Сокровище. Часть 2

Госпожа Аретнап отложила книгу и потерла глаза; у нее разболелась голова, а кроме того, сосредоточиться на чтении все равно не получалась, вот уже больше часа она просто бездумно листала страницы, не вникая в суть. Аретнап с тоской посмотрела на сложенные в углу дорожные сумки, вновь вспомнив слова ее величества. — Что случилось, госпожа Аретнап? — ахнула Анидаг, когда Аретнап подала ей прошение об отставке. — Так будет лучше, ваше величество, — отозвалась она. — Я… больше не в состоянии справляться со своими обязанностями, — ее голос все-таки дрогнул, а на глаза сами по себе навернулись слезы. — Что ж, — вздохнула Анидаг, — если вы так решили… Хотя, признаюсь честно, мне не хочется отпускать вас. — Боюсь, у меня нет другого выхода, ваше величество. — Да, — помрачнела Анидаг, — в этом вы абсолютно правы: сейчас у нас все идет наперекосяк. Это какое-то наваждение! — прибавила она про себя. Аретнап проклинала себя за эту слабость: ей не хотелось, чтобы хоть кто-нибудь понял, что именно творится у нее на душе. Никогда в жизни ее не обижали и не унижали так жестоко, несмотря даже на то, что во многом она сама виновата. Наверное, ей не следовало быть столь навязчивой, но с другой стороны, то письмо, что Нушрок прислал ей через несколько дней после своего отъезда, дало ей повод думать, что она нужна этому человеку. В том говорилось, что с каждым днем крепнет уверенность Нушрока в том, что он хочет провести рядом с Аретнап остаток жизни. «Если я вернусь, то будь уверена, первое, что я сделаю, исполню данное тебе обещание», — писал Нушрок. Он обещал сделать ее своей женой. Именно об этом он сказал Артетнап перед расставанием… Сама же Аретнап хотела тогда только одного: чтобы Нушрок остался жив. После, думала она, когда он вернется, можно будет позволить себе такую роскошь — мечтать о счастье. Аретнап не требовала от Нушрока, чтобы он исполнил свою клятву, ей бы и в голову такое не пришло. Она просто была счастлива вновь увидеть Нушрока, но вдруг получила в ответ ужасную холодность и даже жестокость с его стороны. «Просто забудьте обо всем, что было», — приказал ей Нушрок. Что ж, она прекрасно поняла, что не нужна ему. Но ей не давала покоя одна мысль: почему же Нушроку не хватило смелости сказать ей об этом прямо, глядя в глаза. Неужели он попросту испугался, что она не поймет и осудит его? Но это же неправда! Да, Аретнап, безусловно, было бы больно узнать о том, что ее чувство осталось без взаимности, но увы, сердцу не прикажешь. Она поняла бы это. И возможно, постаралась бы стать для Нушрока просто другом, как было раньше. Почему он так унизил ее, будто она действительно навязывалась ему?.. Иногда ей казалось, что Нушрок ни в чем не виноват, она пыталась успокоить себя тем, что ему, возможно, кто-то или что-то помешало объясниться с ней, и он предпочел этот грубый и болезненный разрыв спокойному разговору. Весь вопрос в том, что именно могло спровоцировать такую резкую смену настроения и поведения Нушрока. Аретнап решила уехать прежде всего потому, что надеялась вдали от дворца, и прежде всего от Нушрока, полностью забыть о той боли, что он причинил ей. Ну или хотя бы меньше думать о ней, постараться не вспоминать лишний раз, тем более, что вдали отсюда это будет легче сделать. Конечно, ее родной дом, должно быть, пришел в запустение, но ничего, у Аретнап будет достаточно времени, чтобы привести его в порядок. Заодно удастся занять чем-нибудь свои мысли, может быть, это поможет хотя бы немного отвлечься и не думать… вообще ни о чем. Аретнап потерла ладонями виски и глубоко вздохнула: к чему скрывать, она хотела уехать, но в то же время сама же и оттягивала свой отъезд, будто что-то все еще держало ее здесь, не давало уйти… — Госпожа Аретнап, — служанка осторожно заглянула к ней в комнату, — господин Ргит просил вам передать, что хочет повидать вас перед отъездом. — Хорошо, — кивнула Аретнап, — я зайду к нему завтра утром. — Он просил вас прийти сейчас, — помолчав, добавила служанка. — Он у себя. В малом кабинете. — Странно, — пробормотала Аретнап. — В такой-то час… Ну хорошо, сейчас приду. Благодарю вас! Аретнап сразу же отправилась к Ргиту и уже в дверях столкнулась с Гурдом, который показался ей очень взволнованным. — А, это вы, госпожа Аретнап, — проговорил он, увидев ее. — Что-то не так, господин Гурд? — спросила она. — Мне… я к господину маршалу, хотя, понимаю, уже не время… — Идемте, — отозвалась Аретнап, — я тоже шла повидать брата. Думаю, он сможет принять и вас тоже. Маршал, несмотря на далеко не самый ранний час, был, как и сказала Аретнап служанка, у себя в кабинете вместе с ее величеством. Когда Артенап и Гурд вошли, они беседовали о чем-то, и судя по их лицам, это был не слишком-то приятный разговор. И Ргит, и ее величество выглядели точь-в-точь как и Гурд — не на шутку обеспокоенными. — Я даже и не знаю, как это объяснить, — сказал маршал в тот самый миг, когда Аретнап и Гурд появились в кабинете. — Госпожа Аретнап, — воскликнула Анидаг, — Гурд, хорошо, что вы зашли. — Я думала попрощаться завтра, ваше величество, но мой дорогой брат просил передать, что хочет видеть меня. — Да, — кивнул Ргит, — жена рассказала, что ты подала прошение об отставке, и я хотел было просить тебя остаться, но учитывая все, что тут у нас творится… Боюсь, если мы и дальше будем молчать и сидеть сложа руки, это может очень плохо кончиться. Для всех нас. — Вы не поверите, — вставил Гурд, — я пришел именно для этого! Мне очень нужно рассказать вам нечто очень важное, господин маршал. — Это как-то связано с сегодняшним скандалом? — не то спросила, не то высказала предположение Анидаг. — Поверьте, Гурд, мне очень стыдно за отца, сами знаете, раньше он никогда бы не позволил себе подобного, но сейчас… все с ног на голову! Гурд уверенно кивнул: — Да, вы правы, госпожа Анидаг, но есть еще одно обстоятельство, которое, собственно и привело меня в столь поздний час: господин Нушрок только что был у меня. Он… я даже не знаю, как и сказать! Словом, он пообещал сделать меня генералом, хочет, чтобы я возглавил войско. А вас, господин маршал, он планирует… скажем так, отстранить. Я просто ушам своим не поверил, будто бы говорил с другим человеком. Кроме того… — Гурд замолчал, напряженно обдумывая что-то, и наконец просто махнул рукой, словно мысль, пришедшая ему в голову, была столь абсурдной, что не стоит даже упоминания. — Этого просто не может быть! — хором воскликнули Анидаг и Аретнап. — Увы, — мрачно усмехнулся маршал, — сейчас, Гурд абсолютно прав: все возможно. Честно говоря, после нашего с ним последнего разговора, я ожидал нечто подобного. — Он так тебе и сказал? — спросила Анидаг. — Я не успел рассказать до конца, — ответил маршал. — Наш разговор с Нушроком окончился ссорой, и он ясно дал мне понять, что… скажем так, наша дружба ему отныне в тягость. — Мне он сказал то же самое, — тихо проговорила Аретнап. — Уму непостижимо! — всплеснула руками Анидаг. — Я уже не знаю, что и думать. Третьего дня отец мне приказал отослать Асырк в старый замок. Дескать, ее услуги «нам более не нужны, и он не намерен больше терпеть рядом с собой эту нахалку». А Асырк всего лишь спросила, не болит ли у него рука. Конечно, рана давно уже зажила, и поводов для беспокойства не было, но Асырк, вы же знаете, иной раз бывает несколько навязчивой. — Но она много лет служила вам, — пожал плечами Ргит, — и прежде не подавала поводов для упреков. — Именно так я и ответила отцу, — согласилась Анидаг. — Асырк же была рядом столько лет, она попросту считает нас своей семьей. Иногда… — она украдкой взглянула на Аретнап, — мне казалось, что она даже ревнует отца. В любом случае, он всегда ценил Асырк и говорил, что она — верный человек. Разумеется, я ему заявила, что и не подумаю отсылать ее, в конце концов, Асырк — моя служанка. Отец же вышел из себя, принялся кричать, даже замахнулся на меня! — Виданное ли дело?! — возмутился Ргит, а Аретнап лишь сокрушенно покачала головой. Опять ее кольнула мысль о возможной болезни Нушрока, ну чем еще, кроме помрачения сознания, можно объяснить все, что с ним происходит? — Если бы мне рассказал об этом кто-то другой, — проговорил Гурд, — я бы ни за что не поверил. Господин Нушрок всегда относился к вам с нежностью. Я же прекрасно помню, как он страдал, когда думал, будто вы погибли. — Теперь все изменилось, к сожалению, — вздохнул Ргит. — И что же мы станем делать? — осторожно спросила Анидаг. — Я больше не буду так просто сидеть и ждать, когда меня вышвырнут за дверь, словно дворняжку. Я все понимаю когда-то мы были одной семьей, Нушрока я считал своим братом, но теперь… Сначала он позволил Кинделу фактически выиграть эту проклятую войну, попросту подарив ему нашу победу. Потом продал ему нашу дочь. Затем — решил выгнать из дворца всех, кто раньше был ему дорог; сейчас решил отправить меня в отставку. Однако, кое о чем Нушрок забыл: армия (по крайней мере, большая часть), если я того захочу, пойдет за мной, а не за ним, особенно после того, что он выкинул после битвы в Черной топи! Вот тогда мы и посмотрим! Он решил порвать все старые связи и наплевать на нашу дружбу? Превосходно! Вот только кажется, он успел забыть о том, что случилось с Абажем! Прости, дорогая, — повернулся он к Анидаг, — я понимаю, тебе тяжело это слышать, но поверь, мне точно так же тяжело, просто невыносимо, об этом говорить. Но я вынужден, потому что иначе мы все погибнем! — Боюсь, — Анидаг взглянула мужу в глаза, — у нас теперь нет иного выхода, ты абсолютно прав. Нам придется… взять инициативу в свои руки. Но тем не менее, мне бы хотелось, — со вздохом прибавила она, — чтобы все-таки он не пострадал слишком сильно. Как бы там ни было, но… он — мой отец! Об этом я также не смогу забыть. Ргит сочувственно взглянул на нее и обнял за плечи. — Я, — сказал Гурд, — тоже хочу помочь, господин маршал, вы можете на меня положиться. — Если вам будет нужна и моя помощь, — поддержала его Аретнап, — то я к вашим услугам. Но… я все равно не могу понять: почему господин Нушрок так переменился? — Этот вопрос, — грустно взглянула на нее Анидаг, — занимает всех нас, госпожа Аретнап. — Он вернулся… совсем чужой, — Аретнап давно хотелось хоть кому-нибудь рассказать о том, что творилось в последнее время у нее на душе, обо всех своих сомнениях. С одной стороны ей было стыдно, но с другой, ей становилось просто невыносимо держать все в себе. — Должна же быть какая-то причина, разве может человек вот так измениться за столь короткое время? — Я давно уже ломаю над этим голову, — отозвалась Анидаг. — Буквально со дня его возвращения, я просто перестала узнавать своего отца. — И не только вы, ваше величество, — кивнул Гурд. — Сегодня, когда мы разговаривали с господином Нушроком, признаюсь вам, я испугался. Он говорил, что вы, господин маршал, уедете к себе в поместье, что вы, ваше величество, поедете с ним, а если нет, то он сделает все, чтобы вы развелись. И я никогда бы не поверил, что он способен такое сказать о вас, госпожа Анидаг. А еще меня поразил его взгляд: абсолютно безжизненный, холодный и… да, чужой. Он смотрел с такой ненавистью… Подобного взгляда я не видел у него даже тогда, когда был простым зеркальщиком и трудился в его мастерских. — О том и речь: его словно подменили, — вздохнула Аретнап. — Может быть, — высказала она одну свою догадку, которая также не давала ей покоя, — он серьезно болен? Вдруг в плену с ним произошло что-то, или же он и раньше знал об этом и вынужден был скрывать, а теперь… — Постойте! — перебила ее вдруг Анидаг. — Как вы только что сказали? Подменили? — она вдруг резко побледнела и прижала ладони к щекам. — Невероятно! — прошептала она. — Конечно, подобное покажется абсурдом, но… это многое могло бы объяснить.