Ignis

Три месяца спустя.       Тяжелые ворота со скрипом закрылись за спиной, и в нос ударили запахи стоячей воды и тины. Висевший всюду липкий туман скрывал от глаз обшарпанные стены и множество притаившихся в закоулках нищих — заметить их было непросто, только сразу возникало чувство, как чьи-то жадные глаза впиваются в спину. Но день все больше разгорался, и те, кому принадлежала ночь, уже расползались по своим норам, оставляя после себя пустую тару из-под скумы и меда. Рифтен понемногу приобретал другое лицо, превращаясь в обычный портовый город. Первые крики торговцев распарывали воздух, скрипели ящики и спины грузчиков, огромный кузнец с рябым лицом как раз расположился возле своего дома и сосредоточенно бил по наковальне. Пасмурное небо давило сверху, заставляя туман клочьями расползаться по городу. Начинался новый день. — Осторожней, кошатина! Пушистый хвост с тремя светлыми полосками едва успел вильнуть в сторону, а его хозяйка отскочить, прежде чем на это место рухнул тяжеленный ящик. Данмер-рабочий перевел дух. — Не зевай, а то в два счета хвоста лишишься!       Молодая каджитка, смутившись, отступила. Усмехнувшись, эльф проводил ее беззлобным взглядом. Ох уж эти приезжие, что их только тянет сюда… Молодая дуреха засмотрелась на витрину с безделушками, которые ей вряд ли по карману: он успел заметить простое поношенное платье и старые поцарапанные ножны на поясе прежде, чем кошкоженщина растворилась в толпе. По отдельности каджиты мелькали в городе не часто — большая часть приходила и уходила с торговыми караванами. Последний как раз покинул Рифтен неделю назад, и эта девчонка едва ли могла быть с ними связана. К тому же, почти все караванщики, которых ему доводилось видеть, были серые или рыжеватые, шерсть этой же была практически черной с небольшими светлыми подпалинами на шее и бровях. Неизвестно, что привело ее в Рифтен совсем одну, но в том, что здесь она не найдет ничего, кроме неприятностей себе на хвост, Титис Уллен не сомневался. Данмер повел плечами, с неохотой возвращаясь к работе, и тут же навсегда забыл об этой встрече.       …Из канала несло тухлой рыбой и водорослями. Она как раз проходила мимо и, задумавшись о чем-то, поглядывала на нижний ярус города, когда услышала позади чей-то голос. — Эй, детка, не хочешь подзаработать?       Каджитка вздрогнула, но почему-то остановилась, до последнего надеясь, что эти слова адресованы не ей. Вокруг, как на зло, никого не было. — Да, я к тебе обращаюсь.       …Косой луч рифтенского солнца неожиданно пробился сквозь слои тумана, и длинные волосы и борода шагнувшего к ней из тени мужчины полыхнули медью. Она увидела дорогую одежду, которую могли себе позволить разве что самые успешные торговцы и приближенные ярла. Но вот лицо… Девушка невольно усмехнулась про себя. — Впервые в Рифтене? — зеленые глаза норда сверкнули смело и возбужденно. — Не хочешь заработать деньжат? — Что-что?       Да она ведь уже видела его раньше. Несколько раз на рынке, когда до этого приезжала в Рифтен. Не заметить этого проходимца было невозможно, потому что рекламировал он свой товар во всю глотку и его прилавок всегда окружала толпа зевак. Он продавал какие-то снадобья из крови фалмеров, вытяжки из хвостов злокрыса и прочий сомнительный хлам, причем каждый раз придумывал что-то новое. Под его зычный голос к прилавку стягивались разве что приезжие — местные покупатели смотрели на это со скукой, а другие торговцы — с нескрываемым раздражением. Но хоть его эликсиры и выглядели откровенным шарлатанством, городские стражники никогда ничего не предпринимали. Само собой, она обходила этого человека десятой дорогой, и, разумеется, он не мог запомнить ее в толпе. Издали он выглядел обычным жуликом, но теперь, оказавшись под его пристальным взглядом, она почему-то почувствовала себя неуютно. — Тебе же нужна работа, — продолжал настаивать мужчина, беззастенчиво разглядывая ее наряд. Звероженщина ничего не ответила, и он как бы между прочим продолжил: — Есть одно дело, с которым ты могла бы помочь. Скажем так: кое-кому пора отойти от дел, а для этого мне нужна вторая пара рук. Справишься — сразу плачу сто монет. — Простите, но вы меня с кем-то путаете, — каджитка робко взглянула ему в лицо, уже почти не надеясь, что он отстанет. Даже ей самой ее попытка отвязаться показалась жалкой. Было ощущение, что в нее вцепились клещами. — А я думал, что не ошибаюсь в людях, — только и хмыкнул норд.       Удар по самолюбию. Скорее даже щелчок. Слабый, но достаточный, чтобы малышка не зарывалась и понимала, где находится и с кем имеет дело. Вот только в этом не было никакой необходимости — она и без того уже догадывалась, кто перед ней. И ей только что дали понять, что видят насквозь ее. Или это такой блеф? Да что он может знать про нее, если для большинства нордов слова «каджит» и «вор» значат одно и то же? В любом случае, если она перейдет им дорогу, в их власти навсегда вышвырнуть ее из города или, может быть, даже бросить в тюрьму по подложному обвинению. Но было ещё кое-что. Она видела, что хоть вор и старается говорить равнодушно, в его взгляде теплится надежда. Заметив ее колебания, он вдруг широко улыбается и подмигивает. — Решайся, девочка. — Так что надо делать? — Только бы не влипнуть в неприятности из-за этих ста монет. — Видишь вон того парня? — рыжий с готовностью указал грязным пальцем куда-то на другой конец рынка, и каджитка поняла, что он имеет в виду одного торговца. — Его зовут Бранд-Шей. В последнее время он слишком часто сует нос не в свои дела, и пора на время освободить его от лишних забот. Ненадолго, дней на семь. Я всех отвлеку, а ты незаметно стащешь кольцо вон с того прилавка и подбросишь ему в карман. Ты поняла? «Все и в самом деле так, как я думала»

***

Ингун Черный Вереск вытерла с пальцев ядовитый сок и принялась отсчитывать монеты. — Спасибо, Асмантус, ты очень помогла. Не представляю, что бы я без тебя делала. Можешь приходить в любое время и брать элексиры из моего сундука. — Дочь владелицы медоварни сдержанно улыбнулась, что в ее случае было вершиной проявления эмоций. Каджитка могла только воображать, что думают богатые родственники этой девушки о ее увлечении алхимией и просиживании дней напролет в обычной лавке. Но у богатых, как известно, свои причуды. Хочется ей платить баснословные суммы денег за простые пучки трав, которые растут на каждой кочке — что ж, пускай платит. — Спасибо и тебе. — Тонкие пальцы, покрытые короткой черной шерсткой, быстро ссыпали деньги в сумку. — Напиши мне письмо в Вайтран, если снова что-то понадобится.       Когда Асмантус покончила с делами в лавке алхимика и, попрощавшись, вышла на деревянный помост, был уже полдень. Солнечный свет наконец-то пролился на город, и мутная зеленая вода канала засверкала от бликов. Сегодня удача к ней благосклонна, в этом нет никаких сомнений.       Случайная встреча на рынке принесла нечто большее, чем просто разовый заработок. Она получила шанс попасть в легендарную гильдию рифтенских воров, о которой столько слышала.       Тот рыжий пройдоха Бриньольф сказал, что будет ждать ее в каком-то кабаке на нижнем ярусе города, «Буйная фляга» или как-то так. От нее всего-то и потребовалось взломать простенький замок и подбросить краденое кольцо неуклюжему данмеру в карман. Кто мог знать, что все окажется настолько легко? Конечно, наивно ожидать, что теперь ее путь будет усыпан золотом, но и упускать такую возможность глупо. С другой стороны, Асмантус понимала, что когда она присоединится к ним, ее жизнь не будет прежней. Стать частью чего-то большего, делать то, что велит кто-то другой. Возможно даже, выполнять работу совместно с другими членами гильдии. Получится ли у нее?       Асмантус была одиночкой. Не привязанная ни к кому и ни к чему, она привыкла бывать везде, где ей только вздумается, никогда не задерживаясь на одном месте дольше, чем на несколько дней и делать только то, что хочется ей. Норды далеко не всегда приветливо встречали каджитку. Быть может, потому во всем Скайриме была лишь пара мест, в которых она появлялась регулярно: Вайтран и Ривервуд. В первом городе находился принадлежавший ей по праву дом, а во втором жили те, кого она в открытую называла друзьями.       …Асмантус нравилось смотреть на людей, наблюдать за ними, подмечать те самые незаметные мелочи, по которым легко можно определить, какую жизнь ведёт человек и какие секреты скрывает, ведь у каждого из них есть своя история, семья, дом, место, которое он считает родиной, и, конечно же, прошлое. За ее же плечами было лишь то, что удалось скопить за последние месяцы. Да, ровно столько времени прошло с тех пор, как Хелген уничтожил дракон и как она попрощалась с Хадваром. Многое успело произойти за это время — Асмантус узнала, что она Довакин, даже поднялась на Высокий Хротгар, стала уважаемым жителем города ветров. Но то, что происходило с ней до Хелгена, где ее настоящий дом и семья, вспомнить так и не вышло.       Природное любопытство и живой интерес ко всему новому в ней всегда шли рука об руку с осторожностью и даже подозрительностью. Но молодые воры по всему Скайриму с нескрываемым благоговением шептались о неуловимой банде, наводившей ужас на целый город и пропускавшей через свои руки товары со всего Тамриэля. Даже вайтранская стража, сплевывая, порой поминала рифтенскую гильдию воров недобрым словом. И как бы Асмантус ни открещивалась от принадлежности к этому ремеслу, ходившие слухи оказывались весьма интригующими и для нее. Вот только когда она месяц назад в первый раз прибыла в Рифтен, местные жители поведали, что гильдия давно находится в упадке и теперь пыжится изо всех сил, силясь поддержать былую репутацию.       Тем не менее, подобные предложения она получала не каждый день. Помимо всего прочего, Асмантус была абсолютно уверена, что если что-то и пойдет не так, никто и ничто никогда не сможет удержать ее силой.

***

      Она заказала в «Пчеле и жале» обед и в ожидании расположилась за столиком у стены. Таверна пользовалась популярностью как у путешественников, так и у местных, и собиравшаяся здесь публика впечатляла своей разношерстностью. Здесь сидели не только забежавшие на обед лавочники, но и степенные, явно очень обеспеченные горожане в дорогих мехах. Огромная светловолосая девица-норд промаршировала мимо каджитки к соседнему столику, и семенивший следом щуплый юноша услужливо отодвинул для нее стул. Одну половину ее лица полностью покрывал синий боевой раскрас, но куда более любопытным Асмантус показался другой факт — даже в центре города воительница не расставалась с внушительным двуручным топором, по кромке которого то и дело пробегали искры неизвестного зачарования. По мнению кошкоженщины, он был ей абсолютно ни к чему — и одного кулака нордки было бы достаточно, чтобы проломить лошади череп. Забавно, но следовавший за ней по пятам молодой человек смотрел на свою опасную спутницу зачаровано-влюбленным взглядом и ловил каждое слово. Пока Асмантус разглядывала посетителей, аргонианин в фартуке принес ей стейк из лосося. На нее здесь совсем не обращали внимания, более того, ее одежда на их фоне выглядела бедной. Хоть ее и не особо это волновало, переодеться перед визитом в гильдию воров все же стоило. Покончив с едой, Асмантус поднялась в комнату, которую сняла часом раньше, и облачилась в кожанную броню — единственную одежду, которая у нее была с собой помимо зелёного платья. Солнце, снова скрывшееся за слоем туч, стояло в зените; Асмантус вновь спустилась по деревянным ступеням на нижний ярус — туда, где располагалась та самая алхимическая лавка, в которой она была утром. Но теперь девушка направилась в противоположную сторону — ей нужна была самая последняя дверь, находившаяся у края помоста. Бриньольф сказал идти через нее и быть осторожной. Он не уточнял, чего именно стоит опасаться, но Асмантус уже знала, что чтобы отыскать "Буйную флягу", ей придётся пройти через Муравейник — город под городом, приют нищих и отщепенцев, которые не смогли или не захотели оплатить себе приличное жилье наверху. Она знала, что нечто подобное существовало и в Маркарте, однако причин посещать такие места у нее ещё не было. …Как только Асмантус потянула дверную ручку, на нее дохнуло затхлостью и гнилью. Сперва ей показалось, что впереди только беспросветный мрак, но потом она все же разглядела вдалеке небольшое светлое пятнышко, словно за поворотом горел факел. Дверь закрылась за спиной мягко и без единого звука. Кто-то регулярно смазывал петли.       Она шагнула внутрь. Сырость. Воздух такой спертый, что его противно набирать в легкие. Капает вода. И кто по доброй воле захочет ютиться в таком месте? Сморщив нос, кошкоженщина отступила назад и толкнула дверь наружу — не заперто. Никто не обещал, что будет легко, но все же не так она представляла себе этот путь. Ее глаза всегда быстро привыкали к темноте, но здесь рассматривать было нечего — только склизкие каменные стены вокруг и гниющая солома под ногами. Оставалось идти вперед, на свет, но коридор оказался гораздо длиннее, чем ей показалось сначала. Преодолев полпути, Асмантус услышала голоса. Не раздумывая ни секунды, она направилась к ним. — Кто здесь? Из-за поворота вынырнул человек, и каджитка дернулась, едва не напоровшись на его обнаженный меч. Поддавшись инстинкту, она в последний момент юркнула в один их рукавов коридора. Мужчина только чудом не заметил ее. Места здесь было немного, зато лежала глубокая тень. Слившись со стеной и затаив дыхание, она наблюдала, как он прошелся туда и обратно, выставив перед собой оружие. — Наверное, показалось. Ни здравствуйте, ни досвидания. И как это понимать? Незнакомец исчез за поворотом, и голоса снова забубнили. Их было двое. Общие обрывки фраз, из которых едва ли можно было вычленить что-то внятное... Ну, кроме того, что они собираются куда-то пробраться и кого-то убить. Асмантус вытянулась во весь рост и, качнувшись с носка на пятки, принялась беззвучно разминать ноги. Зачем Бриньольф велел ей идти через этот проход, если знал, что на нее могут напасть? Означает ли это то, что произошедшее на рынке утром было лишь началом испытаний?       Да, очень похоже на то. Асмантус усмехнулась про себя. Может быть, он сам их сюда и поставил... Отделившись от тени, она, как ей казалось, беззвучно шагнула в пятно света. Она лишь незаметно проскользнет мимо них, это все, что ей нужно… — Сюда! Он здесь…       …Ослепительно-яркое пламя сорвалось с пальцев кошкоженщины и ударило в лицо первому, кто возник из-за угла. Заорав, незнакомец отшатнулся и на некоторое время исчез из поля зрения. Через пару мгновений его место занял второй, но струя огня (как это всегда и бывало) иссякла прежде, чем сумела нанести более-менее серьезный вред.       …Наконечник стрелы уже блеснул напротив ее груди, а она еще только тянулась к рукояти молота. Слишком медленно! Асмантус мгновенно рванула вниз, и ее правое ухо обожгло струей воздуха: стрела ушла в пустоту и звякнула, ударившись о стену за ее спиной. Чтобы натянуть тетиву и выпустить вторую, ее противнику требовалась еще пара мгновений, но Асмантус не собиралась ему их предоставлять. Первый удар молота едва мазнул по груди, зато второй пришелся точно в висок. Бандит отлетел и, ударившись затылком о стену, вымазал ее своей кровью. Он был еще жив, когда окровавленный нос-клевец вонзился ему в грудь и завяз между ребер.       В этот момент холодное железо рубануло сзади по плечу, и каджитка распласталась на полу. В пылу сражения почти не ощущая боли, Асмантус сделала отчаянный рывок и откатилась в сторону. Обожженный, с перекошенным от боли и ненависти лицом, последовал за ней. Ее здоровая рука поднялась, вновь обдавая противника магическим жаром. Пускай ее магия слишком слаба и ее ничтожно мало, но у нее просто нет ничего другого.       …Мутнеющим взглядом Асмантус продолжала наблюдать, как горящее тело катается в какой-то паре метров от нее. Горячая кровь текла по спине, напитывая доспех и собираясь под ней в лужу. В этот момент тишину в коридоре должны были разрывать крики несчастного, но ее уши точно заложило. Вместо этого ей мерещилось, что она слышит стук собственного сердца. Как и всякий раз, когда Асмантус оказывалась на краю гибели, он тревожным гулким эхом наполнял голову, вытесняя все прочие звуки.       Потянувшись слабеющей рукой ко внутреннему карману, она вынула флакон мощного лечебного зелья. Магия удивительна. Но алхимия, способная ею управлять, удивительна вдвойне. Один флакон — и жизнь струиться по венам с новой силой, раны закрываются, а боль отступает. Это ли не высшая сила, стоящая над всем величием хаоса и разрушения?! Следом идёт зелье магии, но его вкус всегда казался Асмантус на порядок хуже. Приторно-сладковатая вязкость ощущается во рту, когда она безвольно прикрывает глаза и чиркает пальцами здоровой руки, включая простейшее лечебное заклинание. Сколько же времени пролетело с тех пор, как она его выучила, и сколько раз ей довелось его применять… Уже не сосчитать. Вскоре порез на плече затянулся, и золотистый свет погас. Скоро пропадет и рубец — шрамы редко остаются там, где поработала магия.       Воцарившаяся наконец тишина казалась чем-то невероятным. Асмантус казалось, к этому моменту сюда должна была сбежаться вся округа и начать крошить ее в капусту.       …Она не чувствует ни малейшей жалости, когда ее пальцы с профессиональной сноровкой начинают бегать по карманам, проверяют, нет ли на шее медальона. Ничего интересного. Она неохотно приближается ко второму, стараясь поменьше глядеть туда, где должно было быть лицо бродяги. Аметист и немного золота.       Немытые тела под засаленными шкурами. Это — обычные бандиты, едва ли имеющие какое-то отношение к гильдии воров. Должно быть, они просто облюбовали это место и убили бы всякого, кто сюда сунется. Либо её предположение верно, и они ждали здесь именно её…       Дальше она продвигалась с максимальной осторожностью. Весь путь состоял из разветвленных тоннелей, в которых были закутки с чьими-то лежанками, бочки, мусор. Кое-где в соломе прятались действующие медвежьи капканы. Девушка удивилась, когда, неожиданно завернув за угол, оказалась в крошечном саду. Сверху через решетку пробивался тусклый дневной свет, к которому тянулась пара чахлых деревцев и горноцвет. Надо же, семена сумели прорасти здесь даже несмотря на сырость и полумрак. Какой-то ублюдок все-таки выскочил на нее из темноты — высокая полуголая фигура, от которой даже на расстоянии в несколько метров чувствовалась вонь перегара. Он не был вооружен. Не раздумывая ни секунды, Асмантус развернулась и бросилась в обратную сторону. Неизвестный преследовал ее на удивление ловко, ни разу не заплутав и ни во что не врезавшись. Разозлившись, она исчезла за первым поворотом и притормозила всего на пару секунд. Противник тут же возник за спиной, и теперь их разделяли какие-то несколько шагов. Разумеется, он не смотрел под ноги и не мог заметить тонкую оранжевую вязь, ни с того, ни с сего появившуюся на каменном полу. Через мгновение мощный взрыв сотряс подземелье. Бродягу, на время ослепшего и оглохшего, подбросило. Ей потребовался всего один росчерк кинжала, чтобы навсегда оборвать нить его жизни.       …Из ее ладони вылетел небольшой белый шарик света и закружил над головой. Склонившись над телом, Асмантус не обнаружила ничего ценного, кроме пары крепких кожаных перчаток со вставленными металлическими шипами на костяшках. Ей пришлось поплутать ещё некоторое время, чтобы вернуться обратно к комнате с деревьями, но никто и ничто больше не встретилось ей на пути. Преодолев ещё несколько поворотов, Асмантус оказалась перед массивной дверью, над которой красовалась вывеска «Буйная фляга».