Сокровище. Часть 2

Действительно, слова ее величества поначалу ошеломили и изумили всех присутствующих. Однако же, Гурд почувствовал, будто пелена с глаз упала, а разрозненные кусочки мозаики вмиг сложились воедино. Ему, разумеется, как и всем остальным давно уже не давали покоя все те разительные перемены, которые произошли с господином Нушроком, но теперь все яснее ясного. Прежде всего: господин Нушрок не узнал Алиса, и сына это серьезно задело и обидело, поскольку он испытывал к господину главному министру необычайную привязанность и симпатию. Впрочем, прежний Нушрок и сам относился к Алису поистине с отеческой нежностью. Время от времени он передавал мальчишке подарки, сразу же после того, как Гурд забрал сына к себе, помог нанять учителей, настоял на том, чтобы мальчик воспитывался вместе с его внуками. Кроме того, именно Нушрок постоянно твердил Гурду, что он обязан заботиться о мальчишке, поскольку это его долг. — Как-никак он — твой сын, Гурд, пойми это, — частенько повторял он. — Я в этом не уверен, господин Нушрок, — вздыхал Гурд, — вы же знаете. — Прости, дорогой, но мне кажется, сейчас это уже не имеет значения. Ты был близок с его матерью, чем, кстати сказать, нанес обиду своему другу, не забывай об этом. Но она доверила ребенка тебе перед смертью, ты не думаешь, что это должно что-то означать? — Что же? — Может быть, то, что ты очень многое значил в ее жизни? Гурд лишь отмахивался: Аглови просто некуда было деваться, поэтому она цеплялась за последнюю возможность, ей хотелось выбраться из той передряги без потерь. Правда, и на это Нушрок всегда возражал ему: Алис не виноват в ошибках, подлостях и промахах своих родителей; против этого Гурду трудно было возразить. После того прискорбного происшествия с Азокертс, Алис постоянно донимал Гурда разговорами о своем родном отце. Как стало известно окольными путями (слуги проболтались), не удовлетворившись объяснениями Гурда, Алис решил и Нушрока расспросить о своем происхождении. Тот пообещал мальчишке, что непременно расскажет все, что знает (в этом уже Алис сам признался буквально на днях), когда вернется. После возвращения Нушрок заехал как-то раз навестить Гурда, но Алиса, который, сияя от радости, вышел поприветствовать его, он попросту проигнорировал: кивнул сухо на приветствие, пожал плечами и попросил оставить их одних. Алис чуть не расплакался, Гурд по глазам его понял, что он так ждал этого дня, и так жестоко разочаровался. У Гурда, пожалуй, впервые тогда кольнуло в сердце от жалости к мальчишке. Но больше всего ему изумили слова Нушрока: — Почему вы держите при себе такого несносного и бесцеремонного прислужника, господин Гурд? — брезгливо поморщившись, проговорил он. — Вы о ком? — не понял Гурд. Он решил, будто речь идет о ком-то из лакеев. — Здесь, кроме нас, есть кто-то еще? — ехидно осведомился Нушрок. — Но ведь это был Алис — мой… приемный, скажем так, сын. Ну да вы и без того знаете эту историю. — О нем я и говорил! Поразительно наглый сопляк! Вы бы занялись его воспитанием. Гурд согласился: ему действительно стоит заняться воспитанием Алиса, обратить внимание на его манеры. Что же до слов Нушрока, то Гурд подумал, будто тот просто оговорился, назвав Алиса «прислужником». А то, что Нушрок стал называть его «господин Гурд», хотя раньше всегда звал только по имени, он списывал на излишнюю нервность и раздражительность Нушрока. Ведь когда нервы на пределе, начинаешь вести себя совсем не так, как привык прежде. Потом начались другие странности: например, Анидаг пожаловалась, что отец стал постоянно срывать на ней свое плохое настроение, хотя прежде даже голоса никогда на нее не повысил. Один раз ее величество рассказала, что ее отец почему-то стал избегать внуков, и принцесса Амуп чрезвычайно расстроилась, поскольку она так ждала возвращения деда, чтобы он вновь навещал ее по вечерам и рассказывал интересные истории. — А маленький Ргит почему-то страшно раскапризничался, стоило Нушроку взять его на руки, — рассказал маршал. — Хотя раньше, — ведь так, дорогая? — подобного не случалось. — Раньше, — поддержала мужа Анидаг, — отцу всегда удавалось успокоить его. Иной раз ни у меня, ни у кормилицы, ни у Ргита этого не получалось, а отец брал его на руки, и он замолкал. Впрочем, мальчик сейчас немного приболел, возможно, дело в этом. — С маленькими детьми всегда много хлопот, — согласился Гурд. О том, что произошло в тот страшный день в Черной топи, никто больше не вспоминал. Нушрок решительно пресекал все разговоры о сражении, которое стоило ему свободы, и все полагали, ему просто тяжело вспоминать о пережитом унижении. Гурд прекрасно помнил, как Нушрок приказал ему разделить отряд и отвести первую его половину на равнину, дабы присоединиться к войску маршала. Вторую же часть он поведет в обход, чтобы запутать противника, заманить его в окружение. — Может быть, я поеду с вами? — спросил он. — Нет, — отрезал Нушрок, — поезжай вперед! Так будет лучше. Не волнуйся, — прибавил он, — если все получится так, как мы задумали, эту битву Киндел надолго запомнит. Хотя вспоминать о ней ему будет неприятно, — усмехнулся он. — Удачи! — улыбнулся Гурд. — В добрый час! — кивнул Нушрок. Он был уверен в том, что план сработает, и они выиграют битву, конечно, ему неприятно постоянно вспоминать о постигшей неудаче. Поэтому-то Гурд и не удивился, когда сразу после возвращения, еще в военном лагере, на вопрос, как же случилось так, что отряд Нушрока попал в засаду, тот ответил, будто их выследили люди Киндела, а дальше «все произошло слишком быстро, никто ничего не успел понять». А на дальнейшие вопросы Нушрок отвечать попросту отказался. — Закроем эту тему! — махнув обреченно рукой, заявил он. — Как твоя рана? — спросил маршал Ргит. — Ничего серьезного, — пожал плечами Нушрок, чуть поморщившись и прижав к себе забинтованную правую руку, — скоро заживет. На другой день они подписывали мирное соглашение с послом короля Киндела, и Гурда удивило, что Нушрок спокойно взял перо в левую руку и подписал бумагу так, словно с рождения привык писать левой рукой. — Правой я сейчас практически не могу действовать, — объяснил он Ргиту. Теперь же Гурд понял, что его несказанно изумило сегодня за обедом: Нушрок держал ложку, как и полагается, правой рукой, но при этом было заметно, что ему неудобно, рука плохо его слушалась, он то и дело откладывал столовые приборы в сторону, сидел молча глядя перед собой, а потом вновь принимался за еду. Наверное, рука все еще болит, решил Гурд, но потом, когда ушла Анидаг, а после произошла ссора с маршалом, и Нушрок выгнал своего друга, он преспокойно сел за стол и вернулся к обеду. В ту минуту Гурду показалось это странным: что-то было не так, но он не мог понять, что именно. И потом, когда вечером Нушрок приехал к нему домой, все время, пока они разговаривали, Гурд вновь не мог отделаться от мысли, что происходит нечто странное. И вот сейчас все, наконец, встало на свои места. Остальные, видимо, почувствовали то же самое. Конечно, незначительные детали по-отдельности, возможно, и не имели смысла, их можно было списать на случайности или же излишнюю мнительность и подозрительность характера, но вот все вместе они представляли собой четкую и ясную картину того, что же произошло на самом деле. — Невероятно! — воскликнул его величество, когда Анидаг и маршал Ргит ввели его в курс дела. — Отец, матушка… вы уверены? — Все сходится, — отозвался маршал. — Хотя и может показаться небылицей, — прибавила госпожа Аретнап. — Если бы, — сказала Анидаг, — нечто подобное уже не произошло много лет тому назад. — И не единожды, — кивнул Гурд. — Отражение… — пробормотал король. — То есть, этот человек — не дед? Маршал кивнул: — Твоя мать, при помощи господина Гурда и госпожи Аретнап обо всем догадалась. — Госпожа Аретнап, — улыбнулась Анидаг, — сама того не ведая, нашла ключ к разгадке. «Его будто подменили», — сказала она. И меня озарило: ведь все так просто! Ты, разумеется, не можешь этого помнить, сынок, но два раза в нашем королевстве появлялись две девушки, которые один раз чуть не погубили нас, а второй раз наоборот: помогли мне избавиться от чар заколдованного зеркала. Они были похожи, как сестры-близнецы, но на самом деле одна из них была ожившим зеркальным отражением другой. — Да, — протянул король, — я, кажется, слышал эту историю в детстве. Дед мне об этом и рассказывал. Это же та самая история, про его сестру, брата прежнего короля и господина Гурда? — Именно, — подтвердил Гурд. — Насколько мне известно, — отозвалась госпожа Аретнап, — это не так-то просто — сотворить подобное колдовство. Поменять местами человека и его зеркальное отражение… Для этого нужно прежде всего отыскать волшебное зеркало, в котором, по легенде, заключена часть души его создателя. — Да, — поддержал ее Гурд, — вы абсолютно правы. Тогда, много лет назад, когда госпожа Анидаг попала под действие заклятья, и ее душа перенеслась в зеркало… — Мне тогда беспрерывно снились ужасные кошмары, — тихо проговорила Анидаг. — А мы пытались понять, что с вами случилось, и как вас спасти, — отозвался Гурд. — Вот тогда-то господин Нушрок и рассказал нам историю про волшебные зеркала, которые способны перенести человека в мир его кошмаров, или, скажем, переместить его в другой, неведомый нам мир, или оживить его отражение. Поменять их местами. — Очевидно, — развел руками маршал, — правитель Королевства Горных Вершин владеет этим секретом. Он попытался захватить наше королевство при помощи короля Грома, но когда понял, что это не так-то просто, решил действовать хитростью. — Уничтожить нас, так сказать, изнутри, — вздохнула Анидаг. — И мы чуть было не попались на его удочку. — Негодяй! — вспылил король. — Нужно изловить его, подвергнуть самым жестоким пыткам и… — Не горячись, сынок, — маршал положил руку на плечо Нушрока-младшего, — мы уже не раз говорили об этом. Поспешность может нам лишь навредить. — Да, вы правы, отец, — буркнул король, — но… вы только подумайте: этот человек провел нас! Обманул и самым подлым образом чуть было не уничтожил! Он заслуживает за это самого сурового наказания. — В этом ты прав, сын мой, — кивнула Анидаг. — Он решил подсунуть нам своего шпиона, который, разумеется, действует по его указке. — И Гром наверняка с ним заодно! — вставил король. — Очевидно его план состоял в том, чтобы мнимый Нушрок перессорил нас между собой, а потом попросту убрал всех с дороги одного за другим. Собственно, он уже начал действовать в открытую: заявил, что отправит меня в отставку, Анидаг — в монастырь, Гурдом, он решил, будет легко управлять, и тот станет плясать под его дудку. Ну, а дальше, думаю, была твоя очередь, сынок, — подытожил маршал. — Как же мы не поняли раньше! — воскликнула Анидаг. — Ведь с самого первого дня каждый из нас, я уверена, понимал: происходит нечто странное! И никто не мог сложить воедино все части этой головоломки. Я должна была обо всем догадаться! — покачав головой, прибавила она. — Отец никогда не сделал бы очень многих вещей: не стал бы ссориться с Ргитом, не повел бы себя столь бесцеремонно с госпожой Аретнап, не выгнал бы Асырк просто потому, что «она ему надоела»… Но прежде всего — вряд ли согласился бы на сделку с Кинделом, тем более — при условии брака последнего с нашей Амуп. — Я решил поначалу, — задумчиво проговорил Ргит, — что это его уловка, а на самом деле он вынашивает какой-то план… А когда я сказал, что он — совсем не тот Нушрок, которого я знаю, поскольку мой друг, не задумываясь, рискнул бы собой ради близких, и не стал бы прикрываться пустыми фразами вроде «я не мог позволить себе умереть», — это взбесило его. — Вы ударили его по больному, — тихо проговорила госпожа Аретнап. — Как и я, когда напомнила о… нашем последнем разговоре. Он… Отражение — не мог знать всех подробностей нашей беседы, и потому повел себя так, будто жалеет о нем и не хочет вспоминать. А я не поняла! — вздохнула она. — Обиделась на него, в то время как должна была догадаться! — Я с вами согласна, госпожа Аретнап, — сказала Анидаг. — Его раздражительность, нежелание говорить о сражении, — все это я списывала на задетую гордость… Но мне также следовало присмотреться и понять: это не мой отец. Потому что мой отец — совершенно другой человек! — Он просто боялся, что мы разоблачим его, — хмыкнул Гурд. — Поэтому пытался, как мог, себя обезопасить, чтобы мы долго пребывали в неведении. Наверняка у самозванца было мало времени подготовиться. Он же не знает каких-то деталей, которые могли быть известны только господину Нушроку, и это показалось бы нам странным. Что в итоге и произошло. Скажем, он не узнал Алиса. Или — и это тоже многое объясняет — ему трудно было действовать правой рукой. Рана тут ни при чем, я уверен, ведь если он — отражение господина Нушрока, то ему полагается быть левшой. А еще, — вспомнил вдруг Гурд, — я заметил, что он… практически не отражается в зеркале. Сегодня за завтраком: я сидел напротив вас, ваше величество, — кивнул он Анидаг, — а за спиной у вас висело небольшое зеркало. Я сидел как раз напротив него, а господин Нушрок — чуть поодаль. Но когда во время разговора с вами, господин маршал, он встал и подошел ближе к вам, то по идее, должен был отразиться в зеркале. Я не обратил внимания (мы все, к чему скрывать, были взвинчены), лишь отметил про себя, что произошло нечто необъяснимое. И меня это смутило. А потом, когда он приехал ко мне домой, то мы разговаривали в передней, и он стоял как раз напротив зеркала. Да, уже сгустились сумерки, я велел зажечь свечи… И опять не обратил внимания на столь очевидные вещи! Сейчас же я понял, наконец, что меня смутило: отражение. Оно было… размытым, если так можно выразиться. Нечетким. Будто бы зеркало покрыто слоем пыли. — Асырк мне говорила пару дней назад, — протянула Анидаг, — что отец приказал убрать зеркала из своей спальни. Якобы решил заменить их. — Правильно! — кивнул маршал. — Чтобы кто-нибудь, подобно Гурду, — не обратил внимания, что у господина первого министра исчезло отражение. — Но он все равно рисковал, — пожал плечами король, — ведь кто-нибудь обязательно заметил это рано или поздно. Ведь всем нам казалось, что дед стал вести себя странно. Однако же, — подумав немного, проговорил он, — что нам теперь делать? Как вывести самозванца на чистую воду? — И где же настоящий господин Нушрок? — взволнованно произнесла госпожа Аретнап. — Одно мы можем сказать точно, — ответила Анидаг, — мой отец жив. Потому что иначе его отражение попросту не сможет существовать. — Наверняка его спрятали где-нибудь в укромном месте, — согласился с женой маршал. — Мы должны его найти! — воскликнул король. — Вне всяких сомнений! — хором ответили все остальные. — Но как? — вздохнул Нушрок-младший. — Думаю, нам придется нелегко… — Нужно все обдумать, — кивнул маршал. Через несколько часов, когда они полностью обсудили план дальнейших действий, Гурд поехал домой. Да, придется собрать все силы, дабы разоблачить мерзавцев, придумавших столь хитрый заговор. Но у них непременно все получится, в конце концов, господин Нушрок не заслуживает того, чтобы сгинуть без вести, пока его место занимает не понятно кто. Когда Гурд подъехал к дому, он увидел, что двор ярко освещен: слуги с факелами сновали взад и вперед по двору, взволнованно переговариваясь между собой. Практически в каждом окне горел свет; у Гурда появилось нехорошее предчувствие. — Что здесь происходит? — спросил он у слуг. — Ваша милость, — глубоко вздохнув, поклонился ему камердинер, — несчастье! — В чем дело? — Господин Алис пропал! Его нигде нет. И мы вот уже битых два часа не может его найти. — Проклятье! — выругался Гурд, чувствуя, как часто застучало сердце. — Только этого мне не хватало! Что еще выкинул этот несносный мальчишка, и куда он мог деться? Велев не распрягать лошадей, Гурд, даже не зайдя в дом, вновь сел в карету и приказал ехать обратно во дворец.