***
Ну и как же без утренних выебонов: его дорогой сосед Исин разбил тарелку, Сухо угрожает ему сковородой и заставляет того убрать осколки одновременно бегая за убегающим китайцем кругами вокруг стола по кухне. — Один, — начал Минсок. — один грёбанный день можно без всякого цирка? — закончил он, пройдя на кухню, затем, увидел Чондэ, сидящего на стуле подальше от парней и забинтовывающего свою руку. Весьма неуклюже — хотя бы потому, как он успел заметить, что правше до жути неудобно забинтовывать левой рукой без чьей-то помощи. Парень подошёл к нему и немного склонился: — Что с тобой? — кратко показал своё беспокойство Мин. Чен сначала не заметил его — поэтому немного дёрнулся от неожиданности. — Ой, доброе утро, Минсокки, — он кивнул, приветствуясь. — как спалось? Худший вопрос, который он только мог задать на данный момент. — Так, вот про мой сон тут сейчас неуместно спрашивать, — да и спалось ему реально хреново, но за это он промолчал. — что с рукой? — Это так глупо, ты будешь смеяться! — сам чуть не смеясь проговорил в ответ. — Не буду. — Я хотел помочь Исину и порезался, — не решая вдаваться в подробности суматошливо вымолвил Чондэ. — Я в тебе не сомневался, — усмехнулся Минсок, но видя эти жалкие попытки перевязки руки он всё же решился без разрешения забинтовать ему сам. Где-то в глубине души он так внимание думал привлечь, но младший просто умилился и наблюдал за этим. Обнадёживает. — Вы, придурки, — чей-то громкий заходящий на кухню голос донёсся так непредсказуемо. — как вы могли поранить наше солнышко?! — мистер нетрудно-догадаться-что-это-Бэкхён указал на страдальца, хотя последнему даже больно не было. — Всё хорошо, не утрируй, — заговорил вышеупомянутый. — тем более, я сам порезался — они не виноваты. — Да потому что тарелки надо научиться брать! Ну опять двадцать пять. — Я всё, — по сравнению с окружающими Сюмин звучал шепчуще. — а ты нехеровенько так порезался, самый большой осколок взять додумался что ли? — Спасибо, хён, — да этому созданию даже не потребовалось улыбнуться, его губы итак 24/7 улыбаются, но он всё равно это сделал. — ну… можно и так сказать. «И правда — солнышко.» — произнёс старший не вслух и улыбнулся в ответ. — Это была моя любимая тарелка. Минсок мысленно пообещав себе закончить это дерьмо, начал: — Хватит вам, вы же в конце концов помиритесь и снова обниматься будете, — он подошёл к ним. — к чему вообще всё это? Хер с этой тарелкой, с кем не бывает. Просто соберите осколки молча и всё, мы же грёбаная семья. Все серьёзно так подзадумались и наконец-то замолчали. Неожиданным стало то, что такая короткая речь смогла помочь им вспомнить то, что они уже родня друг другу. Они уже много лет все вместе и через много что прошли, — какая-то тарелка не может их рассорить. Тем временем Минсок тихо ушёл от них в ванную комнату и не один, а с головной болью которая появилась от них всех.***
Умываясь, он любил разглядывать своё лицо очень детально и всякий раз находил за уши притянутые изъяны. То щеки у него слишком пухлые, то нос якобы большой или глаза маленькие. Никто не давал ему пересматривать самому записи с их выступлений: потому что как увидит что-то, — так снова голодать начнёт. А на тему роста вообще можно очень долго говорить, и даже его мама говорила ему не вставать рядом с высокими мемберами, — чтобы он не казался слишком маленьким. Минсок всегда очень завидовал высоким людям. Как он не видит насколько он красив — никто не мог понять, хотя каждый пытался убедить его в этом.Ха-ха, какой тебе футбол, ты сам вместо мяча сгодишься!
Он тряханул головой в стороны и вышел из своих детских воспоминаний. А в дверь вдруг начал кто-то тарабанить. — Кто на этот раз? — с раздражением спросил пустоту парень открывая дверь. — Хё~ён! Давай быстрее. — Чанёль облокотился о стену возле двери и ждал ответа. Минсок промямлил что-то вроде «угу» и вышел из комнаты, в которую следом зашёл Пак. Зайдя в гостиную, он по дороге к дивану взял первую попавшуюся книгу и без задних мыслей сел на него. На диване уже сидел Бэкхён и что-то делал в своём телефоне. Минсоку не было интересно что именно, — поэтому он не спросил. Вместо этого начал читать какой-то интересный по виду роман, а давали знать о его интересности отсутствие застоявшести или пыли, а ещё было довольно-таки много помятых листов от пальцев, переворачивающих страницы — или же просто кто-то неаккуратный. Но вдруг что-то помешало парням заниматься своими делами, и это «что-то» постучало в дверь. Сюмин уже подорвался идти к двери, но Бэкхён его остановил: — Сиди, я открою, — и он пошёл на разведку. «Все мемберы вроде как дома, кто бы это мог быть?» — характерный для ситуации вопрос в голове севшего на обратно на диван старшего. Но затем Минсок подумал, что если это не связано с ним — значит не должно интересовать. И дальше продолжил читать книгу. Тем временем Бэкхён за дверью никого не обнаружил, и лишь посмотрев на пол заметил какое-то письмо. Парень быстро подобрал его, напоследок осмотрелся и закрыл дверь. — Ой, хён, тут что-то интересное, — читая отправителя заявил тот когда только подходил. — Это касается меня? — Думаю — всех. — Тогда ты меня заинтриговал, — он отставил книгу и выжидающе посмотрел на младшего. А тот уже торопливо открыл письмо и даже успел прочитать пару строк, но говорить что там не особо торопился. — Позови всех сюда. Ну это парень и сделал. Они все собрались в гостиной — кто стоял возле дверей какой-нибудь из комнат, кто сидел, а кто (вероятно Сухо) уже собирался угрожать болтуну, за то, что если это будет какая-то фигня, как всегда, то они его убьют. — Итак, слушайте! — завладевший запиской привлёк всеобщее внимание. — кто помнит слова менеджера на счёт того, что время от времени у нас будут меняться наши соседи по комнате? Тут у ответ начались вскрики «Да, помню!» и тому подобное. — А я не помню, — тихо сказал Чондэ сидящему рядом как назло Минсоку и сбивающим все его мысли. — Наконец-то уйду от Исина, — также тихо ответил тот заставляя Чена засмеяться. — Я бы хотел делить комнату с тобой, Минсокки. Танцор часто слышал подобное от него, но почему-то сейчас это его засмущало. — Если бы ты не хотел — я бы удивился, — попытался максимально уверенно ответить. — но не думаю, что со мной хорошо делить комнату — Исин всегда жалуется на то, что я слишком чистюля, но мы уже так привыкли друг к другу, обидно даже что кто-то из нас уйдёт в другую комнату, — тут он понял, что возможно это прозвучало обидно. — но я бы всё равно предпочёл бы тебя… в свои соседи, ты ведь мне ближе всех. Ну тут они естественно одарили друг друга ностальгическими улыбками. «Ну почему ты такой, Чондэ.» — с грустью подумал Сюмин и повернулся к вещающему Бэкхёну. — В письме сказано… — В письме? — громко усмехнулся Сехун. — Они бы ещё голубем прислали… Младшенького прервала прилетевшая в него подушка с дивана от Бёна. — Закрой рот, — он прокашлялся. — Так вот… тут сказано что это для того, чтобы каждый был близок с каждым и ни у кого не было тех, с кем бы они мало общались или о ком-то мало знали, о как, — закончил объяснение оратор. — Ааа, ну да, на телешоу часто нас распределяют по самым неожиданным парам для чего-либо, — вспомнил Чонин. — Весьма странный ход с их стороны, — возмущается Минсок и все сразу соглашаются. — Да ладно, я думаю это весело, — противоречит Кай. — Дальше тут написано новое распределение комнат, — Бэкхён быстро пробегается глазами по следующим строчкам чтобы первым узнать кто с кем будет делить комнаты. — вы готовы? — смеясь спросил он. — Хватит тянуть, надоел, — лучше не раздражать Кёнсу. Все уже чуть ли не начали взвывать мол «Судью на мыло» или давай быстрей. — Первая комната: Чонин, Сехун, Чондэ. — как-то совсем неожиданно выдал он. А Минсок прифигел, — так прифигел, что аж описать трудно. Чондэ в одной комнате с двумя людьми, у которых секс рекой из ушей вытекает (правда, только внешне). От этой мысли Сюмин резко раздражился неконтролируемо прожигая взглядом и обитателей первой комнаты, и невинного Бэкхёна, который озвучил это, и мысленно менеджера, который придумал это. — В третьей комнате Чунмён и Кёнсу, — как-то он перескочил вторую комнату. — надеюсь, Кёнсу тебя не убьет, — не упустив момента чтобы подколоть продолжил Бэкхён. — В четвёртой поселяться Чанё~ёль и… — Последний уже молится чтобы с ним был Минсок, но высшие силы отвергли его. — Исин. — Я уже хочу спрыгнуть с окна. — Да ладно тебе, Исин хоть и без комплексов, но всё-таки спокойный мальчик, — утешает его Бён. — вон, Сю подтвердит! — мотнув головой в сторону вообще не вникающего Минсока. Но тот молчал и даже не слушал их, его уши были забиты злостью и… ревностью? Какого чёрта. Лишь когда они громко крикнули его имя он отозвался. — Ты чё такой угрюмый стал? — Не важно, — кратко отмахнулся он. — вы там про Исина говорили, да? Ну мне с ним нормально жилось, правда, приставучий иногда. — Хватит обсуждать меня при мне же! — услышался Исин. Но эту тему решили не развивать, а Лэя так и никто не заметил. — Бэк, ты, по-моему, моё имя не назвал ещё и… — неловкая осознающая пауза. — своё… — Правильно! Мы с тобой теперь делим комнату, — подлетел к нему младший с объятиями. — мы хорошо проведём время, Мин-мин. После этого монолог Бэкхёна его мало интересовал, — поэтому он его не слушал, лишь смотрел на дверь первой комнаты, у которой уже столпились её три жителя и что-то обсуждали: может, кто где спать будет? Он так раздражён: от этого шума, мешающего думать, нет, Сюмин ничего против шума не имеет и уже давно привык к нему, просто на данный момент он некстати, — от того, с кем делит Чен комнату и от того, что он не может никому пожаловаться и вынужден бороться сам у себя внутри. О, чёрт, он даже не может никому сказать о том, что начал замечать за собой — это трудно. И сейчас, когда все уже переносят свои вещи кто куда, Минсоку хочется сбежать — что он собственно и делает. Он молча встал и взял направление к входной двери, на секунду его лишь остановил вопрос его «сокамерника»: — Ты куда собрался? — Проветриться. — А вещи? — Потом. Отшив непривычно-грубым голосом Бэкхёна он побыстрее вышел за дверь и тяжело выдохнул, но внутри от этого спокойней не стало — лишь что-то внутри грудной клетки давало о себе знать. Парень медленно спускался по лестнице, кое-как здороваясь с теми людьми, которых встречал, хотя даже не рассматривал, кто они. Выйдя на улицу он огляделся и увидел что уже близится к вечеру, не поверив, что они так долго выясняли кто с кем будет делить комнату. Минсок просто шёл вперёд, не думая куда и зачем, ему так хотелось побыть одному и подумать. По пути пиная камни он вёл расследование сам с собой: «Почему именно такой расклад? Мне не нравится. Кай и Сехун такие красивые, вдруг Чондэ влюбится в кого-то из них и перестанет со мной общаться? Меня даже сравнивать с ними не стоит. Что же…» Он резко остановился и ударил себя по лбу, мол, о чём ты вообще думаешь. Потом танцор оглянулся и понял, что не заметил как пришёл в местный парк и люди на него странно поглядывали из-за такого поведения. «Нет, это невозможно, Чен натурал, натуральней некуда, самый натуральный натурал.» — от таких самовнушений становится легче, но пропадает надежда. «Может, я и правда ревную?» — усаживаясь на пустую скамейку подумал старший загадочно глядя вверх. — «и вдруг, не как друга.» Ему сейчас так плохо на душе, потому что это становится более похожим на правду, чем на небылицу, — плохо на душе из-за того, что он, походу, влюбился в своего лучшего друга, да какого там друга… брата, считай. Ещё хуже Минсоку становится от осознания того, что ему нравятся мальчики: покопавшись в своих воспоминаниях он заметил что не смотрел на девушек как на предмет обожания. И в то время как все обсуждали девочек — Сюмин предпочитал мужские задницы, о чём он, видимо, никому не говорил, да и сам себе вбил что ему нравятся девочки, другого не должно быть, поэтому и прожил без интереса к кому-либо. Девочки не интересовали, а мальчики табу. Так оно и случается. Но вот Чондэ смог разжечь в нём этот интерес, а Минсок проклинает свои внутренности, за то, что выбрали они Чена и не прекращая дребезжат только из-за него. И это всё, дребезжащее, хочется вырезать, — вырезать и утилизировать. — Какой же я мерзкий, — прикрыв лицо предплечьем правой руки он тихо, коря себя вымолвил осуждающим тоном, что аж самому не по себе стало. — Как такое могло произойти, — за этим пошла грустная усмешка. Просидел он так за мыслями может быть час, — он думал как бы хорошо было, если бы его интерес к своему полу не считался плохим, если бы он сошёлся бы с Ченом, и это его в мыслях так радовало. Если бы. Теперь он белая ворона, единственный в группе такой (или с таким дефектом) и отличающийся, может даже неповторимый — Минсок не знает, гордиться этим и комплимент ли это, но гордиться это рассказать кому-то, а это никак не входило в его планы. А вот выпить в его планы надо бы вписать, но уже не сегодня. Открыв глаза, Сюмин увидел что уже темно и пора возвращаться, а ещё Бэкхён съест его, если он не перенесёт свои вещи, а если Бэкхён уже перенёс сам его вещи — то тем более съест. Ладно, если ему уже и так и так придётся слушать Бэкхёново ворчание, то он по пути зайдёт перекусить в какую-то забегаловку — что-то подобное ему и попадается. Нет, он бы мог поесть дома и ему не надоели ребята, просто сейчас у него неисправимое желание побыть в простой и уютной обстановке, опять же — в одиночестве. Как раз таким и было то место, куда он зашёл и оно даже не выглядело забегаловкой: упрощенный стиль, тёмный потолок и коричневые стены, простые столики и стулья без всякого пафоса, а на стене прибиты полки на которых для вида стоят старые диски и альбомы знаменитостей, пару книг и на стене красовались маленькие картины в рамках, или же старые чёрно-белые, будто плёночные (может и не будто) фото под атмосферу. Он подошёл к деревянной барной стойке и просто заказал рамён с кофе. Затем Минсок сел за столик возле окна и положив подбородок на руку продолжил мечтать смотря в это же окно. Но не тут то было, к нему нерешительно подходит какой-то молодой парень и спрашивает: — Ким Минсок? — Он самый. — Вау, я ваш фанат! — загорелся парень. — Тут не занято? — он указал на место напротив Минсока. — Нет. Парень быстро сел на указанное место и продолжил: — Я не думал, что когда-то встречу вас! — его искренняя улыбка вызвала улыбку и у айдола. — Приятно слышать, — кратко отвечает Минсок. — Вы тут один? — Минсок кивнул головой в ответ. — А почему? — Слушай, что за допрос? — усмехнулся тот и изогнул бровь. — Извините! — уже начал кланяться парень. — Не стоит, просто я решил отдохнуть — поэтому один. — Хорошо, тогда не буду вас тревожить, — подытоживает парень. — только позвольте сфотографироваться с вами? — Конечно. Тот аж подпрыгнул от счастья и сделал фото. — Только не говори никому где меня видел и что сидел со мной, — предостерегает Мин. — Хорошо! До свидания! — в спешке поклонился тот и выбежал из здания. Минсок подумал о том, насколько милые у них фанаты, а потом повернувшись к окну он увидел этого же парня, тот тоже его заметил и помахал рукой, ну Минсок же дружелюбный человек и махнул фану в ответ улыбаясь. Казалось, что он услышал его писк через стекло. И незаметно еда уже была у него на столике, он взяв палочки принялся есть. К удивлению, лапша была вкусной и приятная обстановка способствовала вкусу. Давно ему хотелось выйти куда-то одному и отдохнуть от всего, что творится в их общаге. Парень встал, расплатился со всем и даже оставил чаевые, так как знает, какого это целыми днями работать и скорее всего девушке нужны были деньги. Теперь осталось запастись терпением, потому что ребята его будут расспрашивать и обвинять в том, что он ушёл никому не сказав и надолго, — но Минсоку так не хочется думать об этом, в его жизни и так хватает плохого теперь, что не хочется свою свободную минуту забивать таким. Сейчас он просто идёт по улице, освещённой большими, круглыми фонарями и думает, как прекрасно было бы гулять тут с любимым человеком, — сейчас он просто идёт один со своими смешанными чувствами и неразберихой в голове, а ветер, обдувающий его, кажется проникает и в его голову.***
Переступив порог, он ожидал нападение, но никого не увидел. Пройдя чуть дальше он увидел некоторых ребят, сидящих на диване и среди них был о-боже-мой-Бэкхён, который сразу подошёл к нему и начал крутиться вокруг, громко шмыгая носом. Нюхает? Что? — Надо же, быстро выветрилось, — небрежно и с усмешкой обронил тот. — Что? — неуверенно ответил Минсок, бегая глазами и осматривая себя с разных углов — сейчас он чувствовал себя шестиклассником, которого мама спалила за сигаретами, но Сюмину бы самому не помешало понять в чём дело. — Сколько выпил? — выбросил он. — Одну чашку кофе, мам, — скрестив руки на груди, с насмешкой ответил старший. — Пиздишь. — Выпить у меня сегодня в планы не успело войти, — он опустил глаза и поджал губы, показывая свою раздосадованность. — а даже если бы и выпил, то я старше тебя и могу себе позволить, — ухмыльнулся затем. — А тебе бы, мелкий, не стоило материться тут, — грозно помотал указательным пальцем Минсок. — Я перенёс твои вещи. После этого Сюмин не слушал Бэкхёна, а просто пробормотал что-то вроде «Ага, спасибо». Сейчас ему было интересно почему Чен никак не реагировал на его приход, кроме «О, привет Минсокки», даже рядом сидящий с ним Чунмён поддакивал Бэку за то, что ему не стоит больше уходить одному так поздно и что это опасно бла-бла-бла. А Чондэ ничего не говорил, просто смотрел с неизменным выражением лица. «Кажется, моему любимому человеку на меня всё равно.» — подытожил в мыслях Минсок и ушёл в свою с Бэком комнату, чтобы разложить всё как было у него в комнате с Исином.***
Ночью Сюмин не мог уснуть, снова. Решил, что так дело не пойдёт и ему нужно выпустить пар. Идеальный для него способ — это танцы. Поэтому, прислушавшись к дыханию Бэкхёна и убедившись, что он спит, лишь тогда он на цыпочках вышел из комнаты, а затем и направился к их тренировочному залу. Танцы всегда были для него выходом из плохого настроения и по совместительству просто любимым занятием. Правда он понимал, что лишь во время танца забудет о своих переживаниях, а как песня закончится, беззаботность за ней, хотя в других случаях Минсок забывал о проблемах насовсем. Но как всегда не прокатит. Из песен наш талантливый танцор сразу выбрал соло Чена. Ему сейчас как раз нужна чувственная песня для чувственного танца. Сейчас он показывает все свои чувства и переживания в движении и выплёскивает все свои эмоции, вкладывая старания и душу. А в голове лишь надеялся, что никто его не увидит, но вскоре и думать об этом он не хотел. 4:00 Минсок танцует импровизацию под сольную песню Чондэ, потому что так любит его голос.