Сокровище. Часть 2

— По крайней мере, — грустно вздохнул Ргит, — нам не пришлось долго спорить о том, как поступить. Что ж, теперь нам остается только сделать все возможное и невозможное, дабы дела в нашем славном королевстве шли как должно. — Все для мира и процветания, — в тон ему проговорила Анидаг. Ргит с сочувствием взглянул на жену и обнял ее за плечи. Он, разумеется, понимал, что она изо всех сил старается быть сильной, но вот чего ей это стоит… Со дня похорон его величества минула всего неделя, и естественно, горе матери было еще слишком свежо и глубоко. Должно пройти очень много времени прежде, чем Анидаг сможет принять тот факт, что ее любимого сына больше нет. Ргит и сам был в отчаянии; он знал Нушрока-младшего с детства, заботился о его воспитании и любил как родного сына. Поэтому ему также было очень больно и горько от такого страшного удара. Да и вообще, несправедливо это, когда дети уходят раньше своих родителей… — Как бы нам ни было больно, — сказал Нушрок-старший в день похорон внука, — но всем нам придется теперь жить с этим. Идти дальше, несмотря на горечь утраты, думать о будущем. — Вы правы, отец, как и всегда, — сквозь слезы проговорила Анидаг. — Бедное мое дитя… Нам всем будет так не хватать его! — Она расплакалась, не в силах произнести больше ни одного слова, а Ргит крепко прижал ее к себе, ласково шепча ей на ухо слова утешения. Совет, который Нушрок распорядился созвать на следующий же день, оказался единодушен: ближайший родственник мужского пола и, соответственно, единственный претендент на трон — это младший брат короля. — Они сыновья одной матери, — возвестил советник Рифпас, — оба рождены в законном браке. А тот факт, что его высочество является представителем и наследником другой фамилии уже не имеет ровным счетом никакого значения. Кто сейчас вообще вспоминает о почившем короле Топседе и его родственниках? — Тем более, что их и при жизни-то не очень жаловали! — согласился старый Нилиф, который был одним из соратников Нушрока и Ргита еще с давних времен. Ему также пришлось пережить опалу после гибели принца Ниова, а уже после смерти Топседа Седьмого он вновь вернулся ко двору. — Собственно, — согласился со всеми полковник Веретет, двоюродный племянник генерала Стугнама, — здесь и обсуждать нечего. Король умер — да здравствует король! На том и порешим. Коронация его величества Ргита Первого была назначена на следующий месяц, во дворце велись все необходимые приготовления, хотя, разумеется, сам будущий король пока еще не понимал, что произошло, и что отныне ему придется нести столь тяжелое бремя власти. — Мы же всегда будем рядом с ним, — сказал жене Ргит, — воспитаем его достойным и мудрым правителем. — Ты прав, дорогой, — ответила она, — лишь бы только он стал счастливым… — Мы поможем ему по мере сил, ведь это наш долг. — Только бы с ним ничего не случилось! — прошептала Анидаг. — Еще одну такую потерю я не переживу! — Не нужно думать о плохом, милая, — Ргит поцеловал ее. — Думай лучше о том, отныне ничего дурного с нами больше не произойдет. Помимо вопроса о престолонаследии, пришлось также разобраться с весьма уже затянувшимся противостоянием с королем Громом и его союзником. Узнав обо всем, что замыслил и сумел осуществить Киндел, король Гром тут же отказался от него. Он заверял министров Зеркального королевства, что Киндел самым подлым образом воспользовался смертью его сестры, сыграл на чувствах и заставил тем самым идти у него на поводу. Но сам он и знать не знал ни о каких коварных планах правителя Горных Вершин. Теперь же он все понял и просит прощения за свое безответственное и недостойное поведение. Он вынужден был признать, что не претендует и никогда не претендовал на земли Зеркального королевства, и больше не держит зла на Нушрока Первого и выражает его семейству глубочайшие соболезнования. С Королевством Туманов и Облаков был заключен мир, и Гром благополучно отбыл на родину. Что же касается Киндела, то он был заточен в крепость, и было решено предать его суду, как военнопленного. Королевство Горных вершин, как много лет тому назад, вновь стало вассалом Зеркального королевства, и теперь предстояло выбрать наместника, который занялся бы его управлением. Принцесса Киндор покончила с собой. Она, как оказалось, сумела спрятать в складках своего платья яд и приняла его сразу же, как оказалась в крепости, ее нашли мертвой на полу камеры через несколько часов после ареста. Что же касается сообщниц и слуг Киндор, то все они оказались во власти господина Фирга, который вернулся к исполнению своих обязанностей (срок его заключения подошел к концу, и он подал прошение королю, дабы тот позволил ему остаться на прежней должности, заверяя, что никогда больше не поступит столь опрометчиво). Все «монахини» же наперебой заявляли, что невиновны и ничего не знали о планах своей «настоятельницы». Произошедшее настолько выбило Ргита из колеи, что он совершенно позабыл об Азокертс. А между тем, следовало бы подумать о ее судьбе. Нушрок распорядился оставить ее в охотничьем доме, приставить к ней лекаря и охранять день и ночь, точно зеницу ока. Конечно, Ргит был чрезвычайно зол на принцессу, особенно после того случая с похищением их с Анидаг маленького сына. Потом, когда Азокертс бесследно исчезла, и все считали ее погибшей, ему вдруг стало жаль свою падчерицу, главным образом потому, что она ведь могла бы найти свое счастье и вести достойную жизнь. Однако же, принцесса предпочла встать на путь ненависти и злобы, которые в итоге и погубили ее. Когда же Ргит увидел ее в монастыре, страдающую от невыносимой боли, он не думал уже ни о чем, кроме как помочь Азокертс, поскольку наблюдать за ее страданиями было тяжело. В конце концов, одно дело наказать принцессу за то зло, что она причинила, и совсем другое — заставить ее медленно и мучительно умирать от яда и наблюдать за этим. Они с Нушроком никому не сказали о том, что Азокертс жива, поскольку она была слишком слаба и, честно говоря, у доктора были серьезные опасения, выздоровеет ли она. — Во всяком случае, пока она окончательно поправится, не говори ничего моей дочери, — попросил Ргита Нушрок. — Ты же понимаешь, ей будет еще тяжелее, если она узнает, что потеряла еще и дочь… снова, во второй раз. Ведь однажды Азокертс уже практически умерла для нее. — Я понимаю, — кивнул Ргит, — и согласен с тобой. Потом, возможно, мы скажем правду, если… придет время. Сейчас, когда стало известно, что жизнь Азокертс в безопасности, она пошла на поправку, следовало задуматься о том, как быть. Все же, как ни крути, принцесса была виновна во многих преступлениях, не говоря уже о том, что ее появление во дворце вновь может вызвать скандал, ведь почти все вокруг знают о том, что она натворила. С другой же стороны, оставлять Азокертс одну в охотничьем доме надолго тоже нельзя, в любой момент тайна может быть раскрыта, и тогда скандал вспыхнет с новой силой. Ргит собирался в самое ближайшее время обсудить этот вопрос с женой, может быть, встретиться с принцессой (разумеется, если сама Анидаг этого захочет) и принять окончательное решение. Кроме всего прочего, Ргиту до сих пор не давала покоя гибель короля. Все же было что-то подозрительное в этой внезапной смерти. — Он же никогда не жаловался на сердце! — сокрушалась Анидаг. — Как же такое могло случиться?! Ргит с женой и Нушрок с Аретнап пришли в покои маршала, дабы просто побыть некоторое время всем вместе, в семейном кругу. — Может быть, его величество просто не хотел никому говорить о том, что ему нездоровится? — вздохнула Аретнап. Подобные разговоры происходили между членами королевской семьи практически ежедневно. Вот и сегодня, как только закончился государственный совет, и ее величество вернулась в свои покои, она вновь вспомнила о том страшном дне, когда не стало Нушрока-младшего. — Но все равно, мы бы заметили, — задумчиво проговорил Ргит. — Должны были заметить! — Получается, — сказал Нушрок, — или эта болезнь внезапно одолела моего внука, и он просто-напросто не успел никого позвать на помощь, когда ему стало плохо, или… — Все-таки он умер не своей смертью, — договорила за отца Анидаг. — Честно говоря, есть одна деталь, которая не дает мне покоя, — продолжил между тем Нушрок. — Поначалу мы, разумеется, ничего не заметили, точнее, не обратили внимания, так как все были (и это более чем понятно) слишком потрясены. — Какая деталь? — воскликнули одновременно Анидаг и Ргит. — Не знаю, возможно, это ни о чем и не говорит, но тем не менее… Когда камердинер сообщил нам о том, что произошло, и мы все примчались в кабинет, то первое, что мне почему-то сразу бросилось в глаза: синее фарфоровое блюдо. Оно стояло на подоконнике. — Действительно! — вспомнил Ргит. Перед глазами моментально ожила картина: вот они с женой вбежали в кабинет и замерли на пороге. Анидаг вскрикнула от ужаса, бросилась к сыну, опустилась на пол рядом с ним, взяла за руку, плача, принялась звать его. Нушрок распорядился тут же позвать слуг и лекарей. Потом они с Нушроком склонились над Анидаг, помогли ей подняться. Ргит обнял жену, а она разрыдалась еще сильнее… И вот тут-то взгляд его случайно упал на подоконник, на котором стояло большое фарфоровое блюдо с остатками, кажется, пирога. Во всяком случае, он отчетливо видел несколько ярко-красных ягод. Потом пришли лекари, тело перенесли в спальню, затем они с Нушроком опрашивали слуг по поводу еды и напитков, которые подавали его величеству, ну, а затем пришлось думать о похоронах, а после — обсуждать вопрос престолонаследия. — Когда тем же вечером мы вернулись в кабинет внука, — проговорил тем временем Нушрок, — поскольку побеседовать с камердинером я решил именно там, то… никого блюда уже не было. — Возможно, слуги убирали разбросанные по полу вещи, а заодно забрали и то блюдо, — сказал Ргит. Нушрок некоторое время молчал, в задумчивости водя пальцем по губам: — Вопрос в том, что оно там делало? — наконец, спросил он. — Если разобраться, — проговорил Ргит, — то это и впрямь странно… Поскольку это ведь совершенно не в привычках нашего бедного сына. — Как и вы, отец, — кивнула Анидаг, — он терпеть не может… не мог есть в рабочем кабинете. — Надо бы вновь расспросить слуг, — предложил Ргит. — Вряд ли они смогут вспомнить что-либо, ведь прошло уже довольно много времени, — вздохнула Анидаг, — но вполне возможно, кто-нибудь что-нибудь да вспомнит. А начала бы я с Ацисил. В последнее время они были неразлучны с Нушроком. Артенап тут же позвала горничную и велела ей разыскать Ацисил. Фрейлина, облаченная в траур, с покрасневшими, заплаканными глазами, явилась через четверть часа. Девушка с ужасом и какой-то затаенной тоской смотрела на собравшихся и нервно комкала в руках платок. — Вы виделись в тот роковой день с его величеством, Ацисил? — пристально взглянув на нее, спросил Нушрок. — Я… я… я не помню, ваша светлость! — пролепетала Ацисил, дрожа, точно осиновый лист. — Вспомните, — сказал Ргит, — ибо это очень важно. — Ну, — протянула она, — кажется… да, он был у меня в тот день. Мы разговаривали. Я уже не помню точно, о чем. А потом вы, ваше величество, — повернулась она к Анидаг, — велели позвать его. К нему пришел посыльный от вас, и он ушел. Вернее, сначала отослал меня и сказал, что раз вы ждете, то он пойдет к вам. Я ждала, но его все не было. А потом началась суматоха, когда господин маршал и господин Гурд вернулись. Ну и… Я ничего не сделала! — она всхлипнула и закрыла лицо руками. — В кабинет вы заходили? — спросила Анидаг. Ацисил в ответ разрыдалась еще сильнее: — Я не знаю, ничего не помню! Я ни в чем не виновата, правда! — Вас никто и не обвиняет, — мягко проговорила Артенап, — просто господин Нушрок, господин Ргит и ее величество хотели бы узнать, заходили ли вы в кабинет его величества до того, как произошли те ужасные события. И не заметили ли там ничего странного? Ацисил в ответ замотала головой: — Нет, меня там не было. Умоляю вас, господа, пощадите меня, мне… мне так плохо! — она принялась судорожно всхлипывать, то и дело поднося платок к глазам. — Хорошо, — тяжело вздохнул Нушрок, — идите. — Что скажете? — спросила у него Анидаг, как только Ацисил вышла за дверь. — Думаю, никто не станет отрицать, что по крайней мере одно можно сказать точно: она напугана. — Ну, наверное, это можно списать на горе, которое она переживает, — неуверенно произнесла Аретнап. — Все-таки… как бы там ни было, она любила его величество. — Как знать, как знать? — покачал головой Нушрок. — Надо бы приглядеть за ней, — согласился Ргит. — На всякий случай. — Ты прав, друг мой. И пожалуй, стоит расспросить еще раз всех слуг, особенно же тех, кто работает на кухне. Кто-то должен был отдать приказ отнести королю какой-то десерт, — решил Нушрок. — Ну, а пока, — он внимательно взглянул на дочь и кивнул Ргиту, — у нас есть еще один важный вопрос. И думаю, настало время обсудить его.