Клоунами просто так не становятся...

      Этим новым учеником был Фёдор Достоевский. Высокий, с вечно нерасчёсанными волосами молодой человек, который был старше Коли на два года и приехал из Питера покорять столицу аж с десятого класса школы. А вообще, никто не знал, почему он переехал. Федор ни с кем не общался, а на всех переменах сидел в коридоре, что-то печатая на ноутбуке. Посмотреть на свои секретные записи он, конечно, никому не давал. А еще он с первого дня бесил Колю. Нет, серьезно, необщительным — да, но робким его точно не назовешь. Слишком у себя на уме. Слишком пытается казаться умным. Слишком много лишних слишком, которых в нормальной ситуации быть не должно. Еще больше Достоевский стал бесить, когда их начали сравнивать. — Блять. Он в десятом, а я в восьмом, но эта манда все равно умудряется нас сравнивать, — Коля стоял в коридоре, разговаривая с Вовой. — Ты сейчас про учительницу русского? — Вова стоял, прислонившись к стене и вроде как искал ответы на тест. — Нет, блять. У нас же так много таких же старых сук в школе. И вообще, ты в курсе, что ответов на тест нет в Инсте Вики? — Коля встал рядом, заглядывая в экран телефона. Вова тут же выключил его, чтобы Гоголь не успел еще что-нибудь увидеть. Они, конечно, друзья, но секреты — они на то и есть секреты, чтобы никто о них не знал. Только Гоголь хотел отпустить шуточку про излюбленный объект дрочки Вовы, как прозвенел звонок, и дверь класса открыла Ксения Геннадиевна — учительница истории. Она всегда выглядела, как потрепанная годами бывшая порно-актриса, а ее особая крикливость создавала такое ощущение, что за прошлую работу ей вообще не платили. И вот она, обиженная на жизнь, теперь орет на учеников. Особенно на Гоголя. Ох, старая истеричка просто ненавидела его, кричала, ругалась, пыталась несколько раз вызвать мать в школу, но кто заставит полудохлую алкоголичку выйти из дома? Сам Коля? Нет, спасибо, он уже давно понял, что никогда не поменяет жизнь своей матери. Раз она хочет жить так, то она будет жить так. А Гоголь хочет жить хорошо, это внутреннее желание грело, заставляющее, хоть и немного, но учиться и заводить полезные знакомства. — Достаем двойные листочки, — Ксения Геннадьевна быстрой походкой прошла к своему столу, сев за него, и тут же устремила свой стервозный взгляд на Николая. — Если я увижу, что ты снова списываешь, то я поставлю не аттестацию, Гоголь. Тот лишь хмыкнул и вырвал листок из первой попавшейся тетради. — Ну что, мистер Меня-Не-Палят-Когда-Я-Списываю? Кажется, ты не такой уж и неуловимый, — Вова сел на место рядом с Гоголем, с усмешкой посматривая на друга. Тот в ответ дырявил взглядом историчку, мысленно сжигая на костре эту ведьму. Акт инквизиции длился примерно пару секунд, а потом, не обращая внимание на ехидное замечание друга, Гоголь принялся выполнять тест. Он не дурак — справится и без списывания. В конце концов, на уроках этой стервы просто невозможно было не слушать: хочешь-не хочешь, а она все равно заставит, а значит, написать на два просто невозможно.       Выходя из кабинета истории, Гоголь снова поймал взглядом худощавую фигурку. Достоевский. Он будто везде, куда бы Коля не ходил. Этот питерский всегда был где-то недалеко. Ужасно бесил. И всегда делал вид, будто даже не замечает Гоголя, будто он тут потерялся, а Колю случайно встретил, или не встретил вовсе, он ведь его даже «не заметил», разглядывая невероятно интересные стены или просто феерически красивое кормление голубей в исполнении какой-нибудь старушки. Но если господин Достоевский хотел играть в эту игру, то господин Гоголь будет подыгрывать. Ему несложно. — Ты после школы куда? — Вова снова залипал в телефон, глупо улыбаясь. — Видимо, к Косте, — Николай накинул на шею зеленый шарф и надел черное пальто. История была последним уроком, и сейчас Гоголь думал лишь о том, кто придумал восьмые уроки и контрольные тесты на них. Определенно это был отвратительный человек, который даже не догадывался о том, что чужие головы имеют свойство болеть. — Кстати, у него фирма своя, да? — Вова резко оторвался от телефона, убирая его в карман серой куртки. — Была, пока он ее не проебал. А какая разница? — Гоголь закинул рюкзак на плечо и пошел в сторону выхода из школы. За ним поспешил и Вова. — В смысле проебал? — молодой человек не обратил внимание на последний вопрос. Дядя Костя был хорошим человеком, и узнавать о его неудачах было крайне странно. — В карты проиграл. Или не в карты. Честно — не ебу, — Коля правда особо не интересовался деятельностью своего недо-отчима, даже не знал, чем занимается его фирма, и где она находится. Да и разве это было важно? — Он играл в карты? — Вове определённо нравится Константин, хотя бы потому, что тот мог купить выпить. Хороший мужик. — Почему «играл»? Играет. Вов, какая разница? — Гоголь остановился на крыльце школы, развернувшись к другу лицом. Ему совершенно не нравился этот диалог, который имел очень непонятный смысл, и имел-ли его вообще? — Да так, ничего. Ладно, я пойду, — Вова пожал плечами и, помахав рукой на прощание, быстрым шагом направился куда-то с территории школы, оставив Гоголя одного. А тот и не был против. Сегодня он не в лучшем настроении и просто хотел бы побыть наедине с собой, пока идёт до офиса Кости. Ну, как офиса — казино, где целыми сутками мог пропадать Константин, проигрывая деньги. Там он разговаривал со своими «коллегами», по крайней мере, так говорил сам игрок.       Здание находилось чуть ближе к центру города, а значит, по пути можно было заметить что-то более приятное, чем серый пейзаж однотипных дворов и площадок. Как минимум — яркие рекламные баннеры, что разбавляли депрессивную атмосферу, отгоняя неприятные мысли. Правда, ненадолго. Гоголь часто думал о чем-то пессимистичном: о своем будущем, о будущем родителей и множестве других вещей, которые в основном были связаны с чем-то предстоящим. Гоголь в последнее время думал, что проще вскрыться и не ебать себе мозг всем этим, особенно, когда у тебя на сто процентов нет счастливого будущего. Его случай. Жаль, что понял он это слишком поздно. Конечно, репутация у него была хорошая, но это не отменяло того факта, что Гоголь никогда не был ангелом. Хотя и деспотом его назвать нельзя. Он человек, как не посмотри.       «Когда-нибудь я точно вскроюсь.»       Коля каждый раз так думал, рассматривая ежемесячные счета за квартиру, свет, отопление и прочее. Слишком много нулей, чтобы мать могла это оплатить. Гоголь тысячу раз просил Костю заняться этим, раз он так взялся помогать им, но тот лишь отнекивался, переводя тему. Теперь Коле стало понятно, почему. Просто не было фирмы. Казино было, а фирмы не было. Господи, как же он надеялся, что все его вещи были куплены только на выигранные деньги. Кто знал, чем еще занимался Костя.       Стоит только ступить за порог этого чертового казино — в голову тут же ударяет дурман от выкуренных сигарет, кальяна и еще пары десятков видов запрещенных веществ. Крайне стереотипное и отвратительное место, но что поделать? Найдя взглядом нужный стол, за которым сидел недо-отчим, Гоголь двинулся туда. — Ты ничего объяснить не хочешь? — несмотря на свои пятнадцать лет, Гоголь был крайне серьезен во всем, но тщательно скрывал это. Кому нужен зануда? Но сейчас лицо Николая выражало какую-то смесь из непонимания, гнева и жестокости. — Коль, не хочешь присоединиться? Ты ведь хорошо играешь, сынок. Давай, — веселый Костя — добрый Костя, но злой Гоголь — самый страшный человек в этом мире. — Ох, ты хочешь, чтобы я присоединился к очередному обсуждению нового перспективного плана для твоей фирмы? И кому из этих людей мне пожать руку? Кто твой заместитель, который тебя периодически выручает, когда ты остаешься дома? — Гоголь показал рукой на сидящих за столом. Крайне неприятные люди. Коля таких видит издалека. И знакомится с ними. Но это не тот случай. — Хей, не паникуй. Может, хоть выпьешь со мной? — губы Кости расплылись в отвратительной улыбке. Господи, как он мог показаться приличным человеком при первой встрече? — Хей, а может, ты все-таки скажешь, что фирмы просто не существует? Не надоело это скрывать? — Гоголь нахмурил брови, смотря на медленно теряющее прежнюю веселость лицо недо-отчима. — Хорошо. Ее никогда не было. Но разве это имеет значение? Деньги ведь есть, — Костя пожал плечами, разворачиваясь обратно к игральному столу. — Сегодня есть, а завтра нет. Мне надоело, — Коля молча развернулся и ушел, оставив Костю дальше играть. Все равно сейчас они нормально не поговорят. Теперь они вообще вряд-ли хоть когда-нибудь нормально поговорят. Столько лет Коля жил с мыслью, что Костя честный человек, а он оказался обманщиком. Хорошо, теперь надо было разобраться с тем, где взять хоть минимальный постоянный заработок. Другими словами — найти работу. Проблема была лишь в отсутствии образования и возрасте. Все-таки восьмиклассника вряд-ли куда-то возьмут.       Как только Коля свернул за угол здания, где находилось казино, в глаза тут же бросилась уж слишком знакомая темная фигура. Опять Фёдор.       «Сталкер ебучий.»       С этой мыслью Николай направился к Достоевскому, чтобы мягко намекнуть, что его присутствие везде, где бы не появлялся Гоголь совсем слегка настораживает. — Скажите мне на милость, господин Достоевский, какого хуя Вы ходите за мной по пятам? — Николай остановился в паре шагов от Фёдора, прожигая взглядом его спину. — Ты все-таки узнал? Забавно. Я думал, у тебя другая реакция будет, — Фёдор медленно повернулся к Гоголю. Выглядел тот, как оживший труп с черными кругами под глазами (при не самом лучшем освещении фонарей Коле даже показалось на мгновение, что глаз у Федора вовсе нет). Жутко. Невероятно худой: одежда на нем, в прямом смысле, висела, будто под ней остались лишь кости. Вдвойне жутко, если представить. Размеренная манера вести диалог такая непривычная, что слушать его становится невозможно. Но интересно. — О чем ты? — Коля невольно насторожился. Рядом с этим человеком и в людном месте было неуютно, а сейчас вокруг них никого не было. Тут же вспомнились все слова мамы про «подозрительных людей в безлюдных местах». — Я про Костю, — Достоевский чуть склонил голову вбок, растягивая сухие губы в ухмылке. — Стой. Что? Откуда…? — Всего пара дней наблюдений и одна взломанная база данных и мне стало ясно, что он нагло тебе врет, — Фёдор пожал плечами, будто все то, что он сейчас перечислил — вполне обыденные и нормальные вещи. — Да ты… — Гоголя адски бесило то, как непринужденно говорит Достоевский, как он нагло его перебивает, не давая даже шанса что-либо сказать. — Фёдор Достоевский. И мне кажется, что я единственный, кто может тебе сейчас помочь, — он протянул руку Гоголю для рукопожатия, шире улыбаясь, все-таки, разрывая тонкие губы, позволяя тонкой струйке крови спуститься до подбородка.