***
Мы с Алиной вместе уже около недели. Сам факт её наличия в моей жизни делает меня безумно счастливой. Представьте, что у вас есть человек, разделяющий ваши интересы и мировоззрение, идеально чувствующий вас и понимающий от и до. Я честно не представляю, чем заслужила такой приз от судьбы, которая никогда мне особо не благоволила, реальность происходящего даже немного пугает. Но я с уверенностью могу заявить, что это и правда «мой» человек. Убедивший меня довериться ему и до сих пор не обманувший моих ожиданий. Я откровенна с ней как ни с кем больше. Она дала всё, чего мне так не хватало: право быть собой, возможность говорить всё, что думаю, поддержку, мотивацию и вдохновение для жизни, умение её ценить. Спустя примерно месяц после моего признания Фетисова сама предложила отношения. Узнав друг друга, мы обе поняли, что всё и так к этому идёт, и, если немного поторопим события, хуже не будет. Пока никто из нас, по крайней мере, не пожалел: свои «тёмные стороны» мы с самого начала не больно-то скрывали, а потому разочаровываться не пришлось — каждая знала, на что идёт. Определённую роль в нашем сближении сыграла, как ни странно, Ксюша, которой я всё же решилась рассказать о своей ориентации. Именно она подтолкнула нас друг навстречу другу. Буквально — ткнув меня в спину в столовке, где у прилавка со скучающим видом стояла Фетисова. Сама удивляюсь, как у меня тогда хватило смелости с ней заговорить. Это попахивало каким-то отчаянием фанатки, получившей шанс лично встретиться с обожаемым айдолом, на которого она втихаря молится с особым остервенением. Мне кажется, эта смелость скопилась за все эти долгие месяцы. Всю весну я продолжала трусливо оставаться тайным созерцателем. Гуляла с папой и его женой Полиной, к слову, оказавшейся восхитительной женщиной смешанных кровей: ненавязчивой, ценящей личное пространство и заражающей своим настроем — жаждой познавать, черпать всего по максимуму. Почему-то с ними я чувствовала себя как с родной семьёй, хоть Полина и была старше всего лет на восемь. Летом, свободная от обременяющих меня отношений и школьных обязательств, отдыхала в глубинке — в деревне у бабули, доброту которой я после разговора с папой начала ценить ещё больше. Думала об Алине, помогая вспалывать грядки на огороде за зарабатыванием очередных болей в пояснице. Фактически все летние месяцы провела в мечтах о ней. Тогда я твёрдо решила, что в девятом классе уж точно попытаюсь, чего бы мне это ни стоило. Так и поступила. Нет, конечно, не сразу. Но, опять же, с помощью отца мне удалось словить правильную волну. А там и пошло-поехало: укрепление дружбы с Верой, разговор с Ксюшей, признание Алине… Я рада, что не спасовала в последний момент. Абсолютно ни о чём не жалею. Кто же такая Алина? Что она за человек и чем меня привлекла? В первую же нашу назначенную встречу я поразилась её открытости и честности — лёгкости, с которой она прямо делится всем, что на уме. В тот день я узнала о ней достаточно много. Прежде всего, то, что у Алины та ещё семейка. Из общества которой хочется скорее сбежать и никогда с этими полоумными людьми не пересекаться. Что отец, что мать мало того, что блюстители старых порядков, так ещё и не самые приятные люди в целом. Отец конченый алкаш и самодур, такая же алкоголичка мать из-за насилия с его стороны пристрастилась к наркотикам. Они оба лишены родительских прав, но несмотря на это, продолжают вмешиваться в жизнь дочери. На данный момент Алине удалось съехать к бабушке, которая до сих пор работает — единственному адекватному человеку, хоть и, что называется, старой закалки. Внучка почти всегда одна и сама по себе. Самой ей пришлось и набираться жизненного опыта путём проб и ошибок. Однако моих ошибок она не повторила: отношений с парнями даже не пыталась строить, сразу поняла, что это не её история. Несмотря на то, что росла Алина не в самой благополучной обстановке, соображающая голова на плечах у неё есть. Она рано начала курить, пробовала ради интереса лёгкие наркотики, но никогда не пускалась во все тяжкие, а контролировала себя, умела сказать себе «стоп». Не перешагивала ту самую грань, перейдя которую, ты обесцениваешь себя как человек и перестаёшь держаться определённой жизненной цели. А цель у неё есть — вырваться из всего этого дурдома и зажить нормальной, человеческой жизнью, куда доступ маргиналам-родителям будет закрыт. Целеустремлённость — то, что зацепило меня в ней в первую очередь. Её внутренняя сила и спокойствие впечатляют. Даже в самых непростых обстоятельствах Алина не паникует, не психует и не повышает голоса. Ей в принципе свойственно отношение к происходящему, к незначительным мелочам жизни с изрядной долей пофигизма. Когда я спрашивала, как ей удаётся сохранять спокойствие, она отвечала, что на всё нервов, в любом случае, не хватит, и есть вещи, которые и вовсе не стоят всей этой нервотрёпки. К тому же, принимай она всё близко к сердцу, что бы с ней стало сейчас? Страшно представить. Наверное, пошла бы по стопам родителей. Для своих лет Фетисова знает достаточно много и на этом не останавливается. Имея перед глазами два более чем наглядных примера деградации, не хочет докатиться до их уровня. Не быть быдлом означает интеллектуальное, творческое и духовное развитие. По этому пути она и движется. Возможно, не так быстро, как хотелось бы, но результат уже говорит сам за себя. Алина нашла верный, с моей точки зрения, подход: незнание и неведение — не плохо, это не то, за что нужно себя винить, из-за чего стоит убиваться. Если бы мы изначательно знали и умели всё на свете, было бы нам так же интересно жить, не совершенствуя себя? В том и дело. Лишь только успехи, которые достигаются определёнными усилиями, приносят настоящее удовлетворение. И в этом я с ней солидарна. Я почти сразу поняла, какие у них с Керст обнаружились точки соприкосновения. Их жизненные позиции и взгляды тоже оказались сильно схожи. Я сначала хотела предложить им собраться втроём, но потом передумала: как-то нехорошо по отношению к Ксюше, надо тогда звать и лучшую подругу. Однако не была уверена, что они найдут общий язык, учитывая в том числе и то, как Плетнёва любит меня ревновать. Так что вопрос пришлось отложить на неопределённый срок. Не стану отрицать, что за довольно короткий промежуток времени Алина стала для меня самым близким человеком вне семьи (семьи отца, имею в виду). Сбегая подальше от него, успевшего вернуться в Москву, пока я находилась в деревне, заглядываю к ней в гости раза два-три в неделю точно, если не больше. Её бабушка тепло приняла меня, считая нас подругами. Нам всегда есть чем заняться друг с другом, и это немного не то, о чём вы, должно быть, подумали. Мы обсуждаем всё на свете — от политики до философии. Будучи поклонницей джей-рока, Алина не упускает возможности познакомить меня с творчеством своих любимых исполнителей. Аниме смотрит, но довольно-таки избирательна в плане тайтлов, многие из которых забраковывает из-за избытка клише, фансервиса и предсказуемости сюжета. Мы иногда пересматриваем то, чему посчастливилось оказаться, в её понимании, годнотой. Либо сериалы, к которым она также тяготеет. Алина уже в достаточно раннем возрасте ощутила острую нехватку денег. В девятом и десятом классах ей приходилось подрабатывать, выполняя несложную работу. Тогда она и осуществила свою мечту: накопила на подходящий по характеристикам компьютер, тянувший игры, которые ей нужны. Именно Фетисова познакомила меня со многими занятными вещами из мира игр, о которых не в курсе даже Егор. Мне достаточно даже просто молча сидеть с ней рядом. Находясь возле этого человека, впервые в жизни почувствовала, что я там, где и должна быть.***
Мне часто вспоминается наш с ней первый поцелуй. Солнце близится к горизонту, зажигая свои отражения в окнах жилых домов — бетонных коробок. Ровный рыжий свет ложится на наши лица, слепя глаза, теряясь в беспорядке её красных волос. Открытая форточка спасает от сигаретного дыма. Мы говорим о чём-то совершенно левом, пока бабушка на работе. — Знаешь, почему наркотики нелегальны? — Алина затягивается сигаретой, выдыхая клубы мутного дыма. — Потому что негативно сказываются на здоровье? — предполагаю я, прислоняясь плечом к стеклу. — Думаешь, государству и, особенно фармакологии, выгодно, чтобы мы были здоровы? — с коротким смешком отвечает она, стряхивая пепел в пустой стакан, — Там, где наркотики, крутятся большие капиталы. Это едва ли не единственный финансовый поток такого масштаба, контроль которому верхам недоступен. А потому что? Правильно, давайте объявим их вне закона и начнём на этом основании преследовать граждан. — Похоже на правду, — отзываюсь я, — Звучит как пропаганда, если вот так противопоставлять их властям. — Ты серьёзно? — её смешки прерываются очередной затяжкой, — Мои мать с отцом — ходячая антипропаганда любых вредных привычек. Вот и подумай, стала бы я их рекламировать при таких-то родителях, — быстрый взгляд насмешливых карих глаз с длинными ресницами падает на меня. — Я даже не представляю, как ты со всем справляешься… одна. На помощь твоих родителей надеяться не приходится, — я вовремя сдерживаюсь, чтобы не высказать все свои не самые благозвучные соображения по поводу её родственников. — Я не одна, — возражает Алина, туша сигарету о край стакана, — Теперь мы вместе. Я и смутиться толком не успеваю, как она оказывается слишком близко, встав ко мне почти вплотную, придавливая к подоконнику, совсем ненавязчиво и легко накрывает мои губы своими, постепенно позволяя себе больше. От неё пахнет кофе и терпкой корицей. Со вкусом сигарет и мятной жвачки я ощущаю некую теплоту и наполненность, едва не тая в её руках. Ещё немного, и сердце перехватило бы от обрушившейся на меня гаммы чувств. С Егором такого не было.***
В тот день, когда Алина познакомила меня с Юлей, дождь, несколько солнечных дней собиравшийся с силами, лил как из ведра, косо колошматя мостовую — как придётся. Юля забыла зонт и была вся мокрая, как собака. — В душ можно? — вместо приветствия выпаливает она, занося с собой сочный запах дождя. — Да, беги, Юлич. Разденься только. Но полностью не надо. Не пугай Васю, — Фетисова хочет помочь ей снять насквозь мокрый плащ, но та крутится вокруг себя, как пёс в погоне за хвостом — в общем, выходит полная неразбериха. Я смотрю на вошедшую и не понимаю, как с ней себя вести: суетливая, несколько бесцеремонная и тараторящая, глотая слова. Эдакая хардкорная версия Лизы. По Юле чувствуется: она знает, что производит яркое впечатление, оттого и эта очевидная игра на публику. Девушка она не очень высокая, но фигуристая, с приятными чертами лица: пухлыми губами и огромными, нереально голубыми глазищами. Тушь с подводкой осели на щеках пятнами, тени и помада ещё как-то держатся на честном слове. С русых волос течёт по спине. В целом мокрая Юля имеет довольно-таки плачевный вид, а потому, расстёгивающаяся на ходу, отпущена нами в ванную, увлажняя по дороге пол, по которому шлёпает босиком. Алина не стала юлить или недоговаривать, а прямо сказала мне, что Юля — её бывшая девушка из параллельного класса. Сейчас они друзья: обе поняли, что никак не состыковываются характерами, и дружба подходит им больше. Юля за короткий период времени установила со мной достаточно близкую дистанцию. Она странноватая, ведёт себя по мне так чересчур фривольно, заразительно хохочет и любит обнимать со спины. Постоянно пытается нас тормошить, растрясая наши уныло-вдумчивые физиономии. С Юлей весело, я быстро к ней привыкла. Мы собираемся в гостях у Алины и круто проводим вечера. Я мечтала о том, чтобы подключить к нашей компании Веру с Ксюшей — из нашей школьной тусовки только эти двое знают, что я встречаюсь с девушкой. Но произошёл один случай, из-за которого реализовать это намерение в итоге так и не вышло.***
Похолодание принесло с собой однообразные дождливые будни. Город превратился бы в один сплошной чёрно-белый фильм, если бы не парад разноцветных листьев. Тащиться в школу по грустным зеркальным лужам — последнее, чего я хочу. Однако никто меня, конечно же, не спрашивает. Всё течёт своим чередом: ещё выше на класс, ещё больше ответственности. Готов ты или нет, время тебя ждать не будет. Просто прими это. И мне приходится принять. Даже волосы уложить нормально не успела. Да что там! Даже научиться это делать как следует. Небось, лохматая, как чёрт. И в зеркало не догадалась глянуть перед выходом. Приглаживаю по пути. Какого они такие густые и вдобавок волнистые?! Захожу в класс с таким видом, будто так и надо. Привычно отыскиваю взглядом все знакомые лица. Уже издали замечаю непередаваемый ужас на лице Ксюши. — Вась, постриглась? Зачётная стрижка, ты с ней на модель похожа, — ко мне тут же подлетает Лиза. Ямщикова такой человек, что даже не знаешь, верить ей или нет. То ли лесть, то ли и правда так думает. — Укладку сделать, и шикарно будет, — слышу голос Осоки, занявшей свою парту на среднем ряду. Парни нашей компании разделились на тех, кому, видимо, нравились мои длинные волосы, но которые тактично промолчали, и на тех, кто оценил преображение. Даня так вообще заявил, что короткие стрижки сейчас на пике популярности — похожие носит множество красивых девушек в Инстаграме. — Вася! Что это?! — моя лучшая подруга — единственная, кто открыто выражает своё разочарование от увиденного. Но, похоже, факт того, что я всем довольна — ну а как можно не радоваться обретённой лёгкости? — заставляет Ксюшу смягчиться и не быть столь категоричной. Хоть она и улыбается мне в ответ, взгляд всё равно печальный. Сколько же мы с ней не виделись за пределами школы? С первой недели сентября. Я ждала от неё поддержки, признаваясь в своей ориентации, а сама ничем так и не отплатила ни за понимание и принятие, ни за помощь в сведении с Алиной, ни за выслушивание моего нытья по телефону… «Что я могу для неё сделать?» — этот вопрос повисает в воздухе. Проводить с ней больше времени? Пожалуй, пока это всё, что в моих силах. Подруга словно читает мои мысли. Предлагает послезавтра устроить у неё ночёвку. Послезавтра. Почему именно на этот день я договорилась с Алиной и Юлей? Мы уже и фильмы выбрали для совместного просмотра и идеями времяпрепровождения запаслись. Давать сейчас заднюю и подводить их таким образом с моей стороны было бы неправильно. Так что Ксюше я вынуждена отказать. Раз её родители, как она сказала, уезжают на целый месяц, возможность ещё будет. Но подруга, хоть и смиряется, выглядит всё такой же расстроенной. Стараюсь вести себя как обычно, казаться счастливой и беззаботной, чтобы передать ей это настроение. На самом же деле чувство вины остаётся со мной. Друзей не бросают, тем более, лучших. Даже если обстоятельства изменились, даже если появились отношения. Это звучит верно, вот только на деле всё оказывается гораздо сложнее. Очень часто круг общения так или иначе меняется, и те, кто был для нас незаменимым товарищем, вдруг отходят на второй план. Я не хочу, чтобы так случилось и с нашей дружбой. Но если остальные школьные друзья ввиду своей инициативности общаются со мной ровно так же, как и раньше, то более тихая и замкнутая Ксюша явно ждёт активных действий с моей стороны, что, надо сказать, отличает её от Веры — Керст вообще ни от кого ничего не ждёт: есть взаимодействие — хорошо, нет — ничего страшного. Какое-то время я действительно являлась инициатором нашего с Плетнёвой общения, но кое-что изменилось: на всех моей энергии, которая в последнее время начала куда-то испаряться, уже не хватает. Я временами не совсем представляю, что мне делать и как успевать уделять внимание всем, с кем так или иначе контактирую. Это становится проблемой. Однако что касается лучшей подруги, я готова исправляться. К тому же, нужно вернуть ей должок, если Ксюше внезапно потребуется моя помощь.***
То ли меня настигла карма, то ли судьба решила подлить ложку дёгтя. Ночёвка у Алины закончилась на середине, и всё благодаря её дружку, к которому я всегда относилась настороженно. Вернее, веществам, что он додумался доставить ей посреди ночи. Началось всё как обычно, ничто не предвещало. Потом мы решили выпить. Немного, так сказать, для настроения. Бухающие школьницы — такое себе зрелище, но ладно. Надо отдать должное той же обстановке, в которой взрослела Алина, а также неприятному эпизоду из моего прошлого. Юля просто пила за компанию. В процессе мы немного переборщили. Ну как сказать, немного… В разгар нашего увеселения заявился этот самый экземпляр, всучил ей крайне подозрительный пакетик, прося временно подержать у себя. Достаточно пьяная Фетисова не горела желанием что-либо выяснять и просто согласилась, торопясь выпроводить это чудо природы за дверь. В ту ночь я смутно соображала, что происходит, мне было весело и пробивало на беспричинный смех. Примерно в таком же состоянии пребывали и девчонки. Нам следовало убрать пакетик и благополучно о нём забыть, а лучше смыть его содержимое в унитаз, как я поняла сейчас, но не тут-то было. Алина, которая, как сама говорила, уже давно не баловалась такими вещами, внезапно решила «вспомнить свои ранние годы», когда она стащила наркоту у матери. Признаю, что повела себя отвратительно: вместо того, чтобы остановить и образумить её, что и пыталась сделать наша уже общая подруга, я, наоборот, встала на сторону Алины, принявшейся убеждать Юлю, что ничего такого не будет, если мы один раз попробуем. Тогда я воспринимала всё как шутку. Мне до сих пор неприятно это вспоминать. В конце концов Юля плюнула и оставила нас вдвоём. — У меня к тебе предложение, — нависая надо мной, лежащей на кровати, Фетисова расплывается в соблазнительно-непристойной улыбке, гладя мои волосы. — Я слушаю, — заторможенно отзываюсь я, предвкушая нечто интересное. — Давай, пока Юля ушла… — внутри становится горячо от лезущих в голову мыслей, — Вскроем и понемногу… Эти слова должны были отрезвить меня, но чуда не случилось. — Ну Вась, ну давай… — она не спускает с меня молящих глаз. — Ладно… — выдыхаю я. Мне чудилось, что всё это было не по-настоящему. Что всё это — часть сна или бреда. «Ну не может Алина быть моей девушкой — слишком хорошо. Это не реальность», — гудело в сознании. Большая доля спиртного превратила меня в какую-то безвольную субстанцию, не имеющую даже своего собственного мнения. Что было потом, даже вспоминать не хочу. Несуразно, странно. Какая-то идиотия. Вернулась Юля, спрятавшая от нас алкоголь и ходившая покурить, заодно успев мало-мальски протрезветь. Она застала весьма красноречивую картину: Алина сидела на полу, вжавшись в угол, и умывалась слезами, шмыгая носом, а я, обеспечив её салфетками, безрезультатно пыталась успокоить девушку. Плачущая Фетисова ужасно стеснялась своих слёз, сквозь них просила нас уйти и не трогать её. Избавившись на всякий случай от наполнения зип-пакета, мы с Юлей собрались оставить Алину в покое, пока она не придёт в себя, и разойтись по домам. В голове полыхнуло осознание того, что я не могу рисковать, объявившись в таком виде дома: у мамы очень чуткий сон, разбужу как пить дать. А там и скандала не избежать. Мы стали думать, что нам делать. В подъезде сидеть? У Юли переждать — явно не вариант: строгие родители, которые и так отпускают на ночёвки к друзьям со скрипом. И тут я вспомнила про Ксюшино предложение. Попыталась ей позвонить — не берёт. Наверняка опять сериал в гостиной врубила погромче, кинув телефон в своей комнате. Ещё и беззвучный режим выключить после школы, небось, не догадалась. Всё по классике жанра. Или забыла на кухне и легла спать. Забив, решила дойти до неё пешком. Звонок в дверь-то точно услышит. Он громкий — невольно подскакиваешь каждый раз. Заботливая и беспокоящаяся за меня Юля вызвалась проводить. Мне повезло: лучшая подруга и правда не спала. Ещё и смогла войти в моё положение, приняв извинения. Во мне укреплялось чувство того, что я её использую. Корила себя за это. Несмотря на столь отвратно начавшуюся ночь, кое-что хорошее всё же имело место: мы с Ксюшей смогли реабилитировать наше общение. Сидели вместе на её диване и болтали о разном. Поскольку обе проголодались, она пошла по-быстрому что-нибудь приготовить. Я помогла бы ей, но была просто не в состоянии: после всего чувствовала себя действительно неважно. Движения отдавали в голову, она ещё и начала вдруг ни с того, ни с сего кружиться. И это лишь малая часть. Вскоре после того, как Ксюша ушла на кухню, меня срубил сон. И, как потом оказалось, очень зря. Опасность пришла, откуда не ждали.***
Сейчас, по прошествии пары дней, когда я вспоминаю детали — мне становится дурно и крайне некомфортно. Преследуют ощущения уязвимости и грязи. Ещё бы: просыпаться от того, что тебя раздела догола лучшая подруга и вытворяет с твоим телом не совсем адекватные вещи… Это даже звучит как полнейшая жесть. Как больная сексуальная фантазия, как не вполне себе здоровая идея для фанфика, наконец. Но когда я думаю о том, что это было частью моей реальности… До сих пор колотит. Что было бы, не проснись я в тот момент? Хотела бы я перестать об этом думать, но… Мысли сами подкидывают эти воспоминания, в очередной раз проверяя мою психику на прочность. Разумеется, я простила её. А что мне ещё оставалось? Простила, хоть и понимаю, что больше не смогу воспринимать так же, как раньше. Общаться столь же непринуждённо. Какое-то время так точно. Ещё и в чувствах ко мне призналась. Нервный смешок встаёт мне поперёк горла. «Жизнь, ты серьёзно?» Подмывает что-нибудь разбить или сломать. Да чёрт возьми! Почему это случается именно со мной? Что я делаю не так? Я никогда не флиртовала с ней, не шутила двусмысленно, не давала ложных надежд. Тогда почему? Уже не могу смотреть на себя в зеркало, когда раздета. Пытаешься принять своё тело после травмирующих событий, заново полюбить себя. И как только у тебя получается… Нечто подобное происходит опять. Склеенная, залатанная материя снова рвётся. Кому мне верить? И, что не менее важно, как доверять людям?***
Алина выслушала меня спокойно и без возражений, понимая, что мои нервы уже ни к чёрту: я кричала, выходя из себя. Она виновата, я виновата. Виноваты мы обе. Я думала, что она завязала. Думала, когда могла снова думать головой. Не в ту ночь. То же можно было бы сказать и в её защиту: дурная идея ударила в голову в пьяном угаре, подумаешь. А так ни-ни. Но только вот сам факт поддержания отношений с тем типом говорит об обратном. Мои гневные обвинения на эмоциях однако быстро сошли на нет: перегорев и заручившись обещанием Фетисовой провериться у специалиста на наличие зависимости — чтобы мне, да и ей самой было спокойнее — я почувствовала облегчение. На смену этому диалогу пришёл душевный и откровенный. Алина поделилась тем, как над ней издевались в начальной школе как над дочерью алкоголика и наркоманки, из-за чего она была вынуждена перейти в нашу. Рассказала об унижениях со стороны отца. О том, как к ней приставали его собутыльники, коих в их доме было предостаточно в любое время суток. Алину спасло то, что она не струсила и поставила в известность бабушку, которая незамедлительно забила тревогу. В противном случае могло произойти куда более страшное. Меня проняла её открытость и степень доверия ко мне. Я захотела поделиться в ответ, раскрыть перед ней свою душу целиком. Так она узнала и про него, и про то, что он со мной сотворил, и про мою неудачную попытку гетеросексуальных отношений… И про Ксюшу. Я буквально вывернула всю себя наизнанку. Пока говорила, у меня катились слёзы. Я улыбалась и плакала одновременно, становясь похожей на психически ненормальную. Но мне было совершенно плевать. Под конец рассказа я уже не могла внятно говорить. Меня всю трясло. Я плакала, не переставая. Руки дрожали и не слушалась: чуть не уронила кружку. — Может, мне пока выйти? — спрашивает серьёзная Фетисова, невесомо касаясь моей трясущейся спины, — Если хочешь, я уйду… — Не бросай меня… — скомкано выдавливаю из себя сквозь слёзы. — Если ты позволишь, я останусь, — она крепко обнимает меня, перебирая мои волосы и прижимаясь к ним щекой. — Спасибо… — хлюпаю носом я. — Я знаю, что нам нужно сделать, — Алина отпускает меня, и я вижу, что у неё самой в глазах стоят слёзы, — Мы должны сделать всё, что в наших силах… чтобы этот урод не оставался на свободе.