stalker or admirer

      Небо стремительно темнеет, а вместе с тем улицы погружаются в блёклый свет фонарей. Кое-где виднеются одинокие звёзды, которые тут же прячутся за плывущие облака. Феликс опасливо осматривается, выходя из подъезда следом за другом, который уверенно направляется к одной из стоящих рядом с тротуаром машин. Младший удивлённо вскидывает брови, стоит ему услышать звук отключаемой сигнализации, а в руках Чанбина заметить ключи. Он, конечно, помнит, что у друга есть права, но о том, что у него есть собственный автомобиль — нет.       Феликс непонимающе смотрит на безэмоциональное выражение лица и неуверенно подходит ближе. Он внимательно осматривает белую иномарку и сам не знает, что пытается найти на чистом капоте. Не решившись обойти странный объект вокруг, он просто разглядывает салон через окно, подмечая про себя симпатичную обивку. После тщательного осмотра Феликс, нахмурившись, всё же решается подойти к пассажирской двери. Он поднимает взгляд на следящего за его движениями Чанбина, который стоит с противоположной стороны. Феликс замечает, как парень осматривает его сверху вниз, и вопросительно приподнимает брови, но, не дождавшись ответа, осторожно забирается в салон. Он усаживается на нетвёрдое сидение, сразу подмечая, что внутри довольно приятно и самое главное — чисто.       — Ты не говорил, что у тебя есть машина, — недоумевает тот, когда Чанбин садится рядом и заводит машину.       — Это не моя, — спокойно отвечает старший, — одолжил у друга, — сразу же добавляет, чтобы исключить ещё не озвученный вопрос.       Они выезжают из района, и Феликс специально обращает внимание на каждую припаркованную машину. Но ни одного чёрного форда не встречается, поэтому он вздыхает с облегчением, но—       — Стоп, — выпаливает тот, на что Чанбин даже не реагирует, видимо подготовившись к внезапной реакции. — Если ты за рулем, значит, ты не будешь пить? — в его голосе сквозит неодобрение. Феликс был уверен, что проведёт этот вечер вместе с Чанбином, что он тоже сможет отдохнуть и выпить. В конце концов когда им ещё выпадет возможность быть приглашенными на вечеринки такого масштаба? Именно поэтому они не должны упускать свой шанс развеяться, но видимо его мнение не хотят разделять.       — Не буду, — всё, что отвечает на это старший. Он делает вид, что ему и правда всё равно на обиженный вздох. Несмотря на то, что он прекрасно понимает желание своего друга снять стресс, сам последовать его примеру он не может. И этому есть ряд причин, которые, увы, держат сегодняшней ночью Чанбина в тисках трезвости. Конечно, вечеринка должна быть безумной, ведь там будет уйма народа и море алкоголя, который будет литься буквально отовсюду. Чанбин внимательно смотрит на дорогу, стараясь сохранять невозмутимость.       Всем отлично известно, что Чанбин — последний человек, который будет жаловать такого рода мероприятия, и с этим, определённо, нужно смириться. Но стоит отметить, что сегодня не обычная вечеринка, когда они заваливаются к кому-то в квартиру и более-менее культурно проводят время.       Тусовки Сехуна проходят в его собственном доме, который в разы больше по площади типичных студенческих квартир. То есть шанс того, что неугомонный в пьяном состоянии Феликс затеряется в этом кошмаре, максимален. С этой мыслью Чанбин ещё вчера вечером принял решение оставить выпивку на лучшие времена. Плюсом ко всему этому идёт такой же гиперактивный Джисон, который уж точно напьётся в первые же полчаса и тут же будет приставать ко всем, кого только встретит. А если оставить Феликса и Джисона вдвоём в нетрезвом состоянии, то пиши пропало: они собственными руками — или лучше сказать, ногами — разнесут этот чёртов дом вдребезги своими дикими танцами, которыми они обожают помышлять в самый разгар вечера.       Однажды, в одну из летних ночей, когда они вчетвером, своей обычной компанией, пошли в клуб, ситуация приняла настоящие масштабы катастрофы. Если сначала всё было вполне себе обыденно: Джисон напился в рекордные двадцать минут и решил, что танцевать в самой гуще толпы вместе с Минхо — отличная идея, то когда к ним через какое-то время присоединился Феликс, которого всеми правдами и неправдами пытался остановить вполне себе трезвый Чанбин, начался настоящий ужас. Феликс и Джисон не ограничились обычным баттлом, в течение которого рыжеволосый всегда уделывает друга, ибо тот ничего, кроме адских плясок и кривой волны, делать не умеет, и сошлись на том, что должны показать свои таланты всем присутствующим в этом тухлом и душном подвале. Стоит учитывать, что именно в момент появления их гениальной идеи, старшие решили оставить их и отойти ближе к бару. Быть может, если бы они тогда были рядом, парней ещё можно было бы остановить.       Феликс и Джисон разминулись в центре зала и двинулись в разные стороны, траекторию их движения сложно было отследить. Но стоило парням вернуться в толпу, они тут же поняли свою оплошность, как только заметили, как какая-то худощавая фигура пытается забраться на сцену, попутно крича что-то сзади стоящим людям. Со стороны эта картина выглядела максимально комично, ибо сцена была не такая уж и высокая, но парень был настолько поддат, что просто не мог запрыгнуть на неё, поэтому ему пришлось переваливаться. Но это была ещё половина беды.       В то время, как Феликс усиленно боролся в одном конце клуба, его подельник пытался уладить отношения с барной стойкой, попутно говоря бармену странные комплименты аля «у вас такое классное полотенце, а вы вытираете им только стаканы?». Но, в отличие от своего менее натасканного друга, Джисон быстро разобрался с подъемом и потому тут же стал исполнять танцы, больше похожие на вызов дождя.       Их мастерством были очарованы буквально все находящиеся в клубе: люди из толпы, что стояли ближе всего к бару и сцене, выкрикивали слова поддержки и радостно улюлюкали, когда шоумены внезапно поскальзывались и исполняли неземные пируэты, лишь бы не сломать себе ноги и руки; рядом находящиеся бармены и диджей во всей красе увидели чужие таланты, ибо находились в первом ряду этих прекрасных выступлений, стараясь убирать с пути всё, что хоть отдалённо напоминало стекло; Минхо в очередной раз осознал, что его парень нечто и что у этого нечто стоит преждевременно забирать всё, что имеет минимальный градус, включая даже сидр; Чанбин познал всю прелесть быть побитым собственным другом, который в порыве страсти втащил ему дважды, проявляя таким образом свою радость от встречи с «самым крутым хёном на свете»; охранники, которые пытались отловить этот балаган и выгнать к чёртовой матери.       Ночь была славной, жаль, что после неё старшие больше не позволяют юным дарованиям находиться вместе в нетрезвом состоянии больше пяти минут.       Феликс вздыхает и отворачивается к окну. Стараясь переключиться на проносящиеся рядом дома и лавочки, он думает о предстоящем вечере. Признаться честно, от одной мысли о неизбежной встрече с Сехуном, у него колотится сердце. Старший оказывает на него непонятное влияние, от которого голова студента мутнеет размышлениями о чужой жизни. Ему действительно хочется провести с ним время и узнать его получше. И сегодняшний день — отличнейшая возможность для этого. Им никогда не доводилось проводить время наедине, ведь каждый раз, когда они виделись, рядом с ними надзором стояли друзья, а пригласить друг друга на свидание они просто не решались, — по крайней мере, на это точно не решался рыжеволосый. Феликс думает, что вечер отвлечёт, избавит его от навязчивых мыслей. Он уверен, что разгрузка поможет ему. Поэтому парень чётко решает для себя забыть обо всем на свете и просто развлекаться, потому что от затяжной меланхолии его уже начинает тошнить.

***

      На парковке почти не остаётся свободных мест, ибо наплыв автомобилей настолько большой, что парням приходится колесить в поисках около десяти минут. Как только им удаётся припарковаться среди, кажется, миллиона иномарок и выйти на свежий воздух, из дома сразу же вырывается какая-то трэшовая танцевальная музыка, от которой у Чанбина уже заранее начинает болеть голова. Пока старший включает сигнализацию и медленно подходит к Феликсу, тот во все глаза осматривает ближайшие машины, молясь, чтобы не найти среди них единственную знакомую. Сердце больно ёкает, стоит парню заметить одну очень похожую. Он, не обращая внимания на притаившегося рядом друга, подходит ближе к пугающему автомобилю. Но тут же с огромным облегчением выдыхает, когда понимает, что это другая модель. Ему кажется, что за эти дни на его голове появился не один десяток седых волос. Возвращаясь обратно к Чанбину, у которого на лице застыла серьёзность, он слегка машет ему рукой, мол, всё нормально. И только тогда плечи старшего заметно расслабляются. Они размеренным шагом двигаются в сторону дома.       Музыка настолько сильно долбит по ушам даже на улице, что кажется, будто дом шатается от нарастающих битов. Феликс тут же переключается, воодушевляясь, и не даёт другу и секунды на раздумья, тут же утаскивая его за собой в сторону входа. Младшего переполняет желание поскорее окунуться в атмосферу свободы. Парни подходят к небольшой лестнице: из ближайшего окна можно увидеть, как студенты ходят по гостиной, громко подпевая популярной в последнее время песне. Чанбин останавливается, дабы прикинуть примерные размеры дома, и результат ему мягко говоря не нравится. Сам по себе дом не очень-то и большой, но состоит из двух этажей, и, судя по огромному количеству окон, комнат там предостаточно. Что ж, вечер обещает быть занимательным.       Помещение встречает их приглушённым светом от настенных светильников, запахом разнообразного алкоголя и множества тел. Люди располагаются абсолютно везде: большинство танцует возле огромного музыкального центра, что стоит в середине комнаты, и даже умудряются обливать друг друга выпивкой, отчего в некоторых местах можно заметить небольшие лужи; те, кто предпочитает наблюдать за всем со стороны, сидят на длинных кожаных диванах в углу гостиной, откуда часто можно услышать странные смешки и комментарии; не стоит забывать и тех, кому совершенно плевать на остальной контингент, тех, чьё внимание забирает предоставленное во владение пьяное тело. Все они студенты, которые пытаются забыться в прелом воздухе алкоголя и отделиться от привычной рутины. Каждый преследует собственные цели, и каждый определённо найдёт сегодня то, что ищет.       Парни впервые в доме Сехуна, поэтому интерьер приводит их в некоторое замешательство: дорогие обои и гордо висящие на стенах картины. Они знали, что их знакомый не из бедных, но такая обстановка заставляет их слегка поёжиться. Но если смотреть на всех остальных, то окажется, что это совершенно никого не волнует. Большая часть из этих людей и вовсе не знает, чей этот дом и кто устроил эту вечеринку. Они здесь не для этого. Низкие столики, на которых, по всей видимости, раньше стояли дорогие вазы и памятные фотографии в деревянных рамках, теперь заставлены бутылками. Некоторые из них уже пустые и остаются здесь в качестве мусора, некоторые валяются на полу, под столом, захламляя пространство. Но никого это опять же не волнует. Музыка прожигает комнату, отчего всё вокруг приходит в движение; в этом доме нет ни единого уголка, где что-нибудь бы не двигалось. Кое-где виднеются прозрачные пакетики, из которых высыпается что-то странное, напоминающее белый порошок. Они остаются без внимания и должного присмотра, будто они уже надоели и потеряли всякую притягательность. Комната с каждой минутой заполняется всё большим и большим количеством людей, словно они бесконечные. А ведь вечеринка началась не больше часа назад. Сехун и правда устраивает удивительно пышные вечера.       Парни какое-то время рассматривают толпу, дабы найти в ней хоть одного знакомого человека, но затея с самого начала провальная: Минхо и Джисон ещё не приехали; одногруппники затерялись где-то в плотной паутине танцующих тел; Сехуна словно здесь никогда и не было, поэтому ждать бесполезно. Феликс понимает, что без должной кондиции просто не сможет втесаться в такую бешеную массу. Поэтому он нетерпеливо утягивает друга в сторону предполагаемой кухни. Они осторожно обходят многочисленные компании, которые сидят в просторном зале, отделённом от гостиной широкой аркой, и участливо пытаются зазвать их к себе, ведь чем больше, тем интереснее. Безусловно. Феликс не любитель присоединяться к малознакомым людям, поэтому он снисходительно улыбается и делает своеобразные взмахи рукой, которые смутно напоминают отказ. Чанбин же молча проходит мимо и даже не удосуживается поделиться с ними своим вниманием; даже когда его касается тонкая женская ладонь, которая явно намерена усадить его рядом, он лишь выдёргивает свою руку и не спускает глаз с быстро удаляющейся рыжей макушки.       Столешницы словно погребены под тысячью разнообразных коробок, из которых высовываются горлышки разноцветных бутылок. Среди всего этого многообразия алкоголя можно найти нескольких гурманов, которые осматривают каждый ящик, вытаскивая оттуда по паре бутылок и тут же возвращая на место. И ведь они ещё даже трезвые. Удивительно контрастирует с той вакханалией, что творится в соседней комнате. Феликс не знаток пойла, поэтому пытается разыскать среди всех изысков что-то приземленное, что-то, что подойдет простому смертному, желающему нажраться.       Чанбин специально отходит в сторону, чтобы предоставить другу пространство для размышлений, но при этом внимательно смотрит за тем, как тот крутит в руках банки. На глаза попадаются соджу, вино, шампанское и даже водка. Побродив вокруг кухонного островка и обойдя все углы, где покоятся коробки, Феликс наконец находит что-то более-менее привычное. Странно видеть, как миловидный парень держит в руках несколько банок крепкого пива. Чанбин оценивает чужую находку и мысленно высчитывает, насколько его друга хватит с такими аппетитами. И, честно, ответ его снова мало удовлетворяет.       — Ты уверен? — как же часто он задаёт этот вопрос. Чанбин хмурится, стоит парню открыть банку и тут же сделать несколько глотков.       — Сойдет, — Феликс рассматривает этикетку на обратной стороне и как будто игнорирует чужой вопрос. — Точно не будешь? — он протягивает недовольному другу одну из бутылок, и тот берёт её, но тут же ставит в ближайшую коробку. Феликс провожает свою драгоценную взглядом и вздыхает.       — Нет, я же не могу оставить здесь машину, — он скрещивает руки на груди.       — Справедливо, — вторит ему младший и отпивает ещё пива.       Первая бутылка уходит на «ура», поэтому уже через некоторое время в голову не умеющего пить парня бьёт алкоголь, отчего он становится заметно веселее и улетает куда-то в сторону гостиной, где дребезжит пол от танцующих. Феликс быстро теряется в толпе, словно его накрывает волной, и сливается с остальными в бурных движениях. Тусовки одно из немногих мест, где парень может спокойно демонстрировать свои умения всему свету и точно получит на это восторженные взоры и комплименты. Он не ощущает стеснения, отдаваясь раскрепощающей песне и двигаясь в такт. Феликс заметно выделяется среди этого сброда, ибо он не просто дрыгает ногой и слегка покачивает головой, он двигается, он танцует. Остальные на подсознательном уровне чувствуют мастерство, словно чужие навыки распространяются воздушно-капельным путём, привлекая к себе внимание.       Феликс видит, как вокруг него сгущаются тела, он ощущает, как воздух тяжелеет и становится душным. Кто-то пытается всячески попасть в его поле зрения, заинтересовать его, подходя ближе, касаясь его руками. Все они такие же пьяные и потерянные, все они хотят чего-то. Феликс предпочитает не смотреть на изголодавшихся девчонок, которые табуном вьются около него. Он старается расслабиться, отдаться алкоголю и раствориться в оглушающих звуках.       На задворках трезвой части мозга он понимает, что, помимо чужих рук, по его спине бродит серьёзный и цепляющий взгляд. Он знает, что за ним внимательно следят. Потому не боится делать всё, что заблагорассудится, ведь за ним стоит тот, кто в случае опасности вытащит его отсюда. И он благодарен за это. Но, по правде, Феликс был бы ещё более признателен, если бы этот кто-то был сейчас рядом. Да. Алкоголь порождает странные желания.       Чанбин стоит возле стены, облокотившись на неё, и держит в руке стакан с апельсиновым соком, который он с трудом отыскал в верхних ящиках на кухне. И ему совершенно плевать, что это чужой дом: сегодня он общий. За те двадцать минут, в течение которых он находится в одиночестве, гипнотизируя толпу, к нему подходят уже третий раз и каждый раз с одним и тем же предложением. Чанбину уже начинает порядком надоедать, как высокие накачанные парни пытаются подкатить к нему и пригласить в одну из комнат на втором этаже. Его даже отчасти задевает, что им кажется, будто он настолько слабый, чтобы согласиться. А после к нему подходят миловидные, но пьяные первокурсницы, которые, видимо, впервые вообще имеют дела с такого рода мероприятиями, и пытаются соблазнить его. Самооценка Чанбина должна по идее подняться до небес от таких предложений, но он же не Минхо, чтобы кичиться своим лицом.       Кстати о Минхо. Парни наконец объявляются и должны в скором времени прийти, и тогда всё перестанет быть настолько плачевным. Чанбин внимательно следит за тем, как народ сгущается, цепляя взглядом одну единственную важную фигуру. Он видит, как его друг танцует, он следит за каждым его движением, словно завороженный. Ему хочется подойти, но он упорно останавливает себя, не позволяя двигаться с места. Чанбин понимает, что не должен мешать Феликсу. Он как преданный зритель, которому дозволяется внимать лишь издалека.       За то время, что они находятся в разных концах комнаты и изредка встречаются заинтересованными взглядами, вокруг них происходит то, что обычно свойственно для большого скопления не знающих меры молодых людей и неограниченных запасов спиртного — кому-то становится плохо. Один за другим в сторону туалета уносятся перебравшие первокурсники, которые теперь точно навсегда запомнят этот день. Неудивительно, что через пару минут возле спасительной двери образовывается очередь. Уже повидавшим старшим товарищам, с одной стороны, жаль молодняк, ибо они на собственном опыте знают, каково это, а с другой — они лишь усмехаются, глядя на сверкающие пятки спохватившихся парней и девушек.       Словно следуя внутреннему чутью и инстинкту, Феликс выбирается из омута студентов и, покачиваясь, идёт в направлении друга, который тут же улавливает движение в свою сторону. Старший отлипает от стены, делая шаг навстречу. Как только они наконец останавливаются друг перед другом, Феликс замутненным взором окидывает чуть напряженное лицо Чанбина, а тот, в свою очередь, осматривает младшего на предмет ушибов и пытается распознать уровень алкоголя в его крови. И в это мгновение откуда-то сбоку, словно чёрт из табакерки, возникает гогочущий Джисон, который явно движется в направлении друзей. Парни отрываются от созерцания друг друга, наблюдая за тем, как Джисон ярко улыбается, стараясь не врезаться в ближайшую стену. И всё бы ничего, но рядом с ним нет Минхо. А это очень плохо. Катастрофически плохо, если быть точнее. Когда до их встречи остаётся пара метров, пьяный парень разворачивается и хватает кого-то за руку, подталкивая вперёд.       — Знакомьтесь, это мой новый парень! — первое, что выдаёт он, наконец оказавшись рядом с друзьями. И крепко обнимает высоченного парня, который так же не отличается трезвостью.       — Лукас! — выкрикивает повеселевший Феликс и тут же вешается на коллегу, который, в свою очередь, отвечает что-то на ломаном английском.       — Где Минхо? — одновременно с этим актом дружелюбия, как будто сам себя, спрашивает слегка раздражённый Чанбин.       Феликс буквально висит на широких плечах, стараясь убрать рукой настырного Джисона, который тоже не прочь пристать к своему новому парню. Со стороны это выглядит, как настоящий балаган. Лукаса же, видимо, всё вполне устраивает, либо он просто не втыкает, что происходит. Тем не менее, радостные крики младших слышно отчётливо. Чанбин страдальчески набирает Минхо сообщение с пометкой «sos», ибо если он сейчас же не заберёт буйного блондина, то их будет не остановить.       — Как ты здесь оказался? — отклонившись от чужого тела, спрашивает счастливый Феликс, на лице которого светится кривоватая улыбка. А ведь он ещё не успел достаточно выпить… Или всё-таки успел? Кажется, в толпе кто-то танцевал с бутылкой соджу, а тут грех было отказываться. Нехитрым образом градус повысился, и младший развеселился. Плохой всё же из Чанбина наблюдатель.       — Дьюд, да на этой тусовке все самые крутые перцы! — на его лице появляется самовлюблённая усмешка. — А все мы прекрасно знаем, кто я такой!       — Крутой перец! — громко выкрикивает Джисон, и Лукас даёт ему звонкое «пять».       — Да! — соглашается с друзьями рыжеволосый.       Чанбин впадает в лёгкий ступор, но всё же предпринимает слабые попытки отцепить Феликса от пьяного громилы, которому явно льстит повышенное внимание. Старшему никогда не нравился Лукас, уж если откровенно. Поэтому ему вдвойне неприятно от того, что друзья облепили его со всех сторон. Если же плеч Феликса он касается аккуратно, насколько ему позволительно, и тянет на себя, — удивительно, что на его призыв тут же отвечают, и одна пара рук отрывается от притягательного тела, — то Джисона он буквально за шкирку отдёргивает, отчего тот почти что падает на пол.       Вот она сила дружбы.       — Ай, — громко пищит не ожидавший такой подставы парень и грозно зыркает на старшего, который даже в лице не меняется от содеянной пакости. Сделал гадость — сердцу радость, как говорится.       Лукас же, не теряя ни секунды, обращает своё внимание куда-то в сторону и уже разворачивается, чтобы уйти:       — Момент! — он смешно щёлкает пальцами и испаряется.       — Ну вот, ты лишил меня моего парня! — раздосадованно хнычет Джисон, ударив Чанбина по плечу.       Феликс тихо хихикает от грустного выражения лица, которое пытается состроить друг. Ему и правда нравится наблюдать за чужими попытками по устрашению Чанбина. Какое-то время они пытаются устраивать вокруг старшего странное представление, главной целью которого остаётся единственное желание — напоить непутёвого хёна. Но сколько они не стараются уговорить друга на снисхождение, результата никакого: Чанбин продолжает смотреть на них с явным раздражением и скрытой насмешкой, ведь язык Джисона заплетается и парень начинает нести какой-то бред вместо предполагаемых аргументов в сторону выпивки. Поняв, что это бесполезно, парни общими усилиями, взяв непробиваемого друга за обе руки, тащат его обратно на кухню, чтобы не только его споить, но и самим опрокинуть пару бутылок.       На кухне они сталкиваются с уединившейся парой, которая явно не брезгует облизывать друг друга с ног до головы. Своим приходом они, конечно, нисколько их не смущают, поэтому те продолжают издавать пошлые звуки хлюпанья, пока студенты ищут подходящие бутылки. И тут в голове Джисона рождается потрясающая идея:       — А как насчёт слизывать текилу? Или как это там называется? — он достаёт из коробки вышеупомянутую бутылку с прозрачной жидкостью и специально трясёт ею, чтобы придать своим словам больше веса. Феликс воодушевляется чужой гениальностью и уже начинает радостно трясти руку Чанбина от нетерпения. Старший же пытается вырвать ни в чём не повинную конечность из тисков, параллельно стараясь усмирить чужой пыл.       — Погнали! — пищит Феликс, отчего у Чанбина закладывает левое ухо. Он глубоко вздыхает, когда младшие принимаются обсуждать правила сего представления, уже намечая друг другу предполагаемых оппонентов.       Вдруг в помещение влетает Лукас, — видимо, «момент» прошёл. С него вёдрами стекает вода, отчего одежда облепляет его тело. Чанбин презрительно осматривает парня сверху вниз, спрашивая самого себя, какого чёрта. Кажется, откуда-то сбоку слышится удовлетворённый свист.       — Народ, здесь есть бассейн, — он громко кричит и тут же уносится обратно, обрызгав Чанбина каплями со своих волос. Как пёс, ей богу.       Младшим дважды повторять не нужно, они тут же уносятся следом за другом, что-то радостно крича. Бутылку с текилой они берут с собой. За ними следует и парочка. Чанбин смотрит на удаляющиеся неугомонные спины своих друзей и молится, чтобы этот день поскорее закончился. Желательно без лишних приключений.       Он выходит на улицу через стеклянную дверь, которая всё это время скрывалась за шторами. И как только Лукас нашёл её? На заднем дворе располагается огромный бассейн, который уже наполовину заполнился людьми, прыгающими в воду прямо в одежде. Везде валяются бутылки и стаканчики. Даже здесь слышна музыка из гостиной, отчего народ заметно оживляется. Стоит дикий гомон и шум: девушки периодически пищат от того, что парни толкают их в воду, а потом сами же бросаются в бассейн, исполняя странные трюки. В общем, и внутри, и снаружи творится невесть что. Интуиция подсказывает, что большинство из присутствующих находятся не только под действием алкоголя, ибо на столиках также валяются странные пакетики. Лишь бы младшие не додумались их трогать.       Чанбин долго обходит многочисленные лежаки, на которых сидят пьяные студенты, играющие в карты, и удивляется, как друзья умудрились так быстро слинять от него. Когда он подходит ближе к бассейну, перед ним вырастает какой-то худощавый парень. Незнакомец явно хочет что-то сказать, но его тут же толкают в воду, отчего Чанбина окатывает брызгами. Его раздражение растёт в геометрической прогрессии. Он окидывает неудачника-пловца презрительным взглядом, на что тот поднимает руки в знак мира, и отходит в сторону, чтобы вытереть с лица едкую хлорку. Почти сразу же он замечает в метрах десяти высокую фигуру, которая в истерике гогочет, пытаясь увернуться от серьёзно настроенного столкнуть его в воду Феликса.       Чанбин быстро лавирует среди девчонок, которые решили раздеться до нижнего белья и продемонстрировать всему свету свои прекрасные телеса. Парень лишь фыркает от их вида и наконец оказывается возле пьяных друзей, которые никак не могут открыть чёртову бутылку текилы.       — Чанбин! — восклицает Джисон, как только замечает подошедшего друга. — Как же ты долго!       — Бро, — к нему резко подходит Лукас и «по-братски» приобнимает за плечи, — как насчёт поплавать? — он слегка подталкивает старшего к бортику.       — Вынужден отказаться, — тут же отвечает Чанбин и убирает чужую массивную руку.       — Да что б её! — громко выкрикивает разъярённый Джисон, крутя в руках несчастную бутылку.       Феликс предлагает ему свою помощь, на что тот усмехается:       — Твои ручки слишком нежные, — рыжеволосый злобно фыркает и отходит.       Джисон отказывает в помощи абсолютно всем и даже незнакомцам, которые сидят сзади на лежаке. Он крутит и крутит бутылку, но крышка ни в какую не хочет поворачиваться. Кажется, что ещё немного и он попросту разобьёт её. Чужие мучения внезапно прерывает звучный голос откуда-то сбоку:       — Джисон! — парень тут же поворачивается в сторону звука и радостно вскрикивает, когда осознаёт, кто его зовёт.       — Минхо-я, — он буквально подрывается с места и выбрасывает настрадавшуюся бутылку прямо в бассейн. Парни удивлённо наблюдают за тем, как бутылка ударяется об воду и тут же оказывается на дне. Но не проходит и пары секунд, как из воды тут же выныривает, победно улыбаясь, тот самый парень, который хотел поговорить с Чанбином, с их текилой в руках. Лицо Чанбина перекашивается от удивления, отвращения и презрения. Незнакомец откупоривает бутылку и тут же залпом выпивает содержимое. Рядом с ним оказывается и его друг. Пока они по очереди отпивают алкоголь, худощавый парень подмигивает Чанбину, отчего того аж передёргивает.       Феликс переводит всё внимание на то, как Джисон бежит в сторону своего парня, что-то весело выкрикивая. Когда расстояние между ними сокращается, младший буквально запрыгивает на крепкого Минхо, который тут же ловит свою ношу. Они начинают целоваться, отчего рыжеволосый хмурится, отворачиваясь.       — Ну и где тебя носило? — нетерпеливо спрашивает слегка ошарашенный от внезапного появления незнакомца Чанбин. Как хорошо, что они уплывают восвояси, не дождавшись ответной реакции со стороны невозмутимого парня. Только злобных криков Лукаса о том, что это их бутылка.       — Помогал какой-то девушке, которая, походу, видела бухло только на полках в магазине, — Минхо продолжает держать Джисона, и тот будто бы прилипает к нему всем телом.       — Мой парень герой! — истерично кричит блондин и тут же припадает к чужим губам.       Феликс смеётся с внезапно оживившегося Лукаса, который тут же подходит к парочке. Чанбин глубоко вздыхает, уже который раз за сегодняшний вечер.       Пока остальные выясняют, кто чей парень, Феликс отходит к единственному пустому лежаку и садится на него. Ему и правда весело, но силы слегка покидают его после долгой борьбы с Лукасом. Он наблюдает за тем, как друзья громко спорят, и смех Джисона прорывается сквозь их голоса. Он замечает, как Чанбин смотрит в его сторону, поэтому еле заметно подзывает его рукой. Они садятся друг к другу чуть ближе, чем обычно. Для Феликса это не имеет ни малейшего значения, он даже не обращает на это внимания. Но зато это замечает Чанбин, который тут же понимает, что младшему уже хватит пить, иначе всё очень плохо закончится.       Парни сидят, едва касаясь коленями, на широком лежаке. Со стороны это может выглядеть забавно, но им, видимо, плевать. Они просто наблюдают за тем, как Минхо и Лукас пытаются понять, кто же из них настоящий парень Джисона. Детский сад.       Феликс вдруг вспоминает о том, что за весь вечер они так и не встретили Сехуна, что очень странно, ведь он должен быть где-то неподалёку. Внутри просыпается необъяснимое стремление найти его. Странное чувство, вкупе с желанием сидеть рядом с Чанбином и никуда не уходить. Парень коротко смеётся со своих же запутанных мыслей, отчего старший заметно напрягается.       — Что? — он слегка наклоняется к чужому лицу, чтобы посмотреть, всё ли нормально.       Феликс поворачивается к нему, устремляя свои чистые, невинные глаза на красивое лицо друга. Его губ касается тонкая улыбка.       — Ничего, — он звонко хихикает, отворачиваясь. Чанбин не понимает, что происходит.       Люди вокруг сменяются: кто-то, мокрый и довольный, убегает обратно в дом, дабы согреться и заглянуть на кухню; кто-то же наоборот только-только подтягивается к уличной тусовке. Наблюдать за пьяными студентами весело. Но недолго длится умиротворение в их небольшой, но шумной компании: в головы взбалмошных Джисона и Лукаса приходит отличнейшая идея устроить танцпол прямо здесь, захватив при этом побольше пойла, чтобы было интереснее. Неудивительно лицезреть то, как алкоголь преображает и без того активных людей в самую настоящую катастрофу на ножках. Парни уносятся, словно ураган, в сторону двери, оставляя побеждённого Минхо с остальными.       — Оказывается, я ненастоящий парень Джисона, — он усмехается, усаживаясь рядом с друзьями на шезлонг. Его нисколько не задевают заявления своего пьяного парня, ибо он отлично понимает, что тот лишь шутит. Их отношениям остаётся лишь завидовать. Кое-кто так и делает.       Между парнями завязывается диалог на отдалённые темы, которые никак не связаны с сегодняшней вечеринкой: о новостях в университете, о каком-то новом шоу по телевизору, о популярной футбольной команде — словом, обо всём. В основном говорят старшие, ибо они полностью трезвые, а Феликс находится в некой прострации, лишь вслушиваясь в обсуждения.       А знает ли Минхо о том, что за ним и правда следят? Рассказал ли Чанбин ему? Рассказал ли он вообще кому-нибудь?       Феликс тут же внимательно осматривает расслабленного друга, который слегка жестикулирует во время разговора. Ощущение, будто в его поведении совершенно ничего не поменялось с прошлой встречи. Не похоже, чтобы он волновался хоть за кого-нибудь, тем более за Феликса. Вспомнив про машину, студент непроизвольно теребит рукава рубашки. Сейчас под действием алкоголя он чувствует себя умиротворённо, и тревога почти не трогает его сердце. Но тёмные мысли не могут пройти мимо, не задев.       За какие-то жалкие двадцать минут возвращаются Джисон и Лукас, в руках которых несколько бутылок соджу и пиво. Парни не отказываются от подзарядки, поэтому без заминки осушают новую порцию алкоголя. Они быстро забывают о своей изначальной идее, поэтому их уносит в сторону дома, где они начинают кричать под играющие песни, расплёскивать содержимое своих стаканов и самое главное — привлекать внимание других.       Вокруг компании образовывается некий круг таких же пьяных студентов, которые вместе начинают буянить, словно живут последний день на свете и им срочно нужно потратить бесполезную энергию. От их энтузиазма гостиная начинает трястись, будто бы в припадке. Но никого это не волнует. Они отрываются, забив на всё на свете и даже на предполагаемого хозяина дома, ибо никто его так за весь вечер ни разу и не встретил. Среди присутствующих даже появляется мнение, что его тут в принципе нет и он решил оставить собственный дом на незнающих меру тусовщиков, что ж, весьма необдуманный шаг.       И только Чанбин не вписывается в эту весёлую компанию: он снова встаёт возле стены, подпирая её ногой, и попивает теперь уже яблочный сок. Он издалека наблюдает за друзьями, которые танцуют, обтираясь друг об друга, и выкрикивают друг другу в лицо странный текст играющей песни. Их силуэты исчезают среди множества других, а движения сливаются с чужими. Без должного внимания их местоположения узнать невозможно. И Чанбин устало вздыхает. Он ощущает скуку, но в то же время пьяные лица парней до ужаса забавные. Он бы даже сделал пару фотографий ради компромата, но доставать телефон из кармана нет никакого желания.       Феликс чувствует, как выплёскиваются все накопившиеся мысли и страхи в порыве танца, он забывается. Алкоголь кружит ему голову, отчего становится свободно. Останавливаться совсем не хочется. Парень прыгает в такт с остальными, они все словно становятся одним целым. Одним пьяным и безбашенным целым. Но его тело не железное, а потому сил на продолжительный танец не хватает, ему хочется пить. Его охватывает жажда. Феликс пытается выйти из толпы, несколько раз его толкают, но он старается удерживать себя на ногах. Он видит стоящего Чанбина и понимает, что нужно к нему подойти, ведь он слишком грустный для такого вечера.       — Почему ты не танцуешь? — у него немного заплетается язык, отчего Чанбин снисходительно хмурится, почёсывая бровь.       — Не хочется, — Феликс подходит ближе и выхватывает из чужой руки стакан и тут же выпивает содержимое.       — Нужно веселиться! — рыжеволосый обхватывает друга за плечи и начинает жестикулировать. — Когда ещё ты сможешь так оторваться! — он выбрасывает стаканчик куда-то себе за спину, и Чанбин неодобрительно следит, как он падает на пол.       — Действительно, — Чанбин никак не реагирует на то, что его плечо буквально стискивают. Феликс пристально осматривает его лицо, чуть наклоняясь.       — Тогда! Если ты не хочешь идти к нам, я останусь с тобой, — торжественно выдаёт младший, на его лице отпечатывается абсолютная уверенность в своих словах.       — Мне и так весело, — Чанбин демонстративно смеётся, но парень лишь качает головой, забавно зажмурившись.       — Я отлично вижу, что тебе плохо! Кто как не я, — он слегка сбивается, не зная, что дальше сказать, но старший прерывает его душещипательную речь взмахом руки.       Чанбин хочет что-то ответить, но к ним подходит какой-то парень, и в его руках виднеются те странные пакетики, что до этого валялись на улице. Если же старший напрягается от чужого присутствия, то Феликс лишь переводит на него замутнённый взгляд, пытаясь разобрать, кто влез в их личное пространство. При этом он всё ещё обхватывает друга за плечи.       — Как насчёт хорошего времяпрепровождения? — он заискивающе улыбается, рассматривая своих потенциальных клиентов. Феликс замечает в его руках что-то белое.       Чанбин инстинктивно обнимает младшего за талию, чтобы тот, не дай бог, не подошёл к этому наркоману ближе, потому что он уже начал с подозрением наклоняться к чужой руке. От этого действия рыжеволосый заметно выпрямляется, но ничего не говорит.       — Нет, спасибо, — холодно и чётко, почти по буквам произносит старший. Незнакомец удивленно присвистывает.       — Мое дело предложить, — он проходит мимо, не оборачиваясь, и направляется в сторону других студентов.       Чанбину всё больше и больше не нравится эта вечеринка. В это же время Феликс опять впадает в собственные мысли, отчего начинает странно хихикать. Вот кого точно не интересует обстановка вокруг.       — А ты знаешь, — он продолжает смеяться. Старший настороженно дёргает головой, как бы прося продолжить. — Однажды твоя сестра сказала мне, что если у двух девочек начинаются месячные в один день, то они точно станут лучшими подругами, — Чанбин непонимающе изгибает бровь.       — Не представляю, когда она умудрилась тебе это сказать, — слегка сморщившись, отвечает он, предельно внимательно следя за чужим поведением.       Феликс поднимает глаза к потолку и слегка покачивается под музыку.       — А если у нас вдруг одновременно встанет, это будет считаться? — без каких-либо задних мыслей продолжает повеселевший Феликс.       Секундная тишина.       — Мне кажется, это немного другое, — после некоторой заминки проговаривает Чанбин.       — Да? Ну ладно, — слегка пожав плечами, Феликс наконец отходит, чтобы потянуться.       Чанбин моргает, дабы прийти в себя после такого внезапного вопроса. Он, конечно, знает, что когда младший пьяный, то обожает нести всякую чушь, но в этот раз он застаёт его врасплох. Феликс там случаем не успел унюхать порошок из чужой руки, когда наклонялся? И о чём только думала Минни, когда рассказывала эту небылицу?       Они продолжают стоять рядом, Феликс слегка пританцовывает, чтобы не растерять настроя. Иногда он выдаёт реплики, смысл которых до старшего не сразу доходит, но со временем он приспосабливается и начинает улавливать отдалённые рассуждения. Людей вокруг становится заметно меньше: особо пьяные начинают расходиться по домам, наконец отрываясь от пола или запятнанных диванов. В какой-то момент начинает казаться, что даже музыка успокаивается и становится мелодичнее.       За окном уже стоит ночь и помахивает лунным светом в окна. Вместе с ней с улицы начинают возвращаться мокрые и счастливые любители водных процедур. Комната наполняется запахом хлорки. Феликс вслушивается в слова песни и смотрит на соседнюю стену, краем глаза он замечает большую картину и начинает её рассматривать, при этом упорно не замечая, как кое-кто рассматривает его. Младший кажется слепым, ведь не замечает очевидных вещей.       Они молча наблюдают за тем, как в толпе начинают танцевать что-то похожее на стриптиз, но из-за того, что исполнители пьяные, их движения выходят не такими пленительными. Но это не мешает студентам удовлетворённо кричать и аплодировать. Вблизи зрелище, может, и правда выглядит неплохо, но издалека, оттуда, где стоят парни, танец кажется забавным. Когда девушки сталкиваются, со стороны Чанбина слышится смешок, и Феликс поддерживает его. Через минут десять это начинает надоедать.       Вдруг Чанбин дёргается от чего-то, заставляя младшего испуганно вздрогнуть, поворачиваясь. Парень смотрит куда-то за него, и в его глазах играются бесы, зажигаются испепеляющие огоньки. Феликс не сразу ориентируется, но всё же находит предмет чужого внимания. Через стеклянную дверь в помещение заходят двое молодых людей: тот, что выше выглядит чересчур уверенным, оценивая присутствующих; второй же выглядит холодно и безразлично, он даже не поворачивается в сторону звукового центра. Когда зрение Феликса наконец фокусируется и он распознаёт в одном из парней Сехуна, за его спиной раздаётся что-то, отдалённо напоминающее рык. Старший подходит ближе к другу и грозно проговаривает:       — Вон тот, — он указывает на второго, — жених Минни, — Феликс удивляется и резко переводит взгляд на названного, и тут в его голову врывается осознание.       В другом конце комнаты, рядом с Сехуном, стоит тот самый парень, которого Феликс видел в кафе. Тот самый, которого он принял за одного из университетских друзей Сехуна. Но в то же время это был новый парень сестры Чанбина, которого он видел на их совместной фотографии. Рыжеволосый чувствует дежавю.       — Что он тут делает? — непонимающе выдаёт младший, не отрываясь от странных гостей.       — Сейчас и выясним, — Чанбин хрустит пальцами. — Я как раз хотел с ним поболтать, — он двигается вперёд, и Феликсу остаётся лишь потерянным взглядом смотреть ему в спину.       — Подожди, — он срывается с места следом за другом. — Ты же не собираешься его бить? — умоляюще вопрошает Феликс, чувствуя как лёгкая паника замещает алкоголь.       Чанбин оборачивается к нему и скептично отвечает:       — Конечно, нет.       Феликс догоняет его и решает, что лучше он будет рядом, если вдруг старший всё же врёт. Ему совершенно не хочется, чтобы сегодняшним вечером Чанбин оказался первым, кого придётся выводить отсюда из-за драки, а его оппонента — выносить на носилках. Потому что злой Со Чанбин — не шутки. Он может сломать нос и даже глазом не моргнёт. Чанбин кажется диким зверем в этом сужающемся помещении: он бесцеремонно расталкивает всех, кто встаёт на его пути. Вокруг него собирается пугающая аура, она словно темнеет в пространстве, обрамляющем его тело.       Феликс бредёт за ним, тихо извиняясь, если люди вдруг начинают возмущаться. Он сглатывает, стоит им подойти к знакомым. Чанбин враждебно осматривает не заметившего их присутствия парня. Феликс осторожно выглядывает из-за его широкой спины и молится, чтобы друг не набросился на него. Сехун поворачивается к подошедшим и обольстительно улыбается:       — Феликс, Чанбин, рад вас видеть! — он следит за взглядом темноволосого и добавляет. — Знакомьтесь: мой брат Кёнсу, — вблизи он выглядит иначе: густые тёмные брови опускаются ближе к переносице, делая лицо их обладателя серьёзным и невозмутимым; пухлые губы слегка сжаты. Со стороны Чанбина слышится тихое и враждебное: «знакомы».       Названный отрывается от своего телефона и наконец переводит спокойный взгляд на будущего родственника. Безразличность в его глазах тут же сменяется озадаченностью, в тени которой скрывается нервозность. Феликс наблюдает за тем, как новый знакомый подтверждающе кивает и делает лёгкий поклон, здороваясь. Аура старшего распространяется и на остальных, утяжеляя воздух вокруг. Парни прекрасно чувствуют её: от неё невозможно уклониться.       Феликс аккуратно касается спины друга, дабы успокоить его, вернуть ему свойственное равновесие и равнодушие. И его плечи заметно опускаются, когда маленькие пальцы пробегаются по напряжённым мышцам. Чанбин делает глубокий вдох.       — Думаю, ты отлично понимаешь, что у меня есть вопросы, — холодно проговаривает Чанбин, не сводя глаз со своего единственного собеседника. Кёнсу облизывает губы и еле слышно соглашается. — Нам стоит поговорить.       Кёнсу не теряется, видимо, предполагая такой исход, убирает телефон в карман джинсов и, прочистив горло, сипло отвечает:       — Да.       Феликс мечет взгляд с одного парня на другого, пытаясь уловить в их движениях эмоции, которые бы свидетельствовали о предстоящей драке. Он хочет что-то сказать, хочет остановить их, но не знает, что должен делать. С другой же стороны, он отлично осознаёт, что им действительно нужно поговорить, ведь это их семейное дело. Феликс косится на Сехуна, который анализирующим взглядом, как будто у него в голове решается задача из множества цифр, смотрит на парней. Видимо, ему тоже не совсем нравится их затея, но он продолжает хранить молчание.       Чанбин оборачивается к другу, отчего рука младшего опускается вниз. Он секундно всматривается в обеспокоенные глаза, после чего наконец говорит:       — Я скоро вернусь, — в этих словах слышится предупреждение для всех собравшихся. Феликс сжимает челюсти, но всё же отпускает его.       Движения Чанбина становятся привычно спокойными, отчего Феликс с неким успокоением провожает его спину до самого выхода. Он верит Чанбину. Парни выходят на опустевшую ночную улицу, где им уже точно никто не сможет помешать.       Когда Феликс остаётся с Сехуном наедине, то сразу же чувствует на себе его заинтересованный взгляд. От этого становится не по себе, но в то же время это помогает переключиться. Младший видит лисий прищур на чужом лице. Странные тусклые чувства просыпаются у него в груди. Феликс хотел увидеть его, но теперь, когда они наконец стоят друг перед другом, былого воодушевления не появляется. Тем не менее ему всё так же хочется поговорить, разузнать что-нибудь, но уже не так яростно, не с таким рвением. Сехун же, кажется, ведёт себя как и раньше, за прошедшую неделю его отношение к парню не меняется.       — Давно ты здесь? — наконец спрашивает старший. Он не сводит глаз с ключиц, что выглядывают из-под расстёгнутой на верхнюю пуговицу рубашки. Феликс делает вид, будто не замечает.       — Больше двух часов, наверное, — неопределённо отвечает тот, прикидывая.       — Должно быть, это уже не так весело, — Сехун делает шаг ближе. — Хочешь я покажу тебе кое-что? — он переходит на шёпот, склоняясь к чужому уху.       Феликс слегка вздрагивает. Казалось бы, такое просто действие, а мурашки пробегают от него не хуже, чем от поцелуев. Рыжеволосого обуревает интерес. Сблизиться со старшим всё ещё остаётся для него в приоритете, а значит, это отличный шанс. Он еле заметно кивает, и старший показывает рукой на лестницу.       Комната Сехуна выглядит вполне обычной: письменный стол, шкаф, кровать, телевизор, пара тумбочек. Но все эти обыденные вещи создают своеобразный уют. Находиться здесь приятно. Стены покрашены молочного цвета краской, и на их идеально ровной поверхности висят множество фотографий: семьи, природы. Каждая из них хранит в себе частичку воспоминаний Сехуна. Книги на полках покрыты лёгким слоем пыли, но это не мешает им оставаться украшением. На столе аккуратно лежат разнообразные листы и папки. Феликс не может сдержать удивлённого вздоха, когда обнаруживает на тумбочке маленькие фигурки супергероев. Всё вокруг так и кричит о внутреннем мире хозяина. И Феликсу льстит, что его посвящают в эту тайну. Ему приятно осознавать, что его пустили сюда, чтобы показать, как всё выглядит на самом деле. Ему позволили отказаться от своих догадок.       Феликс принимается осматривать каждую фотографию на стене. Он чувствует, как погружается в чужой мир. И это действительно удивительное ощущение. Он тщательно осматривает каждый сделанный кадр, подчёркивает детали. Сехун облокачивается на стену и со странной усмешкой наблюдает за действиями младшего, который, как изголодавшийся зверь, бросается от рамки к рамке.       — Нравится? — он нарушает тишину, привлекая к себе внимание.       — Так много, — по-детски удивляется младший. — Тебе нравится фотографировать?       — Ну, — Сехун открывает шкаф и какое-то время копошится в нём, — можно сказать и так, — он достаёт закрытую бутылку виски и торжествующе крутит ею перед парнем. — Хранил для важного события, — он обольстительно улыбается.       Феликс следит за тем, как старший ставит стаканы на письменный стол и откупоривает крышку. Тёмная жидкость разливается по прозрачному стеклу.       — Ты учился или сам? — повернувшись обратно к стене, спрашивает Феликс. Фотографии его интересует явно больше, чем виски. Сехун неодобрительно хмурится и берёт стаканы в руки, направляясь к парню.       Сехун молча подходит вплотную к рыжеволосому и протягивает ему алкоголь.       — Оу, — Феликс пытается скрыть, насколько подобная близость для него неожиданна. — Спасибо, — он послушно забирает стакан.       — Смотри, — Сехун тычет пальцем в одну из самых ярких фотографий, — это мой брат, — он показывает на едва улыбающегося ребёнка, который сидит на траве подле женщины. — Даже в детстве он не выглядел приветливо, — он усмехается.       — Правда? — Феликс приглядывается к указанному снимку и отмечает, что вид взъерошенного мальчика позади довольно забавный. — Это же ты? — он указывает на растрёпанного мальчишку, который в руках держит непонятной формы игрушку.       Сехун удовлетворённо отпивает виски, соглашаясь.       — А твои родители? — присматриваясь к лицам взрослых, спрашивает студент. — Вы же живёте отдельно?       — Они сейчас в Японии, — чуть прокашлявшись, отвечает старший. — Они зовут жить к себе, но мы с братом пока не решили.       Феликс понимающе мычит и принимается закидывать старшего разными вопросами абсолютно обо всём, что хоть как-то связанно с этими фотографиями. На это он получает короткие, особо не пестрящие полнотой ответы. А между тем они плавно переходят к новому опьянению, ведь Сехун услужливо подливает виски каждые несколько минут. Когда младший чувствует, что голова начинает кружиться, он вдруг замечает, что та фотография — единственная, где запечатлены братья в детстве; остальные же сделаны уже во взрослом возрасте и среди них нет ни одной совместной.       Они садятся на кровать. В глазах Феликса начинает плыть от такого количества алкоголя, ему уже не хочется танцевать и петь, ему хочется просто сидеть и желательно молча. Мало-помалу на его плечи наваливается усталость: всё-таки никто не в состоянии кутить до самого утра без дополнительной подзарядки извне. Феликс переводит кроткий взгляд на парня, что примостился рядом с ним и задумчиво пьёт свой виски. Младший в очередной раз отмечает про себя, что он красив, что его черты лица очень гармоничны и изящны. Сехун поворачивает к нему голову и ухмыляется.       Чанбин бросает последний презрительный взгляд на Кёнсу и салютует ему, направляясь обратно в дом. Разговор вышел не таким содержательным, как хотелось бы: новой информации, касательно отношений с сестрой, он узнать не смог, потому что парень изо всех сил уворачивался и отвечал односложно; в своём решении он якобы остаётся твёрд, что не может не раздражать студента; а на вопрос о присутствии на вечеринке отвечает лаконично, что он здесь живёт. Чанбин понимает, что они не в том месте, чтобы обсуждать подобные вещи досконально, а потому даже не предлагает, а ставит перед фактом, что им будет нужна ещё одна встреча. Кёнсу не остается ничего, кроме как согласиться. И они расходятся.       Гостиная встречает его тем же танцполом, среди которого однако нет Феликса. Чанбин пишет ему сообщения, но на них никто не отвечает. Он звонит, но в трубке звучат только бесконечные гудки. Чанбин обходит помещение вдоль и поперёк, вглядываясь в лица вокруг, но плохое освещение мешает ему распознать в них хоть кого-нибудь знакомого. Он вклинивается в толпу в надежде найти там танцующего младшего. Когда среди пьяных студентов он находит лишь сосущихся Минхо и Джисона, его начинают охватывать сомнения. На вопрос парни, естественно, пожимают плечами и говорят, что не видели друга с того момента, как он ушёл от них. Чанбин резко разворачивается и двигается в сторону зала.       Их взгляды встречаются, они словно переплетаются в пьяном танце. Феликс не отдаёт себе отчёта в происходящем, он попросту не может догнать, что происходит, потому что алкоголь туманит ему мозг. Но зато Сехун выглядит вполне себе соображающим, а потому он садится к младшему чуть ближе, отчего их плечи сталкиваются, а дыхание становится одним на двоих.       Феликс сглатывает. Он сам не знает, чего ждёт. Сехун наклоняется к нему, опускает взгляд на пухлые губы младшего. Вокруг них сгущается воздух, они становятся изолированными от того, что творится внизу. Комната будто бы замирает. Феликс ощущает, как его сердце начинает с удвоенной силой качать кровь, ему становится душно. И в то же время он хочет прикоснуться, но не смеет двигаться.       Сехун накрывает его губы своими.       Чанбин спрашивает у каждого встречного, не видели ли они рыжеволосого парня, который должен быть вместе с организатором вечеринки. Никто не знает. Никто не понимает, о ком идёт речь. Никто ничего не видел.       Парень начинает судорожно обходить каждый уголок. Его глаза ловят каждое лицо в надежде увидеть в нём знакомые черты. Он понимает, что друг не мог уйти из дома, не оставив сообщения. Он понимает, что тот где-то поблизости. Но руки начинают предательски потеть, а на подкорке мозга бьёт в колокол необъяснимое предчувствие.       Можно было бы сказать, что внутри Феликса взрываются фейерверки от чувства, что буквально охватывает всё его тело: он целуется с парнем, о котором думал столько времени, но где-то глубоко внутри горит осознание того, что это просто игра и ничего больше. Они сминают губы друг друга, на их языках отпечатывается горький привкус виски. Сехун обхватывает чужое лицо руками, выбрасывая пустой стакан куда-то вниз, на ковёр. По щекам младшего бродят длинные холодные пальцы, отчего по телу проходится лёгкая дрожь. Феликс склоняется ближе, чтобы сократить и без того мизерное расстояние, но его руки всё также обхватывают стеклянный стакан, словно он боится пошевельнуться. Он и правда не знает, как поступить.       Он замирает. И только его губы могут двигаться в такт с чужими.       Чанбин обходит кухню вдоль и поперёк, но и там никого нет. Он возвращается обратно в гостиную и краем глаза замечает лестницу, ведущую на второй этаж. Он сомневается, прежде чем направиться в её сторону. Ему хочется верить, что младший не мог успеть попасть в одну из комнат.       Опасения грызут его душу.       Они отстраняются, громко дыша. Феликс раскрывает глаза и, словно загнанный в ловушку олень, смотрит в глаза напротив. Сехун резким движением выбивает из его рук стакан и тот с лёгким стуком падает на тот же ковёр, забрызгивая его остатками алкоголя.       Феликс вздрагивает от этого звука. Он пытается предугадать следующее действие старшего, но тот продолжает его мучить. Он возвращает руки на мягкие щёки и начинает осторожно поглаживать их. Младший плавится, подстёгнутый несколькими стаканами виски.       Сехун облизывается и одним движением толкает рыжеволосого на кровать. Феликс удивлённо делает вдох. Старший наваливается на него сверху, целуя вновь.       Только в этот раз поцелуй не тягучий и изучающий, а страстный и требующий чего-то взамен.       Чанбин в считанные секунды поднимается на второй этаж и осматривается по сторонам: коридор идёт в обе стороны и в каждом конце несколько комнат. Он не знает, куда ему нужно идти. Неизвестный счётчик времени поджимает, а он теряется. Чанбин пытается совладать с тревогой и бросается в правую сторону, надеясь, что быстро найдёт друга. Или же вовсе не найдёт, если его здесь нет.       Комната Сехуна слева.       Феликс несмело отвечает на новые поцелуи, но тут же ощущает на своём теле сильные руки, которые не собираются его отпускать. Они обхватывают бока, терзают кожу и больно надавливают на талию. В груди младшего зарождается страх. Он не готов. Он не готов. Он не готов.       Парень пытается отстраниться, но его действия остаются проигнорированными. Сехун продолжает зацеловывать его лицо, его шею. Почувствовав, что под ним начинают сопротивляться, он резко рвёт на худощавом теле рубашку. Слышится тихий треск ткани. Подтянутый живот и грудь оголяются. Губы старшего тут же обращаются к его тёмной коже, на которой красуются маленькие родинки и веснушки. Всё это могло бы быть красивым, если бы было по-другому. И в голову Феликса бьёт осознание этой простой истины. Даже сквозь завесу он понимает, что не собирается так просто отдаваться первому встречному. Они не могут так далеко заходить.       — Сехун, — он пытается воззвать к старшему уже голосом, но за это его лишь кусают куда-то под рёбра. — Не надо, — младший еле слышно вскрикивает от неприятных ощущений.       Старший резко затыкает ему рот и продолжает спускаться ниже. Феликс пытается отцепить его руку, но сил не хватает. Он пытается хвататься за ладонь, убрать её со своего лица, но Сехун сильнее в несколько раз. Феликс начинает брыкаться, требуя парня отстать, но тот словно становится глухим.       Чёрт.       Чёрт.       Чёрт.       В том конце коридора не оказывается ни души, поэтому Чанбин начинает нервничать в два раза сильнее. Если он не сможет найти младшего, то это будет катастрофой. Он не простит себя, если с Феликсом что-то случится. Ведь это он пообещал, что будет приглядывать за ним, что не допустит ничего, что может ему навредить. Он корит себя за то, что поддался сиюминутным эмоциям и оставил друга рядом с Сехуном — человеком, которому доверять нужно было в последнюю очередь.       — Феликс, — он уже не сдерживается, надеясь, что голос поможет ему отыскать младшего, что тот откликнется.       Чанбину хочется найти друга, но в то же время он боится застать его в самое неподходящее время.       От одной мысли, что он может помешать чему-то интимному, глубоко в его душе зарождается огонь.       Он продолжает кричать и долбить рукой во все двери, но те остаются безмолвными.       Феликс чувствует, как у него начинают течь слёзы от напористости старшего. Он словно становится грязным от чужих прикосновений, ему противно. Парень уже не сдерживается и кусает солёную ладонь, отчего снизу слышится рык. Феликса начинает мелко трясти от взгляда, которым одаривает его Сехун.       Всю жизнь Феликс думал, что достаточно сильный и сможет справиться в опасных ситуациях самостоятельно, но, когда он наконец столкнулся с чем-то серьёзным, он начинает впадать в панику. Он резко дёргается, стараясь скинуть с себя массивное тело. Ему уже плевать, как он выглядит, ему просто хочется уйти отсюда. Последнее, что он мог бы сделать в этой жизни, — отдать своё тело на волю судьбы, в руки пьяного парня, в глазах которого нет ни капли чувств, в глазах которого одно лишь животное, отвратительное желание.       Младший ударяет Сехуна куда-то в живот, отчего он на миг отпускает его. Феликса заполоняют сотни эмоций: ему противно от похоти, которая царит во всех действиях старшего; ему противно, что он может делать это в комнате, где со стен на него смотрят его родители; ему противно, что этот человек мог вести себя приветливо лишь для того, чтобы затащить его в постель.       Феликс пытается встать, но чужие руки опрокидывают его обратно. Он больно ударяется обо что-то твёрдое головой. Над ним снова возвышается Сехун, на лице которого не остаётся ничего человеческого. Одной рукой он захватывает слабые тонкие запястья Феликса, а другой принимается расстёгивать ремень на тёмных джинсах. Неужели его хотят превратить в обычную игрушку, которую сразу же выкинут на помойку за ненадобностью?       — Прекрати, — Феликс переходит на истеричный крик. — Отпусти меня, — он изо всех сил пытается вырваться из чужой хватки, но старший даже не реагирует.       Когда с ремнём покончено, Сехун быстро расстёгивает ширинку. От звука двигающейся молнии Феликса передёргивает. Он начинает извиваться в несколько раз сильнее, не переставая кричать.       — Тебе же нравится, — голос старшего становится до невозможности хриплым и пугающим. — Побереги связки, — и он оставляет очередной засос на впалом животе.       Феликс заливается слезами, когда его переворачивают на живот. Единственное, что он видит перед собой — окно, сквозь которое пробивается мягкий лунный свет. Парень не оставляет попыток отделаться от цепких рук, которые резко обхватывают его талию. И в очередной раз безуспешно, у него не хватает сил.       Глядя на чёрное небо, он хочет сдаться.       — Феликс! — он вновь кричит, надеясь, что кто-нибудь услышит его.       Чанбин замирает, когда слышит в самом конце коридора неясный крик. Страх вьёт внутри него страшные узоры, от которых его сердце начинает колотиться, словно бешеное. Парень срывается с места. Он просит всех возможных богов, чтобы это оказалось не тем, о чём он думает.       Пожалуйста.       — Феликс! — раздаётся откуда-то из коридора. Младший оборачивается в сторону двери. Но видит сзади себя лишь устрашающие глаза.       Он чувствует, как руки подкрадываются к его джинсам, как они намереваются снять их. Страх сплетается с надеждой.       — Помогите, — он кричит, что есть сил, срывая голос до хрипоты. Сехун дёргает его за волосы и закрывает рот рукой. Феликс отчаянно пытается отодрать её от своего горла.       За стеной слышится приглушённая музыка, которая поглощает в себя весь дом, и быстрые шаги. Младший с затравленным ужасом пытается взглянуть в сторону двери. Он надеется, что это не галлюцинации, что он не сходит с ума. Сехун же как будто погружён в собственные мысли, переключившись полностью на хрупкое тело, и не обращает ни на что внимания. Феликсу стоит огромных усилий сдерживать его, тянуть время.       Комнату разрывает бешеный грохот ударившейся об стену двери, она буквально готова слететь с петель, оставляя после себя вмятину. Феликс вздрагивает от внезапного звука, на мгновение он замирает, выпучив глаза на застигнутого врасплох Сехуна. Младший лежит под ним и не может видеть, что происходит сзади, кто здесь. Он видит лишь, как парень, что до этого пожирал его глазами и не давал дышать, оборачивается. Он видит, как чужая шея заметно напрягается, как его рот открывается, чтобы произнести какие-то гнусные слова. Он зажмуривается, а потому может лишь почувствовать, как схватка на его туловище смягчается, а потом и вовсе пропадает. Он слышит, невнятный звук, после которого матрас резко сминается и обжигающее тепло чужого тела пропадает.       Феликс вскакивает, стоит ему почувствовать, что он свободен. Он почти что сталкивается с Чанбином, глаза которого пылают гневом и в то же время нервно осматривают лицо младшего на предмет травм. Феликс прерывисто дышит и не может связать и двух слов, иначе из его глаз снова польются непрошеные слёзы. Он быстро оборачивается на Сехуна, который валяется в неестественной позе на кровати, из его носа течёт кровь.       — Ты в порядке? — почти что выкрикивает старший, он не на шутку напуган, видя перед собой друга, который не может отдышаться и ровно стоять. Феликс опирается на его плечо, пытаясь собрать мысли в кучу. Он неопределённо мычит. — Пойдём, — Чанбин осторожно берёт его за руку, боясь прикосновениями испугать друга ещё сильнее, но тот будто бы не чувствует этого, еле сжимая его ладонь в ответ.       Они выходят из этой обманчиво светлой комнаты, среди которой в отключке лежит её хозяин. Сегодняшний вечер становится ничуть не лучше встречи с преследователем, и Феликса трясёт от осознания. Сама мысль о том, что он чувствовал к этому человеку нечто вроде симпатии, теперь пропитана отвращением.       Феликс останавливается в нескольких шагах от лестницы, когда замечает, что старший начинает зачем-то сдёргивать с себя толстовку. Парень удивлённо наблюдает за тем, как друг поднимает вверх руки и снимает с себя одежду, оставаясь в одной футболке.       Чанбин протягивает ему кофту, напоминая о том, что на Феликсе лишь разодранная рубашка, от которой осталось только подобие ткани. Студент наклоняется и действительно обнаруживает, что стоит почти полуголый. Он резко запахивается, вновь проклиная про себя пьяного старшекурсника, который не умеет сдерживаться.       — Возьми, — он отдаёт вещь в слегка трясущиеся холодные руки младшего, и тот сначала не знает, как поступить, а потому смотрит на протянутую толстовку, как на что-то страшное, при этом держа свою рубашку, чтобы та вновь не раскрылась.       — Спасибо, — хрипло благодарит младший и натягивает на себя одежду. В нос сразу же ударяет запах одеколона.       Феликс какое-то время пытается привыкнуть к теплу, что исходит от толстовки, и ловит на себе изучающий взгляд старшего. Сам же Чанбин остаётся в одной тонкой футболке, отчего сердце рыжеволосого противно скрипит. Ему хочется извиниться за предоставленные неудобства, но друг не даёт ему и рта раскрыть, осторожно взяв за руку и направившись к лестнице. Чанбин намеренно идёт впереди, чтобы провести младшего как можно быстрее, не столкнувшись с нежелательными знакомыми. Они спускаются вниз и вновь оказываются в окружении пьяных и уже порядком надоевших студентов, у которых будто открывается второе дыхание, отчего они начинают шуметь и прыгать ещё больше. Страшно представить, как на утро будет выглядеть первый этаж.       Парни даже не вспоминают про друзей: найти их всё равно невозможно. Чанбин аккуратно лавирует между людьми и внимательно следит за тем, чтобы Феликс не потерялся. Но тот настолько напряжённо сверлит спину друга своим взглядом, дабы тот не исчез из поля зрения, что оставить младшего одного становится невообразимым.       Когда перед ними открывается дверь и они наконец оказываются на свежем воздухе, из груди младшего вырывается облегчённый вздох. Быстро направившись к машине, они замечают курящих парней, которые околачиваются возле небольшой клумбы возле входа, что служит им пепельницей. С каждым метром, отделяющим их от злополучного дома, кажется, будто уши вновь могут слышать. Музыка остаётся вдалеке, забирая с собой пары алкоголя.       Чанбин наконец отпускает тонкую руку друга, отчего тот сразу же убирает холодные конечности в карман толстовки, внутри которого оказывается маленький фантик от жвачки. Феликс неосознанно начинает перебирать его пальцами, наблюдая за тем, как старший достаёт телефон и быстро набирает друзьям сообщение о том, что они уехали. Но он больше, чем уверен, что оно окажется прочитанным только утром. Они бродят по стоянке в поисках белого автомобиля. Чанбин отходит чуть вперёд, оставляя младшего плестись следом.       Феликс во все глаза следит за передвижением друга и параллельно старается следить за стоящими рядом машинами, ибо воспоминания о преследователе ещё очень яркие и вовсе не собираются покидать его сознание. Парень надеется, что его настороженность со временем не превратится в настоящую паранойю. Но после того, как Чанбин утром пришёл с радостной новостью, что вокруг его дома нет ни одного чёрного форда, младшему хочется верить, что повторения не случится.       Слышится звук сигнализации, после чего Феликс подходит к машине. Они смотрят друг на друга несколько секунд, прежде чем открыть двери и сесть внутрь. Какое-то время они сидят в ожидании, пока двигатель нагреется, отчего по салону начинает бродить нервная тишина. Несмотря на то, что они молчат, глубоко внутри них роются тысячи несказанных слов и вопросов.       Феликс рассматривает асфальт сквозь автомобильное стекло, но фокусируется на том, как старший нервно постукивает по рулю. Он прикусывает губу. Ему хочется что-то сказать, объяснить ситуацию, ведь они толком ничего друг другу не сказали по поводу случившегося. Младшему не хочется, чтобы между ними была недосказанность.       Удивительно, но единственный способ разрушить недопонимание — говорить.       — Я... — несмело начинает Феликс, привлекая внимание друга к себе. — Ничего не было, — твёрже проговаривает тот, поднимая взгляд на Чанбина, который молча смотрит ему в глаза. Что он хотел этим сказать — неясно, ведь ничего не было только потому, что старший не дал этому случиться. В столь нескладных словах таится смысл, который можно лишь уловить, прочесть сквозь, почувствовать. И Феликс надеется, что его поняли.       — Хорошо, — всё, что отвечает Чанбин, вновь отворачиваясь. В его голосе сквозит странная грусть, обычно ему несвойственная. Видно, что он пытается её всячески скрыть, но она обволакивает каждую произнесённую им букву.       — Между нами ничего не было, — вновь повторяет Феликс, внимательно следя за ничего не выражающим лицом старшего. Он сам не знает, почему ему хочется донести эту простую истину до ума друга. Он не понимает, почему его так передёргивает от чужой отрешенности. Чанбин на мгновение смотрит куда-то сквозь своей руки, а потом вновь поворачивается, встречаясь с серьёзным взглядом младшего.       Они смотрят, они пытаются прочесть в глазах друг друга то, что творится внутри их душ. Феликс словно пытается отдать другу свои чувства. Он хочет доказать, что тот ошибается.       — Я понял, — он едва слышно вздыхает и смотрит на губы младшего, но сразу же отворачивается. Феликс облокачивается на спинку сидения, смотря в окно.       Машина трогается с места, и они наконец едут домой. Вокруг расплываются огни ночного города, что ярко окрашивают небо. Вдали тянется тонкая линия предстоящего рассвета, ещё недостаточно проявившиеся лучи солнечного света еле заметно разбрызгиваются по горизонту. Феликс наблюдает за тем, как рядом с ними проезжают несколько машин, в остальное же время дорога остаётся пустой и одинокой. Он медленно, чтобы не потревожить чужое внимание, оборачивается к внимательно следящему за дорогой другу, на лице которого застывает безэмоциональная маска. Феликс рассматривает его руки, которые свободно обхватывают руль, иногда переключая коробку передач. В его движениях нет и грамма скованности, он двигается, точно зная, что он делает. Словно он водит машину уже несколько лет. Феликс проводит языком по сухим губам, чувствуя, как на тонкой коже выступает кровь от непрекращающихся укусов.       Некоторое время парень дремлет, утомившись после целого вечера, но когда машина начинает замедляться, кружась по району, Феликс непонимающе выпрямляется, смотря на сменяющиеся друг за другом знакомые многоэтажки. Знакомые, но не его. Он растерянно обращается к другу, который продолжает следить за дорогой, объезжая небольшое здание магазина. За время, что они ехали, младший окончательно протрезвел, а потому смущён тем, что предстаёт за окном.       — Мы в твоём районе? — хрипло спрашивает он, на что старший утвердительно кивает головой, выкручивая руль. Феликс хочет ещё что-то спросить, но решает промолчать. Если друг захотел привезти его сюда, то очевидно, что они уже никуда дальше не поедут.       — Я не хотел оставлять тебя одного, а машину нужно утром оставить здесь, чтобы друг мог её забрать, — тихо проговаривает Чанбин, припарковываясь недалеко от подъезда. Его решение кажется младшему обоснованным, и он нисколько не против.       Последний раз Феликс был в гостях у друга около месяца назад, когда они решили устроить подобие дня рождения старшего, который они благополучно пропустили из-за завала в университете. Они накупили кучу еды и несколько бутылок пива, решив, что не стоит напиваться. В тот вечер они устроили марафон форсажа, а после уснули так и не добравшись до четвёртой части. Феликс тихо усмехается, вспоминая, как они опрокинули огромную чашу с чипсами, а потом с криками пытались собрать содержимое.       Квартира встречает их темнотой и холодом: Чанбин любит открывать все окна, а потом уходить, отчего, вернувшись, можно запросто замёрзнуть. Феликс смотрит на неизменившийся интерьер, будто бы в первый раз. Он вновь рассматривает причудливые жёлтые обои, обрамляющие стены прихожей. Ему становится приятно вновь очутиться в доме старшего. Он ловит себя на мысли, что скучал по этому чувству.       Зайдя в комнату, Феликс видит, как на кровати разбросаны сотни конспектов, на которых быстрым и непонятным почерком выведены странные формулы по высшей математике. Он рассматривает их несколько секунд, пытаясь понять, что они обозначают, но лишь горестно вздыхает, в очередной раз убедившись, что точные науки не его конёк. Он аккуратно складывает листы, предварительно проверив нет ли на них номера страниц. Феликс пробегается по ровной поверхности пальцами, прежде чем отложить их в сторону. Он обращается к большому окну, сквозь которое начинает пробиваться утренний свет. В душе разливается странная умиротворённость от осознания, что сейчас он находится вдали от собственного дома.       Феликс встаёт, осторожно взяв с собой стопку, чтобы отнести её на письменный стол, привычно заваленный сотнями чёрных папок и тетрадок. Парень смотрит на этот беспорядок и не может не улыбнуться. По полу начинают разливаться розовые краски восходящего солнца. Они крадутся по паркету и медленно бредут к стенам. Феликс подходит ближе к окну — его руки тут же окрашиваются в тёплые оттенки. Он, словно завороженный, смотрит, как яркое солнце поднимается из-за горизонта и дарит свет тёмному миру. Он натягивает рукава толстовки и подносит одну руку к лицу. С виду можно сказать, будто он выглядит как ценитель, что пытается осматривать горизонт. Но на самом деле он просто маленький мальчик, которого с детства обуревает любовь к красоте.       В таком виде его и находит вернувшийся из соседней комнаты Чанбин: замершего, поглощённого своими мыслями, очаровательного. Он невольно останавливается в дверном проёме, боясь подойти ближе и спугнуть прекрасную нимфу. Его холодное сердце будто бы оттаивает, растворяясь, как растворяются множества белоснежных звёзд, что обрамляли ночное небо. У него спирает дыхание от мягких бликов, что путаются в рыжих волосах младшего. У него замирает сердце от чужого силуэта, отражающегося на стенах. У него ликует душа от осознания, что этот человек стоит прямо перед ним, что он может им любоваться. Он не в силах оторваться от худого тела, что утопает в чёрной несоразмерной толстовке. Недвижимая, пленённая природой поза заставляет забыться.       Феликс околдован солнечным светом, а Чанбин околдован Феликсом.       Радостная улыбка расцветает на лице младшего, когда разноцветное небо с каждой секундой становится всё светлее и светлее. Он замечает, как небольшая стая птиц пролетает прямо перед солнцем, на мгновение утопая в его лучах. Ему тоже хочется, чтобы поток света осветил его, чтобы он мягко дотронулся до всех его внутренних демонов и ласково развеял их до золотой пыльцы. Он мечтает, глядя на яркую звезду, и его душа успокаивается. Ему становится легко. Он чувствует себя свободным.       Феликс осторожно оборачивается, замечая, как вся комната утопает в огненном свете утра. Он, словно ребёнок, впервые увидевший море: оно настолько прекрасно и необычно. Он медленно провожает ускользающего солнечного зайчика по стене. Вокруг царит волшебство, пробирающееся под кожу и мягко оглаживающее внутренние раны. Парень не перестаёт улыбаться, будто бы перед ним происходит рождение нового мира, будто все грёзы уходят вместе с чернеющей ночью.       Феликс замечает Чанбина. Он замечает, как на, казалось бы, вечно серьёзное, ничего не выражающее лицо опускаются нежные акварельные разводы солнца, как оно становится умиротворённым, как оно расцветает. Он видит, как лучи окрашивают его иссиня-чёрные волосы в нечто золотое и удивительное. Феликс рассматривает человека, которого знает наизусть, которого чувствует на духовном уровне. Его взгляд бродит по длинной шее, по острым чертам, по чёрным, словно омут, глазам. Глубоко внутри он не может сдержать удивления от осознания, сколько удивительных вещей может быть скрыто за чужим взглядом, сколько внутри него таится сокровищ и несказанных слов. Феликс не может остановиться, будто бы он впервые в жизни встречает человека, который стоит перед ним, будто бы они никогда не знали друг друга.       И как давно Чанбин настолько красив?