Ведьма

      — Что значит «взяла карету и укатила»?! — вскричал король, выбегая из своего кабинета. В последние дни заскучавшие в ожидании принцессы вельможи настолько опротивели Кейву Первому, что он начал запираться от них в кабинете под предлогом важных государственных дел, свалив всю подготовку к великому понедельнику на своего церемониймейстера. Бедный малый, Крейг де Факто, только и успевал указывать слугам, какие надо развесить флажки, сколько закупить сахарных пряников, сколько нужно золота портному, чтоб платье было готово в срок, и так далее, и тому подобное — церемониймейстер совсем сбился с ног, пока король прохаживался вдоль полок с книгами в своём кабинете или корпел над важными бумагами. Впрочем, де Факто и все слуги замка прекрасно понимали Его Величество — в ожидании будущей королевы её предполагаемые женихи вели себя лишь немногим лучше женихов Пенелопы*.       — Её Высочество поклялась вернуться скорейшим образом! — надрываясь, бежал за королём Крейг. — Она только лишь желает привезти какую-то гостью, что не была заявлена раньше!       — Гостью? — Кейв Лабордийский затормозил так неожиданно, что церемониймейстер едва не влетел в своего короля. — Что за гостью?       — Уф… — Крейг едва удержал равновесие и вытянулся в струнку. — Не знаю, право, милорд, но миледи попросила заявить свою гостью как «тетушку».       — …Ого, кто-то рассказал солнышку про мою идейку с тетушкой? — Кейв засмеялся. — Тогда ладно! Тетушка так тетушка! Но ты, Крейг, запомни хорошенько, что это — тетушка Лабордийская!       — К-как скажете, мой король, — окончательно перестав понимать, что происходит, кивнул церемониймейстер.       В карете Глэдос чувствовала себя примерно вполовину в таком же ужасе, как при птицах. Конечно, как она и говорила, родители ее не были бедными людьми, но все равно ведьме никогда не доводилось ездить в таких роскошных экипажах.       — А нельзя было взять что-то менее… Вычурное? — шепнула она, слегка наклоняясь к принцессе. Челл замотала головой:       — Нет-нет, вспомните нашу легенду! Вы — моя «тетя», дальняя родственница, то есть, мистическая и никому не известная… И ни с кем не общающаяся… Вам платье подороже и несколько украшений — и будете точная графиня!       — Не слишком-то мне хочется работать у тебя графиней, — буркнула ведьма, внутренне заранее сжимаясь от дискомфорта. Челл ободряюще улыбнулась и взяла женщину за руку.       — Я буду рядом весь вечер. Не бойтесь. Может, Ваша мизантропия как раз отгонит всех этих аристократических сынков, хах!       — Скорее уж тяжесть моего интеллекта по сравнению с их собственным, — хмыкнула ведьма, в самом деле приободряясь. С Челл под боком, несмотря на ужасную неловкость, было намного легче, чем без нее.       Стоило карете остановиться у ворот, как перед её дверцей появился глашатай и объявил так громко, что, кажется, его могли бы услышать и в городе:       — Её королевское Высочество, августейшая принцесса Рейчел-Элизабет Джонсон да Лаборди!       — …Рейчел Элизабет?.. — Глэдос повернулась к принцессе, с трудом сдерживая смех. Та вспыхнула:       — Я говорила, я не люблю это имя! Второе так вообще дурацкое!       — Ладно-ладно… Челл, — усмехнулась ведьма. — Раз уж я «тётушка», то, пожалуй, могу звать тебя коротким именем.       — Да, да, это и к роли подойдёт, — Челл первой выскочила из кареты, оттолкнув глашатая, и подала руку Глэдос. «Тётушка» сошла по золотистым ступенькам, держась не менее величественно, чем настоящие аристократические тётушки, и любезно подала девушке локоть.       — И графиня… Э… — глашатай замешкался. Во-первых, одежда и босые ноги гостьи мешали признать в ней хоть сколь-нибудь высокородную особу; во-вторых, несмотря на приказ объявить гостью принцессы как графиню, никто так и не удосужился сообщить ему имя прибывшей.       — Элизабет Джонсон да Лаборди, — не моргнув глазом, соврала Глэдос. — Можете представлять как графиню Джонсон.       — Графиня Джонсон! — повторил глашатай, расшаркавшись. Челл повела «тётушку» во внутренние покои, не обращая ни малейшего внимания на столпившихся по сторонам слуг, барышень, маменек, женихов, обычных гостей-нахлебников, перешёптывания при виде её костюма, подобострастные раскланивания, кивки и чересчур приветливые улыбки — словом, решительно на всё и всех, кроме своей дорогой гостьи.       — Все пялятся, — пробормотала Глэдос, незаметно подвигаясь к принцессе. Ведьму никогда не окружало такое количество людей голубой крови, тем более разглядывавших её столь пристально.       — Вы ведь идёте босиком и в простом платье, — улыбнулась Челл, машинально кивая гостям. — Не бойтесь, ещё несколько метров — и мы скроемся от них!       — Вы знали, что у короля есть сестра? — обратился барон Рик к оказавшемуся рядом принцу. Уитли, с некоторых пор почти всё время строивший гримасу благородно сдерживаемого страдания, нахмурился и покачал головой:       — Нет… Впрочем, кажется, кто-то говорил, что это дальняя… Может, наименование «тётушка» скорее номинальное… Чёрт побери, у меня такое ощущение, что я её где-то видел!       — В прекрасных снах, быть может? — Рик засмеялся, стараясь, чтоб это не выглядело как насмешка — после лесного приключения нрав принца окончательно испортился. — То есть, глядите, какая женщина! Готов поспорить, этакая экстравагантная штучка ещё никому не отдала свою руку, а если и да, то муж её — преинтересный человек! Гляньте, какой простой покрой, какие прелестные босые ножки! Да она приехала, чтоб перещеголять всех местных скромниц с их открытыми плечами своими ножками!       — Едва ли она младше короля, барон, побойтесь богов, — Уитли поморщился и огляделся, ища, куда бы уйти от вечно чересчур весёлого казановы.       — Богиня Любви приказала любить всех и дарить любовь! — засмеялся барон, вглядываясь в спину принцессе и «графине». Ещё несколько шагов — и парочка скрылась под аркой двери, ведшей во внутренние покои. — К тому же кому не будет приятно покорить ледяную крепость, а?       — Тому, кто не любит завывания ветра в ней, видимо, — буркнул принц и принялся протискиваться к дальним колоннам.

***

      Основное празднество было назначено на вечер, но ещё до обеда Челл успела сводить мнимую тётушку в прекрасную королевскую ванную, к портному и к доктору на профессиональную перевязку.       — Хорошо бы ещё этот мужлан на меня не пялился при перевязке, — бухтела Глэдос, поминутно трогая повязку сквозь платье и оглядываясь на спорившую о чём-то с портным принцессу. Когда перевязывала Челл, было неудобнее, но приятнее.       — Всё, я договорилась, Вам подгонят одно из имеющихся платьев, чёрное, шаль, перчатки, туфли, чулки — всё как полагается, — заявила принцесса, вернувшись к ней. В замке ведьма начинала ощущать явное превосходство Челл — она ведь была дома.       — Чулки? Туфли? — Глэдос скривила губы. — А как-нибудь без этого… Никак?       — Я потребовала туфли на мягкой подошве и без каблуков, чтобы Вам было комфортно, — то ли отблеск газовых ламп, то ли особый угол света из окна, но ведьме показалось, что обращённые на неё голубые глаза светятся чем-то чрезвычайно жгучим, и по спине у неё пробежали мурашки. — И перчатки белые, бархат… До самых плеч, чтоб никто не смел глядеть на Ваши руки. Эм… Можно Вас и к парикмахеру сводить?       — По-твоему, у меня с причёской что-то не так? — нахмурилась ведьма. Челл улыбнулась:       — Вы всегда прекрасны. Я только хотела поискать, чем бы Вам волосы заколоть для доведения Вашей красоты до совершенства.       — Ты только в свой День рождения так расточаешь комплименты? — женщина вспыхнула и словно нехотя позволила девушке повести себя в другую комнату. — Честное слово, в лесу ты не была такой словоохотливой!       — В лесу ещё не было моего Дня рождения, — Челл взяла её за обе руки и зашла в комнату спиной вперёд, не сводя счастливого взгляда с ведьминого лица. — А здесь я могу позаботиться о Вас как Вам только будет угодно!       — Мне угодно не совать в свои волосы перья, если что, — Глэдос поёжилась. Пока они шли через залу утром, среди толпы она заметила несколько перьевых украшений и вееров.       — Помню, помню, — Челл поздоровалась с парикмахером сдержанным кивком и усадила ведьму в кресло.       — Постричь, завить? — мастер, худощавый энергичный мужчина лет тридцати, оглядел голову сжавшейся в кресле Глэдос со всех сторон, не прикасаясь к ней, и присвистнул. — Впрочем, какая необычная причёска! Я б её и не трогал, только в небольшую шишечку волосы на затылке, и…       — Тётушке как раз нужно чем-то заколоть волосы, мистер Шато, — Челл незаметно взяла женщину за руку. Шато снял со шкафа шкатулку, полную различных заколок, связанных проволочками в аккуратные «букетики».       — Нынче моден цветочный орнамент… Да и всегда моден, впрочем! — парикмахер поставил шкатулку на туалетный столик перед ведьмой и по кивку принцессы отступил на несколько шагов. Глэдос взглянула на шкатулку и невольно опустила глаза — такой россыпи драгоценных камней и металлов она не видела в жизни, но…       — Что-то не так? — встрепенулась девушка, взглянув в лицо гостье. Та вздохнула.       — Ты точно хочешь, чтоб я выбирала что-то из этого всего?.. Слушай, они красивые, но… Мне… это не нужно. Это слишком дорого и вычурно для меня. Я приехала ради тебя, а не для того, чтоб блистать на этом празднике.       — О… Ох, я понимаю, — Челл задумалась и принялась гладить ладонь ведьмы. — Шато, одолжи расческу! Мы найдем более подходящую заколку в другом месте.       Обед, примерка перешитого специально для нее платья, ожидание в комнате принцессы — её времяпрепровождение угнетало Глэдос, но заставить себя просто уйти она тоже не могла. К своему неудовольствию ведьма стала отмечать каждый брошенный на Челл взгляд, принужденно-вычурно-заинтересованный — иначе и быть не могло, ведь проклятье она пока так и не сняла, а девушка, кажется, вовсе забыла об этом.       Сама же принцесса на деле вообще не замечала ничего, кроме своей «тетушки». Даже компании родного отца до самого вечера она стремилась избежать, что крайне удивляло и его самого, и всех близких членам королевской семьи слуг.       — И где же они? — Кейв Первый подставил правую ногу обувщику, чистившему его парадные сапоги. Крейг со вздохом пожал плечами.       — Еще полчаса назад обедали в комнате Ее Высочества, десять минут назад видел их у портного, а сейчас — а боги знают, где их носит!       — Вот же черт! — вопреки ожиданиям церемониймейстера, король засмеялся, словно услыхав самую смешную шутку в своей жизни. — Ну-ну, хорошая девочка!       — Простите?..       — Ты не понимаешь, что ли, Крейг? — Кейв Первый пригладил подбородок, что у него означало высшую степень довольства. — Эта ведьма же смышленая дама! Сам же мне доложил, как уверенно она опиралась на руку Челл, и как легко согласилась играть роль «тетушки». Стало быть, проклятье с Челл она еще не сняла, а значит, они что-нибудь этакое задумали! Я полагаю, что моя прелесть завоевала сколь-нибудь расположение этой многоуважаемой ведьмы, она ведь у меня солнышко, и барышня решила помочь ей в выборе!       — Вы полагаете?.. — засомневался Крейг, но так, чтоб это не особо слышалось в его голосе. Кейв энергично кивнул:       — Конечно! Челл — прелесть, но помощь такой циничной и мизантропической дамы будет ей сейчас как нельзя кстати! Это она придумала замечательно, я ужасно горжусь ею!       Церемониймейстер стал было подбирать слова для возражения, но лишь кивнул со вздохом. Если у Кейва Лабордийского, прекрасного короля, и были какие-то недостатки, то ярчайшим из них была ужасная упертость в том, что он сам для себя принял за истину. Этим, впрочем, отличалась и наследная принцесса, что прекрасно для себя усвоили и вся дворцовая челядь, и номинальная благородная «тетушка».