* * *
Яркий луч, устремляющийся прямо в глаза Альбуса, разбудил еще недавно спящего. Резкая боль пронзила его череп. Вчера он явно перебрал с виски. Не нащупав рядом тела, которое, как ему казалось, когда он закрывал глаза, было рядом, он осмотрел пристальным взглядом номер и не нашел того, что хотел. Геллерта не было. При свете дня горел камин, шторы, вчера распахнутые, были кем-то не до конца закрыты. На стрелках настенных часов было ровно одиннадцать. Он наспех надел свое нижнее белье, вспоминая попутно события прошлой ночи. Уже в ванной он умылся холодной водой, приводя себя в более-менее нормальный вид. Подняв голову и увидев себя в зеркале, ему захотелось себя ударить. Мешки под глазами, вымученное лицо, щетина, отметины на шее. Можно было даже разглядеть следы от пальцев Геллерта. Альбус провел по контуру, ощущая отголоски чужого прикосновения. Выйдя из ступора, в который он ненадолго впал, ему захотелось поскорее уйти. Альбус надел свой помятый костюм, накинул твидовое серое пальто и шляпу. Поправив воротник и, еще раз окинув комнату взором, ему ничего не оставалось, кроме как спуститься вниз по деревянной винтовой лестнице, с накинутым на нее красным ковром, украшенными узором перилами, и подойти к ресепшену. — Доброе утро, сэр. Чем я могу вам помочь? — монотонно проговорила милая девушка, заполняя свой журнал и, явно недовольная тем, что ей помешали, посмотрела на Альбуса с дежурной улыбкой. — Да, прошу вас. Мой друг из 239 номера сказал, что мы должны сегодня встретиться, но я его не застал, — на ходу придумал он. — 239 номер? Так, так, — она полистала страницы своего журнала. — Да, Геллерт Скрейн, я помню его. Видимо, это не такая важная для него встреча, сэр, или он вас не дождался. Он покинул свой номер уже давно, в 7 часов утра, в компании дамы,— последнее она произнесла как что-то тайное. По ней сразу было видно, что она сплетница. — Спасибо, мисс, — проговорил Альбус и, замешкав, устремился к выходу. Оказавшись снаружи, он оглядел улицу, в надежде увидеть Геллерта, хотя это было уже невозможно. Он замечал лишь людей, наслаждающихся пейзажами Нью-Йорка. Ему было трудно осознавать происходящее. Почему Геллерт так внезапно ушел? Почему в его компании была женщина? Он прекрасно понимал, что между ними была лишь одна ночь, но это не давало ему ответов на вопросы. Когда он вспомнил, что оставил машину у бара, то, прикинув ее расположение, направился точно тем же путем, каким пришел к отелю. Он проходил мимо зданий, украшенных многочисленными шпилями, арками и мощеными плитками около них. Один прохожий горожанин шел в цирковом костюме, держа в руках длинный шест. Его костюм, некогда ярко-красный, выцвел и обветшал. Вдаль улицы, где он находился, насколько хватало глаз, тянулись деревья с голыми ветками. В окружении таких же голых кустов стояла скульптура, изображающая человека. Правая рука у него отсутствовала. В голове Альбуса было смятение, когда он сел за руль своей машины. Он вдруг вспомнил, что Тина говорила ему о похоронах. Сегодня Персиваль Грейвс, один из его бывших полицейских, недавно убитый мафией, должен был быть закопан в земле. Голова вновь заболела, Альбус завел мотор, тот закряхтел, но поддался, и машина тронулась с места. Он вовсе не хотел опаздывать на такое мероприятие. Но, согласно времени, он вообще не успевал. Глаза нервно бегали по дороге, пальцы на руле постукивали. День был прохладный, но солнце находилось вне туч, ярко сияя. Постепенно, роскошные дома и дорога сменились на более обычные, не замысловатые улочки, меж которых проезжало гораздо меньше машин. Центр города Нью-Йорк сильно отличался от его окраин, как, впрочем, и в случае с другими городами. Приехав на место события, он буквально выпрыгнул из машины, поправляя шляпу. Приминая ботинками тускло-зеленую траву, Альбус открыл ворота на кладбище и, пройдя некоторое расстояние, остановился у свежей могилы. Рядом с ней, с библией в руках, склонив, по обычаю, голову с копной смоляных волос, стоял Криденс, все остальные уже давно разошлись по домам, как только закончилась церемония. Альбус медленно подошёл к нему, засовывая замерзшие руки в карманы. — Мне очень жаль, Криденс, — послышалось от Альбуса. Криденс стоял молча, и было видно, что он сдерживается, чтобы не заплакать. Он поднял свой взгляд на Альбуса. Глаза сверкнули, но не злобой, а из-за застилающих их слез. Альбус был весь растрепанный и неухоженный, по нему было видно, что ночь у него прошла не по ее обыкновению. — Видимо, у вас были дела поважнее, мистер Дамблдор, — с ноткой горечи, безжизненным голосом произнес он и в молчании ушел. Альбус остался стоять один у могилы Персиваля Грейвса, слушая доносившийся звон колоколов из церкви неподалеку. Он оступился.III
5 декабря 2018 г. в 15:47
Колеблясь еще несколько секунд около открытой двери, Альбус вошел в номер. Комната была довольно большая, а освещение - тусклым. Горела только одна лампа около бежевого цвета дивана с резьбой по краям. В основном свет исходил из камина. Камин был громоздким и рифленым в некоторых местах, что придавало ему более дорогой вид. На стенах висели картины, наверное, известных художников. Масляные краски на них застыли в движении, выдавая мастера, как великого ремесленника, ведь это только улучшало их вид. Альбус не особо разбирался в искусстве, но он мог отличить экспрессионизм от реализма или сюрреализма. Ковры, на деревянных половицах помещения, с виду были очень мягкими, а воздух в комнате был свежим, но слегка чувствовался запах табака. Огонь, потрескивая, придавал чувство уюта, что немного успокоило нервы следователя. Несмотря на то, что Альбусу не впервой находить пару на одну ночь, его не покидало странное ощущение. Для него было в новинку это волнение. Он не знал чего можно ожидать от хозяина номера. Это заставляло относиться ко всему с осторожностью.
Геллерт был всё еще в костюме, но уже без пиджака, который аккуратно висел на спинке все того же дивана. Рукава рубашки были закатаны по локоть, а все его движения расслаблены. Дойдя до середины комнаты, Альбус остановился около кресла и повернулся лицом к Геллерту, так же смотревшего на него.
— Располагайся, — Альбус снял с себя пальто и положил на мягкий подлокотник кресла. — Тебе чего-нибудь налить? За бокалом коньяка мы могли бы продолжить наш разговор о Великой депрессии, если ты, конечно, этого желаешь… — но Геллерт уже знал ответ на этот вопрос.
— К черту депрессию, — в этот же момент Альбус оказался возле Геллерта, потянувшись за поцелуем.
Геллерт немного отстранился со словами «это ни к чему» и резко, взяв того за руки, прижал к прохладной стене номера. Альбус немного отклонил голову для грубых поцелуев в шею, при этом он старался расстегнуть чужую рубашку, но пальцы не слушались его, пуговицы ускользали из его рук, доходило до того, что он пытался разорвать одежду. Это было безумие – он уже давно не ощущал подобного, а ведь все только начиналось. У Геллерта справляться с одеждой выходило лучше, его движения были резки и конкретны, поэтому полностью расстегнутая белая рубашка Альбуса давала простор для других действий. Он прикусывал ключицы, оставляя отметины и сразу же зализывая их. Ему удавалось находить все слабости Альбуса, заставляя тело полыхать. Дышать становилось все труднее, почти невозможно. Он сглотнул, понимая, что сердце в груди уже заходится в ударах, а мозг просто отказывается воспринимать действительность. Руки Геллерта скользят по выгибающейся спине, очерчивают линию позвоночника и проходят к ягодицам, с силой сжимая. Когда чужое бедро прижалось к паху Альбуса, тот не смог удержать тихого стона. Возбуждение нахлынуло волной. Смутившись себя же, Альбус прижал ладонь тыльной стороной ко рту, но через мгновение Геллерт медленно убрал его руку.
— Тебе не нужно сдерживаться, — прикусив мочку уха, проговорил Геллерт и ухмыльнулся так же, как это было в баре.
Альбус притягивает Геллерта ближе за плечи, почти вцепившись ногтями в кожу. Он выдыхает, отдаваясь ощущениям, когда чужой язык касается его шеи и медленно проводит вверх. Остатки самообладания испаряются, ему хочется большего и как можно скорее. Геллерт будто бы прочитал мысли партнёра, спускаясь рукой ниже. Дыхание перехватывало. Вдох. И... короткий выдох. Геллерт расстегнул ремень и провел горячей рукой по напряженному члену. Все происходило как в замедленной съемке, хотя их движения были резкие и одновременно страстные. Обоим было тяжело сдерживаться, а играть долгие прелюдии вовсе не имело смысла. Поэтому Геллерт, подхватив Альбуса за бедра, повалил на кровать, которая прогнулась под их весом. Оставшись вне контакта, они начали быстро снимать свою одежду. Так, не до конца расстегнутую рубашку, Геллерт снял через голову и, не смотря, бросил ее куда-то в сторону. Его волосы немного растрепались, и Альбус невольно заметил это. В эту минуту он подумал, что Геллерт в таком виде безумно соблазнительный. Его красота и без того была неоспоримым фактом, но то, что он так умело мог ей пользоваться, восхищало.
Альбус лежал на кровати уже только в нижнем белье, когда Геллерт был все еще в своих брюках. Но Дамблдор не успел этому расстроиться, как второй припал к его шее. Это были грубые поцелуи, от которых мысли не могли нормально сформировываться, хотелось только еще и еще. Он почувствовал, как пальцы Геллерта забрались в его волосы и сжали их. На шее обязательно останутся алые метки, которые придется скрывать длинным воротником. Альбус мог только хвататься своими руками за плечи Геллерта и просить не останавливаться.
В следующую минуту Геллерт потянулся к деревянной тумбочке, что-то доставая оттуда. Альбус не заставил себя ждать и стянул оставшуюся одежду. Его член пульсировал, желание прикоснуться к нему и закончить все несколькими движениями было сильным, но он себя остановил.
Геллерт, вернувшийся со смазкой и презервативами, без лишних слов выдавил себе ее на руку и начал не спеша разрабатывать. Для Альбуса это было не в первый раз, но за долгое время он забыл, как это может быть неприятно. Геллерт был умелым любовником, поскольку все болезненные ощущения вскоре исчезли. Альбус сам начал двигаться в такт движению чужих пальцев. Все, что ему оставалось - хвататься руками за Геллерта или сминать белоснежные простыни. Он уже не мог удерживать глухих стонов.
Геллерт вновь отстранился, почувствовав, что его партнер уже готов. Он снял с себя брюки, торопливо расстегивая ширинку и снимая нижнее белье, а следом надел презерватив. Он схватил Альбуса за бедра, притянув к себе. Один его вид вызывал дрожь и тихие судорожные выдохи.
— Возможно, будет немного больно, — наклонившись, выдохнул Геллерт ему в ухо.
— Ч-черт, — больно вовсе не было, Альбус ощущал себя нестерпимо хорошо.
Он двинулся, давая понять, что все нормально. Но Геллерту никакие знаки не были нужны. Он сразу же выбрал быстрый и грубый темп. Альбус хотел приподняться и коснуться губ любовника, но тот, толкнув его обратно, не дал этого сделать. Вдруг, рука Геллерта сдвинулась, дюйм за дюймом проходя по телу Альбуса, пока его пальцы не надавили на мышцы шеи, душа его. Без того не хватавшего воздуха, вообще не стало. Альбус, чувствуя железную хватку, совсем не понимал происходящего, ровно до того момента, пока не излился себе на живот, даже не прикасаясь к себе. Удивительно. В его глазах потемнело, но в то же время засверкали звезды. Такой великолепной ночи у него не было давно, если она вообще была. В эту минуту он не мог об этом думать, вообще не мог думать.
С коротким стоном, Геллерт в пару движений тоже излился, он вышел из Альбуса и выкинул презерватив в сторону. Выдохнувшийся, он лег рядом с Альбусом.