Голем

      Штурм начался буквально через несколько минут после того как Ли закончил разбивать импровизированный лазарет в одном из коридоров ведущих к небольшой площади на которой происходило сражение. В черные провалы окон яркой оранжевой вспышкой полетели коктейли Молотова и огненные шары. И тут же, не давая опомниться, за ними кинулись сплайсеры.       — Почему они слушаются его? — спросила у азиата, что пил горький чай из фляги, Бриджит. Сама она сидела на перевёрнутом ящике у самого прохода и сжимала в руках револьвер.       Мужчина отнял горлышко от губ, но, ничего не сказав, пожал плечами. Долгие минуты, пока он закручивал крышку фляги, уже давно перестали быть театральными, но женщина видела по здоровой части лица Ли, что он все ещё хотел что-то сказать.       — Если честно не знаю… Может, из-за того, что у него АДАМ. Или потому что он сын своего отца. В конце концов, может он просто появился в нужный момент, — наконец сказал азиат, убирая флягу в нагрудный карман лёгкой куртки, — Но в любом случае он — это лучшее, что есть у тех, кто сохранил хоть крупицы здравого ума.       — Лучшее ли? — спросила, словно у самой себя, женщина, глядя как здоровяк, перекачанный спортивным генотоником, вышвырнул ещё юного мальчишку через окно. Тот пролетел не так уж далеко, но достаточно для того, чтобы упасть спиной на край клумбы. Ещё один крик боли и смерти добавился в общую какофонию боя.       — Я думаю из всего имеющегося — да. Какие ещё варианты? Лэмб? Или этот новый, как его там? А не важно, — скользнул пальцем по своим губам мужчина, — В общем, для меня выбор очевиден.       — За Атласом вы тоже пошли по этой причине?       Ли поморщился, словно кто-то наступил ему на мозоль и отвёл взгляд. Нервно скользнул пальцами по обгоревшей части лица и резко оторвал руку от нее.       — Фонтейн умел быть убедительным во всех своих ипостасях. Но, по правде говоря, да. Для меня, даже после того, что случилось со мной в Кашмире, он был меньшим из зол. Райан создавал этот город свободным, а в итоге превратил его в еще один Советский союз просто с другой идеологией.       Тененбаум хмыкнула и потёрла запястье, переводя взгляд на площадь. Сплайсеры Джека уже давно оттеснили противников вглубь здания и снаружи можно было увидеть лишь яркие вспышки от использования плазмид и неясные тени горячего боя. Тот громила, что выкинул паренька наружу, лежал неподалёку от тёмного провала входа в здание, пробитый насквозь трубой. Рядом с ним лежал один из сплайсеров, что был на стороне Джека. Он, с кровавой пеной у губ, смотрел на искорёженную статую, что венчала собой клумбу и, кажется, улыбался словно обрадованный тому, что увидел перед собой ангела.        — Ещё пару минут, а потом наша очередь. Позови всех… — сухо произнес азиат и поднялся с перевёрнутого ящика.       Сплайсер, что сидел между ними, и, как изначально казалось женщине, дремал, поправил побитую временем фуражку и, с трудом поднявшись, пошёл вглубь коридора, потирая щеку. На порванной шинели виднелись пятна крови, а рукав был оборван и висел на последних нитках. Он был из тех редких людей Джека, что не смотрели на женщину криво и не пытались разговорить.       Женщина поднялась и засунула пистолет в одолженную кобуру. Ступни болезненно заныли, но она подошла к самому краю прохода, так и не отняв руки от рукояти.       — Доктор, принцип сортировки знаете? — Кейджи подошёл к ней, протягивая обрывки разноцветных верёвочек, — Чёрный — мертвецы и, по вашему мнению, те кого нельзя спасти. Красные — тяжёлое состояние. Окажите первую помощь и переходите к следующему. Синие — лёгкое ранение, но передвигаться не может или без сознания. Зелёные…       — Не боитесь что я сбегу, Ли? — прервала объяснение сплайсера женщина.       — Куда вы денетесь из Восторга? Рано или поздно ведь опять найдут… И я не думаю что во второй раз мастер Джек будет так благороден, — качнул головой азиат и продолжил, — Так вот зелёную повязываете дополнительно если это наш враг…       — Думаешь, в той мясорубке хоть кто-то из них ещё остался, Ли? — явно с грустной насмешкой сказал все тот же в шинели, возникнув рядом.       — Если даже нет, нам надо будет как-то рассортировать тела… Женщина обернулась на актёра и спросила:       — Зачем вам сортировать тела? Вы ведь не…       — Нам хватает пайков, доктор. Но вот пустить пауков на органы… Или, скажем, знать за кого первого приниматься… Это ведь праведное дело, — всучил верёвочки женщине актёр. А затем принял у «шинели» брезентовую сумку через плечо. Точно такую же протянули и Бриджит.       Буквально через пару секунд после этого в дверях появился сплайсер и, шатаясь, побрёл к ним. Все его обезображенное лицо было залито кровью, а некогда дорогая и изысканная жилетка превратилась в окровавленное тряпье.       — Надеюсь, вы запомнили схему сортировки, доктор Тененбаум, — уверенно направившись мимо сплайсера, которого уже подхватил «шинель», сказал азиат.       Женщина пошла следом, перекидывая грубый ремешок через плечо. Внутри, громыхая и сталкиваясь друг с другом, лежали аптечки и маленькие скляночки со спиртом.       — Куда их хоть крепить? — сев рядом с громилой, спросила женщина.       — Лучше всего на воротничок или около него, так чтобы было видно.       Женщина судорожно вздохнула и, удостоверившись, что мутант мертв, зацепила на воротничке зелёную и чёрную полоски.       — Ли, я знаю не всех…       — Не волнуйся, разберем потом… — усмехнулся актёр, подойдя к женщине, — Осталось только не сбежать.       Бриджит закатила глаза и двинулась вглубь здания. Внутри было душно и жарко. Пахло запёкшейся кровью и чадом. Под ногами похрустывали осколки плитки и звонко звякали гильзы. Но никого в пределах маленького холла не было видно. Она подошла к лестнице по пустому холлу и пред глазами встала дорога из трупов.       Сплайсеры лежали, широко открыв опалённый глаза. Редкие из них продолжали дышать или даже шевелиться.       Присев возле одного из живых, что лежал у основания лестницы, женщина стащила у него с лица мокрую тряпку и скользнула к шее, на которой виднелись взбухшие вены. Тот же попытался рукой вцепиться в ее рукав, не видя его. По щекам текли слезы.       — Давайте быстрее, док! Я думаю вам не привыкать к издыхающим, — донесся сверху голос Кофу. Толстяк стоял на верхней площадке и сжимал в руке дробовик. Вторая же рука безвольно обвисла и по ней стекала кровь с разодранного плеча.       Тененбаум поморщилась и спешно начала накладывать повязку на юношу, что, кажется, пришёл в себя и смотрел на неё глазами забойного тельца.       — Мистер Кофу, как вы? — наконец прерывая молчания, к ним присоединились и другие сплайсеры-медики. Пара из них начали перебирать тела внизу. А еще двое подошли к толстяку.       Они о чем-то переговаривались с мужчиной. Но Бриджит предпочла уйти с головой в простую процедуру сортировки и перевязки. Она не давала возможности отвлечься, за что женщина была безумно благодарна, пока переходя к одному из мертвецов, лежавшем на верхней площадке, не уловила краем уха. — А где мистер Райан, мистер Кофу? — Наверху. Вы это, осмотрите его. Мне показалось, в него попали.       Закончив с лестницей, женщина пошла, не глядя, глубже в порушенное здание. Рядом с ней проходили сплайсеры-медики, на импровизированных носилках несущие раненных. Плотной дорогой лежали мертвецы с черными верёвочками на одежде. Порой кто-то из них, ещё мучимый остатками сознания, пытался шевелиться и зажимать дыры от пуль.       Женщина прошла через пять комнат пока не наткнулась на большой просторный зал с перевёрнутыми столами. Посреди него, на небольшой площадке лишённой мебели, стояли Тоби и парочка крепких сплайсеров. Джек же стоял у окна и любовался городом. Его рубашка была черна от сажи и местами мокрая от крови. А вены на его руках полыхали ярко голубым.       — Вы вовремя, док. Я отправил ребят с ебучими ранеными обратно к Паленому… — сказал Тоби, стирая кровавые сопли с лица грязной тряпкой. Пусть и сильно закопчённый, он, казалось, почти что не пострадал.       Джек обернулся и кивнул. Сквозь слой сажи грубая щетина выступила ещё четче, заставляя Бриджит вспомнить разнорабочих, что вечно пьяные сидели рядом с корчмой в её родном селе. Райан недовольно хмыкнул, когда женщина подошла к сплайсеру, что стоял ближе всего к ней и начала перевязывать. Однако тут же переключился и достал заткнутый за пояс блокнот, начиная спешно писать обломком карандаша. — Эм, ну хорошо, шеф… — сморщился сплайсер, которому отдали блокнот, — В общем, ребята, шеф сказал переделать верхний этаж у Паленого под камеры. И усадить там этих гадов… — Шеф, вы, эт, уверены? Может им сразу пулю в лоб? — край губ Тоби дрогнул. — Тоби, тебе, блядь, сказали делать каземат, значит, будем делать ебучий каземат. Да и чего, блядь, тебе возникать, сидел бы в своём поезде, блядь, бед не знал бы… — Кто-то из этих уебков оторвал ногу Малому, — зло выплюнул парнишка. И пнул какую то металическую банку. Та громко дребезжа покатилась к стене. — Это приказ шефа, Тоби, — прогудел как пароходная сирена мужчина, которого бинтовала Бриджит, — Сейчас со мной закончат, и потащим этих ребят.       Джек кивнул, подняв на ножки стул, что валялся рядом, сел на него и вернулся взглядом к городу. Рубашка, возле левого плеча напитанная кровью, липла к телу, но кровь казалось, уже не вытекала из небольшой раны на предплечье.       Юноша облизнул губы и достал из нагрудного кармана пачку сигарет. И вмиг обмяк, роняя ее на землю. — Шеф! — кинулся к нему «сирена».

***

      Женщина ущипнула себя за переносицу и посмотрела на Райана, что растянулся на деревянной паллете, заменявшей койку. И тут же поморщилась, понимая, что размазала кровь с пальцев по лицу.       В импровизированном госпитале уже обрабатывали последних больных и укладывали тела рядами на площади. Все «врачи» уставшие и перепачканные в крови то и дело поглядывали на Джека, что лежал без сознания с тех пор как его принесли сюда. Хотя все они и знали из спешно сделанного заключения, что Джек упал в обморок от усталости и пустякового ранения, но лёгкое напряжение витало. То и дело один из них поднимал голову и поглядывал на него.       Бриджит, севшая для короткой передышки, вновь взглянула на него, раскуривая сигарету. Юноша завозился, пытаясь поудобней устроиться на жёсткой древесине. И, найдя удобную позу, улыбнулся сквозь сон.       — Как шеф? — Тоби возник рядом неожиданно. Пропахший кровью, порохом и маслом, он поставил рядом с Бриджит перевёрнутый ящик и протянул початую бутылку виски.       — Спасибо, но мы еще не закончили, — помотала головой женщина, глядя в лазурные глаза юноши, — Как Малой?       — Для вас… он Майкл. Палёный, блядь, сказал, жить будет, — отхлебнул из бутылки парень и устало выдохнул. Тонкие пальцы, что могли бы принадлежать пианисту или скрипачу, подрагивали и, чтобы скрыть это, он крепче вцепился в бутылку.       — Глаз сильно болит? — глядя на тёмный круг глазницы, спросила женщина. — Почти что нет… — прикоснувшись к синяку, сказал Тоби. — Док я… эт… хотел спросить вас. Вы ведь теперь работаете на шефа, да?  Вы не могли бы достать мне сапоги меньшего размера, а то мои на мне болтаются. Сами понимаете, просить Мистера Кофу нет смысла. А к Паленому мне обращаться сыкотно.       Женщина кивнула и перевела взгляд на Райана, что опять завозился и начал искать руками что-то рядом.        — Ну, я пойду. Не хочу, чтобы шеф меня видел, — вскочил юноша и, отхлебнув ещё пойла из бутылки, побрёл прочь. Огромная куртка висела на его плечах мешком.       Бриджит сглотнула горькую слюну и поднявшись похромала к пациенту. Лишь сейчас боль в ступнях вернулась, не давая отдаться усталости.       Джек пришёл в себя незадолго до того, как Ли распустил всех «врачей» по их комнатам. Он сонно потянулся на паллете и выровнялся, осматривая лазарет, что уже разбирали. Издав гул кита, он выровнялся и почти что сразу встал, немного покачиваясь. — Мастер Джек, осторожней не торопитесь! — крикнул ему актёр, помогавший сплайсерам оттащить один из ящиков с медикаментами, — Сейчас я закончу и подойду к вам… Или доктор Тененбаум, как закончите с нашей бедолагой осмотрите мастера Джека ещё раз.       Женщина быстро кивнула, забинтовывая маленькую ладонь девушки, что каждую секунду всхлипывала и дёргалась, пытаясь вырвать ее из рук Бриджит. То и дело пациентка ныла о том, что нельзя ли быстрее, что лишь злило доктора.       Райан послушно сел на паллету и с интересом начал рассматривать окружающую обстановку. Хотя интерес, на его лице мог бы различить лишь очень внимательный человек. Внешне интерес Джека можно было сравнить с взглядом слабого волчонка, что выжидал. Наконец, обведя все взглядом, юноша откинулся назад и взъерошил волосы. Раскурив сигарету, что ему с зажигалкой подсунул сплайсер в шинели, Райан опять обвёл собравшихся взглядом и замер, глядя на Тененбаум.       Та же, закончив с сплайсершей, поднялась с ящика и потянулась. Суставы громко щёлкнули и, сильно хромая, женщина пошла к Джеку. Тот же словно ленивый кот сщурил глаза и выпустил облачко дыма.       Закатив глаза женщина, присела рядом с ним, и скользнула пальцами к сонной артерии, ощупывая пульс. Сердце билось равномерно. Юноша наклонил голову набок.       — Есть головокружение? Тошнота? Сонливость? Головная боль? — спешно заговорила женщина опустив руку, чтобы проверить бинт, что Райану наложили на ранение. Но Джек лишь покачал головой и, усмехнувшись, кивнул на площадь.

***

      До своей комнаты женщина добралась лишь через пару часов. Комната стояла открытая настежь, на ковре лежала опрокинутая полка. Кровать была перевёрнута на бок, а все постельное белье валялось, смятое в углу.       — Докто… Что здесь произошло? — Ли, что вызвался ее проводить из госпиталя, замер в дверях, широко открыв здоровый глаз, и повторил. — Что здесь произошло?       — Хотела бы я знать, — подошла к столу из которого были выдернуты ящики и сказала Бриджит. — Джек вроде закрывал комнату, когда мы уходили. Для неё есть ещё один ключ?       Азиат кивнул, заходя внутрь и закрывая дверь за собой.       — Да. Один ключ у меня, один у мастера Джека. Что здесь могли искать? Я имею в виду может Джек принёс вам что-то…       — Не думаю, что это был кто-то, кто очень жаждал Адама.       — Наверное их спугнули… — подняв полку и поставив её на место, сказал мужчина, — Что здесь написано?       — Что? — посмотрев на мужчину, что поднял с земли толстую книжку, переспросила женщина.       — Что здесь написано? Она лежала здесь среди остальных. Но она на каком-то другом языке.       — Дом, который построил Джек, — не смогла, не усмехнуться совпадению женщина, — Это одна из книг, что я привезла со своей родины. Сборник детских стишков.       Ли тоже широко усмехнулся и поставил книгу на полку.       — Не знаю, знал ли мастер Джек какие именно книги он брал, но с этой он угадал, — громко сказал актёр, подняв ещё пару книг на полку. — Надо позвать кого-то…       Женщина помотала головой и начала складывать книги на полку. Джек точно знал какие книги брал из её старой квартиры. Справочники по анатомии, несколько книг по биохимии и лишь изредка между ними попадались художественные книги.       — Давайте приберемся здесь и я переведу вас в другую комнату, — направился к двери актёр.       Женщина быстро кивнула и продолжила своё занятие, изредка отвлекаясь на то, чтобы разложить книги по стопкам, выделяя те, что могли понадобиться в ближайшее время.       Она закончила с книгами у двери и несла их к столу, когда зацепила подушку, что валялась у него ногой. Та тяжело накренилась на бок и громко громыхнула, упав.       Поставив стопку на стол, женщина подняла подушку и стянула наволочку. Ткань была грубо разрезана и неумело стянута нитками. Во все стороны из шва торчали перья. Вмиг плохо стянутые края разошлись в стороны и на пол посыпался пух.        Спешно опустившись на колени, женщина начала сгребать его пальцами, пока не наткнулась пальцами на сверток. Небольшой чуть меньше ладони, плотно замотанный в газеты и перетянутый бичевкой. Спешно оглянувшись на дверь, женщина вытащила и спрятала его в карман брюк.       Она начала торопливо сгребать перья пальцами и запихивать в подушку, как громко скрипнула дверь и внутрь в компании Кейджи вошел Джек. Сердце женщины напряжено сжалось, а находка кажется обожгла бедро.       Джек смотрел на неё спокойным, слегка безразличным взглядом. Казалось его вовсе не напрягали ни книги что все ещё валялись хаотично по полу, пестря обложками, ни матрас, что все ещё лежал на боку, демонстрируя въевшиеся пятна на своей местами протёртой обшивке.       «Я найду того кто это сделал и он об этом пожалеет» — значилось на записке написанной на тонкой полоске бумаги, что он протянул ей.       — Как хочешь. Если тебе нечем больше заняться, — вернула бумажку женщина и продолжила заталкивать пух внутрь.       — Думаете это был одиночный случай? Больше не повторится?        Ли возник сзади Джека, настолько неожиданно, что Райан дрогнул, а истёртая оружием ладонь легла на рукоять револьвера. Актёр же, кажется даже не обратив на это внимание, прошёл к кровати и, положив белье на стул, взялся за ножку.       — Так вы не ответили, доктор Тененбаум, — сказал он, пыхтя опуская кровать на землю, — Думаете это был одиночный случай?       — Я не знаю, Ли. Я устала и я не хочу об этом думать, по крайней мере сейчас, — зло ответила женщина. Слишком много всего произошло за этот день и истончавшиеся стальные нити нервов трещали от напряжения. Ей хотелось наплевать на книги, свою безопасность и, выгнав мужчин из комнаты, лечь спать.       Джек издал звук похожий на хмык и, перешагнув книги, поймал край матраса помогая актёру уложить тот на кровать. Азиат благодарно кивнул и принялся поднимать книги, что не мог достать до этого.       Комната погрузилась в давящую тишину, ненадолго прерываемую короткими вздохами Ли и чирканьем зажигалок. Казалось, что одна маленькая книжная полка не закончится никогда.       — Мастер Джек, раз у нас есть время. Я хотел поговорить о ребятах, что брали штурмом дом, — наконец-то прервал давящую на уши тишину Ли, — Девять человек в тяжёлом состоянии. Я уже не раз говорил, мне не нужен Медицинский павильон в личное пользование, но мне нужен хоть какой-то госпиталь. Здоровым малоприятно выслушивать крики боли, а морфия мало, да и не хочу я к АДАМовой зависимости добавлять ещё морфиновую.       Юноша потер подбородок и достал одну из бумажек из сумки.       «У нас все ещё нет места Ли. Но мы собираемся отбить весь сквер плеяд. Если это получится, я перекину казармы туда, а тебе отдам под госпиталь весь третий уровень» — значилось на записке, что отдали Ли.       Бриджит хмыкнула и поставила последнюю стопку книг на место:       — Не слишком ли рискованно? Вряд ли плеяды, тем более с огромным количеством «солдат», не станут лакомым кусочком для атаки. А Брансбойд протекал еще до начала противостояний в городе.       — Доктор Тененбаум права, Мастер Джек, — по здоровой части лица актёра прошла сочувствующая гримаса, — Это не лучшая идея…       «Лучшая из на данный момент исполнимых. Уже поздно. Завтра нам всем троим рано вставать. Переведи Бриджит в другую комнату. Я пришлю людей чтобы охраннять комнату и завтра перенести вещи»       Женщина лишь кивнула и устало потерла плечи. Ли усмехнулся и, поймав ее за тонкое запястье, потянул к двери. Азиат устало отмахнулся словно бы прощаясь с Джеком. Тот проводил их взглядом до двери.        Ушли они недалеко, всего лишь на два этажа выше. А там подошли к первой двери по левому коридору. Кейджи открыл дверь и отступил, пуская Бриджит внутрь.       Как и прежняя, комната была маленькой. Кровать у стены напротив двери. Полка с книгами уставленная золотистыми статуетками. Мягкий на вид ковер бежевого цвета. Стол, стул, вещевой шкаф. Стол заваленый бумагами, чашками и бутылками из-под спиртного. Однако на самом краю на единственном свободном месте лицом к кровати стояла фоторамка.        — Чья это комната? — обернулась на азиата женщина.        — Моя.       — А куда вы уйдете?       — А вы не подвинитесь, доктор? Теплее будет, — улыбнулся актер и тут же поднял руки, — Шучу, шучу! Я лягу в общей. А завтра как поменяю замки в вашей комнате перееду туда.        — Спасибо, Ли — устало улыбнулась в ответ Бриджит, — Уже поздно…        — И был длинный день… Я понял. До завтра, доктор, — кивнул Кейджи и ловко прихватив рамку, направился к двери.        — До завтра… — сказала вдогонку женщина. Дверь закрылась и она осталась одна в комнате пахнущей чем-то безумно сладким.        Женщина опустила руку в карман, касаясь свертка. Она вытащила его из кармана и, оглянувшись на дверь, села на край кровати, развязывая веревку.       Тут же из свертка выпал небольшой складной нож одна из перламутровых боковых пластинок которого отсутствовала. Сам же нож идеально ложился в ладонь, словно он был отлит под нее. Бриджит нажала на кнопку и нож с тихим щелчком распрямился. Лезвие было маленьким и тонким, вдоль всего него скользила тонкая трещина с забившейся в нее грязью.       Отложив его женщина, взяла в руки небольшую брошку. Овальную и тяжелую. С изображением птицы на черном фоне. Вся она была в засохшей крови.       Бриджит невольно дрогнула и отложила ее на стол, возвращаясь взглядом к оставшемуся содержимому свертка. Небольшая записка лежала на фотокарточках.       «Спаси их» — было выведено аккуратным почерком с множеством мелких завитушек. От записки пахло вином и воском.        А на снимках были изображены Маленькие сестрички. Многих из них она знала лично. Кое-кого она видела в убежище Джека. Сзади на карточках все тем же почерком были выведены имена и фамилии.        Тяжело вздохнув, женщина сжала их и замерла, глядя на комнату. Мысли метались в ее голове, мешая сконцентрироваться и придумать куда спрятать находки. Наконец-то, загнав панику вглубь сознания, женщина подняла матрас и все сунула под него.        Зачесав волосы назад, Тененбаум снова посмотрела на дверь и начала расстегивать маленькие пуговки на рубашке. Скинув одежду на пол и решив что она настолько заляпана в крови, что ее больше нельзя надевать, женщина сдернула с кровати покрывало и забралась под одеяло. От ткани по прежнему пахло хлоркой. Одеяло было тяжелым, заправленным в застиранный пододеяльник, что при этом все еще сохранил на себе въевшиеся в тонкую ткань капли крови. Она провела по ним пальцами и закрыла глаза, почти тут же заснув.

***

       Перед глазами замерли картины ее же прошлого. Хотя даже не так: ей снились те минуты в лабораториях Фонтейн Футуристикс, когда они с Сушонгом выращивали Джека.       Она стояла в маленькой темной комнате. Той самой темной комнате из которой в течении двух лет, они с Сушонгом забирали маленького Джека, чтобы исследовать его. Стены были обиты мягкой зеленой тканью. У дальней стены стояла кровать из труб на которой, укрытый шерстяным одеялом, спал мальчик лет девяти. В его ногах спал щенок с черным пятном на впалом боку.        Затаив дыхание, женщина подошла ближе и замерла, глядя на ребенка. У мальчика только-только отросли волосы после того как Юу порылся у него в голове. Он спал ровно по струночке, наклонив голову вправо, пряча в тенях красную полоску шрама.       Щенок в его ногах слабо завозился и поднял на Бриджит глазки-бусинки. Он устало принюхался и, вытянувшись во весь свой маленький рост, залился лаем. Вниз с маленьких и тонких, словно иглы, зубов стекали слюни и пачкали пододеяльник мальчика. Тот же коснулся его спинки, поглаживая пальцами.       — Заткнись, мелкая дрянь, — кто-то прошел сквозь Тененбаум словно она была призраком. Хотя почему «кто-то». Это была она сама, с зажатой в зубах сигаретой и в старом заношеном халате.       Щенок виновато заскулил и, поджав хвостик, сбежал на дальний угол кровати. Там он вжался в стенку, перепуганно смотря на ту, другую Бриджит, что села на кровать мальчика, который как раз открыл глаза и поднялся выше, опираясь спиной о подушку. Синие глаза перепугано смотрели на женщину, что въедливо осматривала его лицо.       — Мама Тененбаум, что-то случилось?       — Mein liebes baby*, — тонкие пальцы впились в пухлые щеки ребенка, — Du musst schneller wachsen**.       — Мама Тененбаум, о чем ты говоришь? Я не понимаю тебя, — мальчик сжал ее ладонь своей и посмотрел на нее со всей нежностью ребенка. Но женщина вырвала свою и скользнула пальцами по лбу мальчика вычерчивая какие-то руны, кровью что медленно стекала по рукам, нарушая законы физики. Она поднималась струйками к ее пальцам и, лишь касаясь кончиков ногтей, падала на кровать тяжелыми каплями.       — Sie sollten ein idealer mann sein. Mein golem***, — вниз по лицу мальчика начала стекать кровь и он схватился за свой лоб.       Легкий взмах скальпеля, что женщина достала из кармана заставил свидетельницу событий, что никогда не происходили, чуть качнуться. Стороннему наблюдателю могло показаться, что она отшатнулась от острия или же наоборот, заняла более удобную позицию для наблюдения. Но, по правде говоря, она ощутила то словно это она сжимала холодную сталь что рассекла мальчику губы. По пальцам прошла дрожь и с кончиков ногтей сорвалась кровавая капля.        Бриджит опустила взгляд на свои руки. По ходящим ходуном рукам медленно стекала кровь. Она пачкала белые рукава рубашки и собиралась на ладони небольшим озерцом. Женщине захотелось закричать от страха, но из рта не вырвалось и звука.       Мальчик смотрел на нее, не на ту другую, что закусив губу, скользила острием по его плечам, с страхом. Словно это она вырезала по его плоти словно по дереву.       К счастью или нет, но та другая не видела ее или делала вид что не видела. В ту секунду, когда «Тененбаум» взмахнула идеально наточенным инструментом, ноги женщины на миг перестали ее держать. Было тяжело смотреть на страх в глазах ребенка, что медленно сменился на равнодушие, за сосредоточенностью на «собственном» лице и за улетающими в потолок клубами дыма. Слушать умолкающий шепот мальчишки, скулеж пса, звук капель воды, которые разбивались о поверхность хромированного умывальника в углу комнаты.       Скальпель вывел вертикальную черту через левый глаз мальчика и замер у края его губ. Палец скользнул вдоль линии, размазывая кровь по белой словно бумага коже. Щенок особенно громко взвыл и женщина поднялась. Маленькую комнату наполнил шелест халата, что повис на «ее» плечах. Казалось, что «Бриджит» уходит прочь, оставив мальчика на растерзание темноте.       Но горячие словно пламя ладони, у нее никогда они не были такими, обхватили Тененбаум со спины, прижимаясь к ее груди и лицу. Кровь начала стекать тонкими струйками там где кожа касалась кожи.       — Милая, почему ты не присоединяешься? Тебе ведь нравится? — Бриджит еле узнала свой голос, прокуренный и от того охрипший. Ладонь грубо сжала ее грудь, а тонкие губы прихватили мочку уха.       На пол из ее рук упал скальпель, а дышать стало тяжело. Ладонь другой скользнула на низ живота и акуратно погладила.  — Что же, всему свое время. Щенок станет псом, — Тененбаум чуствовала ядовитую усмешку в голосе, казалось она проникла через кожу к сердцу, — мальчик — мужчиной, а ты — собой? И не волнуйся, это время наступит очень скоро…