Weit Weit Weit Амигос !!!

ЦзыИ облизал губы, нажал на кнопку лифта и, дождавшись, пока дверь откроется, сделал первый шаг вперед, затем резко обернулся… — Жду следующий раз, — сказал Ван и вышел. Двери лифта закрылись, оставляя Цая одного. «Что, Черт побери, это было? Черт, я даже не знаю, что думать… Но мне было это нужно», — парень вздохнул и откинул голову на стенку.       У каждого есть свои способы и средства спасения, когда чувствуешь, что уже все… не можешь. Что с тебя достаточно. У кого-то это приятная встреча с друзьями, у кого-то одинокая прогулка с наушниками, у кого-то с алкоголем, а в Цая это — пустая дорога и крошка рядом. Выжимая из мотоцикла все до последней капли, он несется по трассе. Вокруг ни единой машины… Только дорога и лес вокруг. Только так его мысли складываются в кучку… да и он тоже. Да, скоро годовщина смерти его отца… Вот почему он чувствует себя таким разбитым.       Дело в том, что он любил своего отца… очень, ведь после смерти матери у него остался только он. Сюйкунь очень боялся разочаровать отца… потерять. Поэтому он занялся обучением, различными факультативами… У него не было времени на то, что другие называли жизнью. Но вот ему 17 лет… Он до сих пор учился, но не услышал от отца ни одного хорошего слова. Чжэнтина он мог хвалить целый вечер, а Цаю не доставалось даже одного ничтожного «Молодец». Он старался, участвовал в различных олимпиадах, соревнованиях и всегда приносил первое место, но что с того… 17 лет. Все пропадают на вечеринках, в кругу друзей, девушек, а он… в кругу учебников.       Каждому рано или поздно надоедает просто существовать, это произошло и с Цаем. Однажды он случайно попал на гонки и… это стало отправной точкой. Знакомство с Сяо Гуем, крошка, начались знакомства с девушками, а за ними и осознание, что он по ребятам. В свои 17 он был невинным ребенком, но уже в 18 лет отец его не узнавал. Именно тогда он, наконец, сказал все, что думает о своем сыне. «Неуверенный в себе, бездарный, ленивый, тугодум… ребенок. Мне жаль, что ты мой сын», — эти слова до сих пор как набатом гудят в ушах парня. Пару лет они не общались и Цай еще больше погряз в гонках… Это была его единственная отрада. А потом умер отец… а они так и не поговорили, Цай так и не сказал, что так долго держал в себе. «Я просто хотел быть для тебя хорошим сыном, но у мне не получилось. Мне жаль, что я тебя разочаровал. Я люблю тебя». Эти слова так и не были сказаны, до сих пор тяжелым камнем лежат на сердце.       Поэтому остается только..... дорога. Он, крошка и… дорога, которая никуда не ведет. Перед глазами проносятся картинки, как они втроем, когда еще была мама, были счастливы. Тогда у него была семья, а сейчас. «Я никто и ничто… один». Жалость к себе? Нет, это не жалость, это факт. Неизвестно откуда на лице проступают слезы… из-за них все перед глазами размывается, а он к счастью на зло в шлеме. Цай сильнее сжимает газ и пытается себя взять в руки. Откуда ни возьмись появляется фура, она несется прямо на него… — Чеееерт.       Сюйкунь резко поворачивает руль и корпус в лево, и… слишком резко. Мотоцикл падает на бок, еще несколько длинных минут тянется по асфальту и останавливается в дебрях. Нога и весь левый бок ужасно болит. По телу, как яд, разносится боль, быстро и безжалостно. Цай глубоко вдыхает и темнота…

***

— Чеерт. Да где же ты? — Чжэнтин разносит все вокруг. Все сотрудники разбегаются, как только слышат его голос. Ван, не понимая ситуации, заходит. — Чжэнтин? Что-то случилось? — парень резко оборачивается. С лица исчезает злость, а появляется страх и волнение. — Да. Уже 3 дня не могу связаться с Цаем, — запуская руку в волосы говорит Чжу. — Ого. А он уже исчезал так? — спрашивает Ван. — Вообще, у него еще тот характер. Он может исчезнуть на пару дней и даже не давать о себе знать. — Так почему ты волнуешься? Может, он сейчас где-то развлекается, — успокаивающе улыбается ЦзыИ, а сам… «Черт, почему у меня такие мурашки по телу побежали? И почему такое волнение?» — Да, но скоро годовщина смерти его отца… А он всегда в это время немного беспокойный. Но если он не со мной, то он с Сяо. Дикарь, — на последних словах Чжу кривится. — Сяо? — Его друг. Кроме меня и Сяо, в Цая больше никого нет, — грустно улыбается Чжу. «Кроме меня и Сяо, в Цая больше никого нет… Черт, почему мне стало так грустно за него? У меня также только друзья и то один, а семья… что есть, а что нету. Но в тот день, кажется, я увидел его без маски… впервые», — ЦзыИ на несколько минут завис в своих мыслях. — Поэтому если он не со мной, то с Сяо. Сяо Гуй — бывший гонщик, сейчас главный организатор, лучший друг Цая, кроме меня и… дикарь. — А почему дикарь? — засмеялся Ван. — Никаких манер… не человек, а дикарь. Кхм, поэтому, наверное, не стоит волноваться, — сказал Чжёнтин и попытался улыбнуться. В дверь постучали, два мужчины обернулись. — Господин Чжу, к Вам посетитель, — сказала секретарша. — И кто? — Он сказал, чтобы я его представила, как «дикарь», — неловко улыбнулась секретарша. — Что? О Боже. Приглашай быстрее. — Чжёнтин и Ван переглянулись. — Барби, Цай с тобой? — сказал Гуй заходя в кабинет. Чжу и ЦзыИ сглотнули. — Нет… Черт, я надеялся, что он с тобой, — запаниковал Чжу. — Его нет три дня… Где же он? — Сяо был напуган.

***

«Черт, почему же так все болит… Где я? Что… что случилось?» — так было много вопросов, но рот открыть он так и не смог. Раз за разом он как будто приближался к берегу и когда видел сушу..... океан его снова забирал… это был океан боли. А так хотелось суши… так хотелось. Сколько это продолжалось? Сколько он был в таком состоянии? Наверное, долго… но вот он чувствует будто какая-то неведомая сила его тянет к берегу. Все быстрее и быстрее, сокращая расстояние… еще немного. Еще совсем немного и… Цай открыл глаза. — Хааа, — парень резко сел и застонал от боли. — Ану-ка ляг назад, ушмарок, — прозвучал грубый голос со стороны. — Тебе нельзя так резко двигаться… — еще один, но совсем другой, нежный и успокаивающий. — Сяо… Чжёнтин. — прохрипел Сюйкунь и снова лег, закрыв глаза. — Кажется, ему больно из-за света. Я закрою жалюзи, — сказал третий голос и сбоку послышались шорохи и звуки, как кто-то встает. Цай открыл удивленно глаза. — Ван Цзиы? — кажется, все услышали СКОЛЬКО удивление было в этом вопросе. — Я, — голос прозвучал совсем рядом. Прошло несколько секунд и Цай, наконец, мог все хорошо рассмотреть. Все стало четким. Парень оглядел трех мужчин перед собой и нахмурил брови. — Вы же понимаете, что у меня очень много вопросов? — все закивали, — так вот, с этим позже. Меня сейчас интересует одно, — парень переводил взгляд с одного на другого. — Что с моей крошкой? — Чжу часто задышал, рассмеялся во весь голос, а потом резко подошел к русоволосому вплотную. — Ты вообще нормальный??? Вместо того, чтобы спросить, что с тобой? Ничего важного не повреждено? Сможешь ли ты ходить? Где ты? Сколько времени ты здесь лежишь и тебя пичкают лекарствами, чтобы ты не сдох… Твой первый вопрос о куске железяки???? — крик разносился не то, что по всей больнице… по всему Китаю. — Чжэнтин, — Сяо дернул его за рукав, — успокойся. — Чжэнтин. Меня не интересует мое здоровье. Не интересует сколько я здесь и сколько обезболивающего в моей крови. Не интересует даже буду ли я ходить. У меня в целом в жизни дорогое только вы двое и эта, как ты сказал «железяка». С вами я вижу все хорошо, поэтому я повторю вопрос: Что с моей крошкой? — Цай перевел свой взгляд на Сяо. Тот опустил голову и легонько помотал. — Т… ты сейчас серьезно? Не интересует..... твое здоровья… я… я не понимаю, — покачал головой удивленный Чжу. — Его можно спасти? — Цай не мог поверить… — Извини. Цай, — Гуй сидел и… не мог никак успокоить или помочь. «Моя крошка… прости меня», — Сюйкунь сжал руки в кулаки и опустил голову. — Выйдите, пожалуйста, мне нужно побыть одному, — руки побелели. — Цай… — ВЫЙДЕТЕ… — зарычал Сюйкунь.