Ignis

— Ну давай же… ДАВАЙ…       Что ж, взлом никогда не был ее сильной стороной, но нельзя, просто нельзя упасть в грязь лицом перед Бриньольфом и теми снобами. Высунув язык, Асмантус ковыряла замочную скважину уже четверть часа, и земля под ее ногами была усыпана металлическими обломками. Дважды ей приходилось отходить от двери и делать вид, что она просто прогуливается вдоль канала, благо, страже было на это абсолютно наплевать — их куда больше заботили перепившие в ночлежке гуляки. На туманный Рифтен только-только опустилась ночь, и все заведения сейчас трещали по швам — в той же "Пчеле и жале" было не протолкнуться. Подходящее время для выполнения ее первого задания.       Тот прием в Буйной фляге сложно было назвать теплым. Когда уставшая и сердитая, в измазанной кровью одежде, Асмантус наконец ввалилась в кабак, кажется, только Бриньольф и был рад ее видеть. Остальные собравшиеся там личности едва ли удостоили каджитку и взгляда — само собой, ей предстояло ещё доказать, что она достойна быть в их числе. Сказать по правде, Асмантус совсем не понравилось это место — слишком уж много темных углов и скопившейся пыли для убежища прославившейся на всю провинцию банды. Скрипучая мебель, какие-то ящики и бочки, между которыми угадывались малозаметные фигуры карманников и осведомителей. Должно быть, у каждого здесь был собственный облюбованный угол. «Хорошо справишься с этим заданием — можешь считать ты принята. Будут какие-то трудности — всегда обращайся ко мне» — сказал ей тогда Бриньольф. Что ж, для начала и этого довольно. Теперь все зависит от нее.       Будто сжалившись, замок наконец щелкнул и запустил Асмантус в обогретое нутро чужого жилища. Справа еще теплился очаг, и тлеющие угли наполняли гостиную мягким светом. Судя по убранству, владелец этого дома отнюдь не бедствовал. Не тратя время попусту, Асмантус направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Чем быстрее она сделает свое дело и уберется отсюда — тем лучше. Бриньольф сказал, что интересующая гильдию вещица скорее всего находится в одной из спален — это зачарованное кольцо, увеличивающее запас сил. Единственное, что ей было известно о доме, в который она проникла, это то, что он принадлежал какому-то Эйрину. В этот час хозяин всегда находится в таверне, а значит сейчас самый подходящий момент для того, чтобы выкрасть побрякушку. Как сказал Бриньольф, это все, что ей необходимо знать, и забивать свою голову лишними сведениями незачем.       Асмантус оказалась в спальне, и ее внимание почти сразу привлекла небольшая шкатулка, стоявшая на полке. Не заперто. Не веря, что все оказалось настолько легко, она повертела в руках кольцо и нахмурилась. В сундуке ее спальни в Вайтране можно было найти кое-что и поинтереснее. И стоило только гонять ее ради таких пустяков? Понятно, что на первый раз ей не поручат ничего сложного, но ведь можно было придумать что-то оригинальное. Впрочем, замок на входе оказался достаточно заковыристым и заставил потратить почти весь запас отмычек. Ладно уж, для первого раза сойдет. Все, работа выполнена, можно уходить. Бриньольф определенно будет ею доволен.       Асмантус уже повернулась к двери, собираясь уйти, и вдруг замерла. Тихий шорох, почудившийся ей внизу, повторился, а через мгновение она отчётливо услышала, как в замке входной двери поворачивается ключ. Но ведь она же оставила её открытой...       Теперь уши каджитки явственно различали тихие шаги внизу. Как будто кто-то изо всех сил старался ступать неслышно, никуда при этом не торопясь.       Не может быть! Хозяева? В такой час? Но Бриньольф же сказал, что в доме никого не будет... Внезапная догадка промелькнула в голове. Другой вор? Но возможно ли такое?..       Тем временем шаги переместились на лестницу и зазвучали увереннее. Незнакомец перестал таиться, и звук стал доноситься такой, словно он с ног до головы был облачен в тяжёлые доспехи. Что было бы слегка странно для простого горожанина. И ещё более странно для вора, проникшего в чужой дом... Кем бы он ни был, он не стал задерживаться на первом этаже, а сразу направился на второй, словно знал, кого или что ищет.       Неприятное чувство многократно усилилось, когда Асмантус обернулась, чтобы убедиться, что эта самая лестница и была её единственным путем к отступлению. Да здесь даже окно совсем крошечное! Ну как же так?!       В последний момент она успела метнуться к шкафу; это было единственное возможное укрытие в комнате. Под кровать она бы не поместилась, да и прятаться в пыли показалось ей до невозможности глупым. В ответ на её движения из коридора долетел приглушенный смешок.       Одна в темной комнате чужого дома. Там, где находиться ей совсем не положено. Нет, всего этого просто не может быть! Не должно было быть... И Бриньольф... Выходит, он ее подставил?!       Свет практически не проникал в ее укрытие. Присев среди затхлого тряпья, Асмантус через узкую щель могла видеть, как в спальню вошёл рослый силуэт. Словно зная, где искать, этот кто-то прошел дальше и остановился точно перед шкафом, в котором спряталась незваная гостья. Человек заслонил собой льющийся из окна слабый свет, и в ее убежище воцарилась абсолютная тьма. Каджитка чувствовала, что ее сердце вот-вот остановится от страха. Невыносимо медленно бежали мгновения, однако вошедший, словно нарочно мучая незадачливую воровку, совсем не торопился что-либо предпринимать. Когда она устала бояться и ждать, дверцы наконец распахнулись. — Вот ты где.       Одежда вмиг разлетелись в стороны, что-то устремилось к каджитке, и твердые пальцы сомкнулись на ее горле. Вцепившись в руку и захрипев, Асмантус подняла голову и поняла, что возвышавшийся над ней человек действительно обладает внушительным ростом. Его лицо приблизилось, и ей сперва показалось, что с ним что-то не так. Приглядевшись, она поняла, что это боевой раскрас — одна половина от лба и до подбородка была полностью покрыта темной краской. Длинные светлые волосы собраны сзади, открывая лицо с крупными резкими чертами. Пухлые губы скривились, а глаза лучатся неподдельным презрением. По воле судьбы, её схватила за горло та самая женщина, которую Асмантус сегодня утром разглядывала в "Пчеле и жале". — Думала от меня спрятаться? Не выйдет, — нарочито ласково сказали ей, и твердая, как клещи, рука потянула за собой, грозя одним движением сломать шею. — Значит, это была не ложь, в той записке. Что Гильдия воров сегодня нанесет нам визит...       От боли и удушья перед глазами поплыли разноцветные круги, и каджитка почти не слышала, что ей говорят; все ее попытки освободиться казались бессмысленными — когтистые пальцы только слабо царапали чужую руку. — Ярлу нет дела до вас, какая жалость, - продолжала женщина, - а вы все пьёте и пьете соки из этого города... Из-за вас страдают простые люди, многие живут в проголодь, но вам же всегда мало. Вы готовы отнять последнее! Сколько ещё это должно продолжаться? Почему все только проклинают вас, но никто ничего не хочет поделать? Столько болтовни - Гильдия воров то, Гильдия воров это! А на самом деле вы просто кучка крыс, которая сидит в своей канализации... И раз никто не хочет способен ничего поделать, тогда я, Мьол Львица, сама спущусь в вашу нору и...       Белая вспышка на долю секунды осветила комнату, заставив пламенную речь прерваться, а тело женщины выгнуться. Ослабевшая Асмантус, через ладони которой только что пронеслось заклинание "Искры", задыхаясь, свалилась на пол. Сжимавшая горло рука разжалась, но ей казалось, что воздух уже никогда не наполнит её грудь. Ну же, вставай.       Стараясь не терять драгоценные мгновения, кажитка оперлась на локти. Перед глазами все ещё плыли круги. Вот так ирония судьбы. Выходит, тот юноша, что сопровождал эту женщину утром, и есть Эйрин? Но сейчас не подходящее время для размышлений, сперва нужно выбраться.       Разряд тока был не сильным, но свою задачу выполнил: нордке требовалось еще секунд десять, чтобы прийти в себя. Асмантус, держась за шею, первой поднялась на ноги. Каждый вдох давался с болью. Кровь молотком стучала в голове, и вместе с ней билась одна-единственная мысль: если она тотчас же не уберется как можно дальше, уже через десять минут в ее теле не останется ни одной целой кости. Вот только бежать было некуда — входная дверь все равно заперта на ключ.       Она была уже внизу, когда тяжелый топот послышался на верхних ступенях. Разум Асмантус обдало холодом. Она прекрасно понимала, что находится на волосок от гибели, и даже будь у нее ее молот, ей ни за что не победить такого противника честно, в открытом бою. Круто развернувшись, она бросилась назад, к основанию лестницы, и ее темная ладонь ударила по предпоследней ступеньке. Не дожидаясь взрыва, она отскочила назад, поближе к входной двери. Руна громыхнула, и с потолка полетела пыль, но противница лишь присела на одно колено — такой слабый взрыв не смог ее даже толком оглушить. Покачнувшись, светловолосая нордка неторопливо выпрямилась, и секира, все это время висевшая за спиной, перекочевала к ней в руки. Все игры и разговоры остались позади.       Зачарованное лезвие сверкнуло, но Асмантус уклонилась и, взмахнув хвостом, запрыгнула на стол. Огненный сгусток сформировался на ее ладони и немедленно полетел во врага. Блондинка, защищая голову, подняла покрытую сталью руку, и магическая стрела разбилась о ее броню, слегка толкнув в сторону и не причинив ни малейшего вреда. — Это все, что умеешь?       …Пожалуй, у нее все-таки было одно преимущество — скорость. Какими бы мощными ни были удары секиры, они требовали, чтобы враг практически неподвижно стоял на месте. Асмантус представляла, каких усилий ее противнице стоит беготня с двуручным оружием наперевес в экипированной железной броне, и потому старалась сделать все возможное, чтобы эта Мьёл не останавливалась ни на секунду. Оказываясь вблизи, она заставляла ее замахиваться и растрачивать силы, а затем отскакивала или ныряла вниз. Единственная сложность заключалась в том, чтобы не дать загнать себя в угол, и ей приходилось вновь и вновь прыгать по столам, сундукам и бочкам. Но хоть ее магия пока и была далека от совершенства, благодаря собственным навыкам обращения с тяжелым оружием, выносливости Асмантус было не занимать.       Надо сказать, к ее удивлению, эта тактика все-таки приносила свои плоды: каджитка заметила, как крупные капли пота сбегают по шее противницы, исчезая за круглым вырезом железной брони, а светлые волосы прилипают ко лбу. Первое время ей казалось, что эта сильная, как медведица, женщина, вот-вот отбросит секиру и разорвет ее голыми руками. Даже странно, что она пошла на поводу и позволила себе так долго гоняться за ней. Неужели настолько сильно привыкла полагаться на свое оружие?       Мьол тоже остановилась. То, что она так ни разу и не зацепила воровку, поначалу казалось ей простой случайностью, а потом ее охватил азарт. Это была ее слабость, ее самое уязвимое место — неспособность вовремя остановиться и посмотреть по сторонам. Так было в Хай Роке, это случилось с ней в Мзинчалефте, то же повторялось сейчас. Эта блохастая шкура, проклятое воровское отродье, оказалась не так проста: все это время она изо всех сил старалась измотать ее, а та, что до этого умело сражалась с некромантами и двемерскими машинами, слишком долго не замечала очевидного, поверив в беззащитную наружность противницы.       Видя, как задумчиво прищуриваются голубые глаза, Асмантус почувствовала, что нужно действовать. Её везение не могло длиться вечно. Неизвестно, что задумала ее противница, но следующее промедление может обойтись слишком дорого. Кисть правой руки кошкожещины шевельнулась, призывая пламя — самую слабую магию школы разрушения и самое первое заклинание, которое она когда-то использовала, и направила его точно в лицо врагу. Как только нордка рефлекторно заслонилась, Асмантус тут же бросилась на пол, скользя на животе и пытаясь попасть как можно дальше ей за спину. В ее левой руке уже цвела готовая огненная стрела. …Лежа на боку и почти не целясь, она, как смогла, швырнула в светлый незащищенный затылок свой снаряд. И, о чудо, ее магия нашла свою цель...       Следующая огненная стрела сбила противницу с ног. Женщина, уже не способная дать отпор, свалилась недалеко от входной двери, ею же запертой на ключ. Асмантус уверенно шагнула к ней. Она не должна колебаться и бросать начатое на полпути.       ...Вряд ли ей когда-нибудь суждено узнать, кто передал ту записку, о которой упомянула воительница. Мертвое, кое-где почерневшее от огня, тело, кулем лежавшее у порога, уже не могло ни о чем рассказать. Девушка приблизилась к нему, намереваясь вытащить ключ и на всякий случай поискать тот клочок бумаги, но вдруг, в этот самый момент, кто-то снаружи дернул ручку входной двери. А затем, словно удивившись, что заперто, замешкался и принялся искать по карманам ключи.       …Каджитка просто стояла и смотрела, как хозяин дома входит в свое полуразрушенное, покрытое копотью жилище и очень медленно меняется в лице. У нее больше не было сил от кого-то бежать или прятаться, она лишь отступила в глубь комнаты. Только теперь она заметила, что в гостиной не осталось ни одного целого предмета. Как ни странно, Эйрин ее даже не заметил — настолько идеально она сейчас, должно быть, вписывалась в интерьер. Его взгляд опустился ниже и упал на изуродованный труп. — Боги, Мьол… — молодой человек кинулся к убитой ею женщине. Чистые белые руки легли на почерневшую, с плотно сомкнутыми глазами, голову, и его губы задрожали. — Кто это… Вопрос сам собой застыл на его устах, когда он поднял глаза и наконец увидел ее.       Не произнося ни слова, Эйрин встал на ноги. Холодный звон вынимаемого из ножен оружия нарушил тишину.       Асмантус досадливо прикусила губу. В ней не осталось ни капли магии, и она, почти копируя жест противника, вытащила свой собственный кинжал. Лишь после этого мужчина бросился на нее, словно даже смерть любимой не могла заставить его напасть на безоружную женщину.       …Она с удивительной легкостью перехватила руку с ножом и, крутанувшись, мазнула своим лезвием его правый бок, оставляя неглубокий продолговатый надрез. Неужели, сражаясь с такой же искательницей приключений, как она сама, Асмантус могла забыть, что перед ней простой горожанин?       Хозяин дома упал на колени, прижимая руку к животу и с неподдельным изумлением глядя на собственную кровь, будто не веря до конца, что это происходит с ним. Он мгновенно забыл про Мьол, словно ее никогда и не существовало; между его пальцев уже надувались кровавые пузыри, а он все зажимал и зажимал рану. Наконец он поднял голову, и его полный сильнейшего удивления взгляд встретил глаза застывшей, точно превратившейся в каменное изваяние, каджитки. Мужчина стал мягко заваливаться назад, его глаза закрылись, и спустя несколько секунд он умер на полу собственной гостиной. Одна посреди чужого разрушенного дома. И два мертвых тела, распростершихся перед ней. Вот так бесславно закончилось первое и последнее задание Асмантус в рифтенской гильдии воров.