***
…Она брела по темным улицам Рифтена, почти не думая о том, куда идет. Казалось удивительным, что с того момента, как она первый раз спустилась в Муравейник, не прошло даже суток. Но делать ей в этом городе больше нечего, это правда. И не только потому, что гильдия воров теперь настроена против нее. Она сама не захочет смотреть кому-либо из них в глаза при встрече. Лучше просто исчезнуть, словно ее никогда и не было. …Когда Асмантус было плохо, она и в самом деле могла без следа пропасть на несколько дней, а то и недель. Никто из ее знакомых и подумать не мог, что уважаемый тан Вайтрана отправляется в самую глухую деревню, какой-нибудь забытый богами уголок Скайрима, где никто не может ее узнать, и там отчаянно напивается. Вот только сегодня с ней творилось что-то странное: почему-то не хотелось ничего, даже скумы. Дав волю ногам, Асмантус неспеша брела вдоль рифтенской стены по задворкам, позади всех главных улиц. Странно, но на пути ей не встретилось ни одного стражника. Зато впереди неожиданно возникло святилище Талоса — статуя величественно возвышалась чуть в стороне от тропинки, в полумраке у ее ног колыхались нежные голубые лепестки горноцвета. Святилище стыдливо установили здесь, за домами, подальше от глаз приезжих. Нет, она не станет сейчас приближаться к нему и просить благословения у Бога-человека. Она ничего ни у кого не станет просить. Городская стена извернулась и все-таки вывела ее к каналу, на оживленную улицу. Асмантус никогда не была здесь и совсем не знала эту часть Рифтена. Неожиданно ее слуха коснулся чей-то смех. Час был поздний, и девушка с любопытством прислушалась. К нему примешалось еще несколько голосов, и она вдруг с удивлением поняла, что все они принадлежат детям. Шум доносился из стоящего особняком дома с вывеской «Благородный сиротский приют». Сама не зная зачем, Асмантус толкнула деревянную дверь и вошла внутрь. …Здесь царил полумрак. В подсвечниках чадили всего несколько свечей, словно на них нещадно экономили. Деревянные лавки и стол с остатками скромной трапезы тянулись через всю комнату. Дверь скрипнула, и кто-то, услышав звук, сразу высунулся из-за угла. Через несколько мгновений она была окружена детьми. Кошкоженщину, ничуть не смущаясь, дергали за подол, кто-то попытался ухватиться за хвост. Растерявшись от такого натиска, Асмантус отступила назад. — Вы пришли, чтобы кого-то усыновить? — деловито поинтересовался мальчик лет десяти. Асмантус обратила внимание, что ее окружают только маленькие норды и имперцы. — Я… — Тогда у вас ничего не выйдет, — пока остальные дурачились, он с самым серьезным видом сложил руки на груди и привалился к стене, — Грелод Добрая никому не позволяет нас забрать. — Грелод… Добрая? Мальчишка кивнул. — Мы так называем ее. Это она тут всем заправляет. Вот только на самом деле она никакая не добрая… — прибавил он и осторожно выглянул из-за угла, проверяя, не слышит ли его та, о ком он говорит. — Эх, вот бы она и в самом деле померла… Асмантус с изумлением уставилась на него, но ребенок не шутил. — Что это ты такое говоришь? Разве так можно? — Но она бьет нас каждый день! — возмутилась девчушка, тут же задирая рукав и демонстрируя различимые даже в полутьме синяки. Глаза Асмантус расширились. — А один раз она на весь день заперла в шкафу Авентуса Аретино и не давала ему ни есть, ни пить… Из-за этого он и сбежал! Он обещал, что вернётся домой в Виндхельм и призовет Темное братство, чтобы они убили Грелод. В усталом мозгу каджитки что-то щелкнуло. Темное братство… Кажется, перешучиваясь между собой, вайтранские стражники и в самом деле упоминали какое-то братство… Нет, она определенно уже слышала эти два слова. Похоже, в Скайриме это что-то вроде местной байки, которой пугают детей и друг друга, и о которой знают все от мала до велика. Все, кроме нее. — Что ещё за Темное братство? — Они настоящие герои, которые защищают невиновных. Для них избавиться от Грелод легче легкого. — И как же их найти? — Чтобы призвать Темное братство, нужен особый ритуал. Никто не может спрятаться от них, даже ярл. Что уж говорить про Грелод! Ой, Грелод… Грелод идёт!!! Между детьми пронесся встревоженный шепоток, и в тот же момент из-за угла, точно призрак, беззвучно возникла высокая старуха в линялой ночной сорочке. — Что здесь происходит? Почему не в кроватях, засранцы? — она неожиданно проворно схватила ближайшего мальчишку за волосы и пихнула вглубь комнаты. Дети кинулись от нее врассыпную, и коридор вмиг опустел. Грелод переключилась на незнакомку. — А тебе чего надо, отребье? Иди попрошайничай в другом месте! Давай катись отсюда! Я сказала: вон! Асмантус вылетела наружу, и дверь с треском закрылась у нее перед лицом.***
— В Виндхельм. Асмантус протянула деньги извозчику и запрыгнула в телегу. Беспокойная ночь была в самом разгаре, и кое-где между деревьями мелькали фигуры стражников с горящими факелами. Все, что произошло за этот день, полностью истощило ее моральные и физические силы, и Асмантус даже не пришло в голову постараться покинуть город незаметно. Но запас ее невезения, должно быть, окончательно иссяк, потому что повозку так никто и не остановил. …Тяжелые мысли, будто пчелы, роились в голове, и отравленное пережитым страхом сознание прокручивало в памяти картины прошедшего дня. Приют с чокнутой старухой, воры, Крысиная нора и бой на смерть в том доме. Было сложно представить, что ещё утром она в безмятежном настроении направлялась к Ингун с пучками трав. В какой момент все пошло наперекосяк? Впрочем, ответ очевиден. Не стоило поддаваться чужому давлению и соглашаться на то, что ей делать не хотелось. Сколько раз за сегодня она могла погибнуть? И ради чего? Был во всем этом хоть какой-нибудь смысл? Чем больше Асмантус размышляла о случившемся, тем хуже себя чувствовала. Казалось, из глубин ее души поднимается тяжелая волна, покрывающая все на своем пути удушливым мраком и окрашивающая мысли в самые черные тона. Куда бы она ни пришла, она везде будет чужой. Почему-то так происходит всегда, и, видимо, не в ее силах понять, что она делает не так. И сегодня не стоило ни на что надеяться. Кто, в конце концов, она такая? Всего лишь безмозглая девчонка, которая почему-то решила, что она кому-то нужна. Завернувшись в плащ и накинув капюшон, Асмантус лежала на жесткой скамье и смотрела в небо. Казалось, звёзды неторопливо плывут над ней, то скрываясь, то возникая среди темной листвы. Очутившись в приюте, она на время забыла о своих горестях, но теперь всё вернулось сполна. Слезы, которые рвались наружу, когда на нее кричал Бриньольф, превратились в давящий комок в груди. И эти дети… Конечно, их безумно жалко, но какой смысл переживать о том, что изменить не в твоей власти? То, чего Асмантус боялась больше всего, не случалось с ней уже пару месяцев, но сегодня был исключительный случай. Без сомнений, она заслужила небольшую передышку. Рука девушки сама собой потянулась к потайному карману платья и нежно коснулась хранившихся там крошечных сосудов. Скромный запас, который может понадобиться в любой момент. И ее маленький секрет, о котором не знает ни одна живая душа. Темное стекло миниатюрного флакончика заранее успокаивало, даря надежду, что завтра она проснется совсем другой и все снова станет хорошо. Скума даст ей силы начать сначала. Пусть этот день навсегда исчезнет из ее памяти. Пусть растворится в потоке прожитых дней. Жалеть не о чем. Пустой бутылек перелетел через борт телеги и покатился по пыльной дороге. Вот теперь все вернулось на свои места и пошло по привычной колее. Каджитка расслабленно потянулась, ожидая, пока подействует ее «лекарство». До рассвета было еще далеко, и на черном бархатном фоне мерцало зловещее зеленоватое сияние, вокруг которого скапливались точки звезд. Постепенно скума овладела ею, и это зрелище показалось Асмантус невероятно захватывающим. Ее глаза широко раскрылись, и антрацитово-черный зрачок разъехался от края до края. Слегка приоткрыв рот и высунув язык, она зачарованно уставилась вверх, как будто видела там нечто небывалое. Телегу трясло не сильнее, чем обычно, но Асмантус крепко ухватилась за борт, словно боялась, что может выпасть из нее. Все, что ее волновало и расстраивало, наконец куда-то улетучилось, и в голове воцарилась долгожданная тишина. Невероятно уставшее за день тело должно было безжалостно болеть, но каджитка не ощущала его вовсе, словно оно срослось со скамьей, на которой она лежала. Но самое главное, Асмантус больше не чувствовала себя одинокой. Её единственным другом была скума.***
Она проснулась от того, что кто-то неловко хлопал ее по плечу. — Просыпайтесь, что ли, приехали… Из-под капюшона показался темный кончик носа, следом раздался слабый стон. — Заболели, что ли? — испугался извозчик. — Нет, — прохрипела кошкоженщина, неуклюже спуская онемевшие ноги на пол телеги. Ее взгляд наконец смог сфокусироваться, и она потрясенно застыла, только сейчас заметив, что все пространство вокруг — поля и холмы, виднеющиеся вдалеке фермы и речку — все покрывает что-то белое. — Это что… СНЕГ?! Извозчик посмотрел на нее как на умалишенную. …Пошатываясь и обхватив себя руками, она нетвердой походкой шла к таверне. Какой-то стражник у ворот громко присвистнул, но Асмантус было слишком плохо, чтобы оборачиваться и реагировать на насмешки. Противный снежок летел прямо в лицо, холод давно проник под плащ и насквозь проморозил кости. Из-за скумы тело плохо слушалось и саднила голова. Ночь, проведенная на деревянной скамье под постоянную тряску только прибавила усталости. Единственное, что ее сейчас интересовало, это горячая ванна и горячее питье, а потом еще чистая постель. Таверна «Очаг и свеча» на ее взгляд ничем не выделялась среди подобных заведений. Когда жалкая и похожая на бродяжку каджитка спросила про комнату, хозяйка только смерила ее презрительным взглядом. Асмантус было не до гордости, к тому же, она слишком хорошо знала, как следует вести себя в подобных случаях. Не дожидаясь ответа, она вытащила кошель и выложила на стойке дорожку из монет. Магия септимов в ее руках действовала едва ли не эффективнее боевых заклинаний, и ее, назвав госпожой, сопроводили в комнату, пообещав в ближайшее время снабдить всем необходимым. Вчера она поступила опрометчиво, брякнув извозчику первое, что пришло в голову, но в тот момент ей действительно было плевать. Асмантус повидала немало разных мест в Скайриме, но Виндхельм пока не входил в их число; она знала об этом городе чуть больше, чем ничего — только то, что он был оплотом Братьев Бури, куда со всей провинции стекались желающие сражаться под их знаменами, и что здесь располагалась резиденция самого Ульфрика Буревестника. На этом ее познания заканчивались, как, в общем-то, и интерес к политике. …По непонятным для Асмантус причинам Ингун Черный Вереск просила заходить к ней как можно чаще и платила за простые пучки трав столько, что любой другой алхимик удавился бы, просто услышав эту сумму, а потому деньги при себе у нее были. Львиная доля всех ее сбережений находилась в тайнике дома в Вайтране, еще немного было закопано на черный день возле старой хижины близ Ривервуда. Ее хускарл, живущая под одной с ней крышей женщина по имени Лидия, не имела ни малейшего представления ни об их количестве, ни о том, каким способом они добыты, ни о их существовании вообще. Пусть она и поклялась своему тану в верности, Асмантус никому не доверяла до конца. …Наконец в комнату втащили огромную бочку и ведрами натаскали в нее талой воды; для того, чтобы она согрелась, к ней пристроили маленькую печку, в которой развели огонь. За эту непозволительную по местным меркам роскошь Асмантус выложила еще двадцать пять септимов. Она погрузилась в тепло по самый подбородок, обернув хвост вокруг колен, и в воде ее тонкое тело сделалось в полтора раза шире из-за распрямившейся шерсти. Несколько глотков нордского меда обожгли небо и язык и взорвались в пустом желудке огненным шаром, но все равно это было самое настоящее блаженство.***
Она приехала в Виндхельм после обеда, и хотя прошла всего пара часов, на улице уже темнело. Возле очага ее мех высох почти мгновенно, и, одевшись, каджитка поднялась в зал. Еда здесь была на порядок хуже, чем в вайтранской «Гарцующей кобыле» или той же «Пчеле и жале», но огромная кружка холодного эля, показавшегося ей невероятно вкусным, спасла ужин. Делать здесь было абсолютно нечего; единственной достопримечательностью оказалась самая обыкновенная на вид свеча, которая якобы горела уже пару столетий. Несмотря на вечернее время, посетителей в «Очаге и свече» было удивительно мало. В любой забегаловке Рифтена в этот час яблоку негде упасть — там в приоритете как раз ночная жизнь, по утрам город трезвел медленно и неохотно. Окончательно заскучав, Асмантус решила недолго прогуляться и хоть немного посмотреть на столицу Братьев Бури. Если завтра она не найдет себе здесь какое-нибудь увлекательное занятие, то вернётся в Вайтран. В Виндхельме ночь рано вступала в свои права. Темное ватное небо давило сверху, и из него, кружась, сыпались мелкие колючие снежинки. Нет, ей определенно не нравится это место. Здесь чувствуешь себя еще неуютнее, чем в городе воров. От каменных обледенелых стен веет беспросветной тоской и унынием, крепчающий морозец так и норовит проникнуть под одежду. В такие вечера лучше всего отсиживаться в таверне у очага, согреваясь нордским медом или пряным вином. А здесь все почему-то прячутся, разбегаются по своим домам, словно боятся темноты. Она шла вдоль высоченной городской стены и с правой стороны заметила кузницу. В окнах горел свет, но, несмотря на ранний час, дверь почему-то была заперта на засов с другой стороны. Пожав плечами, девушка спустилась по небольшой лестнице и оказалась на опустевшем рынке. Виндхельмский стражник, ежась от холода, прошел мимо нее. Немного разочарованно подергав ручку «Белого флакона», каджитка повернула обратно. Делать нечего, придется возвращаться в таверну и искать себе занятие там. Если не встретит интересного собеседника, то придется браться за книгу. Она задумала обойти площадь с другой стороны и, чтобы не заплутать в этом замерзшем лабиринте, при первой же возможности свернуть к «Очагу и свече». Поворот каменных стен вывел Асмантус к небольшому кладбищу. Покосившиеся надгробия и несколько высоких гробниц чернели на белом снегу; здесь не было даже стражников, и каджитка торопливым шагом прошла мимо. Снег хрустел под ее сапогами, и этот звук был единственным, что здесь можно было услышать кроме завывания ветра. Свернув в нужном направлении, она оказалась в длинном коридоре из стены и невысокого строения без окон. Немногочисленные прохожие, которых она видела вначале, исчезли. Город точно вымер. Мороз крепчал; Асмантус плотнее запахнула плащ и поправила капюшон. Путь получился длиннее, чем казалось вначале. Ей уже не терпелось вернуться в теплую таверну, а на рассвете навсегда покинуть этот город. Тьма на улицах угнетала ее. Впервые за долгое время она почувствовала, что скучает по светлому солнечному Вайтрану и даже по его жителям. Да и дома у нее сейчас уютно и хорошо… Ей почудился какой-то звук за спиной. Асмантус невольно оглянулась, но вокруг по-прежнему не было ни души — полуголые кусты снежноягодника у дороги не могли послужить укрытием даже зайцу. Несмотря на то, что это был просто ветер, неясная тревога прокралась в душу. Черные провалы окон и закоулков провожали каджитку слепыми взглядами, и ей начало казаться, что за ней кто-то наблюдает. …Обледенелые туннели должны были вот-вот закончиться — стоявшее напротив главных городских ворот здание «Очага и свечи» находилось как раз за поворотом. Но прежде чем Асмантус успела дойти до угла, чья-то невидимая ладонь зажала ей рот.