Ведьма

      Вечером, когда во всем замке зажгли лампы, волнение потенциальных женихов и их сопровождающих достигло пика. Даже те, кто не присутствовал в зале в момент прибытия принцессы с тетушкой, знали, что они уже в замке, но весь день этим двоим загадочно удавалось избегать встреч буквально со всеми гостями. Часть гостей были возмущены, часть попросту начинали скучать, а оставшиеся терялись в догадках, чем же занимались наследница с этой появившейся так экстравагантно и из ниоткуда «тетушкой».       Высокородное общество стало стекаться в бальную залу. Музыканты, давно ожидавшие начала праздника на высокой площадке, приводили в порядок и настраивали инструменты и оживленно переговаривались, разглядывая пеструю аристократическую толпу. Незамужние дамы оглядывали друг друга, выискивая плюсы и недостатки чужих костюмов, и молодых людей, ища наименее подходящих принцессе и, следовательно, более подходящих им. Молодые люди оценивали шансы друг друга, а особо сметливые заранее присматривали запасной вариант дамы на случай проигрыша в битве за сердце принцессы. Маменьки и сёстры выбирали своим сыновьям и братьям партию получше на случай, если из рук семейства ускользнёт наилучшая.       Словом, толпа приценивалась сама к себе.       Наконец, на пороге арки, ведшей во внутренние покои, появился разодетый в пух и прах церемониймейстер Крейг де Факто. Он свистнул в маленький серебряный свисток, одновременно требуя внимания, тишины и давая сигнал музыкантам приготовиться.       Все взоры обратились к выходу, откуда должны были появиться королевские особы.       — Его королевское Величество, наследный правитель государства Лаборди, мудрейший Кейв-Родольф-Констанций Джонсон да Лаборди, Первый! — отчеканил Крейг без единой запинки прекрасно заученный полный титул короля. Сам Кейв, естественно, находил такое длинное сочетание слов несколько нелепым, но приличия требовали.       Король появился в великолепном мундире генералиссимуса Лаборди, коротком плаще с красным подбоем по тогдашней моде и старомодных, но идеально вычищенных, с блестевшими медными пряжками сапогах. Если бы не особая стать и какое-то неуловимо монаршье выражение лица, его можно было бы принять за ещё свежего моложавого офицера высшего чина. Король снисходительно кивнул раскланявшимся ему вельможам и встал справа от арки.       Крейг незаметно прочистил горло и продолжил:       — Её благороднейшее Высочество, виновница торжества, наследная принцесса государства Лаборди, прекраснейшая миледи, принцесса Рейчел-Элизабет Джонсон да Лаборди… В сопровождении достопочтенной тётушки, Элизабет Джонсон, графини!       Челл появилась под аркой, глядя исключительно прямо и крепко сжимая локоть мнимой тётушки. Ближайшие вельможи невольно ахнули.       Портные дам не пожалели ни сил, ни денег — Челл облачилась в льдисто-голубое, под цвет глаз, платье совсем без плеч, со свободным подолом, должным развеваться «полусолнцем» при повороте, с тиснением на ткани в виде прелестных голубых кувшинок; руки принцессы скрывали короткие синие перчатки, от веера и шейных украшений она вовсе отказалась, зато у висков волосы были забраны заколками в виде кувшинок, а в небольшую изящную шишечку на затылке принцесса поместила живую красную розу. Хоть проклятье пока и не было снято, туалет будущей королевы вызвал восторг.       Но не меньше взглядов досталось и таинственной тётушке. Она облачилась в элегантное чёрное платье, скрывавшее мягкие туфли, со складчатым подолом, закрытым высоком горлом, открытыми плечами, перехваченными широкими чёрными лентами на манер рукавов. Руки Глэдос по самые плечи скрывали белые бархатные перчатки. Белоснежные волосы, слегка вьющиеся ближе к кончикам, были забраны на затылке в такую же, как у Челл, небольшую шишку, в которую принцесса лично воткнула белую розочку. Глэдос даже расщедрилась настолько, что дала девушке подкрасить ей губы тёмно-вишнёвой помадой — в основном потому, что при этом Челл часто-часто дотрагивалась до её лица и напряжённо кусала губы, сама не замечая этого.       — О-хо-хо! Вот этот запасной вариант по мне! — засмеялся Рик, сейчас предпочитавший компанию аристократичных друзей компании дам. — Эй, кто-нибудь знает, вон та бледная красотка не замужем?       Но тут церемониймейстер забрался на высокую площадку к музыкантам и занялся объявлениями вечерней программы, и голос барона потонул в грянувшей торжественной мелодии.       Первым шёл скорее не танец, а длинный парный проход по периметру залы под музыку, целью которого во все времена на всех балах было только опять же присмотреться к представителям противоположного пола. Челл по праву именинницы проигнорировала все приглашения на проход, а всем приглашавшим её тётушку весело отвечала, что у неё на сегодня уже обещаны все танцы.       — Кому же я успела столько пообещать, интересно? — усмехнулась Глэдос, плотнее кутаясь в серебристую полупрозрачную шаль. Принцесса лукаво улыбнулась.       — Может, мне? Со мной-то Вы изволите потанцевать?       — А правила приличия высшего света позволяют двум дамам вальсировать вместе? — хмыкнула ведьма, нервно сводя плечи. — А то ещё разговоров не оберёшься, дурочка.       — Я бы не обралась, если бы Вы были мужчиной, — Челл беспечно пожала плечами. — Если я могу танцевать со своим отцом, почему бы мне не станцевать и со своей тётушкой? Тем более, что до вальса последуют ещё два-три медленных танца.       — О-о, миледи! — на горизонте вдруг появился барон Рик с жёлтым свежим нарциссом в петлице. — Как же хорошо снова видеть Вас здесь! Я не имел чести представиться Вашей тётушке… Ещё.       — Забавно… А мне кажется, что я Вас где-то видела, — презрительно прищурилась Глэдос, припомнив один из голосов той ночью, когда она заполучила свою рану. Рик самодовольно усмехнулся.       — Вполне возможно! Я часто бываю на охоте и встречаю там презабавные случаи, о которых потом без меня только и судачат… Хотите, расскажу самый свежий?       — Буду премного благодарна, — ответила «тётушка» тоном, свидетельствовавшим скорее об обратном, но барон, привыкший к прекрасному к себе отношению, этого не заметил. Челл закатила глаза и понемногу повела «тётушку» в сторонку, за колонну, но барон, вдохновлённый сам собой, последовал за ними.       — Итак, представьте, миледи — тёмный ночной лес, округу заливает свет почти полной луны…       — Так лес тёмный или светлый? — перебила барона Глэдос. Рик удивлённо захлопал глазами:       — Ну, э… Я имел в виду, что вообще был уже вечер, но светила луна.       — Так по-вашему, выходит, и лес не должен быть тёмным, — пожала плечами с видом полного равнодушия ведьма. — Ну, ну, продолжайте. Тёмный-светлый лес…       — …Мы сотоварищи, уставшие после бесплодных поисков днём, тянемся через лес, — продолжил барон после небольшой паузы. — Весь день мы выслеживали благородное и опасное животное, о коем обычно думают как раз обратное — дикого лося! О, этот рогач может показаться безобидным лишь по незнанию! Если лось наскочит на незадачливого охотника, то ему не миновать ни ужасных сокрушающих копыт, ни острых крепких рогов зверя!..       — Так вы своей стаей подстрелили лося или нет? — снова прервала его Глэдос, морщась и от чересчур пафосного тона барона, и от того, что рана под повязками снова засаднила. — А то по вашей манере разговора у меня складывается впечатление, что вы, сэр, в жизни не подстрелили никого крупнее белки.       — О-отнюдь! — его чары не действовали на дам, и это сбивало Рика с толку. — Мы как раз… Я как раз подошёл к этой части рассказа!       — Ну так ближе к делу! — «тётушка» раздражённо тряхнула головой. — Иначе мы с моей племянницей здесь паутиной зарастём, покуда вы наконец скажете что-то стоящее!       — Так… В-вот… — растерялся барон. — И мы… Услышали лося. Точнее, его дикое… Вы слышали когда-нибудь лосиный рёв?       — Приходилось… Не так давно, — Глэдос машинально положила руку на повязку под платьем. — И что же, вы стали стрелять?       — И даже кого-то подстрелили! — воодушевился Рик. — Правда… О, это самая лучшая часть рассказа! Мы выстрелили одновременно, кто-то упал, и вдруг прямо перед нами появляется сияющий голубой шар! Представляете?       — Представляю, — поджала губы ведьма. — Шаровые молнии — не такая уж редкость в нашей области. Челл, будь добра, уведи меня в более спокойное место!       — Как скажете, тётушка, — бодро отозвалась принцесса, одарила удивлённого барона насмешливой улыбкой и повела ведьму вдоль стены.       — Видят боги, именно он, небось, в меня и выстрелил, — прошипела Глэдос, стоило им отделаться от Рика. — Я уверена в этом так же, как и в том, что на этой неделе будет Ядовитый месяц!       — От барона проще простого потребовать извинений, дорогая тетушка, — заверила ее принцесса, глядя на гостью влюбленными глазами. — Но попозже, прошу Вас. Не думайте о нем, думайте о празднике!       — Я на праздник-то только из-за того, что ты меня пригласила, приехала, — ведьма скрестила руки на груди, чтоб не дотрагиваться до висевшего на локотке какой-то дамы рядом перьевого веера. — Сама по себе я бы в жизни не явилась в такую толкучку, да еще и в самую середину!       — Но с Вами я чувствую себя поистине счастливой в свой День рождения, — улыбнулась Челл и тут же смутилась. — В-в смысле… В-вы… не были бы против, если бы… Я назвала Вас своим д-другом?       — Разве дружба не рождается спонтанно? — усмехнулась ведьма, отводя взгляд и перебирая пальцами складки своего платья. — Ну уж… Не то чтобы хорошим другом, но в целом… Друзьями мы зваться можем.       — Ах, что может быть чудеснее женской дружбы, — раздалось сзади. Челл и Глэдос оглянулись и тут же развернулись обратно — позади них стоял с лицом, полным нарочито сдерживаемого страдания, августейший Уитльбальд.       — Вот же черт, — шепотом выругалась ведьма. Челл аккуратно ткнула ее в плечо локотком, натянула вежливую улыбку и снова оглянулась.       — А, принц! Давненько мы… Не видались… С вами. Вы знакомы с моей прелестной тетушкой?       — Да… То есть нет, но у меня такое ощущение, что я ее где-то видел… — Уитли наморщился, тщетно пытаясь расшевелить чувство дежавю. После великодушного удара прикладом от мудрого егеря воспоминания принца о неудачной охоте, едва не ставшей последней в его жизни, расплылись и существовали в его голове в виде каких-то пестрых обрывков. — Хотя, мало ли в свете похожих людей, верно? Мне вот часто говорят, что я — вылитый прапрадед, король Август Четвертый Стальной.       — Ваш прапрадед не участвовал случайно в войнах? — полюбопытствовала вдруг Глэдос. Уитли приосанился, даже немного расправил плечи — что, впрочем, не поспособствовало тому, чтоб широкий, но модный сюртук сидел на его плечах нормально:       — Да, вижу, вы знаете историю Стампа, графиня? Август Четвертый воевал рука об руку с тогдашним королем Лаборди, мессиром Эдвином Вторым, под знаменами Содружества…       — Нет, я спросила не поэтому. По какой-то же причине назвали вашего прапрадеда «Стальной»? Глядя на вас лично, твердость характера из причин для такого прозвища я исключаю смело… Хотя, быть может, дело в вас одном? — ведьма склонила голову набок без тени усмешки на лице, но во всей ее позе, в каждой складке платья читалось столько презрения, что Уитли невольно дрогнул и поспешил сложить руки за спиной, чтоб скрыть сжатые от гнева до побелевших костяшек кулаки. — А так, может, мало ли… Вдруг у вашего прапрадеда нога была железная? Было бы премило. Говорят, у богини Любви одна нога — протез.       — Так говорят еретики, — едва сдерживая злобу, пробормотал Уитли. Ведьма досадливо отмахнулась от принца, уже разворачиваясь:       — Так говорят те, кто готов признать свое несовершенство и несовершенство мира. Они же одни способны находить истинную радость в тех местах, где она им доступна, а не шляться к прекрасным людям на балы, чтоб докучать им. Я все сказала, дражайший.       — Неуважение!.. — взорвался было принц, но Челл остановила его гнев одним поистине королевским взмахом руки:       — Побойтесь богов, Уитли! Вы у нас в гостях, и если вы уже наскучили моей милой нелюдимой тетушке настолько, что она стала упражнять на вас свой сарказм, то стоит вам, августейший принц, подумать еще, кто в этом виноват! Оставьте нас, ради богов, у тети и так были сложные выходные!       — К-как прикажете, принцесса, — просипел Уитли, почти не разжимая губ, и ринулся прочь от «тетушки» с «племянницей». На этот раз у него и правда страшно разболелась голова.       — Вот же дурак, — не понижая тона, прокомментировала его персону Глэдос. Окружающие тихонько захихикали. Челл же, заслышав вальс, дернулась было в сторону, но сдержалась и лишь погладила руку ведьмы, успокаивая скорее саму себя.       Почти до конца вечера Челл с Глэдос прогуливались по зале, самодовольно отказывая всем в танце. Принцесса мотивировала это тем, что должна потратить весь день на раздумья и сопровождение дорогой тётушки, а ведьма, сопровождая свои слова тонкими саркастическими замечаниями касательно какой-нибудь внешней черты приглашавшего кавалера, прикрывалась общим недомоганием и больными ногами. Из-за бледности женщины и того, что от своего ранения она вынуждена была идти довольно осторожно и медленно, ей верили, и вскоре мнимое семейство отшило каждого молодого человека на балу.       — Как будто бы нам больше и нечего здесь делать, правда? — усмехнулась Глэдос, с мучительным наслаждением опираясь на плечо «племянницы». Девушка вздохнула.       — Да… А в полночь, боюсь, придётся объявлять свой выбор.       — А то что, Лаборди объявят восемьдесят три войны одновременно? — ведьма фыркнула. — Брось, так уж сильно оскорбятся, если ты не решишься прямо сегодня, всего с десяток. А уж войну объявит только один, и то сущий дурак!       — Всё равно придётся выбрать рано или поздно… — принцесса поникла. — Раньше, позже — какая разница? Мне уже не повезло, как маме, влюбиться в того, за кого придётся выйти…       — В тебе говорит тоска, поддерживаемая этой дурацкой атмосферой, — Глэдос удобнее перехватила девушку за локоть. — Здесь есть куда выйти? Тебе нужен свежий воздух.       — Можно выйти в сад… И музыку там будет слышно, — Челл повлекла Глэдос к широко распахнутым дверям, около которых толпились разомлевшие от тепла в зале гости.

***

      Сад короля представлял собой образчик симметрии. Кроме ровных рядов аккуратно постриженных лимонных деревьев и типичных для подобных садов декоративных кустов, у королевской семьи имелись чудесные треугольные клумбы с маленькими оградками и несколько равноудалённых друг от друга, идеально круглых прудов, обсаженных кувшинками. Над тремя из них были перекинуты узкие деревянные мостики с узорчатыми чугунными перилами, возле ещё трёх белели премилые беседки с голубыми крышами и круглыми столиками.       — Такое ощущение, что ваш садовод проглотил учебник геометрии, — засмеялась Глэдос, на улице почувствовавшая себя намного раскованнее. Принцесса грустно усмехнулась. — Эй, понизить мою самооценку пытаешься? Брось, шутка была смешная.       — Нет-нет, смешная… Это мне самой грустно.       — Хм… Эй, твой герб вроде кувшинка? — ведьма сама повела девушку к одному из прудов с мостом над ним. — Это в твою честь посажено?       — Да, — принцесса скользнула по цветам равнодушным взглядом. — Ну… Это был герб ещё моей мамы, рода МакЛейн. Я переняла его для себя… Не люблю лимоны так, как папа.       — Я уж заметила, — они остановились на середине моста. Глэдос отпустила локоть девушки и оперлась одной рукой на перила, становясь поудобнее. — Ух… Немного саднит. Хорошо, что ты вовремя мне помогла.       — Я рада, что Вам легче, — Челл улыбнулась и прижала ладонь к глазам. Тыльная сторона перчатки мгновенно намокла, но в саду фонари ещё не зажгли, и ведьма этого не заметила. — Ах… Жаль, что… Вы не танцуете.       — Даже если бы я умела танцевать и у меня не было травмы — танцевать здесь не с кем, — поморщилась ведьма. На плечо ей вдруг легла холодная рука.       Глэдос вздрогнула и повернулась, чтоб увидеть мокрое от слёз лицо принцессы. Дорожки на щеках девушки блестели от света звёзд и отблесков огней дворца.       — Со мной тоже? — с трудом сдерживая судорожные вздохи, болезненно улыбнулась Челл. Глэдос словно обожгло. — В честь… В честь Дня рождения.       — Ох… Ну… — Глэдос прикусила губу. Вдох отдался болью в груди. — Только вот… Я всё же не умею… Танцевать. Но ты… Можешь… Попробовать?       Лицо принцессы просветлело, несмотря на слёзы. В замке заиграл вальс.       — Я Вас научу.       Челл положила одну руку ведьмы себе на плечо, устроила свою на её талии со здоровой стороны и взяла женщину за свободную руку. Ведьма затаила дыхание.       — Шаг вперед… И шаг назад… Медленно, — улыбнулась девушка, делая шаг на Глэдос. Ведьма шагнула от неё, стараясь попадать в такт музыки и шагов Челл. — И-и-и поворот… Вот, видите, у Вас прекрасно получается!       — Как для человека с дырой в боку — так вообще великолепно! — ведьма засмеялась, и принцесса отозвалась восторженным смехом. — Надо же, даже ступать не больно.       — Ах… Да, — Челл вскинула лицо, внимательно вгляделась в звёздное небо и вдруг притянула женщину к себе за талию. — Знаете… Дома — чудесно, но звёзды в лесу несоизмеримо красивее.       — Ах, — Глэдос вспыхнула, даже не пытаясь вырваться из объятий, — ну, в замке у тебя, знаешь, столько огней… Это световое загрязнение. А в лесу…       Челл вдруг отпустила её руку, перехватила ведьму за спину, трогательно встала на носочки и поцеловала Глэдос — быстро, но этот секундный поцелуй словно обжёг ведьму от губ до самого сердца.       — Вы правы, — обречённо улыбнулась Челл, отстраняясь. На верхней губе у неё осталось маленькое тёмное пятнышко от помады. — Я не смогу называть Вас другом… Никогда не смогу.       — Ты… Ты… — ведьма с недоверием потрогала губы кончиками пальцев, глубоко вдохнула несколько раз и сама прижалась к девушке, накрывая её губы своими. Челл благодарно обхватила женщину за шею, стараясь не дать ей слишком сильно наклониться и разорвать поцелуй одновременно. Несколько мучительно-сладких минут они не могли оторваться друг от друга, несмотря на то, что у Глэдос заныл бок, а у Челл затекли руки.       — Богов ради, — прохрипела принцесса, едва вдохнув после такого долгого второго поцелуя. — М-мне нужно ещё.       — П-погоди, погоди, — Глэдос судорожно вздохнула, пытаясь восстановить дыхание. Тёмно-вишнёвая помада размазалась по полноватым губам принцессы, и ведьма отчего-то сосредоточенно уцепилась за это мыслями, борясь с желанием целовать девушку ещё и ещё. — Н-надо… Ох, мысли в кучу… Не собираются… О, д-да, не здесь… Не здесь…       — Принцесса? — раздался голос Крейга. Девушка и женщина вздрогнули и против всякого здравого смысла прижались друг к другу теснее. — Принцесса, скоро полночь! Вас ищет король!       — О… Надо бы… Пойти, да? — Челл тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Прохладный ночной воздух, кажется, не освежал, а лишь распалял ей кровь.       — Объявить… Небось ищет, — ведьма стиснула зубы. — Этих… Тех… Их!       — …Не пойду я за них! — от былой печали Челл не осталось и следа. Глэдос снова увидела перед собой упрямую девчонку, готовую скорее умереть от ядовитых шипов эзлои, чем отступить от своей идеи. — Либо… Либо!.. Идёмте!       Король едва не подпрыгнул, увидев дочь в сопровождении ведьмы. Его, радостного отца, не смутили даже изумленные перешёптывания вокруг и странные следы от помады на лице у Челл.       — Детка моя, скоро новый день! — провозгласил он. — Давайте с… Тётушкой, нам пора на площадку!       Принцесса кивнула и помогла Глэдос взойти на место, где раньше сидели музыканты. Кейв встал по правую руку от дочери.       — Дорогие гости! — голос Челл казался королю необычайно звонким сегодня. — У меня важное объявление, которого вы все ждали весь вечер!       Гости смолкли, и все взоры обратились к трем фигурам на площадке.       — Как вы знаете, каждая принцесса наших земель должна в день своего восемнадцатилетия избрать себе спутника жизни, — принцесса невольно улыбнулась, вспоминая эту заученную еще с пятнадцати лет речь. Какой глупой она казалась тогда! — Обязана. Ведь у королевы должен быть… Король.       Девушка оглянулась на отца. Кейв Первый, несмотря на очарованность моментом, уловил во взгляде дочери нечто странное и твердое. Нечто ужасно знакомое.       Нечто, что было в его глазах, когда он сжимал руку ее матери так, как она сейчас сжимала руку приглашенной ею ведьмы.       — Но я вынуждена не согласиться! — несмотря на уверенность, голос Челл дрогнул. Зала заволновалась. — Никто, никто из вас всех, сколько бы я ни присматривалась, вполовину не так хорош, как… Ай, да ну богов ради! Все и так догадались, что ни разу она не моя тетя!       — К-как же быстро ты нарушила стройность своей речи, — вставила ведьма, ощущая с одной стороны дискомфорт от множества взглядов, а с другой горделивую радость, подпитываемую горячим чувством в сердце.       — Я позже верну ее Вам, когда-нибудь, — засмеялась принцесса, крепко сжала руку Глэдос и повернулась к уже почти все осознавшему отцу. — Папа… Прости. Я свяжу свое сердце либо с той, которую люблю, либо ни с кем.       — Детка! — изумился Кейв, но его возглас потонул в резко поднявшемся возмущенном гуле толпы. Аристократия была в шоке, в ужасе, в ярости — принцесса словно издевалась! Мало того, что не был избран никто из высокороднейших наследников, так она еще и смела заявить, что влюблена в женщину!       — Прости! — Челл помахала начинавшей яриться толпе с тяжким, но счастливым вздохом. — Ты просил меня выбрать — вот я и выбрала. Если нужно было, так и не стоило предоставлять мне выбор!       — О… Я… — Кейв растерянно оглядел беснующуюся залу, требовавшую разъяснений и сатисфакции разом, вся вместе, и задержал взгляд на лице дочери. Оно оставалось таким же решительным и было почти точным слепком с лица самого короля, каким он видел себя когда-то в льдисто-голубых глазах своей королевы. Сердце монарха дрогнуло от отцовских чувств. — Я… Ох, я прокляну этот день! Стража, ко мне! Беги, беги, детка!       Челл не нужно было уговаривать дважды. Она счастливо улыбнулась отцу, сжала руку ведьмы, в воздухе мелькнул оранжевый овал — и виновницы всех треволнений на этом празднике исчезли.