Но смотрю, ты выглядишь счастливее, без сомнений. Мои друзья сказали мне, что однажды я тоже почувствую себя лучше. Но до тех пор я буду скрывать боль за улыбкой, Но в душе я знаю, что с тобой я был намного счастливее…
***
Нарцисса беззвучно сидела в гостиной Малфой-Мэнора. Чай уже совсем остыл, но чашка была самым горячим предметом в этом доме. Леденящий душу камень нависал, заставляя напрягать все жилки под кожей. Она была одета в строгое платье, которое почти полностью закрывало её тело. Тугой воротник на шее, кружевные рукава, юбка в пол. Всё это никак не уберегало от пронизывающего, отвратительного холода. Поместье было величавым. Оно притягивало взгляды многих состоятельных людей, которые не раз хотели выкупить его за большие деньги. Только вот миссис Малфой места себе здесь не находила. Будто бы это место не было её таким родным домом, в котором она провела как минимум 20 лет. Комнаты казались чужими. Она ждала. Вслушивалась в каждое сотрясение воздуха. Этот человек был слишком ответственен и серьёзен, чтобы не прийти. Она была бы даже рада, если бы он опоздал или совсем не явился. Но стоило этим мыслям появится в голове, как тут же камин вспыхнул зелёным пламенем. Вглубь прошел некий в черной дорожной мантии. Он действовал медленно, от чего Нарцисса едва заметно поёрзала на месте. — Здравствуй, Цисс. Человек снял с себя капюшон, позволяя лунному свету разглядеть своё лицо. По внешности можно было сказать, что этот человек родом из Африки. Его волосы были тщательно выбриты, закрывая отчетливый череп собой лишь на пару миллиметров. Его тёмная кожа почему-то блестела в таком тусклом помещении. Он уверенно двинулся дальше, останавливаясь лишь в метре от кресла. — Что вам нужно? Без лишних разговоров. Сразу к делу. Фамильная черта Малфоев. — К чему такая злость, Нарцисса? Я даже предупредил о своём визите. — Хватит с меня этой притворной интонации, Альберт. Мы оба знаем, что твои визиты не приносят ничего хорошего. — Я тебя не буду испытывать твоё терпение так долго. Всего пару дней. — Пару дней на что? Вы же понимаете, что я могу доложить Министерству о вашем визите? — очень нервозно. Трясет до чёртиков. — Можешь, Цисс. Но только для тебя же хуже будет. Я думаю министру не очень понравятся некоторые находки в поместье, — ухмыльнулся Альберт. — Это исключено. Мракоборцы прошарили Мэнор вдоль и поперёк, — отчеканила Нарцисса. — Да ну? — прищуренные глаза и улыбка, не спадавшая со смуглого лица. — Ты думаешь, что Лорд настолько плох, что был не в силах укрыть от любопытных глаз необходимое? — Убирайтесь отсюда, — сквозь зубы процедила хозяйка поместья. — До завтра, Цисс. И вновь зелёная вспышка.***
— Шах и мат, — самодовольно сказал Гарри и растянул губы в искренней улыбке. — Ты выиграл меня один раз из двенадцати и радуешься этому? — возмутился Рон и скрестил руки на груди. Поттер давно не мог похвастаться тем, что может проводить вечера вот так. Он был в большом шоке, когда Рональд поймал его в коридоре и предложил сегодня после тренировки поиграть в волшебные шахматы. Гарри слегка опешил, но, безусловно, был только рад, что его друг остепенился и первый сделал шаг к возобновлению общения. — Но я же выиграл, — настоял на своем Поттер. Наступила неловкая тишина, и Гарри заметил, как мимолётная тревога коснулась уголка глаз Рональда, но тут же он мотнул головой, откидывая её в сторону. Как никогда ощутилась отдаленность между ними. — Как у тебя вообще дела? — шатен немного запнулся. — Столько времени прошло, пока мы не общались. — Вроде бы все хорошо. Просто квиддич забирает много времени. Джинни настаивает на регулярных тренировках, потому что ей кажется, что пуффендуйцы практикуют новые методы. Да ещё и последний год, сам понимаешь. Нужно приложить много усилий, чтобы сдать ЖАБА на нужную отметку. Я ведь планирую стать мракоборцем. — Понимаю. Столько хлопот с этими заданиями. Никогда бы не подумал, что варить зелья сложнее, чем искать крестражи, — усмехнулся Гарри. — Это да, — согласился друг. — Слизнорт так и заваливает меня в последнее время, а ведь нужно иметь хорошую отметку по зельеварению. — Ты мог бы попросить Гермиону, чтобы она тебя поднатаскала. Я уверен, что она была бы только рада повысить свою значимость. Слова вылетели раньше, чем Поттер успел понять, что сказал. Нервная морщина прорезала лоб Рона, и тот чуть скривился. «Не нужна мне такая помощь» — явно читалось по его лицу. — Знаешь, — помедлил Гарри. — Я хочу сказать, что я не знаю причину твоего игнорирования Гермионы, но она твоя подруга. Наша подруга. Мы через многое прошли и отгораживаться друг от друга очень неразумно. — Ты не понимаешь, — взохнул Уизли и запустил свою руку в рыжие волосы. Также делал и Малфой. Только почему-то их движения были настолько разными, непохожими. Рональд не вкладывал в подобный жест какой-либо смысл. Ему просто нужно было уложить волосы на другую сторону, поскольку они упали на глаза и слегка мешали обзору. А Драко… О, это было целым представлением. Начиная с того, как он заносил свою руку: медленно, неторопясь, рассекая воздух. Продолжая тем, как его длинные пальцы зарывались в холодную платину, что мерцала в лучах его серых глаз. И заканчивая его волосами, что так правильно укладывались по сторонам его лица, обрамляя резкие скулы. В такие моменты можно было заметить анализ, что протекал сквозь его тело. Он давал себе время для размышления, для колкой фразы или грандиозного действия… — Конечно, я не понимаю, Рон! — воскликнул Поттер. — Ты ведь замкнулся и совершенно ничего не хочешь говорить. — Потому что мне не о чем с ней говорить. — Не понимаю. — У неё дела поважнее нас, Гарри. Мы давно не те дети, что радовались маминым свитерам на Рождество. Все рано или поздно пойдут своей дорогой, и ты не можешь это отрицать. — Я знаю. Но ты бы хоть извинился перед ней. Гермиона… — Даже не подумаю. — Но, Рон… Поттер не успел договорить. Он услышал только громкий хлопок закрывающейся двери.***
— Ты можешь помолчать хотя бы пять минут? — Ты можешь не вести себя как свинья? Если ты не забыл, то ты теперь староста, и на тебе есть определенные обязанности. — Грейнджер, мне плевать. Я не просился на эту должность. Разбирайся со своими графиками сама. — Ты хотя бы в курсе того, что мы сегодня патрулируем? — Нет никаких мы. Уяснила? — И что это значит, Малфой? — Это значит, что ты патрулируешь одна, — отчеканил Драко и, развернувшись на каблуках, пошел по направлению к двери. Гермиона схватила его за локоть, и что-то теплое пробежала по руке. Драко дёрнулся, он тоже почувствовал это. Он остановился и медленно повернулся к ней. — Отпусти меня, Грейнджер, — медленно, твердо. — Нет, мы дежурим сегодня вместе и ты… Она не успела закончить. Малфой преодолел расстояние между ними и резко впился в её губы. Гермиона вскрикнула, опешив от неожиданности, но спустя несколько секунд она ответила. Он отрывисто мял её губы, водил языком. Под его весом она сделала пару неуверенных шагов назад и впечаталась в стол. Драко подхватил Грейнджер за ягодицы, усаживая на деревянную поверхность. Его руки скользнули сначала на её талию, затем на бёдра. Она скомкано дышала, едва ловила воздух. Она смяла его рубашку на уровне лопаток, вонзаясь своими короткими ногтями в тело под тканью. Их языки встречались, расходились и вновь поглаживали друг друга. Драко прикусил её нижнюю губу, от чего Гермиона томно застонала. Звук коснулся его ушей и затронул уже напряжённое естество. Малфой зарычал, вновь подхватил Грейнджер на руки и сел на диван, усадив её сверху. Она разорвала поцелуй и испуганно взглянула на слизеринца. На ней была чёрная юбка до колена, которая прилично задралась. Она слегка поёрзала у него на коленях, и это было ошибкой. Драко почувствовал её плоть своей и снова впился в искусанные грейнджеровские губы. Его руки поглаживали её ноги, поднимались вверх к бёдрам, а затем уже массировали ягодицы. Малфой оставил в покое губы и плавно перешёл на шею. Гермиона со стоном выгнулась, приближаясь ещё сильнее. Его пальцы скользнули к пуговицам её рубашки. — Драко… Она схватила его за запястье, но он проигнорировал. Тело было слишком напряжённо, чтобы прерваться сейчас. Одна пуговица, вторая. Рубашка улетела на пол, обнажив аккуратную грудь Гермионы. Драко запустил кисть под ткань бюстгальтера, натыкаясь на возбужденные соски. Ещё один трепетный стон и покачивание на коленях. Малфой перешёл к губам, прочерчивая мокрую дорожку на шее. Нежно и одновременно резко он терзал её, наслаждаясь такими невинными стонами. Грейнджер. Такая правильная Грейнджер — его. Он сменил положение, нависая теперь над Гермионой. Подушечками пальцев он коснулся её ткани между ног, и гриффиндорка дёрнулась. О, Мерлин… Она была насквозь мокрая. Малфой начал постепенно массировать её возбужденную плоть, ощущая, как она извивается под ним. Грейнджер, что ты со мной делаешь? — Драко… — сквозь поцелуй. Она была почти готова, он чувствовал это по ногам, которые сжимали его талию. Малфой убрал свою руку, от чего заметил, как Гермиона почти протянула свою кисть, чтобы попросить не прекращать. Губы растянулись в ухмылке. Не прекращая целовать её, он судорожно расстёгивал штаны. Глаза округлились, когда он ощутил гриффиндорские пальцы на своем достоинстве, скрытом под боксерами. Чертовка, Грейнджер. В следующую секунду её руки скользнули вниз, потянув за собой ткань и обнажая возбуждённый член. Чертовка… Слизеринец в один момент стянул с Гермионы нижнее белье, наслаждаясь влажным видом. Его пальцы обвели бугорок направляясь ниже и медленно входя. Какая же она узкая. Гребаная заучка вся тряслась, выжидая, моля о том, чтобы он сделал это. Драко не заставил себя долго ждать. Он медленно провел членом между влажных губ, внимая изгибы её тела, а затем скользнул внутрь. Крик. Она вся сжалась. Грейнджер, нет… — Скажи. Как? — шепотом. — Медленно, — также тихо ответила она. Он делал всё предельно осторожно, входя лишь на половину. Ей было больно, но вскоре её тело переключилось лишь на тепло, которое исходило из тугого узла внизу живота. Она разжала кисти, в которые были заключены его сильные руки. Малфой посчитал это за знак и вошёл в неё полностью. Так глубоко. — Драко! Как много было в этом имени. Оно касалось ушей, добавляло возбуждение, что и так лилось через край. Совершая поступательные движения Драко одарил вниманием аккуратные соски. Его язык коснулся возбуждения, от чего ноги Гермионы привычно сжались, сжимая и его плоть. Ещё один толчок и протяжный стон Грейнджер. Ноги сводило судорогой и она ощущала нечто теплое, что разливалось внутри. Драко со вздохом прикусил губу и отстранился. Медленно встал, натягивая штаны. — Экскуро, — и кровь начала исчезать с края дивана, боксеров Малфоя и ног Грейнджер. Просто блядство. Она была девственницей. Малфой, о чем ты думал? О том, что её уже сто процентов оприходовал Уизел? Зря. Она не вешается на шею всем подряд, она не как Пэнси. Чёрт, Паркинсон. Да, Грейнджер совсем не такая. Ты же собственноручно лишал Пэнс девственности и неужели не мог понять своими пальцами, что эта её теснота ни к чему хорошему не приведет? Думай блять уже своей головой, а не членом. Сознание приятно мутилось. Приведя себя в должный вид, Драко пробежался глазами по фигурке Гермионы, которая старательно поправляет съехавшую на бок юбку. Он смотрел, как худые руки поднимают скомканную ткань с пола, как тонкие пальцы застегивают пуговицы. Малфой на секунду остановился на её лице. Вся красная. Стыдно Грейнджер? Нашла ты время для смущения. — Что ты смотришь? — испуганная овечка. — Я не смотрю, — глаза в глаза. — Смотришь, — настаивала она. — Слушай, Грейнджер… — он не успел закончить мысль. — Нет, это ты меня слушай. Я, конечно, не рассчитываю на твою благосклонность, но надеюсь, что у тебя есть хоть капля достоинства для того, чтобы весь Слизерин, а затем и вся школа не использовала эту ситуацию, как повод для сплетен. Хорошо? — У меня есть самоуважение, Грейнджер. И не капля. Я не собираюсь позориться, рассказывая о какой-то поучительной связи с грязнокровкой, — заткнись, заткнись, заткнись. — Что значит поучительной? — она оторопела. — А то и значит. По-другому твой рот не закрыть, — замолчи. — Я же вижу как ты течешь от одного моего взгляда в твою сторону. — Попридержи язык за зубами, Малфой. — Лучше бы ты свой держала. Так и хотела ведь опуститься на колени передо мной, — да что ты несёшь? — Какой же ты отвратительный, мерзкий, заносчивый слизяк! — Пополняешь словарный запас? — и снова эта тупая ухмылка. — Знаешь, что? Я ненавижу тебя, Малфой. Я ненавижу то, что мне придется делить с тобой эту Башню. Я ненавижу то, что ты прикасался ко мне. Ненавижу! — она кричала, что есть мочи. Это была мольба о помощи. — Меня раздражает, что ты так влияешь на меня. Я совершенно не хочу чувствовать себя хорошо рядом с тобой, но почему-то это так. — О чём ты, Грейнджер? — без яда, без шипения. Ему будто бы стало знакомо то, о чем она говорит. — Я не понимаю, — слезы покатились по щеке, падая на пол и впитываясь в мягкий ковер. — Меня будто бы опоили зельем. Это не Амортенция, но чувства схожи. Это не любовь, а какая-то приятная… —…разливающаяся теплота, — закончил Малфой за неё. — Да, — согласилась гриффиндорка. — Но я не пил ничего такого… —…но чувствуешь тоже самое? — теперь дополнила она. Драко резко развернулся на каблуках и побежал вверх по лестнице. — Собирайся, Грейнджер! Гермиона в один момент доверилась этому порыву и влилась в него. Она наконец-то справилась с пуговицами на своей рубашке, заправила её в помятую юбку. Заклинанием уложила волосы. Гриффиндорка надела серое приталенное пальто, что висело около двери, и небрежно накинула сверху шарф. Малфой не заставил себя долго ждать. Уже через минуту он спустился в черном пиджаке и дорожной зимней мантии, держа в руке свою палочку. — Идём за мной, — он слегка прихватил её за локоть и двинулся в направлении двери. — Куда мы? — Вообще в Мэнор, а в данный момент в сторону хижины дружка Поттера. Нам нужно аппарировать, — слизеринец заметил, как рот этой настырной леди приоткрылся, желая спросить ещё что-нибудь. — Грейнджер, ты можешь отложить все вопросы на потом? Она кивнула. Время доходило до семи вечера. До деружства оставалось около двух часов. На улице было довольно темно и холодно. Преддекабрьский ветер трепал локоны, обдувал пунцовые щеки и заставлял глаза слезиться. Они торопливо отдалялись от Хогвартса, треща снегом под ногами. — Возьми меня за руку, — скомандовал Драко, но в этом не было нужды, поскольку она давно уже держалась за него. Щелчок аппарации и отвратные воспоминания. Грязный пол и кровь, струящаяся из раны в виде слова «грязнокровка». Поместье Малфоев всегда наводило ужас. Казалось, что даже при условии, что этот дом не был бы пристанищем Волан-де-Морта для его изощрённых пыток, здесь все равно никогда бы не было уютно. Малфоям вообще знакомо такое слово как «уют»? Холодные мраморные стены, кругом сплошная тьма, неразженные камины. Всё нагнетало. — Может ты перестанешь оглядываться и уже пойдешь за мной? — окликнул Гермиону Драко, который уже стоял на половине лестницы наверх. — Да, я иду, — ответила она. — Только вот куда? — Грейнджер, ты невыносима, — почти с сожалением. — Нам нужно попасть в мой кабинет и проверить кое-что. Она затихла. Хоть любопытство было одной из главных черт гриффиндорцев, Гермиона поняла, что спрашивать о чём-либо бесполезно. Через пару лестничных пролетов они оказались у массивной двери. Малфой взмахнул своей палочкой и в скважине что-то щелкнуло. Глазам открылась такая же тёмная комната в зелёных тонах. Было похоже на кабинет совмещённый со спальней. Большая двухместная кровать, куча шкафов со старинными фолиантами, письменный стол и окно, закрытое шторами. — Снимай пальто, садись туда, — Малфой указал на кресло, стоящее в углу комнаты. Гермиона слушалась, а сам Драко небрежно бросил свое одеяние на пол и принялся шарить по полкам в шкафах. Спустя две минуты он, по-видимому, нашел нужную ему книгу, и, совершенно не листая, открыл на нужной ему странице. Слизеринец через строчку пробежался по буквам и через мгновение стоял уже в метре от Грейнджер, направляя свою палочку на неё. — Я не собираюсь тебя убивать, — сказал Драко, заметив как девушка вжалась в кресло. — Я возьму пробу твоей ауры на наличие каких-либо вмешательств. — Но это ведь очень сложные руны, где ты такому научился? — озадаченно поинтересовалась Грейнджер. — И опять этот удивленный тон. Пора уже признать, что ты не самая умная в мире. — Я и не говорю, что самая умная… — Помолчи уже и дай мне начать. Драко прикрыл глаза и сосредоточился. Он с лёгкостью поднял руку и начал выводить очень древние руны одну за другой. Грейнджер не могла не заметить то, как рвано он дышит, полностью погружаясь в процесс; как дрожат его зрачки под тяжёлыми веками; как прекрасно его волосы лежали на таких темных бровях. На последней руне из груди вырвалась бирюзовая струя энергии. Малфой открыл глаза и подошёл к письменному столу, достал оттуда небольшую банку и отправил то, что было на палочке внутрь. — Мне нужно будет провести здесь некоторое время. Работа с такой энергией требует полного сосредоточения и, я думаю, тебе лучше отправиться в школу, — обратился он к сидящей за спиной Гермионе. — Винки! В комнате тут же очутилась эльфийка в одежде горничной. — Аппарируй с мисс Грейнджер в Хогвартс, — приказал слизеринец. — В этом нет нужды, Малфой, — возникла гриффиндорка. — Я владею трансгрессией. — Тогда я не вижу больше никаких причин для того, чтобы ты оставалась здесь, — отчеканил Драко.