Сокровище. Часть 2

Размышляя о том, каково же будет наказание, если его все-таки поймают на месте преступления, Алис метался из угла в угол, точно пойманный в клетку зверь. Однако же, устоять он не мог: искушение было слишком сильным. Он должен во что бы то ни стало подслушать разговор господина Гурда и главного министра. Во-первых, Алису нужно удостовериться, что его опекун сдержит слово и замолвит за него словечко перед господином Нушроком, а во-вторых, вполне вероятно, что когда господин Нушрок будет уходить, то заметит сидящего у дверей Алиса, и тогда можно будет попросить его уделить ему пару минут. Все дело в том, что Алису никак не давала покоя мысль о том, что господин Гурд сказал тогда о его родном отце. Дескать, вовсе это не господин Нушрок, а старый зеркальщик Алис. Якобы он женился на какой-то преступнице, которая его обманула, потом ее посадили в тюрьму, где она и родила сына. Это было так не похоже на ту историю, которую некогда он себе нафантазировал, что попросту не хотелось верить в подобную ересь. Как, скажите на милость, тот ужасный человек, старый зеркальщик мог быть его отцом? Да если бы это было правдой, то кто бы позволил Алису запросто приходить во дворец и водить дружбу с принцессой, чтоб ей пусто было? Даже учитывая тот факт, что Алис — воспитанник господина Гурда. Ведь воспитанник это все-таки не кровный родственник. Может быть, однажды пришла ему в голову мысль, он все-таки имеет какое-то отношение к королевской семье? Ну или хотя бы к семье господина Гурда… А что если (и эта мысль заставила его похолодеть) господин Гурд и есть его родной отец? Но тогда почему он скрывает это от Алиса, зачем соврал насчет зеркальщика? Он должен узнать всю правду, а господину Нушроку известно обо всем, что происходит во дворце, и потому он наверняка должен знать, солгал господин Гурд или нет. Можно было бы спросить и у кухарки Аксал, но увы, ей мало веры. Всякому известно, что Аксал — родная сестра старого Алиса, и она души не чает в Гурде. Значит, скорее всего, они в сговоре, и она также начнет врать. Алис собирался было сам поехать во дворец, дабы выяснить всю правду, но ему запрещено было покидать дом, поскольку его посадили под арест из-за гадостей, которые натворила Азокертс, а ему пришлось отвечать с ней за компанию. Кстати сказать, это лишний повод обижаться на господина Гурда. Не то чтобы Алис был совсем не виноват в том, что произошло, но все-таки автором плана, как извести королеву Росинку, а после и господина Нушрока, была именно Азокертс. Алис и не подозревал, чем обернется затея принцессы; он готов был признать свою вину, попросить прощения, так зачем же унижать его? Да, король был слишком разгневан, он хотел, чтобы виновные понесли самое тяжкое наказание (приемную мать Гурда вообще посадили в тюрьму, а она всего лишь исполнила приказ принцессы), но все же Алис не заслужил такой суровой кары. Его высекли на площади словно какого-то воришку или бродягу, а потом заперли дома под арестом. Господин Гурд же пальцем о палец не ударил, чтобы помочь ему. Хорошо хоть в застенок не отправили, впрочем, тут заслуги господина Гурда также не было. Таково было решение короля. А выходить из дома после пережитого Алис и сам не хотел, так что если подумать, все сложилось не самым худшим образом. Разумеется, если не считать того, что господин Гурд не только не выказал никакого сочувствия, но еще без конца повторял Алису, что тот получил по заслугам. Но Алис вскоре научился пропускать мимо ушей бесконечное ворчание опекуна. Вскоре началась война, господин Гурд отправился в поход. За день до отъезда господин Нушрок приезжал к ним домой. Он сказал, что ему понадобилось съездить в город по делам (кажется, речь шла о визите в городские казармы), а после решил навестить Гурда. Господин Гурд обрадовался, они с господином министром долго разговаривали о чем-то в гостиной, потом господин Нушрок собрался уезжать, и Алис вышел проводить его. — Господин Нушрок, — решился Алис задать вопрос, который давно уже не давал ему покоя, — скажите, не знаете ли вы… Моим родным отцом действительно был старый зеркальщик Алис? — Кто тебе сказал? — удивленно воззрился на него господин Нушрок. — Господин Гурд. Он сказал, что это был его лучший друг. И что после его смерти он взял меня на воспитание, поскольку таков был его долг перед тем человеком. Это правда? — Честно говоря… — почему-то смутился Нушрок (Алиса это, честно признаться, удивило, поскольку господину Нушроку было несвойственно сомневаться и колебаться). — Даже не знаю, что и сказать. Может быть, тебе лучше было бы по душам поговорить со своим… опекуном? — Он мне больше ничего не скажет, — глубоко вдохнул Алис, — если только вы могли бы попросить его. Если он соврал, то пусть скажет, кто же был моим родным отцом, а если сказал правду… То пускай сообщит мне хотя бы имя моей мамы. А то ведь я даже такой малости и то не знаю. Господин Нушрок внимательно посмотрел на него, словно напряженно размышлял о чем-то или собирался с мыслями, после чего вздохнул и тихо проговорил: — Что ж… если подумать, ты прав. Гурд должен рассказать тебе обо всем. Но видишь ли, сейчас не самое подходящее время. — Я знаю, — отозвался Алис. — Тем лучше. Я ничего не могу обещать, но если тебе так важно, как ты говоришь, знать правду, то я обязательно поговорю с Гурдом, как только мы вернемся. — Благодарю вас! — обрадовался Алис. Уж господина Нушрока господин Гурд непременно послушает и перестанет отмахиваться от Алиса, точно от надоедливой мухи. Однако же после возвращения из похода господин Нушрок больше ни разу к ним не приехал. Алис слышал, что главный министр чуть было не погиб. Он, как выяснилось, был ранен, попал в плен и чудом остался жив. За его жизнь запросили большой выкуп, король принял все условия короля Киндела, и благодаря этому господин Нушрок, целый и невредимый, вернулся домой. Алис ждал его, как не ждал, наверное и самого веселого праздника, надеялся, господин Нушрок не позабыл, несмотря ни на что, о своем обещании. Однако же, как выяснилось, радовался он рано. Господин главный министр напрочь позабыл не только об обещании, данном Алису, но, казалось, и самого Алиса. Честно говоря, это ужасно обидело Алиса, в конце концов, он всегда хорошо относился к господину Нушроку, и ничем не заслужил его презрения. Кроме того, господин Нушрок сам обещал ему помощь, а теперь почему-то пошел на попятный. Алис написал господину министру уже пять писем с просьбой о встрече, но тот ни на одно не ответил. Господин Гурд же, всякий раз, когда Алис просил его напомнить господину Нушроку о том, что Алис ждет от него ответа, лишь качал головой и говорил, что сейчас не самый подходящий момент. Вот и сегодня господин Гурд вернулся из королевского дворца сам не свой, Алис даже не решился ни о чем его расспрашивать, дабы не разозлить его еще больше. Остаток дня господин Гурд просидел у себя в комнате, и вдруг под вечер приехал господин Нушрок. Алис сам открыл ему двери, поздоровался, как обычно, но главный министр будто бы не заметил его; взглянул, точно на пустое место и велел доложить Гурду о своем визите. О чем они могут говорить так долго? Алис просто изнывал от нетерпения, ведь ясно же: случилось нечто из ряда вон выходящее. Вдруг, господин Нушрок велел господину Гурду рассказать Алису правду об отце, а тот отказался? А может быть, они об этом и беседуют? Не так-то легко убедить господина Гурда, все знают, какой он упрямец. Не выдержав, Алис на цыпочках вышел из своей комнаты и спустился вниз. Осторожно, стараясь не дышать, дабы ничем себя не выдать, он подкрался к дверям гостиной и замер, прислушиваясь к разговору. Голоса звучали глухо, так как дверь была заперта, но все же Алис расслышал, о чем именно говорил его опекун с господином Нушроком. — Моя дочь обладает, к сожалению, очень плохим вкусом, поэтому-то она столь неразборчива в выборе мужей. Сначала был предатель Нотирт, который, ко всему прочему, еще и изменял ей. А теперь — это недоразумение, которое я (и тут признаться, неумение разбираться в людях проявил сам) некогда звал своим другом, — сказал Нушрок, голос которого так и сочился ядом. — Но господин Ргит всегда так ценил вас… — неуверенно проговорил господин Гурд. — И что с того? Это осталось в прошлом, — небрежно отозвался Нушрок. — Но ведь господин Ргит не согласится… уйти так просто. — Мы не станем его спрашивать! — фыркнул Нушрок. — В конце концов, я пока еще главный министр этого королевства, и потому решать буду я. Если я велю Ргиту убраться, он уберется! И он на коленях должен благодарить меня за то, что сохранил голову на плечах. Ведь, да будет тебе известно, именно ему мы обязаны поражением. Да! Фактически, мы проиграли королю Кинделу, пошли на уступки… И теперь мы зависим целиком и полностью от воли правителя Горных Вершин. — Да, — замялся Гурд, — но… — А виноват в этом Ргит! — перебил его Нушрок. — Если бы он не опоздал привести подкрепление, я не оказался бы в ловушке, и мне не пришлось бы терпеть лишения и унижения, подвергать себя смертельной опасности. — Но господин маршал хотел помочь вам. — Но не сделал этого! — повысил голос Нушрок. — И я знаю, почему: он ненавидит меня и мечтает занять мое место. А моя дочь, к сожалению, попала под его влияние. — Господин Ргит считает вас своим лучшим другом, больше того — братом! — не уступал Гурд. — Притворство! — пренебрежительно бросил Нушрок. — Просто в голове не укладывается, — пробормотал Гурд. — У меня больше нет времени на глупую болтовню, — Нушрок был явно раздражен не на шутку, у него то и дело перехватывало от волнения голос. — Ты согласен? — Право… — замялся Гурд. — Это слишком неожиданно… Смогу ли я… — Я тебе во всем помогу. В самое ближайшее время Ргит будет отправлен в отставку, он не станет возражать, я его знаю. Затем я вышлю его в провинцию, а если не захочет… Я больше не стану защищать его, прикрываясь дружбой. Но он не такой дурак, чтобы не понять: крепость или Башня Смерти намного хуже даже самого захудалого поместья в провинции. — А как же госпожа Анидаг? — Если захочет, пусть убирается с ним, мне кажется, это будет идеальным вариантом. Поскольку нам не придется возиться с церемонией расторжения ее брака и поиском нового мужа. Хотя… возможно, я обдумаю это более тщательно. Но мы опять отвлеклись от дела: так ты согласен стать моей правой рукой? Гурд молчал, явно обескураженный подобным предложением. — Подумай еще раз, — вкрадчиво проговорил Нушрок, — ты будешь по сути третьим человеком в королевстве. Ты — мой племянник и потому должен занять причитающееся тебе место. Уже завтра я произведу тебя в генералы и дам тебе войско. Ты, конечно, можешь отказаться, но… подумай о своей участи. Ведь в этом случае ты уже не сможешь рассчитывать на мое расположение. И уж тогда — не взыщи, мой дорогой! — Господин Нушрок… — голос Гурда дрогнул. — А самое главное, — продолжал тем временем Нушрок, — подумай о своем… о юном Алисе. Мальчику ведь нужен отец. Даже такой, как ты. Ты же не хочешь, чтобы он остался один? — Я… должен все обдумать, — отозвался Гурд. — Хорошо. Я дам тебе еще немного времени. Алис, затаив дыхание, отошел от двери и направился к себе. У лестницы он замер: это что же получается? Господин Нушрок… угрожал опекуну? И он явно замышляет что-то против маршала Ргита. Если господин Гурд согласится, а королю все станет известно, то сурово накажут: посадят в тюрьму или даже казнят, — в первую очередь именно господина Гурда. Выходит, господин Нушрок хочет просто обезопасить себя. Ну и подлец! А он-то еще мечтал о том, чтобы Нушрок оказался его отцом! Да ни за что на свете! Один раз Азокертс уже втянула его в такую грязь, что до сих пор не хочется вспоминать о том унижении, что он пережил, когда его высекли на площади при всем народе. А теперь Нушрок хочет, чтобы господин Гурд отдувался за него в случае чего. Оказывается, господин Нушрок и Азокертс друг друга стоят, зря он тогда, наверное, рассказал про яд… Почему бы, если вдуматься, господину Нушроку не оставить их в покое? Черт возьми, Алису вовсе не хотелось, чтобы с Гурдом случилась какая-нибудь неприятность. Да, он вечно ворчал и придирался к каждой мелочи, но… как ни крути, он уже много лет рядом с Алисом, и как может заботится о нем. Если бы еще не врал о родном отце Алиса… Но в любом случае, он не заслужил тюремного заключения или казни. А это обязательно случится, если король и маршал узнают о кознях Нушрока. И что делать? Может быть, стоит предупредить короля? Да, правильно! Пусть король узнает о том, что над головой его отца сгустились тучи. А там уж сам решает, что делать. Но господин Гурд окажется ни при чем. И они станут жить, как и прежде. Возможно даже, господин Гурд проникнется к Алису расположением, станет добрее, поскольку увидит: Алис думает о нем, заботится о его благополучии; он уже не ребенок. Однако, как же пробраться во дворец? План родился мгновенно: зачем откладывать дело в долгий ящик? Уже сегодня Нушрока выведут на чистую воду. Алис вышел во двор и осмотрелся: уже почти стемнело. Карета, в которой приехал Нушрок, стояла во дворе у ворот. Кучер, сгорбившись и надвинув на глаза шляпу, сидел на козлах. Судя по всему, задремал, ожидая своего господина. Алис еще раз огляделся по сторонам, опасаясь, как бы во двор не вышел кто из слуг и не заметил его. Убедившись, что никого нет, Алис подбежал к карете Нушрока, забрался на запятки и замер. Ждать пришлось довольно долго (во всяком случае, так ему показалось). Наконец, во дворе раздались шаги, а вслед за этим хлопнула дверца кареты. Щелкнул кнут, кучер, встрепенувшись, крикнул: «Пошли!» — и карета выехала за ворота. Алис довольно улыбнулся: сработало! Совсем скоро он будет во дворце, а там уж он знает (спасибо Азокертс) тайные ходы и лестницы, с помощью которых легко доберется до покоев короля. Однако, радоваться было рано. Хотя было уже темно, Алис все же разглядел, что карета, доехав до главной площади, почему-то свернула совсем в другую сторону. Они явно едут не во дворец! Алис похолодел: кажется, он вновь влип в историю. Карета между тем выехала на окраину города; на небе тем временем взошла полная луна. Алис почувствовал, что у него затекло все тело, и он всерьез опасался, что не выдержит и упадет прямо под колеса. К счастью, подъехав к небольшому домику, где светилось только одно единственное окно, карета остановилась. Нушрок вышел, сказав кучеру, чтобы тот ехал восвояси и возвращался к утру. Алис же еще до этого успел спрыгнуть и укрыться в кустах жимолости, росших у дороги. Нушрок тем временем поднялся на крыльцо и скрылся в доме. Алис, выждав некоторое время, подбежал к дому, но, испугавшись, что его заметят, свернул в сторону. Он решил обойти вокруг дома, чтобы проверить, если ли там черный ход или, возможно, слуховое окно, возможно, хотя бы так ему удастся подслушать и подсмотреть, что же все-таки происходит. Черного хода Алис не обнаружил, зато увидел небольшую лестницу, судя по всему, ведущую в подвал. Проклятье, как же не хватает фонаря. — Эй! — высокий, звонкий голос, раздавшийся у него за спиной, заставил подпрыгнуть от неожиданности. — Кто ты такой, и что тебе здесь нужно? Алис обернулся и оторопел, увидев, женщину, держащую в руке фонарь. Негодование в ее взгляде быстро сменилось изумлением: — Алис?! Это ты? — Азокертс! — пролепетал пораженный Алис. — Ты же… умерла? — Как видишь, жива, — усмехнулась принцесса. — А теперь, будь добр, объясни, как ты тут оказался? И… знаешь, что, пойдем-ка, иначе, если нас тут застанут, нам обоим не поздоровится, смею тебя заверить. Алис пожал плечами и кивнул: раздумывать нечего, нужно довести дело до конца. Кажется, тут кроется какая-то тайна, и он просто обязан ее разгадать.