Семнадцать мгновений любви

В сценическом образе Жасмин – само великолепие, произведение искусства, не то куртизанка, не то богиня на той особенной тонкой грани кричащей безвкусицы и воплощенного совершенства. Камиджо сам себе не признается, что до сих пор иногда робеет, глядя на Юичи, и не может соотнести его такого с обычными, ничем не примечательными и далеко не совершенными людьми. - Где?! Голос басиста раздается как выстрел, впрочем, Юджи успел слегка привыкнуть. За последние двое суток этих выстрелов было уже предостаточно, и поэтому он, не отвлекаясь и даже не ведя ухом, продолжает заниматься своими делами. - Юджи Камиджо, ты что, не слышишь?! – Жасмин появляется на пороге с видом воинственности на лице, круглой расческой в одной руке и лаком для волос в другой. - Я тебя прекрасно слышу. – Сдержано улыбаясь в ответ и продолжая сметать пыль с полок и прочих поверхностей, отзывается вокалист, почему-то почувствовав, что сейчас прольется чья-то кровь, и возможно, его. Быстрым шагом пересекая комнату, Ю замирает перед ним, отобрав метелку для пыли и выразительно постучав пластиковой ручкой по полировке. - Где мой фен? Где мои расчески? Где шампунь Нагои? Где всё?! Я смог найти только это, - басист красноречиво трясет руками в воздухе, - и сетки со всеми своими шиньонами. Где все остальное, куда ты всё сложил?! Юджи, я же просил не начинать убирать что-то без меня, где теперь всё это искать, ты же сам наверняка забыл, куда сунул, а у тебя не квартира, а лабиринт Минотавра с кучей ящичков, полочек, кладовочек, и… Замолкнув на полуслове, Ю растеряно хлопает ресницами, глядя как Камиджо, посмеиваясь, садится на корточки и открывает нижний ящик тумбочки, с которой как раз только что смахивал пыль. Там, в идеальном порядке, от мелкой расчески в тонкий зубчик до щетки, лежат все его вещи, рядом покоится фен вместе со всеми насадками и несколько муссов и пенок одной фирмы. - А где шампунь Нагои? – Помолчав и все-таки выдавив из себя, бурчит Юичи, бросив метелку на тумбочку и изо всех сил сохраняя оскорбленный вид. То, что Камиджо педантичный просто до безумия он, в общем-то, и так знал, но одно дело знать, а другое - вот так внезапно столкнуться на практике. - В ванной. Стоит отдельно, там же где его щетка, на самом верху. Тут уж возражать совершенно нечего, и пока Ю судорожно соображает, что еще поставить в вину, Юджи внимательно наблюдает за ним, вернувшись к приведению квартиры в порядок, медленно, упорно, и методично избавляясь от тонкого слоя осевшей двухдневной пыли, которую, по мнению басиста, можно было бы пока и не трогать. Его вообще поразил и почти шокировал тот факт, что, несмотря на наличие приходящей домработницы, блистательный Юджи Камиджо с какой-то истерией порой мечется по дому, прибирая всё и доводя до блеска. Иногда Ю даже кажется, что в глазах Юджи в такие моменты маниакально горит что-то вроде «Грязь, везде, убрать, срочно убрать!», и приходит к выводу что это либо мания, либо отголоски воспитания, которые совершенно ничем из него не выбьешь. Бредя из комнаты на выход, Ю даже не сразу замечает на волне своей задумчивости, что вокалист забил свой бзик на почве чистоты и неслышно зашел ему за спину. Опомнился Жасмин только тогда, когда Камиджо, мягко сцапав, обнял его за талию и не дал двигаться, что-то говорить и даже думать. Постояв минутку совершенно спокойно, Ю тихо сдается, откинув голову Юджи на плечо и мягко сжав его запястья. - Никогда больше не смей перекладывать мои вещи. - Хорошо. По шее скользит дрожащее горячее дыхание, Юичи еле сдерживается, заставляя себя спокойно дышать. - И не делай так. - Ладно. Его уха касаются теплые губы, хочется расслабиться совсем и раствориться до конца в этих руках. - Раз уж я согласился переехать к тебе, придется как-то совмещать твою страсть к педантизму и мой любимый творческий беспорядок. Пусти. Ну, Юджи, отпусти уже меня!.. Камиджо смеется, и отпускать даже не думает. Нет, конечно, что говорить – в сценическом образе Жасмин само великолепие, глядя на него, хочется зажмуриться, потому что не бывает на свете такой буйной, распутно-изнеженной красоты. Но как ни крути, Камиджо любит его и в растянутом свитере, в джинсах, висящих на худых бедрах, с кое-как завязанными в хвост волосами, с тягой к бардаку, и собакой, носящейся из комнаты в комнату с громким лаем.