Пожалуйста, не оставляй

Сердце глухо ударяется о грудную клетку, замирает, а затем ускоряет свой ритм до невозможного, когда в дверь настойчиво стучат. Квартира, погруженная во тьму, не выдавала своего обитателя, и Феликс затаил дыхание. Надежда, что незваные гости уйдут, гасла с каждым новым стуком. Глаза метались по комнате в поиске решения, в то время как настойчивый голос холодом раздался с другого конца двери: — Мы знаем, что ты дома, Феликс, открывай. Ни к чему создавать лишний шум. Руки тряслись, казалось, дыхание остановилось вовсе, и кислород замер в лёгких. Страшно. Парень бросил взгляд в окно — на улице никого, что довольно странно. Вот он - единственный выход. Правда, шансы упасть довольно велики, но разве это кого-то волнует, когда за твоей дверью стоят две громилы, готовые разломать тебе позвоночник щелчком пальцев. Окно открывается со скрипом, и мысленно Ликс чертыхается сразу на всех известных языках. Боже храни второй этаж и старую, ржавую лестницу. Феликс, ведомый адреналином, пропускает по 2 ступени, буквально летит вниз и спрыгивает на асфальт, чуть не подвернув ногу, но устояв в последний момент. Кровь холодит изнутри, ноги будто ватные, но он бежит, бежит до угла, пока чья-то рука не хватает его за ворот куртки, отдёргивая назад. Страх сковывает каждое движение и парень смирно замирает. Тут же - кулаком по лицу, и Ли теряет равновесие, а вместе с ним и способность что-то видеть и различать. Звон заполняет пространство, а перед глазами всё плывёт. Он отшатывается на пару шагов и пытается сфокусировать взгляд. "Только один" думает парень и в тот же момент понимает, что уже слишком долго находится возле дома. Те двое могут вернуться в любой момент. Голова раскалывается, но Феликс собирает все свои силы, наносит ответный удар и, воспользовавшись замешательством противника, срывается на бег. Скорость развивалась быстро, но никто просто так не собирался отпускать Ли, а потому трое парней следовали за Ликсом по пятам. Казалось, адреналин и вовсе заменил собою кровь, потому что ноги, стёртые в кровь, не собирались останавливаться, а дыхание совсем отсутствует - настолько сбилось. Феликс заворачивает в узкий проход между домами, затем во двор, пересекает несколько улиц и снова во двор, узкий проход и на повтор. Он пытается оторваться, как может, петляет, оборачивается и только быстрее бежит. Когда темнота постепенно заполняет всё поле зрения, ноги подгибаются и лёгкие жжёт огнём. Ликс останавливается на секунду и падает на колени. Руками в холодную землю упирается и боится обернуться. Слёзы стекают по окоченевшему лицу горячими, извилистыми тропинками. Сил совсем не осталось. Медленно Феликс оборачивается и, не моргая, всматривается в пустоту улицы. Никого. Кроме как "чудо" на ум ничего не приходит, и Ли благодарен всевозможным силам за это. Он встаёт, осматривается и понимает, что оказался в нужном месте. Ли коротко нажимает на звонок и поочерёдно сжимает кисти - волнуется. Ещё раз оборачивается и повторно звонит. За дверью слышатся тихие шаги и парень облегченно выдыхает. — Феликс? — Сонный вид хозяина квартиры говорит о том, что его только-только вытащили из кровати. Ли не отвечает, лишь влетает в открытую квартиру, задевая плечом парня. Захлопывает дверь и тут же падает на колени. — Может объяснишь? — Чанбин...хён..О-они были у меня. Приходили домой, — устремляет стеклянный взгляд на Со. Волосы растрёпаны, кофта нараспашку, костяшки разбиты. Феликс казался таким крошечным. Чанбин шумно выдыхает, когда видит разбитую скулу и внушительных размеров синяк. Засохшая кровь потускневшей лентой размазалась по щеке. Со молча тянется к верхнему ящику и достает аптечку. Феликса откровенно трусит, он сжимает и расжимает кулаки, зажмуривается и пытается глубоко дышать — ничего. Паника только сильнее накатывает с каждой минутой. Чанбин кладёт аптечку рядом на диван и также молча притягивает к себе. Крепкие руки сжимают плечи, а затем медленно поглаживают. Слёзы снова беспорядочно стекают по юному лицу, и Феликс всхлипывает, жмётся ближе и утыкается носом в шею. Только с Чанбином он может позволить себе такую вольность. Приятное тепло окутывает парня, он весь каким-то образом помещается в руках Со. Защищённость. Дрожь отступает постепенно, не сразу. Они молчат, но тишина - тонкая завеса между чувствами и недосказанными словами. С Чанбином Феликс чувствует себя в безопасности. Ритм сердца постепенно приходит в норму, дыхание выравнивается и, последний раз всхлипнув, Ли отстраняется. Со берёт вату и, мимолётно взглянув в глаза Ликса, принимается уверенно обрабатывать свежую ссадину. Движения вкрадчивые: минимум боли, максимум доверия. Чанбин, удалив запёкшуюся кровь, поглаживает большим пальцем поврежденную скулу, а затем аккуратно наносит мазь. Феликс прикрывает глаза и рвано выдыхает. От мест, где прикасался старший, распускается тепло и разливается по венам. Приятно. Чанбин ловко подхватывает чужую руку и прикладывает ватку, смоченную антисептиком. Ли недовольно шипит, но терпит, руку не отдёргивает, хотя и очень хочется. Старший подносит ладонь к губам и целует тыльную сторону, туда, где в кровь содрана кожа, затем костяшки и смотрит, так пристально и твёрдо, прямо в глаза. Завораживает, и Ли приоткрывает рот, чтобы тихо охнуть. Момент разрушается, когда Со встаёт с колен, отстраняясь. — Где родители? — Чанбин, наконец, нарушает тишину, когда ставит аптечку на место. — Отец в командировке, как обычно, мама на работе, — Феликс тупит взгляд, — надеюсь, их они не тронули, — тихо добавляет. — Не тронули, эй, — старший быстро сокращает расстояние и вновь притягивает к себе. — Давай просто обратимся в полицию. Ты не обязан на них работать, это тупое казино с тупой кучкой преступников. — Я даже до участка дойти не успею, хён, меня на месте прикончат. Они даже не скажут на них работать, просто изобьют до смерти и...и...— слёзы жгли горло, и говорить становилось трудно, — к тому же, в полиции всё схвачено, никого из них не посадят, — добавил шепотом Феликс. Отчаяние заполняло каждую клеточку с невероятной скоростью. Феликсу было жутко, страшно и обидно за то, что именно с ним всё это происходит. Выпутаться из всей ситуации не представлялось возможным, и то, каким чудом Чанбин ещё не сбежал от Ли, для последнего было загадкой. — Солнце... послушай, — Со тянет за подбородок вверх и заставляет посмотреть в глаза, — они готовы пойти на много вещей, ты сам знаешь, но что, если ты придёшь к ним первый? Узнаешь, какие у них связи и на что способен их гл... — Нет! Нет, нет, нет, хён пожалуйста, нет, — Феликс быстро замотал головой, отстраняясь, — они...они не станут слушать, они просто хотят меня убить. — Ликс, не будь дураком, если бы они хотели тебя убить, просто выстрелили бы, пока ты вылезал с окна. Они всё равно тебя найдут, и лучше бы им наткнуться на тебя, а не на твою семью, правда? — Со подбирает правильные слова и, понизив голос, звучит как никогда уверенно, — пойди туда и скажи, что будешь на них работать. Я буду рядом, обещаю. С тобой ничего не случится. Феликс смотрит недоверчиво, забитым щенком жмётся под бок и часто-часто дышит. Он хочет верить, но слишком страшно. За себя, за семью, за Чанбина. — Обещаешь? — Ли говорит как-то слишком тихо, но хён его слышит. — Обещаю, — успокаивающе гладит по спине и невесомо целует в висок. Каждое прикосновение Чанбина действует успокаивающе, словно говоря "всё будет хорошо, не переживай", и младший приходит в себя: пальцы перестали трястись, слёзы высохли, а дыхание выровнилось. О прошедшем вечере напоминали только горящие ноги, что буквально вибрировали от напряжения. Усталость слишком быстро разливается по телу горячим свинцом и Феликс проваливается в сон, чувствуя полную безопасность и уют. Со дожидается, когда Ликс окончательно уснёт, сжимает челюсти, быстрым движением набирает краткое "Он у меня." и отправляет по недавно забитому номеру. Чувство вины расплавляет сердце, когда в дверь стучат. Чанбину жаль. Феликс его никогда не простит.

***

Атмосфера в книжном быстро меняется, а запястье почему-то покалывает в месте, где Ким крепко держит. Зрительный контакт длится с секунду прежде, чем Сынмин нарушает тишину: — Сонеты? Серьезно? — Скептически изгибает бровь. — Что? — Хван растерянно смотрит. — У тебя в руках книга с сонетами. Ничего личного, но ты не похож на ценителя поэзии. — Не твоё дело, — Хёнджин вырывает руку и возобновляет свой путь к кассе. — Ты даже не спросишь, как твой друг? — Ким знает, как завладеть чужим вниманием и умело этим пользуется. — Какой друг? — Парень медленно разворачивается и говорит как можно тише. — Феликс, которому ты продал ту херню - наркотики, — Сынмин подходит ближе. — Я не.. Твою мать, — взгляд сквозь дальнее окно натыкается на одного из "рабочих" - шестёрки Господина. Неизвестно как и зачем он здесь, но Хван реально влип. Стена дождя, скрытые капюшоном глаза и многочисленные издания на полках скрывают Хвана. Остаётся надеяться, что тот человек не зайдёт сюда, в книжный. Зря. Высокий мужчина быстро пересекает улицу и уверенно толкает дверь. У Хёнджина внутри всё замирает и одновременно обрывается. Разве так может быть? Что за закон подлости? Хван быстрым шагом сворачивает вглубь стеллажей , сильнее натягивая капюшон и скрываясь среди плотных полок. — Эй! Да стой же ты! — Сынмин привлекает слишком много внимания. Хёнджин резко разворачивается и впечатывает Кима в дальнюю стену. Одной рукой закрывает рот, а второй давит на грудь, не давая пошевелиться. Слишком близко. Сынмин чувствует легкий запах зеленого чая вперемешку с чем-то цитрусовым. И сердце почему-то слишком быстро срывается на бешеный ритм. — Закрой рот, пожалуйста, меня никто не должен видеть, — шепчет в нескольких сантиметрах от чужого лица. Сынмин хмурится, но кивает и, накрывая своей рукой чужую, убирает ее со своих губ. — Мужчина, что сейчас зашел, он не должен знать, что я тут, — Хван стоит всё также близко, смотря то в глаза, то на губы и Ким не может это не заметить. Он, в принципе, очень внимательный парень. — Мы можем просто выйти, веди себя естественно, и он и взглядом не поведет. — Сынмин тянется к капюшону, снимая его и кончиками пальцев касаясь мягких волос. Хван перехватывает его руки, а в глазах видно отчетливую панику. Хоть по нему и не скажешь, но Хёнджину, действительно, не по себе. Нет ничего такого в том, что он свое свободное время проводит в книжном, но когда ты во власти таких людей, никогда не знаешь, что с тобой сделают за неправильную позу во время обеда, не то, что такое самовольничество, как прочтение какого-либо произведения. Сынмин видит замешательство на лице и оставляет внешний вид нового знакомого в покое. Тем временем объект хвановых страхов направляется в их сторону, увлеченно рассматривая полки. Сердце Хёнджина ускорилось в разы. Нужно что-то делать, атмосфера накаляется в геометрической прогрессии. Мужчина приближался, а двое парней продолжали стоять за углом одной из секций, когда Сынмин резко вырулил, практически врезаясь в высокого человека. — Здравствуйте! Я могу вам что-то подсказать? Недавно нам завезли тираж абсолютно новых произведений. Ох, молодое поколение не стоит на месте, вы согласны? Или же вас интересуют более старые повести? — Ким начал быстро лепетать, уводя под руку нежеланного встречного, — пройдёмте вот сюда, да, ещё немного дальше. Хван не знает, каким волшебством тот мужчина согласился пойти с Сынмином, но как только они скрываются из вида, Хёнджин срывается с места, бросает пару купюр на кассе и пулей вылетает из магазина. Капли мгновенно пропитывают плотную ткань, пропуская холод к нежной коже. Хёнджин ёжится, но продолжает бежать. Теоретически, его уже не видно — он сразу же скрылся за углом, но инстинкты дают о себе знать, а потому он продолжал всё дальше отдаляться. Через мгновение Хван почувствовал теплую чужую ладонь, что тянула парня развернуться обратно. Они оказались на практически безлюдной, узкой улочке под ненадежным навесом. Хёнджин оборачивается. Сердце тяжело грохочет о грудную клетку. Но как только видит назойливое лицо, успокаивается, а через секунду взрывается раздражением: — И с какого хрена ты бежал за мной? — Хёнджин сердится, у него и так слишком много проблем. — Всегда пожалуйста, Хёнджинни, обращайся, — Ким безобидно улыбнулся. Челка промокла и влажными прядями обрамляла лоб. Холодные капли стекали по щекам и прятались за ворот такой же мокрой кофты. Сынмин тяжело дышал, не прерывая зрительного контакта. Дождь всё также стучал по металлическим крышам, отталкивался от листьев и растворялся в черных лужах, создавая своеобразную мелодию. Хёнджин отпустил чужую руку, чувствуя неловкость. К слову, они оказались буквально возле дома Хвана.

***

Бан Чан устало потирает виски и глубоко вздыхает. День выдался в край тяжёлым, собственно, как и вся прошлая неделя, сил практически не осталось. Начальство меняется, а вместе с ним меняется и распорядок дня. Рабочее время уже давно подошло к концу, а Кристофер всё сидит над делом, которое, собственно, и делом не назовешь, разве что личным. Ян Чонин, 17 лет, школьник. Достать чужое досье было не проблемой, даже адрес есть и контактный телефон, правда, вряд-ли его личный. Вопрос в том, зачем? Бан не знал ответ на свой каверзный вопрос, но этот мальчишка заполнял все его мысли. Столько раз подозревался, и каждый такой случай заканчивался тем, что его просто без лишних слов забирал какой-то мужчина средних лет. Раздражает. Слишком много вопросов и чересчур мало ответов. А ещё его длинные пальцы и по-дьявольски черные глаза как-то и вовсе наталкивают на самые неприличные мысли, а неуважительный тон и то, как надменно смотрит Ян, понемногу начинают сводить с ума и без того хрупкое здравомыслие полицейского. Чан прикрывает глаза и пытается выровнять дыхание. Слишком много Чонина в его мыслях. Бывает такое, что за свои действия отвечать совсем не хочется? Следовать сердцу и делать так, как оно велит. А просто делать и не думать о последствиях — в последнее время стало девизом Чана. На улице холодно, и Бан сильнее укутывается в огромный шарф. Мысленно он проклянул себя минимум тысячу раз за столь явное легкомыслие и глупый поступок. На что он рассчитывает, стоя у дома молодого почти что преступника? Просто встретить его тут не представлялось возможным, особенно в такое время, да и при такой низкой температуре. Крис смотрит на высокие дома, выдыхает клубы дыма и сжимает руки в кулаках, потому что холодно, а карманы ни разу не теплые. Парень собирается уже вернуться в теплую квартиру и упрекать себя оставшийся вечер в подобном поведении, но в нескольких метрах скользит знакомая фигура, и Бан окликает: — Чонин! Эй, — парень подходит ближе, на лицо падает желтоватый свет уличных фонарей. — Чан? — Замешательство и удивление плохо скрываются на лице. — Привет, — Бан улыбается немного застенчиво. — Офицер Бан, меня забрали только два дня назад, уже соскучились? — нахальная улыбка и прищуренный взгляд. Чан бесится от неуважительной формы и чрезмерной самоуверенности, но взгляд падает на рваную царапину под глазом и рассеченную губу. Бан делает шаг вперёд и внимательнее рассматривает ранения. Два дня назад их не было - подмечает про себя. — Откуда это? — Крис хмурит брови. Ян не отвечает, лишь уворачивается и смотрит слегка испуганно, с непониманием. Он не знает, чего ожидать, а потому решает, что побег не такая уж и плохая идея, но в голове всплывает "Догонит ведь..." — Пойдем выпьем чего-нибудь, — Бан тянет руку к чужому запястью, но Чонин отступает. — Я никуда не пойду с тобой, меня забрали с участка, наркоты не нашли, никто не опознал, отвали от меня, — Ян быстро проговаривает и отходит назад, ближе к двери дома. — Эй, тише, успокойся, — Крис поднимает вверх руки в жесте, мол я ничего не собираюсь делать, — я тебя не трону, у меня даже значка с собой нет. Чонин затихает и часто-часто моргает, на лице целый спектр эмоций, а в голове ни одной здравой мысли. Почему так хочется верить малознакомому человеку, ещё и полицейскому? Он должен опасаться их, избегать, но Чан... наоборот притягивает? Неуверенно улыбается, смотрит исподлобья и так приятно гладит повреждённую кожу. Странно? Возможно. Так не должно быть, но Ян шлёт всё к черту, когда коротко кивает и ступает навстречу Крису. И где-то там, далеко-далеко в сердце, зарождается крохотная, непрочная, почти прозрачная надежда оставить всё самое ужасное позади. Надежда на спасение.