Рождественский календарь Куинни Г.

Куинни шла на работу, весело улыбаясь и чуть пританцовывая. Ее не расстроила новость, что Тина дежурит на Рождество, чем удивила сестру. — Все отлично! — радостно ответила младшая Голдштейн старшей. — Будем танцевать всю ночь, петь и ты сможешь провести праздник со своим любимым мистером Грейвсом. Он ведь тоже будет дежурить, верно? Открыв рот, чтобы приструнить ее, девушка лишь хмыкнула и ушла завтракать. Куинни ехидно хихикнула, но не как хрюшка, на эту реакцию, радуясь тому, что поступок главы мракоборцев пусть и был банален, но он своего не упускает. Снова улыбаясь этим мыслям, младшая Голдштейн почти подошла к Вулворт-Билдинг, когда услышала знакомую мелодию и слова. Она резко остановилась и, прислушиваясь, стала осматриваться. Рождественские гимны. Рождественские гимны! Дыхание перехватило, а сердце забилось быстрее. Куинни их обожала! Такое приятное, мелодичное звучание, пропитанное духом праздника и любовью к нему. На противоположной улице, не доходя до здания Конгресса, стояла небольшая группа из нескольких человек, и дарила окружающим прекрасное, проникновенное рождественское настроение. Девушка, перебежав дорогу, подошла к ним и заметила рядом стаканчик для пожертвований. Не раздумывая ни секунды, она достала несколько монет и положила туда. Невысокая женщина в возрасте благодарно кивнула, а потом протянула ей красный колпачок, такой же, в которых пели все остальные. Благо у нее от природы был приятный и мелодичный голосок, и она верила в судьбу, иначе как назвать приглашения присоединиться к поющим, Голдштейн с большим желанием приняла колпак и удобно встала с края, беря в руки листок со словами песен. — Joy to the world, the Savior reigns Let men their songs employ While fields and floods, rocks, hills, and plains Repeat the sounding joy, repeat the sounding joy Repeat, repeat the sounding joy Не прошло и пяти минут, как она заметила две до ужаса знакомые фигуры, проходящие мимо. — Перси, и это все? — спросил Джордж Коннор, идя большими шагами вперед и косясь на друга. — Да. Суд и приговор. Все, — спокойно ответил Персиваль Грейвс, поправляя перчатки на руках. — И все? То есть, мало того, что он чуть всю Европу не перенес в Нью-Йорк по кусочкам, так еще и подставил меня! Меня, понимаешь?! Работника Конгресса! Его нужно как минимум казнить! Когда они подошли ближе, Куинни опустила голову, словно читая слова песни, а на самом деле пряча лицо, чтобы ее не заметили. — Это ни тебе, ни мне решать, — заметил Грейвс и чуть усмехнулся. — Но если тебе повезет, то его могут казнить. — Надеюсь! — громко и как-то кровожадно произнес Коннор. — Негодяй! Это ему повезет, если я его не встречу раньше суда! Персиваль скрыл улыбку на слова друга и спрятал руки в карманы пальто, придвигаясь на удивления чересчур медленно, как казалось девушке. — Кстати! — резко сменив тон, продолжил Джордж и хитро улыбнулся. — Как я понимаю, мы отмечаем Рождество в МАКУСА? — Я да, а ты можешь навестить одну из своих бывших жен или найти новую. — Неа! Я лучше посмотрю, как ты будешь томно вздыхать по Тине Голдштейн, к которой так и не сможешь подойти и признаться в своих чувствах. Приподняв голову, Куинни навострила ушки и даже шикнула на рядом стоящего певца, получив удивленный взгляд в ответ. — Джорджи, — произнес Грейвс, и от одной интонации можно было замерзнуть насмерть. — Ты ведь поставил ее на дежурства, верно? — весело поинтересовался Коннор и спокойно прошел мимо младшей Голдштейн. — Чудная компания собралась: ты, Тина, Райт и Картер. «Квартет мечты», не иначе! — Ну почему же? Не хватает тебя и младшей Голдштейн для того, чтобы стены Конгресса пошатнулись, — сказал Персиваль и тоже ушел вперед, к счастью, не обращая на нее внимание. — Ха! Очень смешно… — с толикой обиды проговорил Джордж, а потом остановился. — Кстати, Перси! — Что еще? — устало поинтересовался глава мракоборцев, ровняясь с другом. — Тебе крайняя блондиночка никого не напоминает? Закатив глаза и думая, что там очередная «жертва любовных похождений» Коннора, мужчина повернул голову и решил, что лучше бы он оказался прав. Куинни, почувствовав на себе взгляд, вжала голову в плечи, надеясь, что та провалиться внутрь и ей не придется видеть недовольные взор темно-карих глаз. Развернувшись, Грейвс подошел к ней и вопросительно поднял брови. — Оу, — протянула Голдштейн, а потом, вложив все свое обаяния, улыбнулась как можно шире. — Мистер Грейвс! Доброе утро! А я тут благотворительностью занимаюсь. Она махнула в сторону стакана. — Вместо работы? — спросил мужчина и, достав монеты, не глядя, бросил их в сосуд. — Ух, ты! Рождественский гимны! — весело крикнул Коннор, подходя к ним. — Обожаю их! — Я шла туда, когда… — Похвально, мисс Голдштейн, что вы стали филантропом, но такими темпами скоро и для вас будут собирать пожертвования, — сказал Персиваль, давая понять, что спорить и оправдывать перед ним бессмысленно. Расстроено вздохнув, Куинни сняла колпак и, отдав его, опустила голову. Получив желаемое, Грейвс показал в сторону Вулворт-Билдинг и они медленно направились туда. — Вы, правда, хотите, чтобы мистер Абернати вас уволил? — спросил он, чуть косясь на девушку. — Или думаете, что, превратив его в елку, он этого не сделает? — Это была не я! — запротестовала младшая Голдштейн, смотря на главу мракоборцев. — Это была Лесли Бьюфорт! Она превратила мистер Абернати в ель! А я лишь сделала ее желтой… — Навели красоту? — Вам понравилось? — с надеждой спросила Куинни и встретила сердитый взгляд мужчины. А потом он резко остановился и, тяжело вздохнув, развернулся, устремляясь обратно под удивленный взор голубых глаз. — Silent night, holy night All is calm, all is bright Round yon Virgin, Mother, Mother and Child Holy infant so tender and mild Sleep in heavenly peace Sleep in heavenly Приятный баритон разносился по улице, сладко вырисовывая улыбки на лицах проходящих, пока его не прервали недовольные крики: — Эй, Перси! Я не закончил! Грейвс спешно прошел мимо нее, а за ним обиженно плелся Коннор. Поравнявшись с Куинни, он недовольно дернул плечами и посмотрел вслед другу. — Работать! — крикнул им глава мракоборцев, собираясь перейти дорогу. — Несправедливо, — сказала младшая Голдштейн, слушая отголоски рождественских гимнов и грустно вздыхая. — Тиран! — поддержал ее Джордж, поправляя воротник пальто и обиженно смотря на Персиваля. — Живо! Они как по команде тронулись с места, быстро подходя к нему, спеша в Конгресс, пока Грейвс думал, что лучшим подарком на Рождество будет отдых от этих двоих.