Стать живой

/5.04.19, пятница, дом Айши, 5:20 pm/

      Аяно вернулась домой и стряхнула капли с прозрачного зонта. Дождь всё-таки пошёл.       Выйдя из прихожей, она поставила пакет с покупками на пол и отправилась переодеваться и сушить одежду. Она накупила достаточно провианта на следующую неделю, а также неожиданно для себя решила взять помидоры.       Приготовлю яичницу с помидорами. Почему бы и нет? Разнообразие ведь.       В голове промелькнула мысль, что раньше ей не требовалось никакое разнообразие, но она пропустила её мимо ушей. В голове было кое-что, куда важнее этого.       Ключ.       Сразу, найдя его, девушка положила его на кофейный стол в гостиной и постоянно оглядывалась, будто его мог кто-то стащить. Предмет не двигался (неудивительно) и даже не сбежал, пока школьница ходила за покупками — лишь заманчиво поблёскивал золотистой, полустёртой от времени краской.       Она торопливо впихнула в себя яичницу, отметив, что помидоры делают яйца питательнее, и когда с грязной посудой было покончено, она приблизилась к ключу. Зачем-то замедлилась, но скоро взяла себя в руки и энергично схватила его.       Да, иногда Аяно сама отмечала странные мысли и ошибки в поведении даже в повседневной жизни, без Таро, когда она не чувствует. Поначалу эмоции сложно было запомнить надолго, несмотря на их яркость, а теперь, наоборот, приходилось постепенно отходить от них — особенно вчера и сегодня. Аяно понемногу привыкала к ним, поэтому, находясь в долгой изоляции от семпая, порой случайно начинала воспроизводить чувства, при этом показывая их лишь внешне, как будто на неё кто-то смотрит. Один раз она удивилась этому, но слишком скоро нашла объяснение, и теперь не удивляется:       Это же обычное явление в психологии. Мозг не терпит ярких перемен и старается сохранять стабильность, даже когда реальность далека от неё. Поэтому, например, голодающий везде видит напоминания о еде. Или, например, кто-нибудь со слабой психикой, потерявший близкого человека, может начать представлять его вживую, а иногда и верить, что он не умер, и сойти с ума. Вот и мой мозг, когда я долго существую без эмоций, начинает паниковать и пытаться изобразить их, хоть я, опять же, показываю их лишь внешне и не ощущаю внутри, как при настоящих чувствах.       Странно, что он не делает наоборот — я же привыкла жить без них, а не с ними.       Она подошла к тому месту, где под татами скрывается люк и освободила от ковра металлическую дверь. Ключ идеально подходил к скважине.       Как тяжело открывается…       Наконец дверь поддалась и распахнулась. Не запахло пылью или затхлостью, как представляла себе Айши — лишь солнечный свет из комнаты просочился в тёмное помещение, почти не осветив его.       Она спустилась по лестнице и нашарила на стене выключатель. Наверху загудело, через секунду бесперебойно замелькали вспышки, и вскоре синеватое освещение распространилось на весь небольшой подвал. Аяно оглядела его: маленькая серая комнатка, не больше её собственной, с одной многоуровневой полкой, старой, норовящей развалиться тумбочкой и целой горой разноцветных коробок. Пыли действительно не было — может быть, родители перед своим разговором решили здесь прибраться?       С чего начать?       Первой взгляд привлекла полка. Её можно описать как «шкаф без дверей и задней стенки», и она хранила в себе различные старые журналы (я часто читала BIO в детстве, потому что в них писали обо всём на свете), каталоги (Иногда мама покупала мне модную одежду с обложки. Она хотела, чтобы я была красивой, а отец думал, что это меня обрадует.), книги (больше я не возьмусь за фэнтези), старую копилку (Я так ей и не воспользовалась должным образом. Простите, Сайшики-сан.), ящик с инструментами (О, это я помню. Правда, никто им почти не пользовался — при поломках мы вызывали мастера.), старый ключ от дома (Он подходил к старому замку. Честно, не понимаю, зачем его хранить здесь.), неиспользованные цветочные горшки (папа давно не сажал новых растений, но за старыми исправно ухаживал) и прочую массу безделушек. Ничего полезного.       Тогда Аяно направилась к причудливой старой тумбочке. Она слишком высокая, чтобы быть прикроватной, и слишком низкая, чтобы считаться шкафом, однако была больше похожа на второе из-за двух вертикальных дверей. Айши распахнула их, резанув по ушам безжалостным скрипом — и удивилась своей находке.       У этого «мини-шкафа» посередине была горизонтальная перегородка, создающая две большие полки. На верхней — сейф. На нижней — магнитофон.       Всё, что нужно — в одном месте.       Она осмотрела сейф и несколько разочаровалась. В нём вообще не было предусмотрено замочной скважины: он имел лишь панель с цифрами, буквами «А» и «В», знаком «#» и дисплей с четырьмя точками, видимо, требующий введения четырёх символов. Значит, взломать его отмычками или каким-то «бамп-ключом» не получится. Придётся искать код.       Может, он записан на бумаге?       Она осмотрелась; никаких записок видно не было. Тогда она попробовала поднять сейф — мало ли, вдруг ответ под ним, — но он был настолько тяжёлым, что Айши не смогла его оторвать от доски. Она попробовала поискать бумажку возле магнитофона и, не найдя, уставилась на гору разноцветных коробок.       Нет. Если бы родители действительно хранили пароль где-нибудь, то оставили бы его в том месте, где его легко найти, чтобы в случае, если они его забудут, найти записку и быстро вспомнить. Значит, её нет. Комбинацию придётся подбирать.       Она смотрела на четыре точки и пыталась логически представить, какое число нужно ввести.       Раз нет записки с паролем, скорее всего, он лёгкий и его трудно забыть.       Аяно попробовала ввести «1234», и сейф воспротивился коротким писком.       Хм… мама любит цифру 5. Может быть, это мне поможет?       Аяно ввела «5555», и стальной ящик вновь остался закрытым.       Тогда что?       Она перебирала в голове всевозможные числа, но не знала, какие были бы верными. Тяжело фантазировать без эмоций: в памяти всплывали лишь дроби и буквенные уравнения с уроков математики, устрашающие тысячи в шестнадцатеричной системе с уроков информатики и…       Хм…       Я уже пользуюсь одним паролем. Это пароль от мессенджера Инфо-тян. Я помню его наизусть.       «a1bc9dh8tm9l»       Цифр в нём четыре: «1989». Почему бы не ввести? Всё равно других вариантов нет.       Она нажала на соответствующие кнопки, приготовившись к неодобрительному писку и даже к блокировке минут на двадцать — а чего ей ждать, если она вводит от балды?       Сейф молча открылся.       Мысли тут же удивлённо зашебуршали, взвинчиваясь, как шестерёнки, но на раздумия о том, как же так вышло, времени не было — отбросив всё лишнее и списав произошедшее на удачное совпадение, она заглянула внутрь. В сейфе лежало 5 кассет, пронумерованных по порядку, и одна без номера. Логично подумав, что нумерование связано с хронологической последовательностью, она взяла в руки первую кассету и… уставилась на магнитофон.       Эм… как оно работает?       Девушка нагнулась к большой серой коробке с многочисленными крутящимися ручками, полустёртыми кнопками, двумя большими динамиками с пластиковой сеткой и чем-то, похожим на отсек для кассет. Его она и открыла в первую очередь, всунула кассету, надеясь, что положила правильной стороной, закрыла и занялась кнопками. Они напоминали обычные иконки в плейлисте, поэтому разобраться, где пуск, не составило труда. Кнопка с щелчком опустилась, а из динамиков раздалось шипение.       «Третье апреля 1989 года,» — раздался оттуда равнодушный, сильно искажённый шумами голос, до ужаса похожий на собственный голос Аяно, и сразу перешёл к делу. — «Я встретила своего избранного. Я поняла это по признакам: учащённое сердцебиение, прилив жара к щекам, затруднённое дыхание. Я рассказала об этом матери, и она заявила: первое — я могу обращаться к ней за помощью; второе — мне следует вести аудиодневник, чтобы лучше отслеживать изменения. Как несложно догадаться, аудиодневник я уже начала.»       Было непривычно слышать почти-себя со стороны. Яндере понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к такому голосу мамы и особенно — к несвойственному ей равнодушному тону. Услышал бы кто посторонний — точно бы спутал с младшей Айши.       «Я нашла Мотосуми Косаку в недавно построенной частной школе Академи, два дня назад, в день первоапрельской церемонии. Он старшеклассник, из класса 3-1, пока не состоит в клубе. К нему проявляют знаки внимания Шайона Тацуми из класса 2-1, дочь директора, по блату ставшая пока что единственным членом зарождающегося студсовета, и Ноширо Вако из класса 3-2, агитирующая создать клуб садоводства. Шайона-сан обещает Мотосуми-семпаю различные блага в виде заоблачных оценок и блистательной репутации, если он вступит в студсовет — мне кажется её поведение целенаправленным и корыстным, так как она практически не разобралась, кому собирается дать такую ответственность. Ноширо-сан действует иначе — так как оба собираются связать свою жизнь с ботаникой, она просит его помочь с созданием клуба садоводства, а также делает ему явные комплименты, не прикрываясь делами кружка, в отличие от Шайона-сан. У них есть преимущество передо мной, ведь я даже не познакомилась с Мотосуми-семпаем, поэтому мне придётся их убрать. Позднее выясню, как. Конец.»       Шум прекратился, кнопка пуска с щелчком вернулась в обратное положение, и отсек самостоятельно открылся. Аяно вытащила кассету.       Так вот, зачем они хранят кассеты. Это история их любви. Наверное, она их умиляет, но я не понимаю, зачем её так тщательно от меня скрывать.       Значит, они встретились в 1989. Видимо, поэтому на сейфе стоит именно такой пароль.       Судя по записи, мама тоже испытывала трудности с подругами… «Избранного»? В принципе, правильное название.       Она в своё время тоже боролась за место быть рядом с ним. Но отличие в том, что у неё не было сумасшедшего напарника, подталкивающего на убийство. И сама она была…       Не сумасшедшей.       Яндере вспомнила последний момент с Осаной, но уже безэмоционально, со стороны фактов. Странно, но сам процесс схватывания за волосы и удара об раковину до сих пор остался в памяти в виде картинок, а кровь под головой соперницы была неестественно яркой. Это проделки ярости?       Если бы они знали правду, они бы так во мне разочаровались…       Так, снова бесполезная мысль. Лучше сконцентрироваться на только что полученных знаниях.       Она потёрла виски, и скоро навязчивое переживание о сокрытом преступлении исчезло.       Значит, Академи тогда только основалась. Я не запомнила фамилию дочери директора, но я точно услышала её впервые. Сколько вообще сменилось руководителей у этой школы?       На тот момент папа был третьеклассником. Мама на год младше него, значит, она была во втором классе. Совпадение с моей ситуацией просто удивительно!       Ладно, время послушать следующую кассету.       …       «9 апреля 1989 года,» — голос был чуть поживее, чем в прошлый раз. — «Всё пошло, как по маслу. Она такая наивная — неужели думала, что возле мусоросжигателя есть какие-то цветы? В общем, мама разрешила положить обгоревшие кости в сейф.»       Шокирующие мысли нервно защекотали виски, но не смогли перебить весёленький, будничный щебет Рёбы:       «Они думают, что она пропала, а Мотосуми-семпай на время занял место лидера в клубе садоводства. Но эта с*чка… Эта с*чка! Ох, как она к нему подлизывается! И теперь вместе с обещанием оценок она якобы тоже верит, что миленькая и хорошенькая Ноширо-сан обязательно вернётся! У этой подлизы очень, очень нехорошая аура, и за это она заплатит!       Впрочем, не только у неё. В смысле, аура. Ещё одна. Первоклашка. Он ей милосердно помог с математикой, и, видимо, теперь ей нужен вечный репетитор. Ну, точнее, она не знает, как ещё обратить его внимание, потому что тупость — самое выраженное её качество, в математике в том числе. В общем, у неё тоже плохая аура. Значит, она соперница. Кулачки чешутся, понимаете?       А вообще — к кому я обращаюсь? Мысли спутаны немного… я, видимо, ещё не совсем отошла от вчерашнего, и сейчас немного дёргаюсь на всех. Кто бы мог подумать, что мне нужно будет не делать чувства из ничего, а, наоборот, прятать имеющиеся, как будто у меня их нет…       Конец.»       Щелчок.       Головная боль.       Перегрузка.       Ошибка. Ошибка. Ошибка.       …       От страшного осознания организм Аяно не мог пошевельнуться. Ужасная колючая пульсация внутри головы, будто прямо между полушариями мозга, сковывала тело и…       …уничтожала мысли.       Она появлялась очень редко: обычно, когда Айши пыталась думать много и быстро. Из-за отсутствия эмоций ей приходится анализировать информацию куда больше других, из-за чего порой случаются такие «аварии». Всё, о чём она только что думала, исчезло, испарилось, вытекло; пульсация безжалостно вымела всё лишнее — и нужное — из головы.       Через минуту боль ушла, оставив после себя разрушенный город.       Аяно снова собирает информацию по крупицам. Масло, аура, первоклассница, кулачки, обгоревшие кости…       …       Моя мать — убийца?!       Мысль не ложилась. Пазл не складывался. Женщина, много лет служившая образцом добропорядочности, веселья, жизнерадостности, бывшая чуть ли не святой!       Я не могу отвергать факты… Это её голос. Он похож на мой. Она говорила об этих кассетах.       Об этих кассетах знает отец.       Как он может жить с ней? Как он вообще не сбежал, если знает, она кто такая? Судя по записи, он не её подельник…       Так. Думать. 9 апреля. Первая кассета записывалась 3 апреля — прошла почти неделя. Она «не отошла от вчерашнего» — значит, убийство было совершено 8 апреля. Она хотела показать ей цветы, привела к мусоросжигателю… ни слова об оружии или способе. Сожгла.       Кажется, сердце забилось чуть-чуть быстрее.       А ты точно лишь пародируешь эмоции вдали от семпая, Аяно?       Что мне предлагала Инфо-тян? Убийство, заманить к мусоросжигателю чем-нибудь интересным, сжечь… И для меня, и для мамы это первая соперница…       И часть её пароля совпала с паролем нашего сейфа!       Это просто паранойя. Это просто совпадение. Я строю бессмысленные связи — так устроен наш мозг. Ведь сжечь труп в мусоросжигателе действительно эффективно, и то, почему она желала ей смерти, обосновано. И, естественно, она хорошо ориентируется в преступном мире — она же Инфо-тян!       …       Но она же не знает о моей семье больше меня, верно?       Хотя… она же Инфо-тян…       Так, хватит придумывать бред, мозг. Мама и Инфо-тян НЕ связаны. Никак. Если Инфо знает что-то — почему не сдала полиции? Так что она действительно просто разбирается в том, как грамотно совершать преступления.       Лучше бы мне подумать, почему в этом разбираются мама с… бабушкой? Мама впервые хоть что-то сказала о ней — я даже ни разу не видела её родителей.       Мать была оповещена о лечении задолго до него. Она говорила, что её «готовили» к нему. Она говорила, что эта болезнь у нас в роду, что ею болела и бабушка, и прабабушка, и, возможно, ещё более далёкие предки…       Только не говорите мне, что она — убийца в не знаю каком поколении.       Аяно шумно выдохнула носом и прикоснулась ладонью к груди. Сердце стучит довольно быстро, играя в догонялки с мыслями. Где-то в груди бегало странное, едва заметное, необъяснимое мысленное шебуршание, но оно слишком слабо для эмоции.       Ладно. Она убийца. Примем этот факт. Значит, я не такая плохая по сравнению с ней? Осана же не умерла.       Тем более, убивать её я не планировала. Моё… недо-покушение было абсолютно спонтанным: я не готовилась к нему, не вела никаких дневников, не советовалась с мамой по этому поводу. Меня побудила исключительно ярость.       Всё-таки сдерживать эмоции невероятно сложно.       Кстати, она упоминает какую-то ауру. Наверное, ей про неё рассказала бабушка, потому что само определение звучит довольно суеверно. «У неё плохая аура — значит, она соперница»… Наверное, она имеет в виду гнев. Я тоже его испытывала к Осане, но… я размышляла совершенно иначе. Я совсем не хотела воспринимать её, как соперницу или врага, а пыталась избавиться не потому, что у неё «плохая аура», а потому, что она мешает мне взаимодействовать с Таро. И «избавиться» — просто отдалить, физически или морально, без рукоприкладства.       Мама упомянула ещё двух девушек. С ними она будет осторожнее, верно?       Аяно вытащила вторую кассету и вставила третью.       — «15 апреля 1989 года,» — голос вновь был равнодушен.       — «Айши-сан, с кем вы…»       — «Это не важно, дорогуша,» — лукавая интонация в ответ дрожащему, высокому голоску. Утробная ухмылка.       — «Айши-сан, где мы? Прошу, помогите! Вон там, на столе, лежат ножницы…»       — «…Глупенькая,» — перебили её. Вновь смешок.       Голос Рёбы:       — «Неужели ты думаешь, что я пришла тебя спасти?» — ухмылка.       — «Ч… чт…»       — «В принципе, ты можешь выйти живой отсюда, если выполнишь мою просьбу,» — расслабленно-будничный тон. — «Но я думаю, что ты пока не готова её услышать.»       Шаги.       — «АЙШИ-САН!» — уже рыдающий голос. — «Я НЕ ПОНИМАЮ! ГДЕ МЫ? ЧТО ПРОИСХОДИТ?!»       Испуганный крик.       Что-то деревянное и тяжёлое упало на пол. Короткий стон боли.       Журчание воды. Булькающий кашель. Попытки произнести слова.       Снова тишина, тут же отплёвывания и жадные глотания воздуха.       — «Это вы — маньяк?»       Вновь вода.       Так несколько подходов. Дыхание рваное, сиплое, чуть-чуть плачущее.       — «Зато я выхожу сухой из воды,» — мрачная насмешка. Шаги. — «Кстати, ты упомянула ножницы.»       — «Н-не… т…» — тихо. Вновь кашель вперемежку с плачем. Шаги. Рваные рыдания.       — «Начнём с самого безобидного. Волос. Ты дорожишь ими, правда ведь?»       …       Запись продолжалась 15 минут. Какое-то время жертва лишь рыдала, но вскоре начала кричать. Аяно могла только догадываться, от чего. Рёба наносила ножницами увечья?       Аудио прервалось резким «ладно, этого достаточно», но пытки за кадром вряд ли завершились.       Она кого-то пытала в этом подвале. Кого? Ни одного конкретного имени. Но я всё же склоняюсь к версии, что это первоклассница, которая попросила у моего отца помощи с математикой. Во-первых, потому что она обращалась на «вы» к моей маме, а она к ней — на «ты». Во-вторых, в прошлой кассете мама говорила о её глупости, и в этой называет её глупой… хотя, возможно, так маньяки именуют любых своих жертв.       Маньяки… Надо привыкнуть к тому, что это моя мама.       Может быть, она наврала мне, что больше не притворяется? Может быть, у неё до сих пор «кулачки чешутся», и она мне солгала? Или она до сих пор безэмоциональна? Это звучит логично, если обратить внимание на то, что она практически не говорит о своих чувствах, а почему-то только об устранении соперниц. Крайне странный подход к выздоровлению.       Может быть, именно это мои родственники воспринимают под выздоровлением? Заполучение «избранного»? Но это же иррационально! Цель — не он, а эмоции!       Может быть, ни мама, ни бабушка, ни прабабушка не имеют правильного представления об этом и… вылечиться невозможно?       …Нет. Не стоит так думать раньше времени. У меня же есть прогресс — я уже испытала три разных чувства, и они действительно сильнее с каждым разом.       Так, ладно. Стоит вернуться к полученной информации.       Жертва спросила о маньяке. Значит, тогда у школьников уже были подозрения, что глава клуба садоводства мертва? В таком случае, повторные убийства могут быть очень опасны для репутации школы и для самой мамы, ведь её может обнаружить полиция. Судя по тому, что она сейчас не в тюрьме, мама это поняла и устранила своих соперниц мирно.       Хотя, вряд ли. В этой кассете она пытает одну из них. Это совсем не мирный способ.       Не понимаю её действий. Чересчур жестокие. Чересчур бездумные.       …как мой поступок вчера.       Аяно выкинула очередную ненужную мысль из головы и вставила следующую кассету — четвёртую, которая сразу же началась не с даты, а истошных криков:       «Я УБИЛА ЕЁ!!! Я ЕЁ УБИЛА!!!»       Вопль был наполнен неподдельной сумасшедшей радостью. В записи раздался продолжительный безудержный смех, после перешедший в безумные выкрики:       «Я ВЫПОТРОШИЛА ЕЁ, ВЫКОЛОЛА ЕЙ ГЛАЗА, ОБМОТАЛА ЕЁ КИШКАМИ РАКОВИНЫ И ДВЕРИ, А СЕРДЦЕ СМЫЛА В УНИТАЗ — ТАМ ЕМУ И МЕСТО!!! ТАМ МЕСТО ЕЁ НИЗМЕННЫМ ЧУВСТВАМ!!!»       Рёба вновь разошлась смехом.       ОЧЕНЬ бездумные и жестокие действия…       «Унака-тян не справилась со своей задачей: стоило дать ей оружие в руки, и она покончила с собой, заставив мою маму убираться лишний раз. Поэтому дочку директора убила я. Но ЭТО ТОГО СТОИЛО — СТОЛЬКО ЗЛОБЫ Я ЕЩЁ НИ РАЗУ НЕ ВЫМЕЩАЛА!!!       Правда, потом передо мной встало очень много обязанностей, поэтому я решила плюнуть на всё и оставить уборную неубранной. Хах, каламбур — уборную неубранной, уборную неубранной…       Думаю, из-за того, что наглая девчонка обрела только одного своего адепта в студсовете, найдут следы преступления только завтра. Зато теперь Косаку свободен! Нужно начать с ним общаться, а потом… потом найти место поромантичнее и признаться ему, что я без него жить не могу! Как долго я этого ждала… сегодня какое число? 18-е? Почти три недели прошло с того момента, как я увидела его.       Поверить не могу. Столько всего произошло. Этот месяц… впервые такой насыщенный в моей жизни. Ты, дневник, и представить не можешь. Вот, видишь — я тебя даже наделяю личностью. Хах.»       После нервного смешка магнитофон ещё шипел некоторое время, будто Рёба думала над тем, что ещё надо сказать. Однако больше ничего не произошло, и спустя 15 секунд устройство, щёлкнув, замолчало и открыло отсек.       …       Интересно, меня чувства тоже приведут к этому? Вот она — цена выздоровлению? Вот такие «трудности» и «преграды»?       Меня прилежно воспитали, и я знаю, что такое «хорошо» и «плохо», что такое «рационально» и «бессмысленно». Использовать знания психологии и мирно освобождать место рядом с «избранным» — хорошо и рационально. Убивать за любой косой взгляд — плохо и бессмысленно.       Я так поняла, она оставила уборную в кошмарном состоянии. И как она умудрилась не вызвать подозрений?       Видимо, её хорошо…       …«подготовили».       Итак.       На момент предыдущей записи у мамы оставалось две соперницы — первоклассница и президент студсовета. К концу этой записи она говорит, что папа свободен — значит, обе девушки устранены. Что она сделала с ними? Одну из них она убила. Ту, которую пытала? Это было бы логичным завершением её страданий, и дома убрать труп, вероятно, проще, чем в оживлённой школе. Особенно, когда тебе помогает мать.       Хотя, она что-то сказала про другую девушку, но эту часть я совсем не поняла — она говорила слишком сбивчиво. Нужно послушать снова.       Аяно вновь включила запись. Теперь разбирать слова среди истошных криков было легче, и она дошла до момента, который не поняла:       «Унака-тян не справилась со своей задачей: стоило дать ей оружие в руки, и она покончила с собой, заставив мою маму убираться лишний раз. Поэтому дочку директора убила я.»       Ага. Она убила дочку директора. А что она сделала с первоклассницей?       Унака-тян… эту фамилию я слышу впервые. Она «не справилась с задачей» — видимо, у неё была какая-то цель, обязанность, либо чья-то просьба. «Стоило дать ей в руки оружие»… хм… «она покончила с собой, и поэтому дочку директора убила я».       Всё ясно. Мама попросила Унаку-тян убить дочку директора, но вместо этого она покончила с собой. Почему? Суицидальные наклонности?       А, стоп, ещё раз:       «И она покончила с собой, заставив мою маму убираться лишний раз.»       …«мою маму убираться…»       Очевидно, бабушка не могла быть в школе. Может быть…       Всё, я всё поняла. Унака-тян — это и есть первоклассница, которую моя мама пытала, чтобы сломить дух и превратить её в податливого раба, чтобы она убила дочку директора и оставила руки моей матери чистыми. Однако она перестаралась, и Унака-тян, взяв оружие, тут же покончила с собой прямо у нас дома, и бабушке пришлось убирать труп, а маме — убивать дочку директора самой.       Хитрый план, имевший потенциал, но, кажется, мама не расстроилась его краху.       Значит, все три девушки умерли. Двух, скорее всего, объявят пропавшими без вести, а третью, убитую в туалете… её не скроешь. С неё всё и начнётся.       Аяно взяла в руку пятую кассету и, прежде чем вставить её, обратила внимание на ощущения.       Шершавая. Видимо, часто использовали.       Ей пришлось старательно вслушиваться, потому что запись началась не со слов, а со ставшего привычным шума, и хоть какие-то посторонние звуки раздались лишь на пятой секунде.       Заботливый шёпот.       — «10 мая 1989 года… он просыпается.»       На заднем фоне Айши услышала зевки и постанывания, какие бывают во время пробуждения после очень крепкого сна.       — «Доброе утро, милый. Ты не представляешь, как мило выглядишь во сне…»       Хриплый выдох.       — «…Голова…»       — «Всё пройдёт, всё пройдёт, мой хороший! Это лишь временные ощущения…»       — «Почему я связан?..» — вопрос прозвучал риторически.       Разочарованный вздох.       — «Потому что ты плохо повёл себя, семпай…» — мелкие расхаживания. — «Мы, вроде бы, стали парой, но ты, кажется, ещё не усвоил, что такое рамки в отношениях и ответственность за свои действия.»       — «О чём ты вообще? И где м-»       — «Та. Девушка.» — серьёзно произнесла она.       — «…Какая девушка?»       — «Не притворяйся! Не лги мне… и не увиливай. А не то мне придётся быть строгой.»       — «О чём ты воб-»       — «Ты не мог забыть о ней за 8 часов. Ты позволил подпустить её к себе столь близко, сколь и меня… Как ты мог?»       — «Может, я сплю?» — отстранённо. — «А то происходящее сильно походит на бред…»       — «Могу ударить, чтобы ты проверил… если хочешь,» — сначала дрогнувшим, а потом смущённым голосом.       — «Не просыпаюсь… Тогда что я здесь делаю?! Где мы, Рёба? Почему я привязан к стулу в каком-то тёмном подвале?! Это пугает! Ты, конечно, странная немного, но чтоб…»       — «Я нормальная!» — вдруг строго закричала она. — «Любая девушка на моём месте сделала бы то же самое!»       — «Да ты чокнулась!» — вдруг тоже крикнул он. — «Никто бы адекватный так не сделал! Как ты вообще дотащила меня? Как я вырубился?!»       — «Государственная тайна,» — самодовольно.       — «Какая к чёрту тайна?! Ты вообще в курсе, что это незаконно?!»       — «Закон меня не страшит,» — неожиданно ровным тоном. — «А вот тебе бы следовало меня бояться.»       — «В смысле?»       Гробовая тишина.       — «Р-рёба, это пугает. Пожалуйста, объясни, что происходит. Сама же понимаешь, маньяка ещё не нашли, и такие вещи очень…»       — «Вообще-то, есть один подозреваемый,» — легко, даже буднично.       — «Кто?»       — «Я!»       — «Да тьфу ты! Эта тема уже давно закрыта, просто забудь про того безумца…»       — «А что, если он прав?»       — «Р-рёба…» — голос дрогнул.       — «Семпай, ты находишься в подвале. Разве бы стала нормальная девушка прятать здесь связанного парня?» — хоть она и играла словами своего оппонента, её тон был ровным и не обвинительным.       — «Р-рёб-ба…» — тихое слово почти неразбираемо из-за рваного дыхания.       — «Нет, ты просто подумай. Хочешь ли, чтобы вред причинили другому человеку? Или чтобы его причинили тебе?» — интонация такая обычная, будто девушка предлагает ему выбрать батончик в автомате.       — «Господи…» — голос невероятно сдавлен, его едва слышно. Несложно представить, какой ужас у парня в голове.       …       — «И я твоя… следующая жертва, да?..» — папа старается держать достоинство изо всех сил.       — «Оу, нет-нет. То есть, кхм… Ты можешь этого избежать.»       — «Выполнить условия убийцы?» — тихий голос насквозь пропитался презрением. Рёба сначала тяжело вздохнула, но потом мрачно усмехнулась:       — «А у тебя есть выбор?»       Напряжённое молчание.       — «Что тебе нужно?» — тихо, всё с той же ненавистью.       — «Не общайся с девушками. Вообще. Не позволяй мне тебя ревновать.»       — «Всего-то?» — мрачно спросил он. — «И ты убивала из ревности?»       — «Могу показать кости Ноширо-сан.»       — «Не надо…» — кажется, его чуть не стошнило.       — «И ещё.»       Рёба замолкла.       — «Никогда не уходи от меня. Не уходи к другим девушкам. Я без тебя жить не могу, ты мне необходим, как воздух… Я же тебя из-под земли достану, если потеряю…»       …       — «Надеюсь, ты не обманешь меня.»       — «Вот и славно, милый! Будем надеяться, никто из нас больше не будет злить друг друга, и больше не возникнет никаких казусов и обид. Поэтому… я тебя скоро отпущу! Но сначала мне нужно кое-что выключить…»       — «Что там?»       Щелчок. Открывшийся отсек.       …       Что ж, это очень необычная история любви.       В этой кассете никто не пострадал. Я так поняла, мама призналась отцу, они начали встречаться, но она снова приревновала его, однако вместо очередного кровопролития доходчиво объяснила ему, что ему её ревность вызывать не стоит.       С одной стороны, такое решение практично, потому что ей больше не придётся устранять соперниц, ведь они даже не появятся. К тому же, папа, видимо, так и не подал на неё заявление в полицию — был слишком запуган угрозой. Так что с практической точки зрения такое решение максимально выгодно.       Но есть и другая интересная сторона.       Мама явно не испытывает дискомфорта при убийствах. Наоборот, она им радуется. Она несколько раз отдала предпочтение рукоприкладству, даже тогда, когда все вопросы можно было решить мирным путём. То есть, практичность не была её приоритетом в течение выздоровления. Так почему в этот раз мама выбрала такой спокойный способ, как просто поговорить? Её больше не злит «плохая аура» соперниц? Или она себя сдерживает?       Ещё кое-что интересное и довольно непонятное. Момент, когда родители обсуждают маньяка и подозреваемого. Значит, мама всё-таки вызвала подозрения у общественности, а точнее — у какого-то «безумца», как назвал его папа. Однако его словам отец не верил до того момента, пока мама сама не подтвердила информацию, говорил, что «эта тема давно закрыта». Жаль, из записи совершенно не ясно, кто этот «безумец», поддержало ли его общество, являлась ли мать подсудимой, но, видимо, история завершилась хорошо, раз папа не верил в обвинения до последнего и даже начал встречаться с мамой.       Разъяснится ли всё это в последней кассете?       Аяно взяла её в руки. Тоже шершавая, местами стёртая даже больше, чем предыдущая. И без номера. Девушка не рискнула включить её первой — мало ли, вдруг цифра отклеилась, и там конец истории, — поэтому настало время послушать её сейчас.       Айши в шестой раз повторила операцию по включению аудиозаписи, и из магнитофона раздалось равномерное шипение.       Пять секунд.       Десять.       Пятнадцать.       Кассета слишком долго молчит.       Может быть, сломана?       Тогда зачем лежит здесь, в куче других? И почему такая потёртая?       Аяно решила дождаться хоть каких-нибудь слов. Хоть чего-нибудь. Она слышала, что кассеты можно вставлять двумя сторонами, поэтому если на этой стороне ничего не произойдёт, девушка просто перевернёт её.       «Удивительно. Эта штука ещё работает?»       Неожиданная сразу по нескольким причинам — из-за внезапного появления, из-за того, что голос уже походил на взрослый мамин, и из-за быстрого, напряжённого тона, не присущего Рёбе, — фраза наконец раздалась из магнитофона и вернула девушку, уже успевшую задуматься, в реальность. За сказанными словами последовали новые.       «Надеюсь, того, что я промолчала минуту, будет достаточно, чтобы любой, кто эту кассету найдёт, подумал, что она сломана… Ах, у нас же есть сейф, точно. Я же могла просто положить её туда, и никто бы её никогда не нашёл… М-да, сглупила…»       Голос был крайне неуверенным, говор — нервным, лишённым внутреннего стержня, который сопровождал женщину в любой ситуации. Поэтому слышать такую маму было очень непривычно. Если бы не знакомый тембр и интонации, присущие только ей, Аяно вполне могла бы усомниться в том, что это именно она.       Даже несмотря на предыдущие кассеты.       «Не важно. Я всё равно положу её в сейф, а не в коробку к другим кассетам. Мне же просто хочется выговориться…       Мне…       Мне тяжело.       Тяжело осознавать, кто я и кем была. Тяжело нести на себе этот груз памяти. Тяжело смотреть на лицо любимого мужа, который запуган мной же. Тяжело понимать, что я — и есть причина своего прошлого и настоящего.       Я не осознавала тогда, что делала. Точнее… ну, я воспринимала это по-другому. Как оптимальное решение проблемы. Как выполнение приказа. Как свой долг. Я делала так, как меня учили, как меня воспитали, как должен поступать член клана Айши. А не так, как хотела. Я не могла хотеть.       Айши — отвратительный клан убийц. Клан маньяков, всегда избегавших наказания. Нас всех воспитывали, как животных. «Что-то не нравится — убивай. Всё ради избранного».       Иногда я задаюсь вопросом: а зачем я вообще вылечилась? Чтобы чувствовать это?       …Мне пришлось долго думать, чтобы понять, зачем.       …Моя маленькая Аяно. Милая, хорошая доченька. Никто не любил так своих дочерей, как я тебя люблю, моя родная. Ты пока что совсем крохотная, но я уже знаю, что ты будешь хорошим человеком. Прекрасной подругой, добрым советником, исполнительной женой… А вообще, кем захочешь, конечно. Но обязательно хорошим.       Знаешь, почему, милая?       Потому что я не буду воспитывать тебя убийцей.       Ты не будешь готовиться к преступлениям, а с детства начнёшь учиться общаться, дружить, взаимодействовать с другими людьми — как и обычные дети, — чтобы уметь разрешать мирно любой спор. Чтобы выздороветь без единого кровопролития. Ты будешь чиста, и когда ты вылечишься, на тебе не будет такой тяжести, как на твоей бессовестной маме.       Я воспитаю тебя такой, даже если будет против весь мир. Даже если отвернутся мои собственные родители, заявляя, что проклятые Айши никогда не добьются своих целей миром, их руки всегда будут стремиться к крови. Давай докажем им, что всё возможно! Ты докажешь.       Я так тобой буду гордиться…       И тогда я пойму, что жила не зря.»       Мучительно долгий вздох.       «Ну вот я и выговорилась. Стало ли мне легче?.. Ненамного.»       Молчание. Молчание.       Щелчок.       Много мыслей готовы вырваться наружу, но вырывается одна:       Может быть, поэтому я никогда не видела родителей мамы?