***
Дозорный в башне несколько раз переспросил кем госпожа приходилась милорду. Хотелось передразнить и заявить, что Ягыз Эгемен не милорд, а зарвавшийся молодой человек, почувствовавший вкус власти. Она считала себя вправе думать подобным образом о кузене, письмо которого было пропитано язвительностью. Но ради соблюдения правил и приличий, девушка вздохнула и ещё раз повторила цель визита. Её внешний вид был тщательно изучен ещё раз, после чего тяжёлые ворота открылись, пропуская гостью во внутрь. Во дворе оказалось много построек: жилища челяди, воинов, склады, конюшня и кухня, из трубы над которой вился дым. Похоже, тут привыкли вставать рано. Осталось разобраться, где найти новоиспечённого графа или его представителя. Мысль, что скоро придётся столкнуться с кузеном лицом к лицу, приводила в ужас. С другой стороны, чем быстрее будет решён вопрос, тем скорее можно уехать отсюда. — Леди, — вдруг, откуда ни возьмись, перед ней предстал седовласый мужчина в смокинге. — Леди Чамкыран, рад приветствовать вас в родовом замке семейства Эгеменов. К сожалению, наследник не может принять вас. Мне поручили решить вопрос с документами и помочь вам, если возникнут вопросы. Можете называть меня Геральт. Я дворецкий. Хазан готова была пуститься в пляс на месте. Отлично! Лучшая новость за последнее время. Она не горела желанием видеть высокомерного Ягыза, слушая пафосные речи. — Геральт, благодарю вас. Хотелось решить вопрос и отправиться в путь. Мы успеем всё обговорить до полудня? Мужчина нахмурился. У госпожи был усталый вид, и последнее, чего он желал, отпускать её в подобном состоянии обратно. Это было невозможно: ни милорд, ни леди не желали встречи. — Прошу вас, ожидайте меня. Я предупрежу горничную. Не отпущу вас без завтрака и огромной кружки чая. Дорога дальняя. Передача документов займёт немного времени. Хазан кивнула. Можно подождать. Но стоило дворецкому скрыться из виду, как огромные ворота за спиной вновь распахнулись. Привезли провизию и запасы оружия. Девушка нахмурилась. Граф собрался воевать против собственных людей? Слишком большое количество мечей, даггеров и арбалетов. — С дороги! — рявкнули сверху, и пришлось отойти в сторону. А потом двор заполнило слишком большое количество людей. Недолго думая, юная леди решила, что лучше последовать за Геральтом, иначе зашибут. Казалось, что он пошёл налево, а потом открыл вторую дверь, которая скорее всего вела в замок. Она пошла наугад, молясь поскорее очутиться в нужном помещении. Но стоило открыть дверь, как стало ясно: это складское помещение. Тюки были аккуратно убраны в сторону, освобождая центр. Именно там маячила высокая фигура тренировавшегося человека. Девушка пригляделась и покраснела: он был обнажён по пояс. Нужно было признать, что физически неизвестный воин был сложен отлично. Широкая мускулистая грудь, накачанные руки, которые молниеносно выписывали в воздухе замысловатые узоры незнакомым для гостьи оружием. Тело блестело от пота, и мышцы играли при каждом резком выпаде. Мужчина двигался слаженно, уверенно, периодически меняя стиль. Движения напоминали танец, который завораживал и вынуждал смотреть без остановки, боясь пропустить что-то важное. У него были идеально поставленные удары и отбивы. Тренировавшийся следовал правилам и старался не выходить за пределы круга, создаваемого освещением через дряхлые балки в потолке. Госпожа Фазилет в своё время учила дочерей, что каждый уважающий себя мужчина должен уметь драться. Особенно, она уважала фехтовальщиков, которых обучали лучшие мастера из Франции. Воздушный боевой вид искусства был слишком сложен для приземлённых англичан, но сейчас, при виде человека, который атаковал воздух перед собой с тонкой грацией, периодически меняя подходы, можно было поклясться, что это не так. — ...тебе говорю! — из состояния транса её вывел голос, который видимо принадлежал жадно рассматриваемому субъекту. — Принеси рубашку за твоей спиной! Хазан сначала растерялась, а потом открыла рот, чтобы возмутиться. Да что он себе позволял? Она не крестьянская девчонка на побегушках! Она — леди. И никогда бы не стала никому носить рубашки. Особенно прислуге. — Тебе надо? Возьми сам! — огрызнулась девушка. После этой фразы мужчина повернулся лицом, сдувая со лба чёлку. В руке у него блестел красивый кинжал необычный формы*. Именно этим оружием выписывались узоры, которые заворожили гостью. Несмотря на приличное расстояние в глаза бросился фамильный герб Эгеменов, который в точности повторял печать в письме. Откуда у него столь дорогое оружие? Мысль проскочила, не успев надолго задержаться в голове девушки. — Повтори, — голос звучал холодно и высокомерно. Зелёные глаза насмешливо окинули взглядом стройную фигурку, на мгновение задержавшись на груди, а потом спустились вниз, останавливаясь на грязном подоле платья. Хазан стало стыдно. Откуда появилось чувство, которое она презирала, и почему именно при этом человеке — неизвестно. — Я не буду повторять! Лучше ответь, как мне найти мистера Геральта. Теперь в тёмных изумрудных омутах появился оттенок изумления. Он сделал шаг в её сторону, рассматривая более пристально. — Новенькая? Когда тебя взяли на работу и почему я об этом не знаю? В замке не могут работать столь юные девицы. Для них это плохо заканчивается. — Не твоё дело, — Хазан сделала шаг назад, ощущая угрозу, но не испытывая желания оправдываться. — Моё, — равнодушно пожал плечами незнакомец и в два счёта оказался рядом, заставляя сдвинуться в сторону столба, к которому были прислонены тюки с другой стороны. — Ты слишком дерзкая для прислуги. Он вглядывался в её лицо и решил завершить изучение на губах. Девушка выдохнула, тем самым заставив переместить взгляд на грудь. Огромная мужская рука резко ударила по столбу в паре миллиметров от её лица. Она вздрогнула, но не опустила взгляд. — Я не привык дважды задавать вопросы. Кто ты такая? Ситуация становилась всё абсурднее. Хазан была прижата незнакомым полуголым мужчиной, который намеревался… А что он намеревался сделать? — Я буду кричать, — предупредила дочь барона. — Зачем? — изумился грубиян, ожидавший совсем другого ответа. Вторая рука, сжимавшая даггер, убрала оружие на огромный сноп сена слева. Боковым зрением она уловила холодный блеск, и спасительная мысль забилась в голове. Главное — выбрать правильное время. Мужчина не подозревал о планах «гостьи». Он провёл тыльной стороной ладони по нежной коже щеки упрямой леди, медленно спускаясь вниз. Повертел в руках висевший на её шее медальон, нахмурившись при виде гравировки: цветок чертополоха, стебли которого обвивала золотая цепь. Последнее, что осталось в наследство от барона Чамкыран. — Ты красивая. И я мог бы простить тебя… Если… — Если? — эхом переспросила упрямица, замирая, когда другая рука опустилась на талию, совершая поглаживающие движения. Из оцепенения вывел насмешливый голос: — Решила, пару раз томно повздыхаешь, и я потеряю голову? Мы не берём работать шлюх. В замке каждый занимается достойным трудом и получает соответствующую оплату. Кровь прилила к голове, и дальше она плохо соображала, что делала. Наверное, только гнев помог не расплакаться перед обидчиком. Резко толкнув мужчину в сторону, девушка дёрнулась в сторону даггера и, не успев понять что делает, саданула наглеца по правой щеке. Он отшатнулся, прижав ладонь к ране, из которой сочилась кровь, и уставился на неё: — Удивлён. Решила показать характер? Карие глаза пылали гневом, и Хазан приготовилась закричать, что её кузен непременно накажет простолюдина, посмевшего назвать дочь барона потаскухой, но не успела. Дверь распахнулась, явив испуганного дворецкого. — Милорд, — он откашлялся и перевёл взгляд на девушку, — леди Чамкыран, прошу прощения, что оставил вас во дворе. Та с ужасом уставилась на хама, посмевшего обидеть её. Он не был простолюдином. Человека звали Ягыз Эгемен, и только что, в эту самую минуту, она возненавидела его ещё больше. — Вы узнали меня, — резюмировала гостья, — и продолжили маскарад. Как вы посмели? — Узнал, — не стал отрицать Эгемен. — Ты рассчитывала, что я паду на колени и поблагодарю небо за долгожданный приезд Хазан Чамкыран, готовой забрать то, что не принадлежит её семейству? Не бывать этому. — Запомни эти слова, — выкрикнула девушка, разворачиваясь, чтобы спрятать слёзы, которые мешали нормально видеть. — Геральт, разберись, — лениво приказал Ягыз. — И позаботься, чтобы леди Чамкыран немедленно уехала из замка до заката. Дворецкий растерянно молчал, стараясь смотреть перед собой и не вникать, что тут только что случилось. — Столь дорогая вещь вовсе не предназначена для твоих рук, — Эгемен кивнул на даггер, всё ещё сжимаемый пальцами Хазан. Кивок предназначался Геральту, но его вмешательство не потребовалось. Не издав звука, девушка с максимальной презрительностью кинула кинжал с кожаной рукояткой к ногам молодого мужчины, а затем громко хлопнула дверью, стремясь оказаться на свежем воздухе.***
Уличный шум внутреннего двора замка вновь оглушил девушку, мешая сосредоточиться и осмыслить всё, что произошло. Утирая солёные капли с век, она поспешила к отдалённой постройке, которая, судя по дымившейся трубе, служила кухней. Хазан ворвалась в просторное помещение, бегло осматривая окружающую обстановку. Посредине строения стоял широкий деревянный стол, уставленный горшками и плошками, в углу белела большая печь, вдоль стен тянулись ряды полок, занятых под хранение разнообразных припасов. Несмотря на время для завтрака, кухня была совершенно безлюдна. Коротко выдохнув, гостья не удержалась и лихо пнула носком ботинка стоявший рядом мешок, набитый мелким и сыпучим содержимым. — У господина тяжёлый характер, юная леди. Голос, неожиданно раздавшийся за спиной, напугал девушку скрипучей степенностью, выдавая, что для дворецкого подобное поведение хозяина замка было в порядке вещей. Хазан резко обернулась, вглядываясь в старческое лицо мужчины. Возможно, позже, оказавшись наедине с собой, она позволила бы слабость выплакать нечестивое оскорбление, нанесённое кузеном. Но здесь, сейчас ни сам хозяин замка, ни его люди не стали бы свидетелями раны, нанесённой смертельной обидой. — Мистер Геральт, — выдохнула гостья, позволяя слезам на щеках высохнуть. — За окном страшная буря, вы считаете, что это лишь небольшой грибной дождь? Черты лица седовласого дворецкого смягчились, а рот изогнулся в лёгкой улыбке: — Искренне прошу прощения, леди Хазан, — он дождался, пока гостья успокоится и рвано выдохнет. — Я ни в коем случае не оправдываю милорда, но и не волен обсуждать его поступки. Господин всегда поступает по своему усмотрению. Светло-серые глаза прислужника блекло сверкнули, встречая гордый взгляд гостьи. Всё стало на свои места. Наверняка, самодур-кузен с молчаливой покорности подчинённых творил многочисленные гадости на землях, принадлежащих снобистской семейке. Власть развращала, а абсолютная власть порождала самых уродливых монстров. Мысли девушки, вихрем пронёсшиеся в голове, целиком и полностью отразились на хорошеньком личике, заставляя бледные щёки слегка порозоветь. — Пойдёмте со мной, — примирительно проговорил дворецкий, — я отведу вас в гостевые покои, где сможете отдохнуть и восстановить силы. Губы строптивой гостьи сжались в тонкую полоску. Ступать по земле, принадлежащей Ягызу Эгемену? Жить под крышей его замка? Вдыхать воздух, отравленный бестактностью, надменностью и эгоизмом хозяина этих мест? Хазан отрицательно покачала головой: — Я чувствую себя весьма комфортно именно здесь, сэр. Помещение полностью соответствует радушному приёму, что оказал милорд. Несите бумаги и покончим, наконец, с этим делом! Двери кухни распахнулись, и на пороге застыла стайка женщин с корзинами в руках. На лицах явственно читалось удивление и любопытство. Три пары внимательных глаз принялись с особой тщательностью изучать внешний облик и дорожное платье гостьи. — Вышли вон! — вдруг рявкнул сэр Геральт, едва повернув голову. Хазан в замешательстве посмотрела на почтенного дворецкого, приоткрывшего нелицеприятную сторону характера. Кухарки робко попятились назад, покидая согретое помещение, и через секунду на кухне вновь воцарилась гнетущая тишина. — Прошу извинить мою резкость, миледи, — возвращаясь к почтенному и вкрадчивому тону, произнёс мужчина. — Вы уверены, что не измените решение? — Абсолютно, — был ответ. Ослиное упрямство, порой застилающее глаза, но не дающее свернуть с намеченного пути, было единственным унаследованным от отца качеством, которым юная Чамкыран по праву гордилась. Девушка вздёрнула подбородок и, расположившись на краешке длинной деревянной лавки, принялась постукивать ноготками по поверхности стола, рассматривая убранство кухни. Дворецкий открыл было рот, но сразу закрыл обратно, степенно поклонился гостье, с достоинством покинув помещение. Оставшись в одиночестве, Хазан тяжело вздохнула, стараясь прийти в себя. Казалось, получасами ранее она пережила самые позорные и оскорбительные мгновения в своей жизни. Ей буквально плюнули в лицо, нанесли кровную обиду и отвесили самую болезненную оплеуху, которую только можно было представить. И крошечная, ничтожная царапина, оставленная на щеке обидчика, никак не могла послужить сатисфакцией бесчестью дочери барона. Внезапно девушку пронзила отчаянная решимость, сметая все сомнения и подсказывая, как поступить дальше. Вернувшийся с бумагами Геральт застал гостью в спокойном расположении духа с обманчивой покорностью на лице. Ему претил деловой окрас намечающейся беседы, и мужчина, откашлявшись, сделал ещё одну попытку восстановить разнесённое в щепки гостеприимство. — Может быть, миледи, вы всё же чего-нибудь желаете? Чашечку чая, например? Хазан желала «чего-нибудь». А именно, засунуть ненавистные бумаги прямиком в исторгающий гнусные речи рот лорда Эгемена. Она опустила глаза: — Хотелось бы поскорее покинуть это место и вернуться домой, сэр. Заметив явное разочарование на лице дворецкого, язвительно добавила: — К тому же, я не желаю служить причиной задержки приёма пищи милорда, засиживаясь на кухне. — Что вы! — воскликнул Геральт с искренним недоумением. — Здесь всего лишь готовится еда для прислуги… Гостья поджала губы и протянула к мужчине руку: — Отдайте бумаги! В руках дворецкого мелькнул старый кожаный бювар с потрёпанными углами. Геральт открыл его, и девушке в глаза бросилось знакомое кроваво-красное пятно, похожее на то, что украшало письмо лорда Эгемена, только гораздо больше и внушительнее — графская гербовая печать. Она венчала испещрённую вензелями бумажку жёлтого цвета, своим существованием подтверждающую право Хазан Чамкыран владеть, пользоваться и распоряжаться оставленным наследством. Недолго думая, строптивица рванула пополам ценный документ, а затем, сложив половинки вместе, вновь разорвала их. И повторяла процедуру снова и снова, пока от завещания лорда Хазыма не остались ровные и аккуратные клочки. Для пущего эффекта девушка подбросила их, меланхолично наблюдая, как куски бумаги кружились в воздухе и оседали на пол. Взгляд упал на бювар, а точнее, на лежавший внутри небольшой лист картона с изображением женского лица. — Кто это? — ошеломлённо спросила юная леди. Ни один мускул не дрогнул на лице сэра Геральта. — Это портрет леди Севинч, — произнёс он бесстрастно. — Лорд Хазым хотел, чтобы он принадлежал вам. Подрагивающей рукой девушка потянулась к миниатюре. Доброе и прекрасное лицо, обрамлённое светлыми кудрями, словно светилось из темноты, окружавшей его на портрете. Несмотря на облупившуюся краску и обветшавшие уголки картонки, изображение графини Севинч поражало воображение, заставляя смотрящего любоваться ею, затаив дыхание. Хазан с трудом отвела взгляд от глубоких, серых глаз родственницы, отгоняя невесть откуда взявшееся воспоминание о нежных руках, гладивших по голове маленькую бойкую девочку с длинными чёрными косичками. — Передавайте лорду наилучшие пожелания! — пытаясь сдержать подкатывающие рыдания, протараторила Чамкыран и выбежала из кухни прочь, прижимая к груди драгоценный портрет. С твёрдой решимостью больше ни на секунду не задерживаться в этом проклятом месте, она направилась к башне, не обращая внимания на окрики, раздающиеся за спиной. — Выпусти меня отсюда! — рявкнула леди дозорному, не сбавляя размашистого шага. Всё бесстрашие мира было написано на лице гостьи, и охрана не смогла воспрепятствовать её уходу. Оказавшись снаружи крепостной ограды, дочь барона Чамкырана вздохнула полной грудью, обдумывая дальнейшие действия. Она решила добраться до стариковой хижины, где провела прошедшую ночь. Добрые крестьяне, естественно, не без финансового поощрения, непременно помогли бы ей с транспортом для возвращения домой. Хазан предвкушала удивление, которое испытает мать во время рассказа о приёме, оказанном Ягызом Эгеменом. Ощущая необъяснимую теплоту в груди, прямо в том месте, где под лифом простенького платья покоился портрет леди Севинч, бесстрашная девица зашагала прочь от самого ненавистного места в мире.***
Небу в этот день не суждено было распогодиться. Низкое, не по-весеннему хмурое, оно, в добавок ко всему, постепенно заволакивалось грозными, словно высеченными из гранита, тучами. Хазан боязливо подняла глаза кверху. Похоже, природа собралась оплакивать её недавнее унижение. — Или что похуже, — произнесла девушка шёпотом, ощущая под тёплой накидкой пронизывающее прикосновение колючего ветра. Йоркширская погода портилась стремительно. Верхушки огромных елей тревожно закачались, пришлось отступить с протоптанной тропы в сторону, прижимаясь телом к стволу древней пихты. Если небо разверзнется и окатит потоком воды, ей негде будет укрыться от дождя — в хвойном весеннем лесу спасительная листва полностью отсутствовала. Над головой хрустнуло. Слабо вскрикнув, девушка прикрыла голову руками, но сломанная ветка застряла в корявых сучьях и не думала падать на землю. Зато с этим прекрасно справилась юная дочь барона. Поняв, что опасность сверху больше не грозила, она поспешила прочь от злополучного дерева, не замечая торчащую из-под земли уродливую корягу. Спустя мгновение нога в старом, стоптанном башмаке зацепилась за корень, повергая хозяйку прямиком в весеннюю дорожную грязь. Теперь не только подол платья, но и красная накидка, подбитая серым мехом, была безнадёжно испорчена. — Проклятие! — Хазан села, оглядывая перепачканные комьями земли ладони. Её брови страдальчески изогнулись. — Проклятие, проклятие! Отчаянный крик эхом отразился от чёрных стволов вековых деревьев и повис в искорёженных ветвях. Девушка беспокойно завертела головой, пытаясь понять, в какую сторону пролегал путь. Графский замок давно скрылся из виду, и теперь её окружал только бесконечный частокол исполинских деревьев. Упрямица попыталась взять себя в руки и побороть подступающую панику, но внезапно первая тяжёлая капля упала на плечо. Беспомощно задирая голову вверх, поймала губами первые холодные небесные слёзы. Одежда стремительно намокала, а тело начинал бить озноб. За считанные секунды она продрогла до костей. — Мамочки, — испуганно всхлипнула Хазан, пытаясь подняться на разъезжающихся по грязным лужам ногах. Нет, Чамкыраны никогда не сдавались так просто! Шмыгнув носом, юная леди упрямо сжала губы, наконец, обретая долгожданное равновесие. Взгляд заметался по лесу. Стена дождя скрывала его отдалённые участки, снижая видимость до расстояния вытянутой руки. Куда идти? Откуда ждать помощи? Пытаясь унять сильную дрожь в теле, дочь барона сделала несколько робких шагов, проваливаясь в грязь по щиколотку. Силы быстро оставляли её. Преодолев ещё несколько метров, девушка почувствовала себя смертельно уставшей. Набрав в лёгкие побольше прохладного воздуха, она выкрикнула: — Помогите! — и рухнула на землю. Страх и холод сковали по рукам и ногам, поднимая из глубин души волну паники. Очень глупая смерть — погибнуть в мрачном лесу близ замка Эгеменов. В который раз за этот кошмарный день слёзы навернулись на глаза Хазан. Она совсем не собиралась сегодня умирать. Ей почудилось, что меж стволов деревьев мелькнул силуэт всадника. Протёрла глаза, чтобы удостовериться, что это бредовое видение. — Мисс? — послышался испуганный мужской голос. — Мисс?! Над головой возвысилась широкая лошадиная грудь, мелькнула богатая сбруя, и тот же голос воскликнул: — Святые небеса, вы в порядке? — Помогите, — прохрипела несчастная, превозмогая усиливающуюся усталость. Всадник спрыгнул на размытую ливнем землю и протянул к девушке руки. Он поднял её не прилагая ни малейших усилий, словно она вкупе с намокшей одеждой не весила ровным счётом ничего. Спаситель осторожно усадил девушку верхом, запрыгнул следом и бережно прижал продрогшее тело несчастной к себе. Хазан благодарно зажмурилась, чувствуя тепло незнакомца сквозь плотную накидку. Когда мужчина пришпорил коня, и всё вокруг затряслось и замелькало, Чамкыран сделала попытку поднять голову и разглядеть того, кому обязана жизнью. Сквозь полуприкрытые веки изучила волевой подбородок, покрытый тёмной щетиной, сурово сдвинутые на переносице брови, аристократический нос. Когда спаситель встретил её взгляд, сердце девушки зашлось в рваном ритме. Его внимательные карие глаза прошлись по лицу леди, дольше всего задерживаясь на губах, затем опускаясь ниже. Несчастная зажмурилась и, вжавшись в тёплую мужскую грудь, задремала. Сквозь сон она ощущала тряску и слышала шумное дыхание всадника. Через определённое время раздался цокот копыт по каменному мосту — Хазан догадалась, что они въезжали в замок. До ушей долетал отдалённый людской гомон. — С дороги! — закричал спаситель, расчищая дорогу и не сбавляя скорости. — Пошли прочь! Дозорный пропустил незамедлительно. Девушка с трудом разлепила веки. Они подъехали к огромному мрачному входу в одну из башен замка. Разгоряченный галопом вороной конь спасителя фыркал и тряс головой, отгоняя собиравшуюся вокруг толпу. — Разойдитесь и не мешайте! — приказал всадник, спешиваясь и ловко подхватывая на руки попутчицу. Та перестала чему-либо поражаться, на время покорившись причудливым поворотам судьбы. Взгляд её неторопливо скользил по лицам собравшихся: любопытствующая челядь распихивала друг друга, чтобы поглазеть на диковинное зрелище, раскрасневшиеся горничные и кухарки перешёптывались между собой, глупо хихикая. Хазан с удивлением узнала в присутствующих сэра Геральта, с лёгкостью, странной для стариковского тела, открывающего скрипучую тяжёлую дверь в башню. Последнее, что увидела девушка перед тем, как очутиться в сырой прохладе замка, был пожирающий взгляд зелёных глаз Ягыза Эгемена.