Сокровище. Часть 2

— Ну что, дорогая моя сестра-надзирательница, как поживает наша новая девушка? — настоятельница, заложив руки за спину, стояла около своего стола, чуть склонив голову на бок. Та, кого она назвала надзирательницей, была еще совсем молодой женщиной. Она обладала довольно-таки миловидной и располагающей к себе внешностью: круглолицая, улыбчивая, с ярко-голубыми лукаво блестящими глазами, что несколько дисгармонировало с ее обликом. Одета она была, как и полагалось, во все черное, лишь несколько золотистых локонов выбивались из-под накидки. Женщина эта внимательно и почтительно слушала настоятельницу, ожидая, когда та окажет ей милость и позволит заговорить. Она прекрасно знала, почему настоятельница так расстроена: новая девушка живет здесь уже довольно-таки продолжительное время, а все никак не может привыкнуть к общепринятым правилам. А это, надо сказать, хуже некуда: ведь если девица не научится подчиняться и не начнет, наконец, делать то, что от нее требуется, то… придется распрощаться с ней навеки. За все время пребывания здесь самой надзирательницы таких дурех было немало: штук пять, может быть, шесть. Они оказались слишком недальновидными или же попросту глупыми, за что и поплатились. Однако же, новенькая не производила впечатления недалекой дурочки, наоборот, она казалась довольно разумной, способной на лету схватывать и выполнять приказы. Настоятельница поначалу поручила новенькую заботам самой сестры-привратницы, самой старшей из всех, кто жил здесь, а потом определила новенькую ухаживать за садом. Вроде бы все шло хорошо, но вот последнее время садовница стала работать спустя рукава, а пару недель назад она вдруг серьезно заболела. Девушку замучила лихорадка, и настоятельница попросила надзирательницу посмотреть, что случилось. Сестра-целительница, к несчастью, преставилась несколько месяцев назад от старости, бедняжке сравнялось уже девяносто восемь лет, а привратница немного разбиралась в медицине. Давным-давно, в прошлой своей жизни, она была дочерью лекаря, и отец многому успел научить ее. Надзирательница осмотрела новую девушку, и с удивлением обнаружила, что та была в тягости. Ребенка сестра-садовница, к сожалению, выкинула, собственно, это и явилось причиной ее недомогания. Видимо, девица пыталась скрыть ото всех свое, как говорят, интересное положение. — Прошу вас, сестра, — попросила она надзирательницу, — не говорите никому! — судя по всему, она боялась, что ее прогонят. Бедняжка, видимо, всерьез считает, что попала в монастырь. Не то чтобы она фатально ошибалась, но… кое-чего, разумеется, не учла. Впрочем, она и не могла предположить ничего конкретного, даже если бы и заподозрила неладное. Вернее будет сказать: бедная девочка о многом не догадывается. А еще несчастной не приходит в голову, что надзирательница знает ее настоящее имя, знает, откуда она пришла и почему ищет убежища. И разумеется, настоятельнице в тот же день стало известно, что здесь, в этих стенах, укрылась родная сестра правящего короля. Впрочем, настоятельница частенько любит повторять, что для них нет и не может быть никаких королей. «Мы служим только тем, кому нужна наша помощь, никогда не забывайте об этом!» — любимая присказка старой ведьмы. Интересно, где бы она была, кабы не обладала такой мощной поддержкой… Небось, давно уже квартировала бы в Башне смерти; да и все остальные составили бы ей компанию. Если когда-нибудь правда выплывет наружу, всем здешним обитателям придется несладко. — Так что с нашей гостьей? — повторила свой вопрос настоятельница и посмотрела на свою визави со смесью недовольства и любопытства. Она привыкла, чтобы ее внимательно слушали и не терпела безалаберности. — С ней все хорошо, госпожа настоятельница, — поспешила исправить свою оплошность надзирательница. Не хватало только, чтобы старая карга заподозрила, что надзирательница пропустила мимо ушей почти все ее разглагольствования. — Какова причина ее недомогания, вам удалось выяснить? Это действительно то, о чем я подозревала? — недовольно поморщившись, настоятельница уселась в кресло. — Нет, — поклонилась надзирательница, — к счастью, нет. Это не беременность. Девчонка сильно простудилась, только и всего. Должно быть, промочила ноги, когда работала в саду. Но все обошлось, к счастью. — Что ж, это хорошо, — настоятельница вздохнула с облегчением, — не придется… избавляться от нее так быстро. Пусть приносит пользу. — Вы полагаете… настало время? — Ну, все знать ей, разумеется, необязательно. Но как только она окрепнет, полагаю, вы сможете начать обучение. Ей необходимо овладеть ремеслом. — И на что же она сгодится? — приподняла брови надзирательница. — Как и остальные молоденькие красавицы? — Я бы посоветовала вам обучить ее вашему ремеслу. В этом сейчас будет гораздо больше толку, учитывая последние события… — Как вам будет угодно, — довольно улыбнулась надзирательница. Она и сама собиралась предложить настоятельнице взять девчонку под свое крыло. Пожалуй, это добрый знак, — решила она. — Я начну прямо сейчас, с вашего разрешения, разумеется, госпожа настоятельница. — Идите же, — настоятельница жестом отпустила ее. — У меня сегодня еще много дел. Поклонившись, надзирательница оставила настоятельницу и направилась прямиком в лазарет. Бывшую принцессу она нашла сидящей на постели с книгой в руках. Надзирательница с удовольствием отметила, что книга была та самая, которую она дала девчонке третьего дня, и та одолела уже больше половины, судя по количеству прочитанных страниц. — Как вам нравится книга, дитя мое? — ласково улыбнулась надзирательница. — Довольно занимательно, — отозвалась опальная принцесса, хотя по ее кислой физиономии было видно, что больше всего ей хотелось бы выкинуть эту книгу в окошко. — Сплошные яды и способы их приготовления, что может быть интереснее! — пробормотала она. Надзирательница расхохоталась: — Вижу, милочка моя, вам действительно стало лучше. Это хорошо. Ну, а что до ядов… полагаю, ваше высочество, нам стоит побеседовать в другом месте. Не угодно ли пройти ко мне? Там нам никто не помешает. — Как вы сказали? — хрипло проговорила девчонка, резко побледнев так, что буквально слилась со стеной. — Не нужно пугаться, дитя мое, — надзирательница ободряюще похлопала ее по плечу. — Идем! Всю дорогу до личных комнат надзирательницы принцесса не проронила ни слова. Лишь изредка она останавливалась на несколько мгновений, чтобы перевести дыхание. Надзирательница с удовольствием отметила, что выдержка у девчонки железная — лишнее доказательство тому, что она не ошиблась в ней. — Вы знаете, кто я? — выпалила Азокертс, стоило им только переступить порог комнаты надзирательницы. — Знаю, ваше высочество, — улыбнулась надзирательница. — Хотя, стоит заметить, узнала я вас лишь благодаря случайности. Я служила во дворце, когда вы были совсем еще маленькой девочкой. Мне посчастливилось увидеть вас несколько раз, хотя вы, конечно же, вряд ли меня помните. Вы гуляли в саду со своей служанкой, а ваша няня в это время навещала меня в домике моего отца, я давала ей настой от мигреней. Мой отец — помощник главного лекаря, и я изредка наведывалась во дворец, сопровождала отца, когда тому требовалась помощь. В основном нас звали, когда заболевал кто-нибудь из слуг или их детей. Впрочем, некоторые фрейлины иной раз также обращались к отцу… Когда оказывались, подобно вам, в нежелательном положении. — Кажется, его звали господин… Нет, не помню! — Ломогоб, — ваше высочество. — Он умер, когда вам исполнилось тринадцать лет. А еще через год мне пришлось бежать из города, потому что полиции стало известно о том, чем я промышляла после смерти батюшки. Вот тогда-то я укрылась здесь. — Вы по-прежнему помогали избавиться от нежелательных последствий любовной связи? — усмехнулась Азокертс. — Нет, — ответила надзирательница. — За мной водилось и кое-что похуже. Например, я неплохо разбираюсь в том, о чем вы только что прочитали. Знаете, как много народу жаждет избавиться от надоевших родичей: мужей, жен, родителей, пасынков и падчериц? Словом, от клиентов отбоя не было. Разумеется, я занималась и другими, не менее опасными делами, но погорела, к несчастью, как раз на этом. Пришлось спасать свою шкуру, в Башню смерти мне вовсе не хотелось, как вы сами понимаете. — Зачем вы мне все это рассказываете? — тихо проговорила принцесса, опустив глаза в пол. — Я сразу поняла, кто вы, ваше высочество. Вы изменились, но не настолько, чтобы вас можно было не узнать совсем. Кроме того, когда вы лежали в лихорадке, вы бредили, и то, что вы говорили в бреду, только укрепило мои подозрения. Разумеется, я никому ни о чем не рассказала и буду молчать дальше. — Благодарю вас, сударыня, но… вы наверняка потребуете что-нибудь взамен? — затаив дыхание, спросила принцесса. — Вы правильно понимаете, дорогая моя, — обрадовалась надзирательница. — Я поняла, что это облегчает дело, и мне не придется вас долго уговаривать, поскольку, учитывая все ваши… скажем так, подвиги, нам несказанно повезло. Да и вам, к чему скрывать, тоже. — Повезло? В чем же? — Как вы думаете, где вы сейчас находитесь? — улыбнувшись, ответила надзирательница вопросом на вопрос. — Но не торопитесь с ответом, дорогая моя. Вы, конечно, полагаете, что это монастырь? — А разве нет? — удивленно моргнула Азокертс. — Не совсем, — покачала головой надзирательница. — Когда-то давно здесь действительно был расположен монастырь. Теперь же это обитель ордена Сестер Милосердия, Добра и Справедливости. Для всех мы добросердечные женщины, которые готовы прийти на помощь тем, кто в ней по-настоящему нуждается. Но на самом деле главная цель ордена состоит в ином. Здесь действительно занимаются тем, что помогают людям… так, как помогала «нуждающимся» в свое время я, и, насколько мне известно, вы. Азокертс пораженно смотрела на нее, открыв рот от изумления. — Вы удивлены? — усмехнулась надзирательница. — Может быть, даже напуганы? Странно, мне казалось, вы девушка смелая и решительная. — Вы… наемные убийцы, да? — прошептала Азокертс. Надзирательница всплеснула руками и вновь рассмеялась: — Кажется, я рано вас похвалила, ваше высочество. Вы не слишком-то быстро соображаете. Но кое в чем, если вдуматься, вы правы. Наш орден помогает людям… решать серьезные проблемы, как я уже и сказала. Разница лишь в том, что я, к примеру, когда действовала в одиночку, занималась лишь неверными любовниками да стариками, которые слишком уж зажились на свете и не желали расставаться с запасом золота из своих тайников. А орден так мелко не плавает, мы помогаем птицам более высокого полета. Скажем… Впрочем, — осеклась она, — остальное вам расскажет настоятельница, когда придет время. А пока, дорогая моя, вы поступаете в мое распоряжение. — Зачем? — голос девчонки дрогнул, кажется, она сбита с толку, и это объяснимо. — Вы станете понемногу учиться мастерству. Я научу вас всему, что знаю сама. А сейчас идите за мной. — Но… — Больше никаких вопросов, сестра-садовница! — осадила девчонку надзирательница. Хватит на сегодня разговоров, девчонке действительно многое следует усвоить, если она хочет остаться здесь. Хотя правильнее будет сказать остаться в живых. Она привела Азокертс в подземелье, которое выглядело несколько жутковато: тут было довольно сыро и темно. Длинный коридор казался бесконечным: пять железных дверей по левой стороне освещались факелами, которые крепились к противоположной стене. Достав ключ, надзирательница отперла одну из пяти дверей, и та отворилась на удивление бесшумно. — Проходите, сестра-садовница, — спокойно проговорила надзирательница и пропустила Азокертс вперед. Затем она вошла сама, закрыв за собой дверь. Они очутились в небольшой келье (хотя, наверное, лучше было бы назвать ее камерой), где не было ничего, кроме узкой кровати, маленького туалетного столика, стула, который стоял напротив кровати, и умывальника. — Я узница? — Азокертс начала бить нервная дрожь, она озиралась по сторонам, время от времени бросая на надзирательницу тревожные взгляды. — Нет, — спокойно отозвалась надзирательница, — вы моя ученица. Чуть позже, когда вы будете готовы, я вам объясню все подробнее. А пока — не станем откладывать дело в долгий ящик и приступим к делу. Для начала я настоятельно прошу вас изучить книгу, которую я вам принесла, от корки до корки. Выучите наизусть. Даю вам два дня. Свечи вам принесут. О еде также не беспокойтесь. Через два дня я вернусь и проверю; если вы верно ответите мне урок, приступим к следующему. Если небрежно отнесетесь к своим обязанностям — будете наказаны. Я не люблю неповиновения, запомните хорошенько! И напоследок: даже не пытайтесь теперь нас обмануть, сбежать и выдать кому-нибудь нашу тайну, — в голосе надзирательницы зазвенел металл. — Ваша участь, — отчеканила она, — будет незавидна, смею вас заверить. Впрочем, вам некуда деваться, ведь за стенами нашего дома вас никто не ждет, я права? Азокертс, судорожно сглотнув, утвердительно кивнула. — В таком случае, — голос надзирательницы вновь зазвучал мягко, — оставлю вас одну. Передохните несколько минут и принимайтесь за дело. До скорой встречи, сестра-садовница! Азокертс потрясенно молчала, глядя на надзирательницу расширенными от ужаса глазами. «Вот и прекрасно, — подумала надзирательница, поворачивая в замке ключ, — девчонка как следует напугана, а это именно то, что мне нужно. Теперь-то уж она никуда не денется».