***
— Вот, блять. — с досадой выдохнул Дриусси. — Сука… Себастьян сидел на диване. Ладонь зарылась в идеально вылизанные волосы. Аргентинцу было охота выдрать их от безысходности и злости, которая разъедала, разрушала на куски, на молекулы, на атомы. — Себа, очнись. Что же ты переживаешь? Дриусси высоко запрокидывает голову. Взывая к трезвости своего рассудка, он зажмуривается… и видит, как воодушевлённо Далер отсасывает Паредесу, жадно глотая, причмокия. Ох, боже, он берёт этот хер, как лучшая бордельная шлюха с улицы красных фонарей и в те секунды, когда его рот свободен, упоительно и сладострастно лепетал: — Люблю, люблю, люблю… Хочу, чтоб ты меня любил, люби-и-и-ил… Себастьян другой рукой уверенно заползает под шорты и трусы. От этого видения сносило крышу. Дриусси с наслаждением передёргивал. Дрочка… Ему остаётся только дрочить на Кузяева, не насладившись им вдоволь. Его участь до слёз позорно кончать и видеть расплывающее пятно на штанах…***
Боже, что Кузяева только дёрнуло ответить на звонок? — Всё хорошо, Далер. Всё хорошо, Далер, не переживай. Не трать нервы, нервные клетки не восстанавливаются. — вслух себе внушал он. Кое-как сориентировавшись в комнате, татарин надыбал пульт под нижним ярусом журнального столика. Он немедля включил телевизор. Неприличные звуки из динамиков наполнили полумрак. Далер широко распахнул глаза, глядя на приторно смазливого чернявого мальчишку под большим, во всех смыслах, татуированным рыжим качком-викингом. Из-за достаточно крупного ракурса растраханной дырки брюнета, Далер пунцово раскраснелся, будто бы никогда не смотрел нечто подобного жанра. Мальчишка оживлённо насаживался, истомно стонав от каждого глубокого проникновения. Глупые навязчивые вопросы так и норовили впиться в голову при просмотре гей-порнофильма. Неужели он точно так же выглядит под Паредесом? Так же себя ведёт, стонет, поддаваясь назад, как тот мальчишка с плазменного экрана. — Ва, куда запропостился? — со зевком прошептали за спиной. — А-а… Нравится?