Женевьева

Monsters in the dark, Blood lost feel the mark, Contrast no sedate, Love lost losing faith (с) Emigrate – Blood*. — Миллс! — Шериф Рейес тряхнула спящую Эбигейл за плечо. Лейтенант совсем не заметила, как задремала прямо за рабочим столом, едва ей в голову пришла светлая мысль, облокотиться на него, дабы пять минуточек полежать. — «Совсем капельку и всё» — тонны кофе не спасли положение. Глаза закатились сами собой, ибо последние сутки выдались напряженными. Хотя девушка честно пыталась работать, кропотливо выстраивая линию обвинения, против «Дрейфус-Энтерпрайзес». — Да? — вздрогнула полицейская, уставившись на начальницу. — Я вижу, ночь прошла продуктивно? — снисходительно усмехнулась Лина. — Я прочитала ваш рапорт. Но естественно, я не могу обнародовать его или прикрепить к материалам дела. Меня сочтут ненормальной, так что, версия с коррупционными махинациями выглядит более убедительно. Репортёров я уже пригласила. — Спасибо, мэм. — Что касается мустанга — шериф понизила голос так, чтобы остальные подчинённые, сновавшие взад-вперед мимо стола Миллс, её не услышали, — то могу вас заверить, он не значится ни в одной базе данных. Скорее всего, номера на нём липовые. Или же перебиты. Это всё равно, что искать иголку в стоге сена. Хотя я связалась с нью-йоркским департаментом полиции. Вдруг у них будут зацепки, а в остальном… Пока ничем не могу помочь. Преступник следовал из Доббс Ферри по Бродвею, через Ирвингтон и мост Дьюи. Камеры видеонаблюдения это подтверждают. В Шератоне его след теряется. Полагаю, если прочесать этот район, мы всё равно ничего не найдём. — Вы правы — согласилась Эбигейл. — А что сказал тот уличный гонщик, устроивший свалку на шоссе? — Он сказал — раздраженно повела плечом Рейес, — что его соперник был без головы. — Кто бы сомневался. — В какой-то степени, Миллс ощущала свою вину за то, что потеряла гессенца из виду. Где теперь искать этот ходячий кошмар и новую зазнобу Крейна? — Тем не менее, я очень благодарна вам, шериф. — Не за что. Дайте мне знать, если что-то изменится. Пока, поезжайте домой. Отдохните. В таком состоянии от вас мало пользы. — Так точно. — И да, — собравшаяся было уйти начальница, обернулась. — Гринвуд разослал ориентировки на пропавшую журналистку. Посмотрим, что из этого выйдет. — Что-то должно. Она не призрак, её обязательно кто-то видел. — Катрина проводит больше времени с нашим врагом, чем с тобой — кисло заключила, Эбби подняв печальный взор на Крейна. Брак товарища трещал по швам и потому, он перебрался из охотничьего домика Корбина, в архив, дабы не смущать своим присутствием спасённую из Чистилища жену. Смерть Молоха не решила все проблемы. Во всяком случае, Икабод в это не верил, обложившись увесистыми томами по демонологии. Он полностью погряз в фанатичном выискивании проявлений потусторонней активности, дабы хоть как-то отвлечь себя от семейной драмы. — С помощью её магии мы удерживаем всадника в плену. И полагаю… — слова дались мужчине с трудом, припечатав грузом вины, — ей жаль Абрахама. — Не понимаю — фыркнула Миллс. — В начале Уилсон, затем твоя благоверная… Он не заслуживает сострадания. Он монстр и убийца. — Да, но за маской монстра скрывается человек. — То, что Икабод некогда сделал с бывшим другом, было намного хуже. Он сознательно предал его. И это предательство, впоследствии, повлекло за собой смерть Ван Бранта. Сможет ли он однажды быть честным с Эбигейл настолько же, как сейчас сам с собой? — Я видел его в пещере Горгоны. То, каков он есть на самом деле. А Катрина видит даже больше... Есть вероятность, что всё это время гессенец действовал под влиянием тёмного духа, с которым он был объединён проклятьем. Уверен мы ещё долго можем дискутировать на эту тему. — Сбежать от расспросов соратницы – трусость. Вот только Икабод, с недавних пор, не мог без угрызений совести смотреть лейтенанту в глаза. — Теперь, как сказала Катарина, мы можем положиться на неё по этому вопросу. Но я… не хотел бы этого. Как только Эбигейл оказалась дома, она тут же повалилась на диван в гостиной, даже не потрудившись раздеться. На это просто не осталось сил. Да и желания тоже. Всё сожрала усталость. Хотя ощущение собственной правоты, давало небольшое, но приятное удовлетворение. Как бы не дулся Икабод, Женевьева Уилсон – приспешница безголового. И увиденное на каретном дворе, не только подтвердило это. Они больше чем союзники. Факт. — «Что, будь он неладен, Ван Брант делает для того, чтобы переманивать людей на свою сторону?» — подумала Миллс засыпая. — «Ни Катарину, ни Джеа нельзя назвать доверчивыми или глупыми. Пожалуй, тут кроется какая-то загадка. Но какая? Почему обе так легко переметнулись на сторону тьмы? Что знали они и чего не понимаю я?» — То, почему жена Крейна повела себя так, было ясно с первых дней. Катарина, банально, не хотела терять влияния над любящими её мужчинами. Абрахама ведьма боялась, но за время плена, бывший жених стал ей ближе и понятнее, чем Икабод. Естественно это не продлилось долго. Конфронтация лишь усугубилась, достигнув апогея, после смерти колдуньи. — «Представляю, какого мнения о нас вестник смерти». — Я знаю как тебе дорого это ожерелье — всадник возник за спиной Катарины, когда она, стоя у старого зеркала, пыталась снять с себя зачарованную безделушку. Кавалерист издевался, памятуя о том, что украшение когда-то помог выбрать для неё Икабод. Оно должно было стать подарком немца на свадьбу, а теперь позволяло ведьме видеть лицо злого духа. Ван Брант лично постарался, наложив на него чары. — Больше ты с ним не расстанешься. — Избавь меня от своих иллюзий — Катарина отвернулась от зеркала, бросив уничижительный взгляд на гессенца. — Я предпочитаю видеть твоё истинное лицо. — Здесь нет иллюзий — развёл руками вестник смерти, улыбнувшись. — Всё что ты видишь это правда. — Однако ты всё время лжешь — выступила вперёд ведьма, наблюдая, как Абрахам ставит на стол медную кружку и чайник с горячей водой. — Ты сказал, что мой любимый мёртв, — Ван Тассел постаралась задеть кавалериста за живое, — но это враньё! — Твоего любимого никогда не существовало — кружка стукнула о стол, знаменуя закончившееся терпение. Ван Брант поднял на свою пленницу горящий взгляд и та, оторопев, невольно попятилась обратно. Сейчас он говорил жестко, хоть и, не повышая голоса, но пугало другое – та глубинная правота, с какой он ей это сообщал.— Икабод Крейн, которого ты знаешь, это – обман. — Ты это обман — прошипела ведьма, не веря. — Икабод жив — казалось, всадник взял себя в руки, — и свободен, — вот только боль, отражавшаяся в его глазах, говорила об обратном. — Как же он распорядился своей свободной? — Гессенец не сдвинулся с места, но Катарине показалось, что мужчина загнал её в угол. — Обошёл ли он весь мир в поисках возлюбленной? Нет. Он спас другую женщину – Эбигейл Миллс. Не смог пережить её заточения. А как надолго он оставил тебя гнить в Чистилище? Икабод заявлял, что и обо мне он заботится. Притворялся другом… Но люди меняются, как и в этот раз. Зазвонил телефон, вырвав полицейскую из царства Морфея. Миллс казалось, что она едва задремала, однако висящие на противоположной стене часы говорили об обратном. На самом деле прошло много времени. На город плавно опускались сумерки, информируя о том, что час появления всадника близится. — Вот дерьмо — ругнулась Эбби, неловко переворачиваясь, в попытке дотянуться до смартфона, лежащего на тумбочке. — Кому я на этот раз понадобилась? — Когда мобильник оказался в руках лейтенанта, картина отнюдь не прояснилась. Входящий номер был совершенно незнакомым. Потому, после минутного колебания, Миллс нажала кнопку – «ответить». — Слушаю? — буркнула она. — Привет, Эбигейл — женский голос, услышанный полицейской, принадлежал Женевьеве Уилсон. — Нужно поговорить. — Да ладно? — остатки дремоты сдуло, породив в душе волну возмущения. — О чём же? Не о твоём ли вчерашнем побеге? Или о том, что ты прислуживаешь безголовому засранцу? Мы проследили за вами. Можешь не отпираться. — Я ему не прислуживаю, — обиделась журналистка. — Скорее это взаимовыгодное товарищество. — Досадно осознавать, что Крейн и его компашка снова оказались на высоте. Хотя попереживать о том, что Икабод видел её с Ван Брантом, Джеа успела ещё вчера. — Ну-ну. Всегда знала, что тебе нельзя доверять. — Не кипятись, лейтенант. Лучше выслушай меня. Когда я говорила вам, что я на вашей стороне, я не лгала. Это действительно так. Меньше всего мне хочется, чтобы Сонную лощину поглотило проклятье. Но я не хочу быть пленницей. Я, собственно, и занимаюсь сейчас тем, что помогаю вам. — Каким образом? — Удерживаю известного всем вестника смерти от необдуманных поступков. Я не хочу, чтобы он ещё кого-то убил. Или же пострадал сам. — И что же? Он слушает тебя? — Слушает. Однако его доверием не стоит злоупотреблять. Это слишком тонкий лёд. И я его понимаю. Я хочу попросить тебя об услуге. — Какой? — Изумление, недоверие и любопытство, сплелись в сознании Эбби в тугой узел. Подобное она испытывала только при общении с Энди Бруксом. — Что за услуга? — Учитывая отношения Абрахама и Икабода, держи Крейна на расстоянии. Пожалуйста. Пока всё не утрясётся. Я создала небольшой ажиотаж в СМИ, по поводу незаконной стройки. Полагаю, как ты и сказала вчера, что её действительно заморозят. Инспекторы из экологической службы уже прибыли Тарритаун. Дрейфуссу не поздоровиться, а всадник, как только всё закончится, успокоится и снова исчезнет. Позвольте ему вернуться в Ад. Ну, что? Мир, дружба, жвачка? — Хм… — лейтенант наморщила нос. — Ван Брант знает, что ты делишься со мной планами? — Нет. Здесь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы предугадать его реакцию. И лучше всего, если он и дальше ничего не узнает. Я рискую. — Ваши с ним отношения странные. Ты в курсе? — Да. — Хорошо. Только ответь, почему ты так печёшься об этом убийце? Он и при жизни ангелом не был. Крейн рассказывал мне. — Что ты слышала о причине смерти гессенца? Думаешь, лучшие друзья внезапно стали врагами лишь из-за одной бабской юбки? — Я не знаю — Эбигейл никогда не задумывалась об этом. В самом деле, почему безголовый так кидается на её напарника? О каком предательстве всё время твердит? Опять и очень некстати вспомнился Энди, вещавший за всадника как некромант, когда Свидетели впервые поймали монстра в ловушку Джефферсона. — «Второй Свидетель знает, что ты предал и убил своего соратника?» — сказал он тогда. И, похоже, только сейчас, до Эбби начал доходить смысл этих слов. Не зря Икабод так дергался. Он что-то скрывает. Что-то чрезвычайно важное. — Спроси у Крейна — посоветовала Уилсон, повесив трубку. — Опять двадцать пять. Отлично. — Резюмировала полицейская, на миг представив гессенца на коне и с винтовкой М4 в руках. — Просто отлично. У нас два потенциальных трупа, вооруженный до зубов вестник смерти и подступающее проклятье. — «Ну почему, всё не может быть просто и ясно?» Воспользовавшись поднявшейся шумихой, небольшой отряд гессенцев бежал из Трентона в сторону Нью-Йорка, надеясь спасти себя и присоединиться к полкам генерала Уильяма Хоу. — Мы дезертиры! — паниковал Петер Дитц – один из красных драгун Ван Бранта. — Мы все без пяти минут висельники. — Закрой рот. — Грубо оборвал солдата Абрахам. — Нас трудно в чём-то упрекнуть. — Командир наёмников был зол. Его кавалеристы стали первыми, кого встретили войска Вашингтона, ворвавшись в город. — Бой окончен. Я видел сам, как наш полковник свалился с лошади. Картечь попала ему в грудь. Вряд ли он дотянет до следующего утра. Или ты считаешь, что мы должны были трусливо сложить оружие, как и остальные? Какой в этом смысл? Это позорная капитуляция пятнает честь, а не стратегическое отступление. Я знаю, что делаю. — Согласен с вами, — поддержал Ван Бранта другой подчинённый. Молоденький лейтенант, раненный колонистами в бок. — Не всё так плохо, — юноша старался сохранять оптимизм. Превозмогая боль, он с трудом держался в седле. — Вы знаете, почему повстанцы напали именно в Сочельник? — Догадываюсь, Клаус — тени залегшие на лице Абрахама, сделались ещё гуще. В течение последних суток немец совсем не спал. — Я даже знаю, как зовут этого Иуду Искариота, продавшего своих братьев и страну за тридцать серебряников. Икабод Крейн. Это он донёс о планах Ролла своим новым господам. — Окончательно озлобился гессенец. — Любимчик Вашингтона. — Как? Ваш бывший друг? — Именно. Покуда я жив, я не успокоюсь, пока не снесу его башку с плеч. — Ярость и ненависть клокотавшие в Ван Бранте вырвались наружу, опаляя душу адским пламенем. — И даже если умру, я не успокоюсь. Восстану из могилы и стану ему мстить! — Побойтесь бога, сэр! — суеверно перекрестился один из английских пехотинцев, оказавшийся рядом с гессенскими всадниками. — Вы накличете на себя беду. — Мне больше нечего терять. Отныне мой удел кровопролитие, а не мольбы страждущих. Только смерть моего врага принесёт мне покой. _________________________________ Монстры в темноте, Кровопотеря, ощущение границы... Контрастность, никакого равновесия. Любовь потеряна, теряется вера (с) Emigrate – Кровь*.