Марк Леви «Дети свободы»
Так уж повелось, что люди уходят из нашей жизни не спросив. Мир спокойствия и умиротворения, где нет жестокости, зла и насилия. Ира просидела у тела Наташи целые сутки. Надежда на чудо теплилась в ее душе. Она задышит, откроет глаза, будет такой же доброй и заботливой, будет злиться на Стаса с его съемками. Будет вкусно готовить, от еды Наташи все были в восторге. Ну конечно, девочка с детства была очень самостоятельна, училась только на отлично. Закончила школу с золотой медалью, а после в университет с большими планами на будущее. В комнате вечный порядок, каждая вещь на своем месте, а на вкусные запахи из кухни сбегается все общежитие. Как раз в тот день, как все они оказались в бункере, девушка ехала к тётке с которой росла всю жизнь. Похвастаться своими успехами и отлично сданной сессией. Робкая и застенчивая, ее будет не хватать в этом винегрете из людей. Ее улыбки, единственной улыбке в бункере, потому что никто больше не видел хорошего. Ира сидит, поджав колени к груди, слез уже не осталось и она бессмысленно смотрела в одну точку. Иней покрыл волосы и ресницы Радомской, но та уже не чувствовала холод, лишь свою беспомощность. Сегодня она разочаровалась в себе, потеряла веру. На ее руках умер пациент, это была не учебная практика, где ее контролируют опытные врачи, а реальная ситуация в которой по ее вине умер человек. Может она поспешила с выбором профессии, переоценила свои силы? Руки покрывала засохшая кровь, на пиджаке были едва заметные брызги. Как жить с таким грузом на душе? Заново она детально прокручивает тот решающий момент, разбираясь и обдумывая свои действия, можно было поменять хоть что-нибудь. Увы, время не вернуть назад и сейчас, в холодильнике среди еды лежала Наташа, как какой-то кусок мяса. Ткань накрывавшая Наташу пропиталась кровью, мертвенно бедная рука с многочисленными браслетиками вывалилась на цементный пол. — Ир, — тихо зовет Марина, пересилив себя, осмелившись войти в обитель смерти, ответа не последовало. — Ир, — уже настойчивее зовет Марина. Радомкая частично поворачивает голову пряча глаза. Ей стыдно смотреть на ребят, стыдно, что не смогла помочь задыхающейся Наташе. В руках был тот самый осколок, вынутый из раны после многочисленных попыток вернуть бедняжку к жизни. — Ты нужна, там Лера, помнишь? — заикаясь напоминает та. — Мы не можем остановить кровь, она закрывает лицо. Да, точно. Еще одна жертва, и еще один больной дни которого на исходе.***
Все столпились вокруг кушетки на которую усадили раненую Леру. Непонятно, что именно Женя с ней сделал, закрывшись руками она сидела не издавая ни звука, только тяжело дыша. Кровь тоненькими струйками стекала по локтям и капала на пол. Глаза. Вдруг этот свихнувшийся задел глаз и теперь девушка потеряет зрение. Айжан пытается аккуратно убрать руки с лица. — Я просто посмотрю, — успокаивает она, приглядываясь. — Ты можешь занести инфекцию в рану, нужно обработать. Айжан известно о ранах больше, чем остальным. Все детство ее травили из-за азиатской внешности. Жестокие дети били, обзывали, бросали вслед камнями. В девятом классе одноклассницы выловили ее в туалете и жестоко избили. Несколько дней Айжан отлеживалась дома, лицо полностью опухшее, сломана рука. С гордо поднятой головой девочка вошла в класс, дуры не понимают, что она не виновата и стыдится своей национальности не стоит, а смеяться над этим глупо. — Лера, — тихо просила девушка, приготовив вату. — Че там с ней? — в комнату влетает Валера, разъяренный, красный от гнева, глазами метая искры. — Покажи, — Сычёв нетерпеливо старается убрать руки. Попытки пришлось оставить, дабы не сделать хуже. За руками скрывалась кровавая маска. Кровь была на волосах, на глазу, так что казалось будто его нет вовсе. От этого зрелища перехватывало дух. Айжан была в шоке, все же держа себя в руках, нельзя вводить в панику Леру. Девушка еще не видела себя. Рана шла от края скулы до края губ, вот так полоснул. Кровь полилась сильнее и Айжан спешит зажать ее ватой. Собрав всю волю в кулак входит Ира. Смело подходит к раненой, ничем не выдавая своего убитого состояния. Ребята сторонятся, давая пройти единственному врачу, коим сама Ира себя не считала. — Спирт, еще ваты, бинт и иглу с ниткой, — скомандовала Радомская после тщательного осмотра. Айжан предоставляет все необходимое, с сожалением смотря на Леру. — Будет больно, — холодно сообщает Ира, намачивая вату спиртом и прикладывая к лицу. Радомская старалась сделать все аккуратно, не напортачить. Лера кряхтит и кривится от боли. Следующим шагом было продезинфицировать иглу, а уже после зашить глубокий порез. Кончик иглы впился в кожу, потом еще и еще. Готово. «А Женя?» — Ира боится спросить о нем. Ира самостоятельно идет искать сошедшего с ума парня. Где они могли его закрыть и жив ли он вообще? За дверью отведенного для него отсека кашель, сильный, кажется кто-то не может дышать. — Женя? Женя, ты там?! — Ира дергает за ручку, но дверь заперта. — Женя, у тебя все в порядке? — она барабанит кулаками, где этот чертов ключ?! — Я сейчас! Потерпи немного! Девушка мчится в общую комнату, где царит гробовая тишина. Непонятно как еще реагировать. Даже пофигистичный Митя притих, ему тоже жаль Наташу. — Кто закрыл Женю? Дайте ключ, немедленно, — требует Радомская вытягивая руку. Смотрит на Валеру, более чем уверенна, это он стоит за акцией заключения. Сычев пожимает плечами, мол, нет, не я. Но Ирина неумолима, стоит, как статуя. — Слушай, никто твоего придурка не выпустит, ясно? — сдерживая себя заявил подошедший к ней Митя и ткнул пальцем ей в плечо. — Пожалуйста, усвой это. Он убил человека и чуть не завалил второго, скажи спасибо, что жив остался. Пусть захлебнется своей кровушкой, — злобно прошипел Черкасов. — Но вы не можете… — растерялась Ира, смотрит на равнодушных Стаса, Надю. Нет, могут. Никто даже не возразил и добродушная Айжан не вступилась за него. — Попробуешь открыть — сдохнешь вмести с ним, — крикнул Валера уже уходившей Ире. — Кстати, смерть Наташки тоже твоя вина, развела тут Канатчикову дачу! От этих слов Иру бросило в дрожь. Все же они правы…