Я сижу в углу комнаты, Все вокруг напоминает мне о тебе. Прислоняю к губам пустую бутылку и говорю сам себе, что ты теперь счастливее. Разве нет?
***
Драко Малфой и Гермиона Грейнджер — новые старосты школы. Эта фраза стала наваждением. Навязчивой фантазией, что не отпускала её голову, не давала отвлечься от себя. Она так и осталась возле кабинета МакГонагалл. Брошенная гриффиндорская киска. Казалось, что прижатой к холодному камню, её удерживал только обманчивый запах Драко, потому что, когда он покинул её, бросил гнить в этой тьме, убежав от её душащего присутствия, она просто скатилась по стене вниз, прижимая к себе колени. Всхлип. И ещё один. Соль заструилась по впалыми щекам. Она обещала, что не будет плакать. Да, но обещала, что не будет плакать перед ним. Он был не достоин этих слёз. Тогда к чему они? Почему ты, чёрт возьми, ревёшь? Больно. Было очень больно. Нет, не локоть тревожил нервные окончания. Дело было не в нём. Малфой сделал нечто невербальное. Большее, чем просто не самый деликатный приказ последовать за ним. Он был умелым рыбаком, что закинул удочку, хватаясь за самое нутро. Он выдернул всё без остатка, вместе с кишками и прочей грязью, что он видел в ней, разрезая по пути глотку. Тяжело дышать. Что блять произошло? Сейчас, в больничном крыле, в Выручай-комнате, в переулке Хогсмида. ЧТО? — Ненавижу. Ненавижу тебя, Малфой! Она колотила своими тонкими руками по мраморному полу. Она разбивала костяшки в кровь от негодования. Было слишком тяжело принять то, что она потеряла ту рациональность, ту рассудительность, свойственную Гермионе Грейнджер. Она просто ёбнулась головой и чуть ли не прыгнула в койку к долбанному Малфою. — Отвратительно, отвратительно! — её крик рикошетил между стен.***
Приглушённые шаги за дверью. Заглушающие и запирающие заклинания на комнате Драко. Уже которую ночь. Зачем она закрывает его? Спалось крайне беспокойно. Выйти на улицу не представлялось возможным из-за закрытой двери, всё-таки через окно — это больше по-поттеровски. Малфой раздвинул шторы, впустив лунный свет в свою комнату. В Мэноре было холодно, но это успокаивало, умиротворяло. Холод с детства был рядом, он пропитался им полностью. Драко заметил в окне Нарциссу, говорящую с каким-то человеком в длинной, закрывающей глаза, темной мантии. Она выглядела обеспокоенно. Малфой видел, как трясутся её руки, и как она незаметно пятится назад. От этого что-то ёкнуло в груди. Что это за человек? Взгляд прочно приковался к разворачивающейся сцене прямо на заднем дворе Мэнора. Судя по обеспокоенному и одновременно злому лицу матери, человек, стоящий напротив, говорил не самые приятные вещи. — Алохомора. И почему-то окна поддались такому простецкому заклинанию. Неважно. О чем они говорят? — Нет, вы не можете. — Я могу все, Нарци. — Я не позволю вам превращать этот дом в… — А тебя никто и не спрашивает, — незнакомец усмехнулся. — После смерти твоего дорогого Люциуса нас никто не остановит. Какой смерти? О чём он говорит? — На сегодня всё. Прошу простить все неудобства, что принёс вам в последние дни. Можете ждать меня, когда завоет белый ветер. — Какого чёрта вы несёте? Я не желаю больше видеть вас в моем доме. Вы забрали всё, что было нужно вам. Не смейте здесь больше появляться. — Всего доброго, Нарци. Береги себя, надейся, что белый ветер не унесёт и твою жизнь. — ДА О ЧЕМ ВЫ ГОВОРИТЕ? Хлопок. Звук успешной аппарации, которая оставила Нарциссу совершенно одну среди летнего сада с завывающим ветром. Белый ветер. Она резко повернулась к нему. Встретилась глазами. Он испуганно запер окно. — Драко? Малфой разлепил сонные глаза. Какой дьявол додумался поднимать его в такую рань. А рань ли? Забини сидел на кровати напротив и, видимо, уже некоторое время всматривался в худощавую фигуру на постели. Какой ебаный сон. К чему это вообще вспомнилось? — Зачем ты меня разбудил? — спокойный тон. С ним он мог позволить снять с себя надменную маску. — Ты слишком болезненно ворочался. — Блейз, если бы я отвлекал тебя каждый раз, когда ты «ворочаешься», — усмехнулся Малфой. — Да ладно тебе, Драко, не будет таким занудой. Ты последний раз ночуешь здесь, дай полюбоваться тобой напоследок, — с пошлой улыбкой сказал мулат. — В каком смысле последний? — Тебе моча в голову ударила и вышибла все мозги? Ты вроде как теперь староста школы и займешь мою обитель, — блять. — Только ты бы воспользовался «Экскуро», а то я не помню, с кем и как я последний раз там спал. Блять. Охуительно. Видимо Малфоя настигла амнезия, потому что из его тупой головы напрочь вылетело то, что он теперь староста школы. И не только он. Одна новость охуительней другой. Самое «доброе» утро. — Эй Драко? — А, да? — Ты меня вообще слушаешь? А слушал ли он? Нужно ли было слушать? Это же Блейз, всегда такой нужный и правильный. Такой внимательный к любому сотрясению воздуха со стороны Малфоя. Что вообще происходит? А происходит сейчас одна маленькая и костлявая проблема в виде Гермионы Грейнджер, с которой придётся делить гостиную старост. — Что у тебя с Грейнджер? — Ничего, — да, совершенно ничего. Только пьяный и в другой раз совершенно трезвый поцелуй. — У меня с грязнокровкой ничего нет. — Как там Нарцисса? — блять, Блейз, один вопрос лучше другого. От одного упоминания имени матери внутри что-то перевернулось. Перевернулось, сделало кульбит и плюхнулось с громким треском. Что он мог ответить? Что она кричит на весь Мэнор, захлёбываясь слезами, а потом говорит, что всё хорошо? «Ладно, я не напрягаю.» — такой понимающий взгляд Забини. Мол, забей, я не буду доставать. Малфой потянулся ещё пару раз на кровати, запоминая ощущения такой холодной и родной постели. Слишком часто ему приходилось запоминать что-то, куда он больше не вернётся. И это давило.***
Зелья со Слизерином. Что может быть лучше для первого урока? Баночки, склянки. Безумно холодные стены. Малфой изящно прошагал внутрь кабинета в обществе своей свиты в виде Забини и Паркинсон. Казалось, что с его приходом стало ещё холоднее, иначе от чего так сильно захотелось обнять себя руками, растереть плоть под свитером, чтобы хоть как-то заставить кровь вновь бежать по жилам? Такой привычный Малфой. Бесстрастный и надменный. Вот мерзавец, идёт так, будто бы не орал вчера как ненормальный. Будто бы всё нормально. Стоит тихо. Даже ухом не повела, когда я зашёл. Где же твоя библиотечная смелость? Или решимость в Выручай-комнате? Куда улетучился твой мерзкий острый подбородок и длинный нос? Подождите, что? Руки. Её чёртовы руки, которые обхватывали запястье Драко когда-то. Казанки напрочь были разбиты. Что ты сделала, грязнокровка? Что ты с ними блять сделала? — Малфой? — не её голос. Ну же, скажи что-нибудь. — Мистер Малфой, — «да что?». — Вы так и будете стоять в проходе, или же займете свое место? — отчеканил Слизнорт. Конечно, он займет. Понимающее похлопывание Блейза по плечу и всё пройдет. Это ничего не значит, Грейнджер. — Сегодня мы будем готовить Умострильное зелье. Откройте ваши учебники на странице триста девяноста четыре. Там вы найдете список нужных ингредиентов, — профессор запнулся, перевел дух и продолжил. — Предупреждаю сразу, возьмите ступку для имбиря поглубже, он слишком пылит. И насчёт скарабеев, попробуйте надавить на них тыльной стороной. Желчь броненосца вы найдете на третьей полке справа, — Слизнорт указал на огромный шкаф вдоль стены. — Всем всё понятно? — Да профессор, — отозвалась Грейнджер. Ну конечно, кто бы сомневался. Есть ли в мире что-то такое, что было непонятно ей? Да есть. И это что-то сейчас стоит в нескольких метрах от неё и травит глупые шутки для своих пешек. Он был непонятен. От кончиков его платиновых волос, вдоль по всему жилистому телу, до самых концов его начищенных туфлей он был слишком неведом для неё. Слишком — это слово описывало всё, что было между ними. Слишком странно, слишком неправильно, слишком глупо, слишком обманчиво. Она слишком на нём зациклилась. В класс постучали. Минерва МакГонагалл виновато заглянула в дверь, словно ученица, опоздавшая на урок. — Профессор Слизнорт, я заберу у вас мистера Малфоя и мисс Грейнджер? — всё ещё голос из-за полуоткрытой двери. — Да, конечно. Секундный взгляд. Такой, который могли сделать только они, чтобы никто не заметил этого. Он натянул раздражение на свое лицо, она вздёрнула подбородок. Грейнджер помедлила слегка, чтобы Малфой двинулся первый к директрисе. Что-то внутри не давало сделать пару торопливых шагов вперёд. Что-то говорило, что её место за ним. Не перед, не на равных. За ним, в пяти шагах. Они вышли вслед за МакГонагалл, и та начала: — Вы, вероятно, уже в курсе о вашем новом назначении. Теперь вам положено занять почетную должность старост школы. Сейчас мы пройдем в Башню, и я покажу вам ваши апартаменты. Прежде всего вы должны понимать, что ваш новый пост требует немалых усилий, а именно: составление графиков дежурств для других старост, подготовка праздников и других мероприятий, очень тщательный надзор за соблюдением правил школы. И всё это требует сплочённости, — Минерва обернулась через плечо, просматривая странную картину, в которой Драко невозмутимо идёт, вытянув спину в идеальную струну, а бедная Гермиона, словно боясь чего-то сжалась, сокращая свой рост на пару сантиметров, и будто каждый шаг ей даётся с большим трудом, идет поодаль от слизеринца. — Вашей сплочённости. Да, это будет трудно воплотить в жизнь. Хотя чего опасаться? Они как-то старались работать вместе. В той самой библиотеке в обнимку с Магловедением. Только загвоздка была в том, что они по сути провели пару уроков, и Малфой выучил всё сам. Вероятно, нашёл это более приемлемым, вместо посиделок с грязнокровкой. Они шли ещё какое-то время в полной тишине. Драко явно был увлечён разглядыванием стен и картин, чтобы хоть как-то скрыть нарастающее раздражение от того, что гриффиндорская заучка сверлит его спину своим взглядом. Он ни разу не обернулся, но чувствовал всем своим нутром эти изучающие глаза. Лишь единожды Малфой сбил шаг, от чего Грейнджер чуть не впечаталась в него, но вовремя затормозила. Он услышал за спиной это копошение ног, и его лицо вновь украсила привычная ухмылка. Так и надо. Это ничего не значило, Грейнджер. Они поднялись по лестнице и прошли вглубь уже знакомого Гермионе коридора. Только вот вместо той самой двери, перед ними была картина какого-то мужчины лет сорока-пятидесяти, одетого в зелёный деловой костюм. Он приветливо улыбался, его русые волосы с проседью доставали до плеч, а сам мужчина расслабленно сидел в кресле. — Это мистер Гордон Трейд, — сказала Минерва, а человек поклонился. — Соболиный плач, — и дверь послушно отворилась. Гриффиндорка не помнит, чтобы Драко называл какой-то пароль в прошлый раз. Да и откуда здесь взялся мистер Гордон? Видимо, преподаватели решили, что пришло время менять систему охраны в свете последних событий. Переступив через порог, Гермиону будто бы обдуло ледяным ветром. Воспоминания всплыли в голове и заставили поморщиться. Стол, на котором прежде стояли бутылки горячительного, теперь был начисто убран. Напротив окна стоял тот самый диван, на котором она позволила себе выпить это чёртово огневиски, а он позволил себе просто лишнего. Но почему-то такого важного. У стены величественно занимал своё место большой и совершенно пустой шкаф со стеклянными створками. Кажется, это очень удобно, по сравнению с маленькой прикроватной тумбочкой в общей спальне факультета. У другой стены, напротив — встроенный камин. Такой замечательный, в меру большой, обрамлённый состаренным и благородным камнем. При свете дня комната выглядела совсем иначе. В глаза бросались мелкие детали, что не выделялись при пьяном взгляде ранее. Напротив входа, в другом конце была лестница наверх. — Там ваши комнаты, — сказала МакГонагалл. — Девушки налево, парни направо. У вас будет отдельный санузел. Не придется каждый раз ходить до ванны старост. Туда можно зайти из каждой комнаты. Прекрасно. Просто, мать его, прекрасно. Мыться в одной ванне с ней. Быть разделенным лишь одним помещением. — Отлично, — раздражённо. Почти шепотом, но не настолько тихо, чтобы скрыть его от острого слуха кошки. — Что-то не так? — Нет, профессор, — встряла Грейнджер. Почти вовремя, почти нужно. Иначе бы, клянусь Салазаром, Драко перешёл бы от недовольной перекошенной гримасы к бешеному крику. Крику о помощи. Помоги мне. — Все ваши вещи уже перенесены. На занятия можете не ходить сегодня, я вас освободила. Зайдите потом ко мне для обсуждения некоторых организационных моментов. Минерва бесшумно удалилась, оставив наедине эти две противоположности. Напряжение тут же возросло. — Что с твоими руками? — вопрос, а ощущается как пощечина. Будто холодной водой облили. — А что с ними не так? Не вынуждай. — Грейнджер… — рёв. — Ворочалась во сне, — с издёвкой что ли. — Видимо, спала ты на гвоздях, — это точно с издёвкой. С его излюбленной. Срочно нужно выметаться отсюда. Слишком давят стены этой крохотной комнатушки и её всё ещё сверлящий взгляд в спину. Драко направился в сторону лестницы. Почти ликовал, что не обернулся, когда услышал, что рот Гермионы приоткрылся, желая сказать что-то. Просто заткнись. Почему сука? Почему она долбила своими костяшками по стенам, полу, чему там? Ответа не было. Точнее, Малфой осознано запихал его поглубже, надеясь, что внутренний голос не проест весь затылок мыслями об этих руках. Дверь закрылась, запирая его в зелёного цвета помещении. Обычная кровать, не такая как в общих спальнях, без балдахина. На ней две подушки и шёлковое покрывало изумрудного цвета. Пара прикроватных тумбочек, а напротив массивный шкаф из черного дерева. Благородный, как и все его костюмы, что уже висели в нём. Мягкое кресло стояло около загадочной двери, по всей видимости, ведущей в ванную, пришлось очень кстати. Слизеринец устало опустился на него, прикрыв глаза. Запустил руку в растрепавшиеся от суетливого побега в эту каморку волосы. Пальцы уложили растекавшуюся от привычного движения платину. К черту тебя Грейнджер. К черту это все.***
Метла отлетела в сторону, удивляясь сама, как ещё не разломилась на две части. Квиддич и квоффлы совсем не привлекали к себе внимания потому, что одна мысль была важнее всего этого. Они гребаные старосты. Только не это. Он знал, что когда-нибудь они придут к этому, но чтобы таким методом… Душ, нужен был душ. Рон торопливо снял с себя лишние вещи и отбросил их куда подальше, представляя, что это не куча одежды врезалась в стену, а голова Малфоя. С хрустом. Твою мать. Ледяная вода. Только она могла остудить его, привести в чувства. Рональд, ты не должен лезть в это. Всё давно решили без тебя. Морозная струя коснулась головы, лишь притупляя мысли. Она не сможет полностью убрать их из головы, но хотя бы вытеснить. Нужно было. Потому что больше он не мог. Терпеть её с каждым днём всё иссыхающее тело, особенно острые плечи. Даже гребаные свитера не могли скрыть то, во что ввязали её против воли. А она даже не знала. Да и он не станет говорить. Не его это чертово дело. Кулак с силой впечатался в кабинку. Ощутилось тепло на фоне ледяных капель. Алое зарево заструилось по запястью. Лейся. Вот моя кровь, всю до капли пей. Захлебнись. Отвратительные Малфои. Сегодня трое не могли уснуть.