***
Питер рывком поднимается с кровати и тут же нервно смеётся. Ну надо же такому присниться, в самом деле. Знаете, он ведь никогда не был приверженцем правил и всякой подобной чепухи. Конечно, он был пунктуальным (иногда), ответственным (в редких случаях) и, что немаловажно, воспитанным молодым человеком, которого из него слепила тётя Мэй. Она, конечно, тоже не была совершенством, чего стоит её курица «с дымком», но, в отличие от Питера, со своей жизнью давно определилась и не металась, как делал сейчас её племянник. А метаться было есть куда. С одной стороны у Питера была невероятно важная миссия — защищать город как супергерой. С другой же был Тони Старк, который по какому-то невероятному стечению обстоятельств был его отцом. Плейбой, миллиардер, филантроп. Из трёх этих качеств, которыми характеризировал себя его отец, у Питера не было ни одного. Плейбой? Шутите? Миллиардер? Ни черта подобного. Филантроп? Если только отчасти. Мысль, после которой он не мог заснуть уже несколько дней, неожиданно проявила себя во время обеда. — Мэй, как ты думаешь, на кого я похож? — Ты о чём, Питер? — недоуменно спросила Мэй, прожевав кусок рыбы. — Я имею в виду, — замялся тот, — на кого из родителей я похож. На маму или… отца? — Разумеется, на отца, хотя упрямства от матери тебе не занимать, — фыркнула женщина. — Ты такой же, Питер, — с улыбкой произнесла она. — Безрассудный, умный не по годам, импульсивный. Видишь сквозь людей. Вспомнить тот случай в Найки, когда ты пнул того парня за то, что тот пытался всучить мне подделку. — Как ты думаешь, — уклончиво спросил Питер, — если бы Тони не отдал меня тебе, как бы сложилась моя жизнь? — Мэй задумалась буквально на пару секунд, но затем ответила, решительно посмотрев племяннику в глаза. — Ты был бы самым счастливым ребёнком на свете, Питер. И даже не сомневайся в этом.***
— Питер, это чемпионат, ты понимаешь? Ты что, не можешь пропустить одни выходные? Не убьют же тебя там? — Это ещё мягко сказано… — прошептал парень. — Что? — Поймите же! — взмолился Питер. — Я не могу поехать. Если Старк позвонит, я должен быть здесь. — Тебя и рядом со Старком не стояло, — брякнул Флеш где-то на заднем плане. Единственная реакция на эти слова был нервный смешок. Флеш и не представляет, насколько он не прав. Кажется, он становится эгоистичнее. Прямо как Старк…***
А затем произошла эта ужасная сцена с раскрытием своей личности Неду. На самом деле он бы и дальше не раскрывал свою личность перед другом, и именно поэтому, щемя сердце, на вопрос «Ты же рассказал бы мне?» он ответил серьёзное «да». А ведь Питер и вправду забыл про эту несчастную Звезду Смерти, были дела поинтереснее. Вроде спасания кошек и предотвращения кражи велосипеда. Хотя кого он обманывал? Он просто стал больше врать. Врать Неду, врать Мэй. И, что самое худшее, Питер стал врать сам себе. Врать, что всё в порядке. Врать, что всё образумится. Врать, что, как только то, что сковывает, исчезнет, всё станет лучше. Бен однажды сказал, что, чем чаще ты произносишь одно и тоже слово, тем быстрее исчезает его смысл. Вот и в жизни Питера Паркера давно уже не было никакого смысла. Это съедало его изнутри.***
Уже в Вашингтоне, когда Нэд обнаружил протокол «Ползунки», Питер был почти на грани. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Естественно он не хотел докладывать Старку о каждом своём шаге. Хотелось растоптать этот несчастный жучок, снять чёртовы ползунки, плюнуть отцу в лицо и доказать… доказать… доказать, что он не такой, каким Старк его считает. Доказать, что, бросив его, он не сделал Питера счастливее. Сколько бы он ждал, пока узнает правду? Месяц? Год? Всю жизнь? Или взаправду, как сказала тогда Джинни, Тони не решился бы рассказать правду сам. Он бы медлил до последнего, наслаждаясь тёплыми моментами с сыном, и рассказал бы в самый последний момент, когда всё время было бы уже потеряно. Не ради Тони. Ради Питера. Да лучше бы он ничего не знал. Жилось бы легче.