La danza de (el) Corazon

— Ведешь себя как маленький ребенок. — твердо заключил Дофламинго, опираясь поясницей на полупустой обеденный стол. — Долго еще будешь сидеть и дуться? В ответ слышалось весьма красноречивое сопение. Важно скрестив руки на груди, Коразон сидел в проходе, не позволяя даже открыть дверь. Он сидел так уже почти двадцать минут, не выпуская только Дофламинго, который, в общем-то, уже сто раз мог запросто выйти через окно, воспользовавшись силой дьявольского фрукта, но до сих пор почему-то этого не сделал. — Росси. — вновь позвал Дофламинго, но ответной реакции так и не было. Голос его был спокоен, но толика раздражения в нем все же ощущалась. — Ты совсем не меняешься. Как был бесполезным дураком, так и остался. Теперь еще и говорить разучился… Дофламинго, кажется, сам не понял, что именно хотел этим донести, поэтому тон его резко изменился. — Я же просил тебя не провоцировать никого! Но вместо того, чтобы послушать меня с первого раза, ты вынуждаешь меня повторяться, устраивая перед всеми этот спектакль с забастовкой! Что опять-то не так?! Не поднимая головы, Росинант застрочил что-то в блокноте, после чего показал написанное брату. «Ты просто так убил семью с тремя детьми». — Просто так?! — вскинулся Дофламинго. — Эти ублюдки были ТАМ двадцать лет назад! Думаешь, я не запомнил лиц тех, кто издевался над нами? Тех, кто пытался нас убить?! А мы ведь такими же детьми были, Росинант, но их это не останавливало! Росинант презрительно сморщил нос и фыркнул в знак протеста. «Ты слишком злопамятный». — Вовсе нет. «Вовсе ДА». — Я сказал: нет! Или напомнить тебе, кто я такой? Я — потомок Тэнрюбито и пират. И ты тоже, Коразон, — он сделал акцент на прозвище Росинанта. — не забывайся! Они все — лишь жалкие рабы. Слишком обнаглевшие рабы, которых не мешало бы приструнить. Росинант бросил на него выразительный взгляд из-под густой взлохмаченной челки. «Запугивания и жестокость не дадут тебе их любви и смирения». В ответ Дофламинго громко рассмеялся. — "Их любви"? А кто сказал, что мне нужна их любовь?! Я лишь преподал им урок: пусть знают, что за все поступки рано или поздно придется ответить. Может быть им повезет, и в следующей жизни у них будет достаточно мозгов, чтобы понимать это. Росинант изо всех сил старался подавить эмоции, но выходило плохо. Кулаки непроизвольно сжимались от злости, хотя отчасти Дофламинго и был прав. Интересно только, когда уже сам он ответит по счетам. «Если так, то тебе тоже придется "отвечать". Я…» — Росинант запнулся. Нет, это неправильная тактика. Если он действительно хочет сблизиться с Дофламинго и попытаться его изменить, нужно подступаться с другой стороны. «Все эти люди не стоят того, чтобы я потерял тебя». — Надо же, Росси, — уже с меньшей ненавистью в голосе усмехнулся Дофламинго. — Я знал, что ты привязан ко мне, но чтобы настолько… «Ты даже не представляешь, насколько». — Не представляю? — старший Донкихот приподнял одну бровь, садясь на корточки как можно ближе с намерением смотреть глаза в глаза, чего Коразон старательно избегал, боясь выдать все истинные эмоции. — Раз так, может, покажешь мне? Росинант слышал писк тончайших ниточек, наверняка уже окружавших его со всех сторон. Вздохнув для храбрости, он подался вперед, касаясь губами губ Дофламинго. Но не успел тот опомниться, как Росинант уже отстранился с едва заметной азартной улыбочкой, размахивая перед его носом бумажкой. «Не сегодня, Доффи. Я все еще зол на тебя». Дофламинго утробно зарычал, поднимаясь на ноги. Он хотел было что-то сказать, но Росинант поспешно выскользнул за дверь, махнув запиской «До скорого».