Теперь я провожу всё своё время на мусорной свалке. Это моя стихия. Альфис, запись номер 22.
Вода шумит, океаном проваливаясь в бесконечность. Ты стоишь, крошечная, между двумя пустотами. Что там, внизу? Горы различного мусора проплывают мимо и стремятся в бездну. Ты отвлекаешься на них, взглядом пытаясь задержать. Что там, внизу? Может быть, там кто-то живёт. Может быть, кто-то построил там общество. Может быть, прямо сейчас кто-то смотрит вверх, вдоль водопада, и думает, что там, наверху. Может быть… Пустота зовёт. Почему бы, в самом деле, и нет? Тебя здесь ничего не держит. Меттатон вряд ли замечает тебя. Амальгаметы не пропадут: он умеет держать слово… Ты подобралась совсем близко к краю. Бездна завораживала своей чернотой. Раз. Два… Тут же испуганно отпрянула. Нет, Альфис, нет, о чём ты только думаешь, ты нужна… Азгору? Меттатону? Амальгаметам? Себе?.. Ложь, всё ложь. Трусиха. Ты сидела, опустошённая. Долго. Не видеть. Не слышать. Не думать. Не чувствовать. Сколько ещё раз ты придёшь сюда? Сколько ещё раз ты будешь метаться из стороны в сторону? Сколько ещё раз ты попытаешься, сколько ещё раз ты остановишься, сколько ещё… Уставшая, ты вновь подошла к краю и взглянула вниз. Не сегодня. Завтра? Через неделю? Месяц? Год?.. Что там, внизу? Ты вздрогнула. Посторонний голос выдернул тебя из до тошноты горькой дрёмы. — Что там, внизу?***
…Снова и снова ты забываешь, лишь на мгновение, имя. Нельзя забывать. Надо помнить. Несмотря ни на что. Он не исчез. Всё ещё, где-то там, наверху, он помнит о тебе. Помнит тебя. А ты?.. Ужасно тяжело. Но надо. И ты справляешься. — Сноуи? Семнадцать. Не только думать, чувствовать, помнить — просто двигаться уже испытание. Одиноко, несмотря на рой чужих мыслей в твоей голове. Одиноко, несмотря на Альфис и остальных. Альфис, казалось, тоже одиноко. Альфис ты… Уважала. Уважала за стремление помочь вам и необычайную стойкость — и она была благодарна за поддержку. Когда у неё чего-то не получалось, ты всегда оказывалась рядом. Альфис не спала, бывало, ночами, пытаясь выяснить, почему решимость так повлияла на вас — и ты составляла ей компанию. Никогда так и не выяснила, помогало ли это ей. Она быстрым темпом карябала что-то на тетрадных листах, блокнотах, подвернувшемся томике манги, и ты увлечённо следила за этим процессом — возможно, так же увлечённо, как Альфис строчила тонны текста. Ничего из этого ты прочитать не могла. Итогом всего этого было… Собрание. На него пришли все. Не могли не прийти. Ожидание свободы грело души собравшихся. Недолго. Как только Альфис начала говорить, стало ясно, что воссоединение с родными и близкими откладывается — и на неопределённый срок. Ужас? Печаль? Разочарование? Ты пыталась нащупать в себе хоть какие-то чувства, но нутро отзывалось только глухим молчанием. И что дальше? Жить? Здесь, внизу, взаперти? Это не жизнь. Это не… — Сноуи? Снова и снова ты видишь в конце коридора туманный силуэт. Снова и снова он зовёт тебя к себе. Снова и снова в голове пульсирует его имя. Снова и снова боль и страх парализуют тебя. Никогда ты не хотела эту боль прекратить. Никогда ты не хотела забыть. Очень холодно. Утомлённая и изнемождённая, ты не можешь пошевелиться. И он уходит. Растворяется в тумане. И ты думаешь, что больше, наверное, никогда его не увидишь. И плачешь. Слёзы стали обыденными. Они помогали успокоиться. Мыслить более трезво. Но со временем рассудок становился всё мутнее. Одно время ты забывала себя, другое — знакомых, но всегда помнила его имя. Уже не казалось столь желанным возвращение наверх, в свою семью — ты боялась, что они не примут тебя такой. Боялась, что они не примут их. Их много. Ты уже почти разучилась считать, но понимала, что много. Слишком. Их ты не боялась и не отвергала. Они такие же, как и ты. У них тоже есть семьи. Друзья. Жизнь. Только теперь они часть тебя. Понимающая и поддерживающая часть. По крайней мере, ты всегда в хорошей компании, да?.. Стало стыдно думать о воссоединении. Ты почти не помнила правил приличия, забыла, как вести себя в обществе — ведь всё твоё общество у тебя в голове. Наверное, жить в заточении всё же лучше? Оставалось тебе только думать. Больше ничего внизу ты делать не могла. Уйти отсюда наверх — первое твоё желание с тех пор, как ты очнулась на койке — и то стало забываться. Нетронутым в твоей памяти оставалось лишь одно. Имя. Сноуи. Твой сын.