Пожалуйста, не оставляй

Предательство. Ледяная гладь, паутиной на подкорке, то самое чувство пустоты, что разъедает и превращает тело в огромную дыру. Слово, что повторяется в голове без умолку: словно мантра, заклинание, молитва. Кажется, что существование уже не имеет смысла: зачем, если всё нутро иссохло, разрушилось и разбилось. А ведь Феликс любил. Наивный мальчишка, парень с россыпью веснушек на лице, солнце, чья улыбка топила любые тучи, заразный смех, что неприменно заставлял улыбнуться даже прохожих - всё раскололось на мельчайшие кусочки, собрать которые казалось невозможным. Чувства стёрты в пыль, тело обездвижено. Феликс тяжело вздыхает, закрывает глаза и крепко-крепко сжимает кулаки. Костяшки хрустят, а ногти почти что оставляют полулунные раны. Больно. "Почему он это сделал? Разве я ничего не значу?" - парень вел бесконечный монолог в голове. Иногда, в особо тяжелые моменты, гадкий голос любил подначить Ликса, шепча: "ты ему не нужен, он бросил тебя, сдал", и Феликс верил, опускал голову ниже и снова сжимал кулаки, оставляя новые отметины на незаживших старых. Одиночество - худшая вещь. Так говорят все, но они не знают, что такое предательство. Ли остаётся стиснуть зубы, возможно, смириться, и придумать, как выбраться из дерьма, в которое его кинул собственный парень. Прошла только неделя, а жизнь молодого парня перевернулась на все 180. Феликс продолжал ходить в школу, куда его самостоятельно, конечно же, никто не пускал. Его всегда провожали и забирали - чтобы не сбежал, а в школе за ним наблюдал Чонин. Хотя в этом и не было необходимости: у Ликса был железный повод оставаться - его семья. Поэтому парень твердо решил "сам вляпался, сам и вылезу", хоть сам себя он и не сдавал, но...его бы всё равно нашли, так ведь? Успокаивать себя такими мыслями вошло в привычку, да и не так больно становилось. А потому Феликс всё чаще воспроизводил это в голове, а заодно и старался привыкнуть к новой жизни. К слову, работа Ли мало чем отличалась от работы Чонина. Замкнутым кругом на повтор: дом-школа-клуб-наркотики-дом. Он будто весь пропитался дымом дешевых сигарет, оглушенный чересчур громкими басами колонок. К счастью, при выполнении заданий Ли не контролировали - нет смысла, если он запорет или откажется, его всегда можно найти в школе, или дома, или, на крайний случай, в кафе возле парка. Сегодняшний вечер ничем не отличался от других, а потому Феликс уже стоит по указанному адресу перед сомнительным входом в какой-то клуб. Снова ужасный запах и будоражущий нервную систему звук. Ли глубоко вдыхает в надежде задержать дыхание и, по возможности, оглохнуть до момента, пока он не окажется дома, и заходит внутрь. Быстро расправившись с ненавистным заданием, парень, пытаясь проскользнуть сквозь пьяную толпу, изрядно утомился, потому что "да сколько можно уже танцевать" и "идиоты, дайте пройти". Феликс и не замечает, как его запястье перехватывают. Он пытается разглядеть лицо, но в темном помещении это не так просто сделать. Единственная причина, по которой Ликс не выдернул руку - толпа действительно позволяет пройти. Вот только...запястье обжигает, а дыхание замирает где-то на уровне вдоха, когда взгляду удается зацепиться за такую знакомую макушку. Парень находит в себе силы и вырывает руку, но хватка слишком крепкая. Миновав полупьяную толпу, двое парней оказались на улице с другой стороны здания. "Вероятно, черный ход" подумал Феликс и это была последняя его здравая мысль. Отнюдь мозг отказался от какой-либо деятельности, потому что последний человек, которого он хотел бы сейчас видеть, стоит перед ним и смотрит слишком пристально. Феликс, в принципе, не хочет его видеть. Жаль, что подсознание считает иначе и постоянно подкидывает бедному парню слишком воздушные сны. — Привет...— робко начинает Чанбин. Сказать, что Феликс в шоке, не сказать ничего. Он в оцепенении, в ступоре, полностью оглушен собственным внутренним криком. Тело будто приковалось к земле и не смеет сдвинуться. Пальцы подрагивают, и Ли сжимает кулаки. — Ликс, послушай, — Со тяжело вздыхает и делает маленький шаг навстречу... ...И это пусковой механизм. Феликс отскакивает, казалось, на целый километр: настолько он был сейчас далеко. Слёзы тут же застывают в глазах, а ветер треплет и без того неуложенные волосы. — Не... подходи...— слова даются с трудом - обида душит, — не хочу...видеть тебя...— сглатывает вязкую слюну, — я не буду говорить с тобой. Феликс смотрит прямо в глаза, сжимая в кулаках чересчур длинные рукава кофты. Холодно. Чанбину тоже больно, правда больно. Он и не рассчитывал, что будет просто, но такая реакция заставила задуматься Со, насколько же сильно он ранил родного человека. Младший закусывает губу, смотрит с такой обидой и злостью, что Чанбину хочется вмиг раствориться и никогда больше не попадаться на глаза. Но он пришел с целью и не уйдет, пока не разберётся со всем. — Пожалуйста, Феликс, выслушай...Прошу...— Со не тянет руки, не подходит, он просит спокойно и смотрит на светловолосого, как на последнее спасение в своей жизни. Ли еле заметно качает головой, разворачивается, и тихо шепчет "уйди". Но Чанбин знает, зачем пришел и не собирается так просто отступать. Он быстро нагоняет младшего и хватает за руку, разворачивая. Но в следующую секунду жалеет, потому что скулу обжигает, и пульсирующая боль свинцом разливается по черепу. Феликс ударяет, тяжело дыша. — Я сказал не трогай меня, не трогай! Ты уже сделал всё, что мог. Спасибо за помощь, — выплёвывает слова, снова разворачиваясь. Чанбин быстро приходит в себя - такой вариант развития он тоже рассматривал. В груди неприятно закололо, но Со спешно отгонял неприятные мысли. — Чтоб тебя...— чертихается под нос, торопясь за Ликсом. На этот раз старший не осторожничает и резко разворачивает парня, тут же прижимая всем телом к холодной стене здания. — А теперь ты меня послушай, — произносит у самых губ, и дыхание так приятно на них оседает, — у меня не было никакого выхода, — Феликс дёргается, но, полностью обездвиженный, даже на сантиметр не сдвигается. — Я не буду рассказывать тебе, как хорошо они умеют угрожать и шантажировать, ты и сам знаешь. Но Феликс, подумай, они бы достали тебя в любом случае, ты знаешь это, по-хорошему или же по-плохому, жертвы не обоснованы... — И поэтому ты сдал меня? Надеюсь, твоя жертва уж очень обоснована, — слова ядом вырываются, младший перебивает и сам удивляется, как уверено он звучит. — Ты знаешь, что отец Сынмина занимается делом казино? — Чанбин решил перейти к самой сути разговора. — Его повысили? — Ликс сбит с толку, и, наконец, перестал сопротивляться. — Да, поэтому...послушай сейчас меня очень внимательно. Ты единственный, кто имеет туда доступ, но кто сто процентов хочет выбраться. Я сдал тебя, потому что, — Со осматривается по сторонам и понижает голос, — будет операция, крупная операция и у нас есть шанс помочь. Я верю, что господин Ким сможет раскрыть их организацию, он уже ведёт это дело и у него достаточно улик, но единственная проблема - он не знает место. Ты добровольно никогда не пошел бы к ним, это был единственный шанс, прошу, поверь мне. Ты связывающее звено и если все пройдет как надо, ты очень скоро будешь свободен. Я знаю, что поступил ужасно и ты вряд-ли когда-либо сможешь мне верить, но...постарайся меня понять, хорошо? — Они и тебе угрожали...? — Феликс потупил взгляд и уже не пытался вырваться. Чанбин не ответил, но крепко сжал челюсть, отводя взгляд в сторону. Младший знал, что причина не только в нем, но больное сердце готово зацепиться за любую мелочь, лишь бы оправдать и не чувствовать ту ледяную пустоту. И Феликс верит. Тайное место, где будет казино говорят ровно за двенадцать часов до открытия - присылают смс, которое удаляют через десять минут после отправки. Феликс не знал, скажут ли ему адрес, но судорожно продумывал способы, как узнать. Он не знал дату, время, даже месяц, когда должно всё произойти, и это слишком напрягало. Он обещал помочь, он единственный шанс раскрыть ненавистных преступников и навсегда забыть об угрозах. На следующий день Феликс едет в офис к господину - отдать выручку и где-то между этажами натыкается на знакомое лицо. —Чонин? Всё в порядке? — И если бы это было действительно так, разбитый взгляд Яна не встретился бы с глазами Ли. Когда младшего окликает Феликс, тот не сразу понимает, что обращаются к нему. — Да, просто устал, — почти правда. Чонин действительно устал. Устал убеждать себя в хорошем, устал бороться, устал от чёртовой работы, дурацких товаров, своего неоплачиваемого долга и этого дьявольского казино. Сил не осталось, лишь пустой взгляд, который, надеялся Чонин, хоть кому-то да скажет, что с ним не все в порядке. Никаких возможностей, никаких надежд. Ни уйти, ни сбежать - всё равно найдут, и будет только хуже. Каждый день давался с трудом, а прятать свою уязвимость и страх становилось всё сложнее. Чонин не знал, является ли это причиной его поступка и стоит ли ему оправдываться перед Чаном, он совершенно запутался и абсолютно точно нуждается в поддержке. Всё смешалось, а желание освободиться росло с каждым днём. Вибрация телефона заставляет моргнуть и вернуться в реальность. Чонин достает гаджет, смотрит с секунду и хмурится. "Dongmak-ro, Hapjeong-dong, Mapo-gu" У Феликса сердце пропускает удар, а затем срывается на бешеный ритм. Во рту пересохло. — Прислали адрес? — Голос чуть дрогнул. — Да. Тебе нет? — Тихи отвечает Ян. "Думай, думай, думай". Ли знает, что это его шанс. Ему никто не прислал координаты, но он обязан узнать. — Секунду, у меня на беззвучном, — парень лезет в карман куртки, изображает удивлённое лицо и быстрее проверяет другие карманы, почти искренне удивляясь. — Чёрт....— смотрит растерянно на младшего. —Что? —Кажется, я оставил телефон дома. Чёрт, чёрт чёрт...Чонин-а, что делать? — Ликс буквально стоя аплодирует своим актерским талантам. Чонин громко сглатывает, недоверчиво глядя. Ли сильно напряжен, но не показывает этого. Должно сработать. — Я не успею добраться, они удалят адрес и если я не приду, то...то....— Ли быстро тараторит и мечется в стороны, — и лично не спросишь, они подумают, что я подставил их, специально потерял телефон, да что угодно! — Успокойся, Ликс, они так сильно запугали тебя? — Младший смотрит на друга, который когда-то ему помог найти деньги на операцию, хоть и таким способом и.. протягивает телефон с присланным текстом. Феликс, всё ещё растерянно-напуганный благодарит друга. Он знает место.

***

Моэт Шандон* наполняет бокалы, проливаясь через край, а тяжёлый дым от сигар оседает на дорогих причёсках, отдавая исключительно самыми отборными сортами табака. Роскошные платья слепили глаза, а наигранный смех неприятно колол уши. Казалось, помещение и люди в нём не соответствовали друг другу: потускневшие стены, кое-где украшенные незамысловатыми картинами, старая люстра и пыльная мебель. Но в глазах блестит азарт, искажая всё вокруг, и приглашенным уже давно нет дела до дешевизны интерьера. Рулетка, карты и шампанское - дурманящий коктейль, что кружит голову и отбирает здравый смысл. Выигрыш, проигрыш, одна тысяча или сто - уже не важно. Хёнджин до одури ненавидит каждого из присутствующих. Ох, ему жаль? Больше нет. Неужели, никто из них не понимает, что в итоге оставит здесь целое состояние и, возможно, влезет в долги и тогда...Картинки из детства мелькают двадцать пятым кадром через каждый ход игры. Неприятные воспоминания заставляют больно кольнуть где-то внутри. Хвану не нужно особо продумывать ходы или сосредотачиваться на игре: он с точностью до автоматизма знает, что надо делать. Полночь и публика только разогревается. Алкоголь несильно бьет в голову, расслабляя, но Хёнджин сегодня не пьет. Хочется лишь, чтобы ночь поскорее прошла, забрав с собой дурацкие воспоминания. Очередной роял-флеш и плюс парочка тысяч на счёте Хвана. Парень пробегается взглядом по головам, и останавливается на знакомой макушке. Чонин незамедлительно кивает и еле заметно улыбается. Это его первая сходка. Хёнджин подмечает, что Ян нервничает и, слегка улыбаясь, пытается ментально подбодрить младшего. Он помнит, как сам волновался, когда впервые раздали карты. Глухой звук заставляет замолчать абсолютно каждого и обернуться в сторону источника звука. Дверь с грохотом распахивается, впуская многочисленных людей в форме. Полиция расходится по комнате слишком быстро, повязывая каждого на своём пути. Хёнджин секундно выглядывает Чонина и, не найдя того в толпе, стремится к хоть какой-то двери: а вдруг повезёт. И ему везёт, ведь первая попавшаяся вела в узкий коридор, а из него в ещё один, пошире, еле освещенный. Парень слышал отчётливый топот - за ним идут. Мозг судорожно пытается найти решение, и Хван дёргает ещё одну дверь. В свете уличного фонаря еле различимы силуэты мебели, и парень догадывается, что это кабинет. Незамедлительно заходит, плотно закрывая дверь. Хёнджин подкрадывается к окну, сбоку прислонившись к стене: внизу пара полицейских, а левее от окна пожарная лестница. Шансы, что его заметят, довольно высоки. Остаться в кабинете и забаррикадировать дверь, или же попытать удачу и подняться наверх - переждать на крыше. Хёнджин думает, что оба варианта абсолютно провальны. Но есть вероятность, что дверь просто не заметят, или же не смогут открыть - об этом Хван позаботится. А потому он решает остаться в отдалённой комнате. Сердце громко отбивает ритм и дыхание сбивается, когда парень слышит приближающиеся шаги. Темноволосый занял темный угол за шкафом справа от двери, даже если зайдут - его заметят не сразу. Шаги уже отчётливо слышатся за дверью и скрип ее оповещает о том, что ту открыли. Секунды растягиваются в обжигающую магму, и липкий пот полностью пропитывает рубашку Хвана. Он сжимает кулаки, зажмуривает глаза и задерживает и без того сбившиеся дыхание. "Чисто" - слышится грубый мужской голос совсем рядом, а затем громкий хлопок, и возобновившаяся тишина с силой давит на голову. Хёнджин облегчённо выдыхает. Чонин не успевает понять, что происходит и почему вокруг такой хаос, когда полицейские уводят нескольких охранников, что только что были возле самого Яна. Парень быстро разворачивается и срывается на бег, не оглядываясь. Он узнает силуэт Хёнджина, когда тот открывает неприметную дверь и незамедлительно спешит догнать старшего. Люди мешают, мельтешат из стороны в сторону, паникуя. Да и сам Чонин поддался бы панике, если бы не главное желание - сбежать. Когда Ян добирается до двери, Хвана уже нигде не видно, но Чонин упорно продолжает бежать по темному коридору, не обращая внимания на жгучую боль в лёгких из-за недостатка кислорода. Тупик прохода оказывается дверью и парень с силой нажимает, еле отодвигая заржавевшую сталь. Глаза тут же слепит и Ян морщится, прикрываясь рукой. Луч фонаря направлен прямо на лицо и дыхание окончательно останавливается, когда слышится: — Чонин? — Знакомый голос раздается и сердце так больно щемит. "Только не сейчас, не при таких обстоятельствах" - думает Чонин. Ян медленно убирает руку и растерянно смотрит на хёна, не зная, куда себя деть. Он рад? Или злится? Расстроен, подавлен? Все чувства смешались в одну кашу, и парень уже не мог четко различить и понять, что он испытывает. Да он и не поймет - слишком запутался. Тело потряхивает, и во рту пересохло настолько, что даже если бы Чонин захотел говорить, он бы не смог. Остаётся только надеяться, что ему показалось и на самом деле перед ним не стоит сейчас Бан Чан в идеально выглаженной полицейской форме, пристально изучая. — Попытаешься объяснить? — Бан смягчает голос. Чонин смотрит в одну точку, обхватив себя руками. Выдыхая клубы пара, Ян теряет тепло, а с ним и всю былую дерзость и смелость. Он не может посмотреть на старшего - последний разговор всплывает неприятными дымками в голове. Сказать, что Чонин много думал о Чане - ничего не сказать. Он жалел и не жалел одновременно. И кто обвинит его? Чонин разрушен, растворен в чужих целях и принципах. Казалось, никто не видит в его глазах просьбу о помощи. Прохожие отводили взгляд, а семья не понимала. Но сейчас низкая температура отрезвляла и охлаждала слишком напористые мысли. Чонин шумно выдохнул. Его взгляд скользнул по сильным рукам, крепко обхватывающим ствол пистолета. Парень не хотел разговаривать со старшим, не хотел объясняться. Но где-то глубоко-глубоко внутри так сильно желал встречи с Баном, что сейчас всё казалось слишком нереальным. — Мы поедем в участок? — Голос у Яна звучит тихо, и Чану слишком непривычно видеть такого Чонина. Бан выглядит серьезным. Он сжимает челюсть, и скулы отчётливо выделяются на лице. Офицер прячет пистолет и протягивает руку. Младший смотрит непонимающе, чуть приоткрыв рот. Выглядит странно со стороны и подозрительно, что ещё никто их не заметил. Чан опускает руку, не дождавшись ответа, и подходит к машине, открывая пассажирскую дверь. Выбора у Чонина всё равно нет. Дорога длится недолго, Ян смотрит в окно, обнимая себя руками. Он вспоминает, как жил до всего кошмара, что случился. Счастливый беззаботный мальчишка, крепкая семья и перспективное будущее - всё разбилось в один миг. Как и сейчас. Чонин понимает, что его никто не вытащит, налог никто не заплатит, и он останется в участке. Но насколько бы ни было плохо, парень ни разу не пожалел о том, что попросил помощи у Феликса тогда, в коридоре. Где бы ни был Чонин, его мама здорова и живёт обычной жизнью - это главное. А Ян как нибудь выкарабкается. Жёлтые фонари сменяют друг друга, отражаясь на окне и превращаясь в сплошную позолоченную гладь. Ян лишь раз смотрит на хёна, мимолётно, долю секунды, и замечает, насколько тот напряжен. Кожа на костяшках натянуто-белая, казалось, руль треснет в такой крепкой хватке. Машина сворачивает с главной дороги в узкую улочку. Чонин хочет спросить, но молчит, терпеливо дожидаясь, когда они приедут. Спустя несколько минут Бан останавливается у дома семьи Ян. Без слов он разблокировал машину, самостоятельно отстегнув младшего, ни разу на того не взглянув. В отличии от Чонина, потому что тот во всю смотрел на Чана, ничего не понимая. Он еще раз посмотрел на свой дом, затем на старшего, ещё раз на дом и снова на старшего. Бан по прежнему игнорировал любой контакт, дожидаясь, пока салон автомобиля покинут. Чонин медленно вылазит из авто и в тишине добирается до двери. Не оборачиваясь, заходит в дом. И лишь когда дверь за ним закрывается, тихо шепчет в пустоту "спасибо".