Retweets

В тот день Берт Хаммел проснулся с улыбкой на лице. Эмбер с Финном спали в комнате напротив — после рождения Кристины они решили на пару недель остановиться в доме родителей, — а Кэрол лежала рядом. Берт улыбнулся жене. Только приглушённый детский плач нарушал тишину в доме. Берт был не из тех, кто позволил бы ненаглядной внучке долго плакать, потому вылез из кровати и направился в комнату сына — стадию «пасынка» они давно миновали. Одетый в фланелевую пижаму и носки, он наклонился к розовому одеяльцу и улыбнулся малышке. — Ты наверняка проголодалась, — прошептал он. Кристина в ответ сморщила нос. Плач лишь усилился. «Чёрт, да я и сам голодный», — усмехнулся Берт про себя и взял внучку на руки. — Пойдём, принцесса. Деда тебя накормит. Берт аккуратно спустился по лестнице и направился к холодильнику. Он достал заранее приготовленную бутылочку и пачку бисквитов из индейки — только такое подобие еды Курт ему позволял. Сначала он подогрел бутылочку, стараясь не переусердствовать. Достав её из микроволновки, он проверил молоко на ладони — прямо как учила Элизабет много лет назад. Температура вышла идеальной: молоко было не слишком холодным и не слишком горячим. Берт положил бутылочку на стол и закинул в микроволновку сосиски. Поставив их греться, он вновь взял молоко и принялся кормить внучку. Кристина выпила бутылочку в рекордное время. Берт и заметить не успел, как малышка уже срыгивала лишнее ему на плечо. — Молодчина. Принцесса моя маленькая, — сказал он, вновь устраивая её на руках. Малышка улыбнулась ему самой искренней улыбкой, и Берт ответил ей тем же. — Знаешь, что с тобой говорить легче всех, да? Рука Кристины немного поднялась, и она снова улыбнулась. А малышка-то умеет принимать комплименты. — А ещё ты лучшая слушательница. Ты ничего не отвечаешь. Только слушаешь. Не теряй это, когда подрастёшь. Слушай других, когда с тобой говорят, поняла? Ответом послужила очередная улыбка. Как же Берт любил эту девочку. Её улыбка напоминала ему Курта, когда тот был малышом. — Раз уж ты такая умница, выслушаешь меня сейчас, а? — спросил Берт. Кристина зевнула. — Понимаю. Уже наскучил. Попытаюсь покороче. Кристина моргнула. Буду считать, что это «да». — Что ж… кроха, я хочу попросить тебя об услуге. Даже о парочке. Кристина вновь моргнула. — Отлично. В общем… однажды меня уже не будет рядом, и мне нужно, чтобы кто-то приглядел за твоей бабушкой. Об этом я тебя и прошу. Просто улыбайся ей время от времени, она порадуется. Мне только это и нужно… Чтоб она радовалась. Справишься? Кристина зевнула. Примем это как «да». — Ещё мне нужно, чтобы кто-то держал в узде твоего папу. Не пойми меня неправильно, папаша у тебя отличный. Просто иногда его нужно подталкивать. Сможешь заняться этим ради деды? Кристина выпятила язычок. По мнению Берта, это вполне сходило за «да». Он улыбнулся малышке. — Отлично. И не забывай о маме. Она замечательная женщина, и тебе очень с ней повезло. Почаще говори маме, как сильно её любишь. Говори ей об этом всегда. Кристина моргнула. Да у нас тут намечается прогресс. — И последнее, красотка, мне нужно, чтобы кто-то присмотрел за твоим дядей Куртом. Он будет много грустить, но ты… просто улыбайся ему, прямо как бабуле, и он хоть немного порадуется. Обещаю. Непрошеные слёзы собрались в глазах Берта: он готов был поклясться, что Кристина кивнула. Это нелепо, она ведь слишком мала, чтобы осмысленно кивать, но он точно видел. — Хорошо. Рад, что мы друг друга поняли. Кэрол, наблюдавшая всю эту сцену из дверного проёма, пыталась сдержать всхлип. Берт устал, это она знала точно. Болезнь наконец сделала своё дело. Они ещё не говорили об этом детям, но Берту становилось хуже. Он еле ходил, и боль не отпускала. Тем не менее он терпел: цеплялся за каждый день и никогда не жаловался, молча превозмогая боль и изнеможение. Кэрол знала, что он держался специально. Ему нужно было узнать внучку. Нужно было подержать её на руках и сказать, что любит. Нужно было убедиться, что Финн сможет управлять мастерской и у них с Эмбер всё сложится. Нужно было знать, что сама Кэрол сможет жить без него. И она сможет. Несмотря на боль, она справится. С ней рядом были сыновья, дочь и прекрасная внучка, которые помогут в трудную минуту. Она справится, даже если того не хочет. В последнюю, но не по важности очередь Берт должен был удостовериться, что у Курта всё будет хорошо. Кэрол не видела связи сильнее, чем у Хаммелов. Они говорили обо всём и ни о чём. Они ничего не скрывали, но в этом же и было их слабое место. Вот почему Берт продержался так долго. Ему нужно было точно знать, что Курт сможет пережить это и быть счастливым без него. Что Курт не собьётся с дороги, а даже если это и случится, рядом с ним будет человек, который вернёт его на верный путь. Что кто-то поймает Курта, когда тот захочет упасть. Вот почему Берт держался. Когда на Рождество они узнали о помолвке Курта, Кэрол поняла, что времени осталось совсем немного. Взглянув в тот день, сразу после объявления, на лицо мужа, она заметила смесь гордости и радости. Но за ними она всё-таки рассмотрела облегчение. Он наконец-то мог отдохнуть. Как бы это ни разбивало ей сердце, Берт устал — ужасно устал. Не желая портить интимный момент между Бертом и Кристиной, Кэрол на цыпочках вернулась наверх. Очень скоро всё обещало измениться, и ей нужно было набраться сил.

***

Через час проснулась Эмбер и понеслась вниз. — Прости, пап. Она стала его так называть совсем недавно. Родной отец ушёл сразу после её рождения, так что Берт в её жизни сильнее всех приблизился к отцовской фигуре. — Она всю ночь плакала, и мы вымотались. Мы всё равно должны были её услышать, я понимаю. Прости, — бессвязно проговорила она. — Всё хорошо. Я только рад с ней повозиться. Она настоящий ангелок, прямо как мать. — От этих слов лицо Эмбер засияло. — Ну что, какие у вас с моей красоткой планы на сегодня? Он пощекотал живот Кристины, глядя, как она извивается и дрожит в его руках. Она обожала, когда так делали. — Да ничего особенного. Просто посидим здесь, наверное. Я пока боюсь брать её на улицу. Не хочу, чтобы она заболела. Берт закатил глаза: — Она не заболеет, если выйдет на улицу. А вот если будешь держать её взаперти и потом вдруг выведешь на улицу, точно заболеет. Дай иммунитету малышки укрепиться. — Знаю, знаю. Эмбер почесала усталую голову. Ей нужно было принять душ. И поспать. А потом, наверное, ещё немного поспать. Она совсем выдохлась. — Иди приляг, а я за ней пригляжу. Тебе тоже надо отдыхать, знаешь ли. Проку никакого, если ты клюёшь носом. Эмбер пожала плечами. Матерям нельзя просто отдыхать. Они должны быть сильными и стойкими. Так ей всегда говорила мать. — Да брось. Поспи. Знаешь, как часто Лиззи спала после рождения Курта? Да постоянно! Она просто падала на кровать, а я оставался с плачущим малышом. Делай так время от времени. Когда поймаешь себя на мысли, что хочется рвать на голове волосы, просто отдай кому-нибудь ребёнка и позаботься немного о себе. И не надо мне такого взгляда. Просьба о помощи не делает тебя плохой матерью. Это делает тебя умной матерью. Эмбер кивнула. Она ведь и правда выдохлась. Я уже это говорила? Я устала как собака! А теперь, казалось, недосып вызывал у неё галлюцинации. Клянусь, я только что видела над головой Берта нимб. — Твоя взяла. Я схожу в душ и прилягу. Берт улыбнулся. — Отправь ко мне Финна. Готов поспорить, он воспользовался уловкой «Я так глубоко сплю, что не чувствую, как меня трясёт жена». Я постоянно так делал с Лиззи. Пригрози ему сексом — подскочит, и глазом моргнуть не успеешь. Эмбер улыбнулась и обняла свёкра. — Я люблю тебя, Эм. Не забывай заботиться о себе. — Я тоже люблю тебя, пап.

***

Берт и Кристина перенесли вечеринку к креслу. Малышка тихонько спала на руках у дедушки, а он развернулся к телевизору. — Меня прислала Эмбер, — сказал Финн, зевая и потирая глаза. Уставший от спуска по лестнице, он плюхнулся на диван и вновь потёр глаза, пытаясь проснуться. Он тоже не на шутку устал: прошлой ночью он спал всего-навсего восемь часов, и это сказывалось. — Просыпайся, парень. Скоро «Тачка на прокачку»* начнётся. Финн тут же очнулся. Это шоу они с Бертом могли назвать по-настоящему своим. Они устраивали марафоны «Тачки на прокачку», иногда сидя по несколько часов кряду. Они увлечённо смотрели шоу, не замечая рекламу и поддерживая лёгкую беседу. — Не представляю себя за рулём такой тачки, — прокомментировал Финн. — А за рулём какой представляешь? Кристина поворочалась в руках деда и снова уснула. Мало того что они с Финном как две капли воды, так она ещё и храпит как папаша. Бедняжка. Финн тем временем пожал плечами. — Не знаю даже. Мне и нашего грузовика достаточно, — наконец ответил он. Даже если закрыть глаза на прочие сходства Берта и Финна, кое-что общее между ними не заметить было невозможно: любовь к простым вещам. Им не нужны были шикарные машины или огромные дома. Им нравилось простое. Простые грузовики. Простые дома. Простая работа. Единственное, что нарушало круговорот простого в их жизни, это их жёны и дети. — Не теряй вот это, Финн. Не верь тем, кто говорит, что путь простого лёгче всего. Брехня. Наслаждаться жизнью и не завидовать другим — трудная задачка. Научить ребёнка ценить простое в жизни не так уж легко. Но это того стоит. Это всегда того стоит, — посоветовал Берт, ни разу не оторвав взгляда от телевизора. Финн кивнул. Он понимал и был полностью согласен. — Если честно, я всегда знал, что у нас с Рейчел Берри ничего не выйдет, — рассеянно сказал Финн. — То есть я понял, что хочу управлять мастерской, в ту же секунду, когда вы предложили. Зарплата неплохая, и у меня хорошо получается. Помню, как она пыталась меня отговорить, и было обидно. Я хотел, чтобы она была счастлива со мной таким, какой я есть. Финн перебирал пальцами, говоря это. Он помнил, как больно было, когда Рейчел сказала, что они живут в разных мирах. Это глубоко его ранило. После расставания он хандрил несколько месяцев. А потом появилась Эмбер. Она вошла в его жизнь в коротеньких голубых джинсах — Финн и теперь любил, когда она их надевала — и попросила домкрат. На его вопрос о том, зачем ей домкрат, она ответила, что ей надо сменить шину. Финн помнил, как его поразила девушка, готовая поменять шину самостоятельно, когда мужчины чуть ли не в драку лезли за возможность сделать это за неё. Спустя год он сделал ей предложение. У них была скромная свадьба на заднем дворе и празднование в баре. Он помнил слова Эмбер о том, что это идеальный день. — Эмбер мне сильно напоминает Лиззи. Лиззи любила всё простое и готова была всё сделать сама. Как он понял, что я думаю об Эмбер? — Когда Лиззи была где-то на пятом месяце, помню, она встала пораньше, чтобы проверить масло в машине. Я был в ярости. Спросил, почему она меня не попросила, чёрт побери, а она закатила глаза и сказала, что и сама в состоянии. Эмбер такая же. Финн кивнул. В Эмбер и правда было много такого. Она любила делать всё самостоятельно. Она ненавидела просить о помощи. — Но ты не давай ей спуска. Финн наклонил голову, не понимая смысла. Он считал её независимость крутой чертой. — Не пойми меня неправильно, пусть Эмбер поступает как считает нужным, но не оставляй всё на неё. Вы команда. Когда одна не может, другой прикрывает. Понимаешь, о чём я? — Вы про сегодняшнее утро? — спросил Финн. Берт покачал головой и посмотрел на внучку. Она спала почти целый час. Для младенца это было чудом из чудес. — Нет. Конечно, надо думать о себе. Просто следи, чтобы и она о себе думала. Знаю, что она уже не будет так часто в мастерской, с Кристиной-то, но ты следи, чтобы она не съехала с катушек. Иногда готовь ужин сам и не бойся вставать в четыре утра, чтобы покормить малышку. Короче, заботься о своей семье. Никого важнее у тебя нет, вот и следи за комфортом этих двоих. Финн улыбнулся: — Вас понял. Будет исполнено. Спасибо, Берт. Люблю вас. Берт в ответ улыбнулся, и они оба развернулись к телевизору. — Я тоже люблю тебя, парень. Ещё через час Кристина проснулась, и Финн забрал её из рук деда, чтобы накормить дочь на кухне. Берт не мог сдержать объявшее его чувство гордости при виде Финна и Кристины. С ними всё будет хорошо. В этом он был уверен.

***

Берт позвонил Блейну, будучи уверенным, что Курт уже вне зоны доступа. Он хотел поговорить с Блейном один на один. Лучше бы им с Блейном поговорить лично, но такой возможности не было: Блейн уехал, чтобы заниматься любимым делом, и Берта это устраивало. Блейн долгие годы прозябал на ненавистной работе, так что заслужил немного приятных перемен. Не один час они обсуждали планы на будущее. В итоге Берт даже помог жениху сына увидеть свет в том, что его ждёт. Только одна вещь не нравилась Берту в отношениях Курта и Блейна: они никак не могли оказаться в одно время в одном месте. Курт держался за Огайо, а Блейн пытался закрепиться хоть где-то. Вот Берт и поднял этот вопрос. Он зажал Блейна в угол и заставил принять решение. И всё это с помощью одного простецкого вопроса: Где ты хочешь жить? Они перебирали варианты, пока Блейн не остановился на одном. Оставив лёгкую часть позади, Берт сосредоточил внимание Блейна на задаче посложнее — уговорить Курта. — Не позволяй ему затыкать себя в этом вопросе, Блейн. Курт превосходно умеет убивать наповал в трудной ситуации. Не позволяй ему так поступать с собой, — сказал Берт. Блейн, кажется, отнёсся к этим словам серьёзно, как и ко всем остальным, сказанным в тот день. Вечером после их разговора Берт почувствовал, как ещё один камень свалился с его плеч. Он только что попрощался с большей частью семьи. Было больно, он сдерживал слёзы весь день, но нельзя было это откладывать вечно. Он не лишит свою семью возможности попрощаться. Вид Курта в дверях стал одновременно самым приятным и самым мучительным в жизни Берта. Курт, его чудесный сын, был сильнейшим человеком из всех людей, что повидал Берт. Но он же был и самым хрупким. У Курта, потерявшего так много в восемь лет, было два варианта действий, когда жизнь прижимала его к стенке. Он мог сражаться: это означало, что Курт стойко, с высоко поднятой головой преодолеет трудности. Займётся планированием того, на что у остальных не найдется сил, и сделает всё, чтобы жизнь шла своим чередом. Другой же вариант был не таким светлым. Берт видел такое только раз: Курт тогда учился в старшей школе и расстался с Блейном. Берт надеялся, что с этим сын справится иначе. Он помнил ночи, наполненные тихим плачем Курта, и помнил попытки уговорить подростка поесть. Он помнил, как заставлял Курта ходить в школу. Он помнил всё. В то время Курт был совершенно разбит и его приходилось тащить через рутину. Берт искренне надеялся, что это его сын воспримет по-другому. Но даже если Курт впадёт в отчаяние, Берт знал, что Блейн будет рядом. Блейн всегда будет рядом.

***

После отъезда Курта Берт ещё несколько часов сидел в кресле. На этот раз телевизор был выключен. Вместо этого он отдыхал на своём любимом месте, рассматривая старый альбом с фотографиями. Одинокая слеза скатилась по его лицу и упала на фотографию Курта. Берт отлично её помнил. Она запечатлела шестой день рождения Курта. Все в его классе согласились прийти, но потом не появились. Курт был убит горем, а Лиззи рвала и метала. Она села в грузовик Берта и съездила к дому каждого ребёнка. Она высказала каждому родителю всё, что она о них думала, и уехала. Не прошло и часа, как дети начали появляться с натянутыми улыбками и подарками. Курт был в экстазе. Берт долгое время полагал, что это из-за всё-таки появившихся на празднике детей. Только на четырнадцатый день рождения сына он узнал, что ошибался. Курт рассказал отцу, что был так счастлив оттого, что мама настолько его любила, что готова была объездить весь город, крича на чужих родителей. — Приятно, когда тебя так сильно любят, — сказал он тогда. Берт закрыл альбом с улыбкой. Он положил его на кофейный столик и выключил свет в гостиной. Проходя по дому в последний раз, он всматривался в интерьер. Он думал о хороших семейных моментах, случившихся в каждой комнате, и о трудных временах тоже. Он медленно поднялся по лестнице. Проверил в последний раз Финна и Эмбер и поцеловал в лоб Кристину. Она не спала, но лежала тихо, что было очень странно. Малышка улыбнулась дедушке и закрыла глаза, когда он улыбнулся в ответ. Не прошло и минуты, как она уснула. Берт медленно открыл дверь спальни и увидел Кэрол сидящей на кровати. Они ни словом не обменялись на протяжении всего дня. Но она не злилась. Она казалась умиротворённой и совсем немного печальной. Должно быть, она понимала. Забравшись на кровать, он ей улыбнулся. А затем раскрыл объятия, чтобы она легла рядом. Так они лежали вдвоём в брачном ложе и не спали. Они не говорили и не двигались. Всё было наполнено спокойствием. Это был идеальный конец идеального дня и идеальной жизни. — Я очень сильно тебя люблю, Кэрол, — наконец сказал Берт, разрывая тишину. Он почувствовал плечом улыбку Кэрол. — Я тоже тебя люблю. И всегда буду. Он улыбнулся в ответ. Их окутала приятная тишина. Они могли много чего сказать. Они могли обменяться обещаниями встретиться там или обсудить судьбу тех, кто останется. Они не говорили ничего — им и не нужно было. Кэрол и так знала, что Берт её любил, а Берт и так знал, что Кэрол сможет позаботиться об их маленькой необычной семье. Спустя долгое время Кэрол заговорила вновь. К Берту уже начал подкрадываться сон, и она понимала, что времени у неё немного. Но ей нужно было это сказать, пока он не ушёл. — Берт, — начала она. Задремавший муж вздрогнул и склонил голову, чтобы на неё посмотреть. — Можно попросить тебя кое о чём? — Он кивнул. Он был готов на всё ради неё. — Передашь Кристоферу привет? Берт улыбнулся через слёзы. Времени было очень мало. — Конечно. И вот Берт уже провалился в безмятежный сон — настолько безмятежный, что он и не заметил, как жизнь потихоньку оставила его тело. Спустя пару недель после рождения внучки, спустя месяц после помолвки сына и спустя много лет после свадьбы с одной из двух лучших женщин в его жизни Берт Хаммел испустил последний вздох. Он ушёл так же, как многие до и после него. Но между ним и другими людьми была большая разница. Берт Хаммел ушёл, будучи уверенным, что его семья будет в порядке. Они продолжат жить без него и будут счастливы. А он только этого и хотел. Он хотел, чтобы его семья была счастлива.