Именно это

      Капитан Рой командует срочное возвращение на базу, надеясь лишь, что размер «Ариадны» и ее сверхскорость помогут им избежать сражения с неизвестным кораблем. Теперь ее доклад коммодору существенно расширится и перестанет быть сборищем догадок — спасибо Джеймсу Кирку. — Капитан! Джим! — восклицает так и не отключившийся Спок. — Погодите, остановитесь.       Джим с немым вопросом смотрит на Риману, потому что привык доверяться своему первому офицеру, хотя сам он едва ли сейчас понимает, почему Спок их останавливает — ситуация грозит высшим уровнем опасности для всего экипажа. — Джим, я думаю, они не станут нападать в ответ.       Что ж, если Спок пришел к такому выводу, стало быть, он все просчитал. Капитан Рой, очевидно, решает так же и дает команду остановить крейсер. — Поясните, коммандер, — требует она уже после этого. — Я проанализировал данные, которые открыло мне Правительство Нового Вулкана, сравнил с тем, что мы сами узнали об этом объекте, и пришел к выводам, что они никогда не атакуют просто так, не участвуют в чужих сражениях, а сам объект, судя по тактике маскировки и маршруту дрейфования, вряд ли приспособлен к бою вообще. Кем бы ни были его хозяева, они определенно нападают только сами и только на тех, кто им нужен. — Римана, вы их слышите? Они преследуют нас? — уточняет Джим, у которого все слова вулканца уже сложились в четкое представление ситуации, потому что это, черт возьми, охренеть какая логичная логика. А главное, она позволяет им не удирать во все лопатки. — Нет, не слышу, они далеко. — Будем надеяться, что они сами не стали от вас убегать, капитан Рой, — шутит — да, это такой шутливый вулканский тон — Спок. — Джим, у меня есть одно предложение, но оно потребует от вас и капитана Рой прямо нарушить пункты 3.28 и 12.03-02 Устава.       Разумеется, Джим пропускает мимо ушей споковское «но» — у него слуховой иммунитет на подобные вещи, а вот Римане придется решить, добавит ли она к списку своих нарушений еще парочку и подвергнет ли сознательному риску жизни семидесяти девяти членов команды и двух «зайцев». — Говорите, коммандер. — Капитан, голодек на вашем корабле функционирует исправно? — Рой кивает, и Спок продолжает: — Если вам удастся запустить в объект зонд-сканер, настроенный на поиск пропавших, мы получим несколько больше информации о том, с чем имеем дело… — Это чертовски правильная идея! — перебивает с места рулевого Скотти, уже копающийся в настройках запуска. — Но нам придется вернуться к ним и еще раз выпустить несколько торпед. Как-то они это воспримут, хотелось бы мне знать… «Осы»-то у них все равно есть, и вряд ли даже самый спокойный капитан станет молча смотреть, как его корабль снова обстреливают. — Капитан Рой, я не могу требовать от вас и вашей команды участия в этом мероприятии, и поверьте, — Джим торопливо прикидывает, какие еще у них есть варианты, — если бы я мог предложить что-то еще… — Джим, это единственный подходящий вариант, или вам придется вернуться на «Йорктаун» и ждать решения комиссии. Капитан Рой? — Возвращаемся к невидимке.       «Ариадна» приходит к прежней точке, и, к их счастью, таинственный объект не стал «убегать», он продолжает свое медленное движение в том же направлении, что и раньше, будто совсем не имеет двигательной установки. Джим предпочитает не гадать зря и действовать максимально быстро. На сканирование решено выделить пять минут — целых пять минут лицом к лицу с неизвестной угрозой, которую они сами даже не видят. Зато у них есть ее вектор движения — Скотти уже все просчитал и не будет выпускать торпеды вслепую. Им нужна всего одна. Техник вносит в зонд параметры похищенных, оперативно высланные Споком, Скотти командует запуск — один и второй — и остается лишь ждать и надеяться, что этот маневр невидимка им «простит» так же, как две торпеды час назад.       Пять минут весь мостик в тишине слушает, как чудесно работает система жизнеобеспечения звездолета Федерации. Скорее всего, даже Споку на базе ее слышно — настолько тиха сейчас в эфире «Ариадна». Угрожающая пустота ничем не выдает своего присутствия, никому, кроме Риманы Рой, которая отмечает, что «шумы» становятся беспорядочнее лишь тогда, когда взрывается торпеда, на несколько секунд являющая им кусок железной плоти посреди ничего. «Дыра наоборот», — так про себя обзывает ее Скотти, уже вертящий в голове несколько забористых фраз для форума гиков. Возможно, им с тем парнем стоит встретиться и поболтать кое о чем.       Пять минут каждый находящийся на «Ариадне» словно застывает на низком старте — если будет ответ, они знают, что делать: звездолет рванет отсюда и до ближайшей звезды. Правда, шансов уцелеть крайне мало, если окажется, что незнакомцы тоже знакомы с варп-технологиями.       Пять минут игры в рулетку.       Но ответа от невидимки нет, и зонд исправно передает данные, отключаясь по таймеру без происшествий. Дольше они сканировать не рискуют, тут же срываясь на максимальный варп-девять и отходя в непосредственную близость к патрулю «Йорктауна». Обработка голопалубой всей полученной информации и моделирование займут еще пару часов, и это спасибо, что голодек вообще есть на корабле — класс «Оберт» получил эту технологию лишь в последнем поколении.       Теперь Джим наконец-то может покинуть мостик и, например, завалиться на диван в соседней кают-компании, чтобы вдоволь понакручивать себя галопом проносящихся в мозгу мыслей. Он отключает связь со Споком, не дожидается, пока Скотти оторвется от панели, сменяет помещения и впрямь падает на ярко-желтый диван. Двое энсинов молча выходят, оставляя несчастного капитана в благородном одиночестве.       Джим уже успел нафантазировать тысячу поводов для похищения МакКоя, помимо очевидного, и даже тот, где Боунса планируют использовать самым кощунственным способом. Потому что «да, Джим, доктор МакКой — эстетически привлекательный и провоцирующий на подобные мысли человек». Джим не хочет знать, на что там Боунс провоцирует Спока — это он как-нибудь переживет, а вот всех остальных посягателей он бы с радостью разослал… по дальним рубежам. Уговаривая сознание не представлять, но все равно представляя, каково Леонарду может быть сейчас в плену, Джим забывается нервным сном, полным пугающих образов, и даже радуется, когда в дверях объявляется Скотти и будит его.       Голопалуба «Ариадны» очень маленькая, рассчитанная только на одного, и систему, разумеется, не нагружали моделированием персонажей, проецируя лишь «слепок» тех пяти минут, чуть меньше, так что заходить в проекцию совершенно неопасно. Джима интересуют коммуникации, план местности и, безусловно, вся та организационная чертовщина, что творится на этом корабле. — Сколько? — спрашивает он у Скотти, стоящего тут же, у пульта. Джим задает вопрос и даже не задумывается, насколько понятно тот прозвучал. Но инженер прекрасно понимает. — Один.       Джим не выдыхает с облегчением, хотя по лицу Скотти видно, что «один» — это «да, именно он», — потому что тут уже отваливается свое, личное, и болезненно сжимается диафрагма от мысли, как он будет сообщать родственникам одиннадцати «пропавших», что те в итоге все равно погибли. Подробности гибели он, конечно же, оставит при себе. — Спок? — взывает он к коммуникатору. — Я здесь, Джим. — Капитан, — взволнованно спешит сообщить Скотти, все еще не отрывающий глаз от очередной панели, — я должен вам сказать, что других живых существ наш зонд вообще не нашел… — Это странно. Боунс там совсем один?       Скотти лишь пожимает плечами. — Джим, если бы я мог избавить тебя… — начинает вулканец, предугадывая, какие картинки уже может воображать взвинченный Кирк. — Все в порядке, Спок, я сам.       И Джим шагает туда, где, судя по всему, ступала нога лишь одного человека — доктора МакКоя.       Он оказывается в подозрительно знакомом коридоре — это определенно флотский звездолет, атмосфера пригодная, системы, судя по всему, исправны. Значит, кораблем управляли близкие к людям формы. «Или готовили его для них», — тут же добавляет внутренний Джим-исследователь. Он идет быстро, не таясь, пока не упирается в странное завершение галереи: тут перекрытия будто оторваны, и обнажившиеся коммуникации сплавлены с проводкой ромуланской двери, которая внезапно перерезает проход. При этом дверь работает исправно — и дальше Джим «гуляет» уже по отзывающемуся неприятным дежа вю интерьеру. Первым делом он решает, что система дала сбой, но Скотти подтверждает, что все в порядке и никаких сторонних симуляторов не подгружалось. Он посылает ему развертку пространства, где сияющей точкой обозначается местонахождение Леонарда МакКоя, и теперь Джим, наконец, будет к нему приближаться.       Это странно, но коридоры абсолютно пусты. Джим напоминает себе, что Скотти его уже предупредил, но это все равно никак не вяжется с тем, что они себе представляли, пока искали похитителей. Сканер сработал на отлично, с прохождением коротким путем нет никаких проблем, и Джим доходит до точки-Леонарда всего за семь минут. Было бы логично выждать еще пару у последнего порога, чтобы зайти на начале отсканированного цикла, но Джим никак не может ждать — он делает шаг не раздумывая и собирает всю свою волю в кулак, чтобы сдержать больно сжимающееся сердце и трезво оценить ситуацию.       Помещение — это, видимо, комната отдыха, очень напоминает, опять же, флотские кают-компании, но интерьер изменен — Джим пока не может уловить, как именно. Он не проходит дальше порога, хотя его нахождение тут никаким образом не повлияет на сценку, потому что с этого ракурса лучше всего видно происходящее.       Да, разумеется, первым он замечает МакКоя — несложно заметить единственного в помещении человека. Лео окружен черным туманом, будто фантомными размазанными силуэтами, и эти силуэты, в которых даже не угадываются гуманоиды, его будто удерживают. Может, сбой голопалубы или зонда? Видимо, система не смогла просчитать этих существ и потому не учла при подсчете. А вот голос, вполне человеческий, звучащий на стандарте очень по-земному, раздающийся внезапно сбоку справа, Джима озадачивает. Не потому, что он произносит что-то такое важное или страшное — Джим вникнет в слова в следующем цикле — а потому что произносит их создание, никак не должное так говорить. И вообще говорить, если уж по-честному. Капитан Кирк, повидавший, пожалуй, больше всех разнообразных рас среди всех исследователей всех времен, никогда еще не встречал и не слышал о подобных представителях: по помещению весьма ловко передвигается нечто, напоминающее кожистый цилиндр, переливающийся мягкими цветными пятнами. У этой хрени нет рта, глаз или ушей, но есть нечто, напоминающее ноги — две суставных конечности по сторонам «тела» и одна, не сразу заметишь, трехсуставная противопоставленная «нога», растущая из «спины».       Джим, встряхивая голову, сбрасывает некстати проснувшееся любопытство. Он злится на себя за подобные всплески — нашел, тоже, время! — и, наконец, позволяет себе остановиться взглядом на МакКое.       Он с немалым удивлением изучает заросшего щетиной и лохматого Боунса — на службе старший офицер МакКой всегда выбрит и одет по уставу. В увольнительных и в постели Лео бывает, конечно, и раздет, и лохмат — и это отдельный джимов фетиш — но подобной растительности на лице у него Джим не припоминает за все годы. Ту первую встречу в шаттле он, конечно, уже не помнит в деталях, и сейчас для него откровение, насколько иначе выглядит его доктор… таким. Вообще-то очень сурово, и Боунс, хоть и явно потерял в весе, но он держится уверенно и выглядит сильным. А он и есть такой, никак не подумаешь, что главное его «оружие» — светлый ум и удивительные руки хирурга. Джим отмечает, что как раз руки МакКоя не тронули, в отличие от физиономии — неслабая гематома над левым глазом явно мешает Леонарду глядеть в его особенно злобной манере, а также печени и почек — встать ровно Боунс не может, и его левая рука постоянно прижата к ребрам. Вряд ли, конечно, его бы стали метелить до отбитых внутренностей — кому нужен ученый, загибающийся от нефрита и перитонита, — но причинять боль у мерзавцев умения не отнимешь. Конечно, печень доктора и раньше страдала от различных повреждений, но по большей части они бывали химическими, да и бухать по-студенчески взрослым людям давно уже не пристало. Они ж, мать его, стали вместе о здоровье думать.       Джим отмечает про себя, как много в его голове прижилось медицинских понятий, но осознает также и то, что сейчас этот немудреный анамнез помогает ему не впадать в жалость или гнев. Он видит, что жизни и, по большому счету, здоровью Леонарда сейчас ничто не угрожает. У него есть время на план.       Раньше на принятие решения ушло бы несколько мгновений — молодой и звездный капитан Кирк действовал по обстоятельствам, никогда не проигрывая, — но теперь, Джим понимает, он стал слишком многого бояться, заплыл жиром неуверенности и отрастил щупальца страха. Сегодняшний Джеймс Кирк не может себе позволить рисковать. Не МакКоем.       В очередной раз сжимая сердце в метафизический кулак, Джим еще несколько циклов проводит в этом помещении, изучая обстановку, слова и манеры «цилиндра», но не отмечает больше ничего полезного: доктор и объект обмениваются дежурными переругиваниями. Похоже, все и всегда идет по маккоевскому сценарию, стоит позволить ему говорить — именно это заставляет Джима испытывать сейчас какую-то ехидную гордость, и чувство это даже придает ему дополнительной решимости.       Он выходит из проекции и еще раз просит Скотти проверить данные зонда, обрисовывая ему увиденное. Не может быть, чтобы объект, который система обработала и выдала таким, каким его застал Джим, нельзя было посчитать за живой или хотя бы гибридный. Но данные не меняются. И по поводу туманных силуэтов у инженера тоже нет догадок, и он не знает, можно ли будет обнаружить их, допустим, трикодером, когда они ступят на загадочный борт. Джим ежится: неприятно знать, что на корабле-призраке орудуют к тому же бестелесные духи, вполне способные сами воздействовать на тебя физически. Нет в этом никакой логики — и Джиму это не нравится, но он спешит на мостик — дел невпроворот. — Курс на «Йорктаун», — звучит его команда, стоит ему там появиться. В этот момент он даже не отдает себе отчета в том, что это не его судно, и, похоже, команда капитана Рой тоже уже не воспринимает его как чужака. Замечательные ребята, потрясающее везение — хоть что-то в нем еще осталось от прежнего Кирка. Но в дальнейшем «Ариадна» не подойдет для того, что он собирается сделать. Сюда бы готовую к бою «Энтерпрайз», но увы — и сердце больно екает –«Энти» больше нет, то есть, пока нет, а ему нужна серьезная помощь.       Пока план простой и одновременно трудный — официальные просьбы никогда не были его коньком, Джим всегда действовал вперед всяческих запросов и решений, и, боже, как не хватает ему логичного мозга Спока! Но Спок не капитан и не может в этой ситуации ничего просить у Флота — только составить документы, чтобы подстраховать Джима на случай совсем уж неудачи. Коммодор Гроссман — вот лицо, которое решит его вопрос с этих границ, или он не Джеймс Тиберий Кирк!       По прибытии он сердечно, но быстро прощается с Риманой Рой и буквально через десять минут уже забывает обо всей команде «Ариадны», потому что мысленно в сотый раз проговаривает свою речь, заготовленную для начальника базы «Йорктаун». Его вылазка была до предела неофициальной, и подать привычный рапорт он не может. Остается только рассказать как есть, надеясь на человечный подход коммодора, и если придется «засветить» причину, по которой Леонард оказался в такой ситуации, то ему наплевать, чем это обернется впоследствии. Он конечно же знает, насколько засекречена работа Боунса в этом направлении, и уповает на то, что у коммодора четкие принципы и он не станет требовать раскрыть детали ради удовлетворения собственного любопытства. Хотя сказать по правде, на заднем плане за всей этой операцией его мозг уже составляет пути отступления, если ситуация с формулой выйдет из-под контроля, но об этом Джим решает подумать чуть позже.       Следующую неделю фигура капитана Кирка, затянутая в серый форменный китель, — главная достопримечательность базы: он постоянно ходит по коридорам, кажется, ни на минуту не покидая здание штаба, не нуждаясь во сне и пище, и звук этих четких, уверенных шагов регулярно слышат все — от самого коммодора до последнего техника, обслуживающего сейчас какой-нибудь засбоивший замок на двери подсобки. Джим снова и снова приходит к Гроссману и ждет от него ответов.       Коммодору давно не двадцать, даже не сорок, но последний десяток лет он, как и все руководители, прекрасно знает о славе «Энтерпрайз» и ее капитана. Жаль, что последние новости о корабле вновь неутешительны, он предпочел бы их не знать вовсе, но Кайл Гроссман не зря занимает свой высокий пост, и он изо всех сил хочет помочь капитану Кирку. Капитану, который пришел к нему не просить, а требовать. Капитану, который, несмотря на все произошедшее — коммодор не представляет, каково это — потерять корабль и две трети экипажа, — выглядит решительно и звучит так убедительно. «Да, — думает коммодор, разглядывая замершего перед ним Джима, — этот человек имеет право заявить, что ему нужен новый корабль, команда и открытое разрешение на военную операцию, не объясняя, что именно он собирается делать». Все потому, что он — Джеймс Кирк, и Гроссман берет на себя ответственность за свое преждевременное согласие и содействие. У них нет времени на ожидание ответа от Федерации, когда речь идет о спасении данных уровня «джи». Поэтому коммодор подписывает приказ о временном назначении Джима на «Вэлиант» — большего корабля он дать, увы, не может — а также предписание для сорока членов команды явиться на борт для военной миссии. Дело сделано, и Кайл Гроссман жмет руку капитану Кирку, практически не сомневаясь в том, что тот справится.       Джим вымучивает из себя дежурную улыбку, все еще не в силах расслабиться. Каждый день кажется ему страшной отсрочкой, но он держит себя в руках, зная, что коммодор и без того сделал все быстрее, чем логично было бы рассчитывать.       По сути все, начиная с его прибытия на «Йорктаун» в спасательной капсуле, идет как по маслу, но Джим ни разу не задумывается, почему ему так везет и странно ли это. Его беспокоит только одно: он должен успеть.       «Вэлиант» оказывается совершенно прекрасен, пусть он и скромен размерами. Этот новый класс буквально недавно пополнил ряды защиты «Йорктауна», и самое ценное, что в нем есть — это его маскировочные способности. Джим, безусловно, готов был бы и с боем прорываться на корабль, но итог общения с коммодором Гроссманом оказался даже лучше, чем он мог рассчитывать. Если даже на не самую маленькую «Ариадну» невидимка никак не отреагировал за те пять минут, что они искали выживших, то собственная маскировка «Вэлианта» позволит ему приблизиться вплотную и оставаться возле намного дольше.       Пока Джим изучает сияющий клинической чистотой мостик, Спок принимает поступающих на борт. Помимо сорока служащих «Йорктауна» к ним присоединяются пятнадцать членов экипажа бывшей «Энтерпрайз» — те, кто остался на базе, кто в состоянии и готов пойти в бой ради мести и спасения одного-единственного члена экипажа — доктора МакКоя. Чуть позже, когда миссия завершится, капитан лично обнимет каждого и скажет несколько слов из самого сердца, а сейчас он должен сосредоточиться на деле.       И Джим командует взлет.