***
Мишель сделала глубокий вдох. Свет причинял боль, казалось, пытался выжечь ей воспалённые от слёз глаза. Она перевернулась набок и уткнулась носом в мокрое пятно на подушке. Дыхание было сбитым и таким громким, что стало единственным звуком в комнате, кроме стучащих в стекло капель дождя. Всегда сильная, всегда умеющая себя контролировать. Такой была Мишель. Такой её все видели. Где же этот самоконтроль? ЭмДжей не думала, что нечто такое может причинить подобную боль. Она не подозревала, что её отец может сделать ей больнее, чем когда-то сделал. Но это случилось. В этот раз даже не получалось запереть чувства на замок. Девушка тихо всхлипнула и крепко зажмурилась. Слёзы, тут же защекотавшие кожу, были вызваны резью в глазах. Стоило бы выключить свет, да только не было ни сил, ни желания вставать с кровати. Мишель представила, как кто-то сидит рядом с ней, как кто-то обнимает её и утешает, говоря, что всё наладится, что всё будет в порядке и что плакать — нормально. Только в её жизни больше не было того, кто мог бы сделать это. Не было никого, кто мог бы успокоить и выслушать её. Ох, так жаль, что тебя никто не слушает. Но ничего страшного, тебя слушаю я, Мишель. Её никто не слушал. Её никто не понимал. Всем было наплевать на неё. Кроме мамы. А она оставила свою дочь одну. Мишель судорожно втянула воздух в лёгкие. Телефон, брошенный на кровать где-то за спиной, завибрировал. Девушка несколько секунд лежала, ожидая, что может прийти ещё одно уведомление, но ничего не было. Она легла на спину, сразу же зажмурившись, когда свет от ламп ослепил её. Не открывая глаз, Мишель нащупала телефон, вновь перевернулась набок и нажала на кнопку питания. От: Папа Но вместо текста в уведомлении значилась картинка. Мишель горько усмехнулась и выключила экран. Отец даже не пришёл к ней, чтобы поговорить. Вместо разговора — сообщение с картинкой. И стоило только ЭмДжей закрыть глаза, как телефон снова коротко завибрировал. Это снова было сообщение. Я не видел этого прочитала девушка в уведомлении. Она нахмурилась, вздохнула и, переборов свою гордость, открыла переписку. Картинка прогрузилась почти в ту же секунду. Это был скриншот экрана. Кому: Эм 12.13pm Я в порядке, Эм. Еду домой. Поговорим, когда придёшь. Спасибо, что не растерялась. Ты молодец ошибка отправления Он… не забыл про неё? Сама того не заметив, Мишель прикусила губу и только в тот момент, когда она ощутила привкус крови, одёрнула себя. Девушка провела языком по губе, ища ранку, которая оказалась ровно посередине. ЭмДжей усмехнулась и слизала капельку крови, отвратительной, с привкусом железа. Мишель поднялась с кровати, провела руками по лицу и нерешительно подошла к двери комнаты. Ноги казались ватными, непривычно слабыми. Глаза по-прежнему горели из-за слёз и света, и, судя по всему, отец бы понял, что она плакала. ЭмДжей не хотела, чтобы он считал её слабой, чтобы думал, будто ей настолько не всё равно. Ты молодец Но ведь ему было не всё равно? Даже если сообщение не дошло, само его существование говорило о том, что папа подумал о ней. Папа похвалил её, проявил капельку уважения к ней, не так ли? Ты видишь гораздо больше, чем все остальные, и одно это стоит уважения. Она вздрогнула. По коже пробежали мурашки. Письмо Друида. Письмо, лежавшее в её порванном рюкзаке. Казалось, все слова, все буквы, написанные на этом листке бумаги, были выжжены по ту сторону век, влезли в мозг, въелись в каждую клеточку тела. Мишель было страшно. Она медленно обернулась и бросила взгляд на валяющийся рядом с кроватью рюкзак. Оторванная лямка растянулась по полу, чем-то напоминая раздавленную колесом змею. Девушка несколько секунд смотрела на это, пока мысли одна за другой беспорядочно вспыхивали в голове. Затем, сделав глубокий, успокаивающий вдох, ЭмДжей подошла к рюкзаку, открыла его и, найдя письмо, зажатое между двумя тетрадями, вновь застыла. Кому это нужно? Она пару раз моргнула, посмотрела на листок бумаги, затем медленно выдохнула. Это нужно полиции. Это может помочь найти Друида. Это может спасти жизни. Мишель крепко сжала письмо, немного помяв край бумаги, и, дав себе несколько секунд собраться с мыслями, вышла из комнаты. Она знала, где искать папу. Выбор был невелик, — комната или кухня — но очевиден. Единственное, для чего отцу нужна была его комната, так это для хранения документов и одежды и для того, чтобы спать на скрипучем диване с уже затёртой обивкой. Мобиус сидел за столом, держа в руках кружку кофе, и невидящим, задумчивым взглядом смотрел на окно. Когда вошла Мишель, он медленно повернул голову и сочувственно поморщился, увидев её покрасневшие глаза. — Прости, — тихо сказал Мобиус и нервно сглотнул. — Я понимаю, что тебе нелегко пришлось этой ночью. И я понимаю, почему ты так отреагировала. Повисла тишина, и только дождь стучал в окно. Затем кружка со стуком была поставлена на стол. Мишель так и осталась стоять на месте, ничего не выражающим взглядом уставившись на отца. Листок был по-прежнему зажат в руке. — Что это? — спросил Мобиус, не выдержав тишины, и кивнул на письмо. ЭмДжей поняла, что всё ещё колеблется. Казалось, что это нечто настолько личное, что нельзя просто взять и отдать сидящему перед ней человеку. Она видела перед собой детектива, которому хотелось бы доверять, но не получалось. — Это было у меня в комнате вчера вечером. Он оставил это у меня не столе, — сказала Мишель, после чего сделала пару неуверенных шагов к отцу и положила лист на стол. — Вдруг это поможет следствию. Мобиус нахмурился, прежде чем отвести взгляд от дочери и посмотреть на письмо. У Мишель внутри всё сжалось. — Чёртов выродок, — сквозь стиснутые зубы выдохнул мужчина. Затем ещё раз перечитал письмо и, вздохнув, посмотрел на Мишель. — Эм, мне придётся показать это Луи. На случай, если получится найти ДНК, отпечатки… — Я в курсе, как это делается, — прервала его девушка. — Я не просто так его сейчас тебе отдала. — По сути, ты могла бы дать мне это и для того, чтобы просто поделиться… Ну, я имею в виду личные переживания и всё в этом духе. Мишель вскинула бровь. — Надеюсь, ты сейчас не всерьёз, — она хмыкнула и скрестила руки на груди. — В любом случае, делай то, что нужно делать. Вдруг это поможет найти Друида, — она кивком головы указала на письмо. У Мобиуса во взгляде промелькнуло что-то похожее на обиду, но это быстро сменилось сосредоточенностью и усталостью, привычной и настолько естественной на лице этого человека, что без неё он казался совершенно чужим и неправильным. ЭмДжей покосилась на письмо, мысленно с ним прощаясь. Однако она понимала, что то прочно въелось в её сознание и останется с ней на ещё очень долгое время. — Мне придётся ехать на работу сегодня. Возможно, я вернусь поздно, — сказал Мобиус, вновь нарушая тишину. Мишель посмотрела на отца, затем медленно кивнула и, не сказав ни слова, направилась к выходу из кухни. Внутри затрепетало неприятное чувство, всё сжалось при мысли о том, что может произойти в те моменты, когда они с папой находятся в разных местах. ЭмДжей всегда боялась неизвестности. И теперь этот страх усилился в разы. Неприятное чувство засело глубоко внутри. Потому что каждая секунда казалась последней. Было тепло и мягко. С кухни был слышен работающий чайник, а за окном вовсю шёл дождь. Питер проснулся от того, что, как ему показалось, входная дверь квартиры со стуком захлопнулась. Однако почти сразу же за окном раздался раскат грома, и парень уже стал сомневаться, что стук двери ему не померещился спросонья. Свет в комнате не горел, но привыкшие к темноте глаза хорошо различали предметы. Питер пошевелился, чтобы протянуть руку к лежащему на тумбочке телефону, и тихо застонал, когда его затёкшие мышцы дали о себе знать. Конечности казались слабыми и какими-то чужими. Непослушные пальцы бесполезно скользнули по покрытому трещинами экрану, и Питер громко выдохнул, после чего снова попытался взять телефон и чуть не уронил его себе на лицо. Свет экрана ослепил его, и парень инстинктивно отвернулся, зажмурившись. Несколько секунд Питер собирался с силами, чтобы вновь включить экран и убавить его яркость. Почти десять. Почему он спал после школы? Питер несколько раз моргнул, снова глядя на время. А потом в голове словно что-то щёлкнуло, и он всё вспомнил. — О боже, — выдохнул Питер, резко откинул одеяло и сел в кровати. Сонливость как рукой сняло. — О боже… Он рассказал Мэй. Рассказал ей, что видел убийство Нейтана. Он во всём ей признался, испугавшись. Питер быстро открыл диалог с Недом и несколько секунд смотрел на отправленные другом сообщения. От: Нед 5.32pm Чувак, я сейчас такое узнал. Ты будешь в шоке От: Нед 5.32pm Я завтра тебе расскажу. Это просто треш От: Нед 5.33pm Это связано с Мишель Джонс От: Нед 6.10pm Чувак, ты до дома-то добрался? От: Нед 6.38pm Меня пугает твоё молчание, чувак. Напиши, когда увидишь От: Нед 8.26pm Я звонил Мэй. Она мне рассказала Если надо, я передам твою работу мистеру Бэку. Хочешь, зайду утром? Он третьего шанса не даст, чувак Питер тяжело выдохнул и прикрыл глаза рукой. Ему очень хотелось проснуться в тот день, когда Нед уговаривал его пойти на вечеринку. И чтобы это всё оказалось затянувшимся кошмаром, который никогда не повторится в реальной жизни. Парень несколько минут просто смотрел на стену перед собой, пытаясь собраться с мыслями и взять себя в руки. Кому: Нед 9.56pm Конечно, я буду в долгу, если ты спасёшь мою задницу с Бэком А насчёт ЭмДжей — поговорим после, чувак Питер выключил экран, убрал телефон в карман грязных джинсов, которые он не переодел, вернувшись домой. От мысли, что он спал в испачканной уличной грязью одежде, стало не по себе. Парень поднялся с кровати, пригладил свои растрепавшиеся волосы и неуверенным шагом вышел из комнаты. Свет из коридора больно ударил по глазам, так что пришлось остановиться и зажмуриться. Питер несколько раз моргнул, морщась, и пошёл на кухню, надеясь там никого не застать. Не хотелось ни с кем говорить. По крайней мере, не после всего случившегося. Он чувствовал себя виноватым, безответственным и слабым. Чайник по-прежнему шумел, но, судя по звуку, вода вот-вот должна была закипеть. Питер остановился в дверях кухни и тихо вздохнул. Бен сидел, уронив голову на руки и прикрыв глаза. На столе лежала раскрытая книга, но дядя её явно не читал. Бен же ничего не знает? — Привет? — неуверенно проговорил Питер, голос оказался хриплым, а в горле запершило. Бен вскинул голову и слабо улыбнулся, хотя улыбка быстро сошла с его лица, сменяясь некой холодной строгостью. От ничего не выражающего взгляда у Питера по коже пробежали мурашки, и он едва заметно вздрогнул, пряча руки в рукава толстовки. — Привет, — ответил Бен и закрыл книгу с тихим шлепком. — Мэй уехала по делам, но должна вернуться. Питер кивнул. Он взглянул на дядю и прикусил нижнюю губу. Если раньше и была надежда на то, что Бен ничего не знал, то теперь эта надежда растворилась. — Мэй тебе всё рассказала? — тихо спросил парень и кашлянул. — Да, — коротко ответил Бен. Питер снова поёжился. Ему тут же захотелось исчезнуть, спрятаться в толстовке и никогда не вылезать оттуда. Вода в чайнике закипела, раздался щелчок, и шум стал затихать. На улице прогремел гром. — Ты злишься? — Питер спросил это так тихо, что даже не был уверен, услышал ли дядя его вопрос. Бен тяжело вздохнул и выпрямился. На его лице не отражалась ни одна эмоция. Мужчина жестом показал парню присесть за стол, однако Питер колебался. Бен спокойно ждал, внимательно изучая племянника взглядом. — Ты злишься? — снова спросил Питер, на этот раз громче, от чего горло снова заболело. Голос у него дрожал. — Я не знаю, — признался Бен. Питер отвёл взгляд и прошёл вперёд. Он выдвинул стул из-под стола и поморщился от слишком, как показалось, громкого скрипа ножек по полу. Парень чувствовал на себе взгляд дяди, но глаз не поднимал, уставившись на свои испачканные штаны. Светло-серые высохшие брызги покрывали низ штанин, а затем, если смотреть выше, как будто исчезали в тёмной ткани. — Я беспокоюсь, — спустя несколько секунд молчания протянул Бен. — И в шоке. Питер провёл рукой по волосам. Он чувствовал необходимость найти оправдание, но просто не мог подобрать слов. Потому что знал, что виноват. Бен встал из-за стола, и Питер неуверенно посмотрел на него. Дядя достал из навесного шкафа с посудой две кружки. На столе уже стояла коробка с пакетированным чаем. — Чёрный? — спросил Бен, обернувшись, чтобы через плечо посмотреть на Питера. — Да, — кивнул парень и вновь отвёл взгляд. Он нервно сглотнул. — Ты злишься, — на этот раз это было утверждение. — Не уверен, — ответил Бен, разливая кипяток по кружкам. — Я не могу точно сказать, что я чувствую. Питер кивнул и шикнул, когда понял, что расковырял заусенец у ногтя на большом пальце. — А что думаешь? Сколько Питер себя помнил, их с Беном серьёзные разговоры всегда включали в себя этот вопрос. Это было своеобразным показателем, что они оба готовы друг друга выслушать и ждут честности. Бен развернулся и поставил кружки на стол. От чая шёл пар. Питер осторожно подвинул свою кружку с изображением Мстителей поближе к себе и спрятал руки под стол. Бен отхлебнул чай и поморщился, наверное, обжёгшись. — Я думаю, что ты не доверяешь нам с Мэй, и это задевает. — Я не знал, как вы отреагируете, — тут же попытался оправдаться Питер. — Я думаю, что ты с трудом понимаешь, что значит быть ответственным. Твоё поведение в данной ситуации это показало, — продолжил Бен, игнорируя слова племянника. — И я думаю, что ты слишком много на себя берёшь. В одиночку с таким даже не каждый взрослый способен справиться. В окне мелькнула молния, а спустя несколько секунд долетел раскат грома. Свет в квартире моргнул. — Я испугался, — Питер сжал губы. — Вот незадача. Как же так? Ты же не способен на человеческие чувства, — с явным сарказмом сказал Бен, при этом выражение его лица оставалось серьёзным. — Это нормально, Питер, — мягко выдохнул он. — Совершенно нормально, что ты испугался. Но только суть от этого не изменилась: ты не доверился нам. — Я никому не доверился. То, что я сказал мистеру Харрингтону, было сказано в порыве эмоций. А в полицию я позвонил анонимно, и то не сразу, — Питер прикусил губу. Стоило ли говорить больше, чем он сказал Мэй? — Это действительно очень страшно. Бен задумчиво кивнул и снова сделал глоток, потом со стуком опустил кружку на стол. — Боишься, что, рассказав, подставишь под удар? Питер вскинул голову и впервые за всё время посмотрел дяде в глаза, в которых теперь читалась искренняя забота. Возможно, Бен всё же не злился, а действительно просто был обеспокоен. Однако даже от этого не становилось легче. — Что-то вроде того, — сказал Питер, затем осторожно обхватил кружку обеими руками и сделал глоток обжигающего чая, от которого боль в горле, казалось, исчезла. — Не знаю, как это объяснить… Наверное, мне было бы легче, если бы я молчал. Знаешь… — он с трудом подбирал слова, но чувствовал необходимым сказать то, что могло бы послужить оправданием. — По сути, я единственный, кто что-то видел, и я каждый раз боюсь, что кто-то, кто узнает правду, может быть как-то связан с теми людьми и… ну… Это подставило бы под удар всех, кто мне дорог. И чем больше человек знает правду, тем больше мишеней для тех убийц… — он нервно сглотнул и облизал пересохшие, потрескавшиеся губы. — Я жалею, что подвергаю всех опасности. Бен тяжело вздохнул, затем провёл рукой по своим с уже заметной сединой волосам и с грустью посмотрел на парня. Питеру стало не по себе от этого взгляда, а к горлу подступил ком. — Мэй поехала к Старку, — сказал Бен и сжал губы. — Думает, что у него проснутся отцовские чувства и он займётся твоей безопасностью. Питер замер. — Я не просил рассказывать ему! — воскликнул парень и резко опустил кружку на стол, случайно расплескав чай. Питер мысленно выругался и быстрым движением вытер брызги рукавом своей толстовки, после чего вновь посмотрел на Бена. — И ему не всё равно. — Да-да, — ответил Бен, имея в виду совершенно противоположное. — Я говорил Мэй, что не стоит, но ты же знаешь — твоя тётя упрямица. Конечно, Бен пытался отговорить Мэй — в этом сомневаться не стоило. Только отговорить он пытался не потому, что заботился о чувствах племянника, а потому, что был абсолютно уверен, будто Тони на это будет наплевать. Все вокруг считали, что это так. Питер отвёл взгляд в сторону и стиснул зубы. У него просто не было сил, чтобы действительно чувствовать что-то кроме разочарования и усталости. Отлично, теперь все всё знают. Прекрасно. — Мог бы мой день стать хуже, — пробормотал он себе под нос и вздохнул. Он провёл руками по лицу, словно мог так снять с себя всю усталость. — Мне ещё надо написать доклад по литературе. Нед завтра утром заберёт и передаст. — По литературе? — не сумев скрыть своего удивления, спросил Бен. — Когда это мистер Бэк стал давать доклады? — В тот же день, когда начал разрешать исправлять оценки, — Питер сделал несколько больших глотков чая и постучал пальцами по кружке. Мокрое пятно на рукаве толстовки уже стало подсыхать. — Мне кажется, после такого меня уже мало что сможет удивить в этой жизни, — он попытался отшутиться. Бен согласно покивал головой. Дождь резко усилился, снова где-то сверкнула молния, а затем загремело. Капли яростно стучали по стеклу, как будто пытались пробраться внутрь квартиры и затопить её. Погода в последние дни настолько соответствовала настроению и состоянию Питера, что он невольно подумал, не является ли причиной дождя и грозы. Эта мысль вызвала у него усмешку. Когда Питер залпом опустошил кружку и встал, чтобы уйти к себе в комнату, Бен кашлянул. Парень остановился и вопросительно вскинул бровь. — Есть ещё что-то, что ты скрываешь? — спросил Бен серьёзно. Питер думал несколько секунд, прежде чем всё-таки неуверенно кивнуть. Хотелось ему или нет, но все произошедшие в эти дни вещи были правдой, которую стоило признать. — Я знаю о ваших с Мэй проблемах в отношениях, — он заставил свой голос звучать спокойно. Бен на эти слова тут же весь напрягся. — Но вы взрослые люди, так что, думаю, вы сами можете разобраться. В любом случае, я знаю, что это не отразится на мне. Бен осторожно кивнул и чуть подался вперёд. — Что чувствуешь по этому поводу? — спросил он. — Что вы мне не доверяете, — Питер хмыкнул и слегка улыбнулся. Он надеялся, что Бен воспримет это как шутку, даже если на самом деле это было правдой. В течение всего дня Питер не подпускал к себе мысли об услышанном разговоре, но теперь, обдумывая это, понимал, насколько спокойно относится к такому повороту. Может, это спокойствие было вызвано усталостью. Тем не менее, ему было неприятно, что Бен и Мэй решили ему ничего не говорить. Но с другой стороны, он тоже не рассказывал им. Они все скрывают что-нибудь друг от друга, надеясь таким образом защитить. Только когда правда выходит наружу, кажется, что лучше было бы сразу во всём признаться. Действительно ли стремление защитить от правды это не попытка оправдать своё недоверие? — Справедливо, — протянул Бен. — Думаю, это лучше обсудить, когда Мэй вернётся. Питер покачал головой. — Я не хочу это обсуждать. Я не хочу обсуждать ничего из случившегося сегодня, — он снова спрятал руки в рукава толстовки и сжал пальцы. — Я хочу написать задание по литературе и лечь спать. — Проблемы от этого никуда не исчезнут, приятель. — Но у меня будет больше сил для их решения, — Питер натянуто улыбнулся и направился к двери. Ему нужно было отдохнуть и всё обдумать. Однако он остановился у двери и обернулся, бросив через плечо: — Спасибо за чай. Бен на это усмехнулся и подмигнул. Однако во взгляде у него всё ещё не было ни намёка на радость. Питер пожелал проснуться и никогда не пойти на вечеринку.***
Гроза разбушевалась не на шутку. Дождь лил так, что Луи удалось с трудом доехать до дома, почти с нулевой видимостью. Из-за непогоды по всему городу были аварии и, соответственно, просто ужасные пробки. Пришлось делать крюк, чтобы добраться до дома быстрее. Луи протёр зеркало заднего вида и, устало улыбнувшись, откинулся на спинку кресла, прикрыв уставшие глаза. Изнурительный рабочий день подошёл к концу, все данные по делам были зафиксированы в документах, и оставалось лишь надеяться, что ночью ему не позвонят с вызовом на очередное место преступления. Даже если его смена была закончена, будучи самым востребованным криминалистом в своём участке, он мог не покидать работу более суток. Оплата, конечно, покрывала все эти неудобства, но у него было много важных дел и вне работы. Луи дал себе буквально полминуты, прежде чем с тяжёлым вздохом вылезти из машины. Он не успел и пройти до дома, как в ботинках уже хлюпала вода. Такая погода может здорово усложнять ему работу. Луи открыл дверь и вошёл в дом. Вода, стекавшая с волос, попадала в глаза. Он поморщился и мотнул головой, будто это могло помочь. Луи только наклонился разуться, как услышал торопливые шаги. Наверняка Энди спустился, чтобы его встретить. Луи запоздало вспомнил о том, что так и не перезвонил брату, хотя обещал. Он тихо вздохнул, стянул с себя ботинок и перевернул его, выливая воду на коврик. — Луи! — воскликнул Энди. Тут же загорелся свет, и Луи зажмурился. — Я забыл тебе перезвонить, прости. Заработался. Он снял второй ботинок, вылил воду и прошёл в дом. Мокрые носки скользили по полу и оставляли следы. Хотя бы в этом месте его следы не приносили никакого вреда. Луи посмотрел на брата и замер. Тот выглядел напуганным и взволнованным. Внутри всё сжалось. — Энди? — У папы нож Друида, — дрожащим голосом сказал подросток. — Что, прости? — Луи напрягся. — У него рунический нож, — повторил Энди. Его била мелкая дрожь, и было ясно, что парень напуган как никогда раньше. Луи резко выдохнул весь воздух из лёгких, и ему показалось, что он не может сделать ещё один вдох. Горло сдавило. — Ты уверен? — тихо спросил он. Внутри ещё теплилась надежда, что всё это глупая шутка, что, может, Энди что-то перепутал. Потому что так не могло быть. Это не могло быть правдой. Но Энди кивнул. Испуганно, но уверенно, что развеяло любые сомнения. И у Луи внутри всё оборвалось. Нет