Все смешалось, и день с ночью поменялись местами. Когда Асмантус открыла глаза, ей хватило всего несколько секунд, чтобы оценить ситуацию и понять, что торопиться больше некуда. Последнее, что она помнила, прежде чем сознание окончательно угасло — темнеющий зал постоялого двора в роще Кин. Место, в котором каджитка находилась сейчас, не могло иметь ничего общего с таверной в принципе.
Помещение было небольшим и явно необитаемым — об этом Асмантус могла судить по заколоченному окну и толстому слою грязи на полу, который ощущала собственными ладонями. Она даже испытала лёгкое дежавю, разве что в этот раз под ней не было медвежьей шкуры. Да и в целом атмосфера здесь была совсем не такой, как в доме Аретино, взять хотя бы засохшие пятна крови на полу. Что это — притон на окраине города или старая хижина в глухом лесу — тоже понять было нельзя. Самым удивительным Асмантус показалось то, что её руки были свободны, и при желании девушка могла бы воспользоваться любым боевым заклинанием из своего арсенала. Могла бы, если бы видела в этом хоть какой-то смысл.
Впрочем, обо всем этом она успела подумать лишь мельком. Ни само это место, ни даже то, как она здесь оказалась, не вызывало такого интереса, как незнакомая фигура, расположившийся в какой-то паре метров от неё. Слегка прищурившись, Асмантус задумчиво рассматривала ее и просто ждала, что случится дальше, даже не пытаясь подняться. Это точно была женщина. Из-за натянутой тканевой маски и капюшона Асмантус могла видеть только её глаза — глубокие и темные, они изучали каджитку с противоречивой смесью любопытства и скуки. Зато облегающая черно-красная броня скорее демонстрировала, чем скрывала: такие плавные изгибы и округлые формы точно не оставил бы без внимания ни один нормальный мужчина.
— Проснулась, наконец, — ласково сказали ей. — Ну как, хорошо спалось?
— Очень, — с душой призналась Асмантус. Она по-прежнему расслабленно лежала на полу, не пытаясь что-либо предпринять. А смысл? Если бы этим людям была нужна её смерть, она была бы уже мертва.
Незнакомка звонко рассмеялась её ответу. К слову, сама она расположилась прямо на шкафу и царственно взирала на каджитку сверху вниз, лениво покачивая ногой. Настал черед усмехнуться Асмантус. Судя по всему, им было мало просто принести ее сюда во сне — эта особа даже место выбрала такое, чтобы стать первым, на что упадет взгляд пленницы после пробуждения. Разумеется, нёс ее сюда кто-то другой, большой и сильный, сейчас скорее всего подпиравший дверь снаружи или просто ошивавшийся поблизости на случай, если блохастая шкура захочет выкинуть какой-нибудь фокус.
— А ты неплохо держишься, — вдруг заметила женщина, — большинство тех, кто оказывался здесь до тебя, начинали молить меня о пощаде ещё даже не узнав, кто я.
«Где Бриньольф?» — хотела спросить Асмантус, но смолчала. Он был единственным из этого сборища поехавших, кого она хоть как-то знала и на чью разумную помощь могла бы рассчитывать. Пускай она разговаривала с ним всего три раза, этого было достаточно, чтобы понять, что это просто не тот человек, который стал бы похищать кого-то во сне и разыгрывать нелепое представление, чтобы потешить свое эго.
Переведя взгляд в сторону, Асмантус увидела, что вся мебель в комнате перевёрнута и распихана по углам. Помещением явно не пользовались очень давно, потому что пыли здесь скопилось даже больше, чем в доме Аретино.
— Должно быть, не терпится узнать, где находишься и кто я такая? — поигрывая кинжалом, усмехнулась незнакомка. Асмантус снова не ответила, но женщину это ничуть не смутило, и она продолжила сама. — Поверь, на самом деле все это не имеет такого уж большого значения. Сейчас важно лишь то, что сделала
ты.
Воцарилась драматичная пауза. От той дряни, что ей вчера подмешали в бутылку, в глаза будто песка насыпали, но каджитка не решалась применить на себя лечебное заклинание на ее глазах. В голове как назло было пусто, а женщина все не сводила с нее испытывающего взгляда, и Асмантус не оставалось ничего другого, кроме как послушаться и начать вспоминать. Целая вереница воспоминаний пронеслась в ее голове; вот она в нордской гробнице при неровном свете факелов распечатывает древний саркофаг, а вот тянет по закоулкам Маркарта каменную статую в половину собственного веса, собираясь продать нищему за несколько монет… Да откуда ей знать, что она такого сделала?! Нет, не так.
Что именно она сделала, когда позади так много всего… Впрочем, этого просто не может быть. Все это не более, чем блеф. Кем бы она ни была, эта особа просто не может знать о…
— Да, я говорю об убийстве хозяйки приюта, Грелод, — уточнила женщина, и каджитка отчего-то выдохнула. — Ты не подумай, я не критикую. Убийство вышло что надо. Вот только этот заказ предназначался Темному братству.
Клинок в ее руке сверкнул, поймав просочившийся сквозь щель в крыше лучик, и Асмантус только сейчас заметила, что лезвие окружают неяркие красноватые искры зачарования. Она невольно сглотнула. Ей доводилось только слышать о таком. Если она ничего не путает, это…
Что ж, положению, в котором она оказалась, особо не позавидуешь, но, по крайней мере, ситуация проясняется. Те, кого Асмантус, проснувшись, приняла за воров, оказались тем самым Темным братством, которое так упорно призывал мальчик из Виндхельма. Посочувствовав ему и решив проявить доброту, она подставила саму себя.
— Чего ты хочешь? — прямо спросила Асмантус, усаживаясь и принимаясь тереть глаза.
— А, ты поняла, что к чему, — незнакомка была довольна, — да, я действительно кое-чего хочу. Ты отняла у нас работу, и теперь тебе придётся за это заплатить. Смерть старухи в обмен на смерть одного из них! Убей ещё раз, и мы будем квиты!
Каджитка быстро оглянулась и только сейчас заметила позади себя три связанные фигуры. Все они стояли на коленях на одинаковом расстоянии друг от друга, и у каждого на голове был чёрный мешок. Не может быть. Все это время они находились здесь и дожидались своей участи.
— Не так давно мы получили заказ на убийство одного из них, — продолжала насмехаться женщина. — Угадаешь на кого — ты свободна.
…В тот момент она и сама не заметила, как в ее ладонях заплясало пламя; огненный шар вырос стремительно, но убийца даже не шелохнулась. Не представляла, должно быть, что этот снаряд мог предназначаться для нее, а не для одной из беззащитных фигур, скорчившихся на грязном полу.
…Но сколько их всего? Кроме них двоих в хижине только эти связанные бедолаги. Судя по всему, трепавшаяся с ней и была главной. Успеет ли Асмантус управиться с ней, прежде чем ворвутся остальные и разорвут ее на части? У женщины непростой кинжал, и едва ли она владеет им хуже Асмантус, так что подходить близко однозначно нельзя. А вот если держаться на расстоянии и использовать весь арсенал заклинаний, то у нее может появиться крошечный шанс. Вот только есть ли в этом смысл, если те, кто сторожат снаружи, все равно не дадут уйти?
Но неожиданно магия угасла. Так же внезапно, как и появилась. Плечи Асмантус как-то сразу поникли, а взгляд потух. Через мгновение она неестественно дернулась и повернулась к пленникам.
— Кто ты и почему здесь оказался? Отвечай, живо! И не вздумай мне солгать!
Асмантус показалось, что она слышит свой голос со стороны. Резкий, хрипловатый — в этот момент он точно принадлежал не ей, хоть и вырвался из ее собственных уст. И буквально спиной ощутила на себе полный жадной заинтересованности взгляд убийцы.
— Не убивай меня, прошу… Я правда не хочу умирать! — плача, воскликнул один из смертников. — Я не сделал ничего такого. Ну, почти ничего…
Двое мужчин и одна женщина. Здоровенный детина-норд в самом деле рыдал, умоляя сохранить ему жизнь; он наёмник, а у таких, как он, по его словам, всегда будут враги — вот и все, что удалось выжать из него Асмантус. Вторым неожиданно оказался хорошо одетый кот, торговец контрабандными товарами и скумой. Она еще успела задуматься, случайность ли это — видеть здесь другого каджита, её соплеменника. Пожалуй, только он вёл себя с каким-то подобием достоинства. Этот кот не только не выказывал страха перед возможной смертью, но стоя перед ней на коленях на грязном полу с мешком на голове даже пытался угрожать. Третья фигура показалась Асмантус самой неоднозначной, и она точно решила бы, что эта простая женщина и вдобавок многодетная мать здесь по ошибке, если бы не поток отборнейшей брани, который полился на каджитку, стоило ей достать изо рта приговорённой кляп.
Когда Асмантус покончила с допросом, ее охватило недоумение. Она не добилась ровным счётом ничего — любой из них мог быть заказан и не скрывал этого, разве что связанная баба так ни в чем и не призналась, продолжая поносить всех и вся. Каджитке казалось разумным выбрать одного из мужчин, но ее не покидало стойкое ощущение, что во всем этом кроется какой-то подвох (и ощущая на своей спине пронизывающий взгляд главы Тёмного братства, она чувствовала, что так есть) и кого бы она не выбрала, ответ в любом случае окажется неверным. Ей по-прежнему представлялось наиболее правильным решением запустить огненный снаряд в ту, которая все это затеяла, но это было как раз то, что Асмантус сделать не могла. Она снова была наблюдателем в своём собственном теле.
— Ну, кого выбираешь? — жадно поторопила ее глава Темного братства.
…Как же ей не терпелось увидеть мучительную смерть одного из трех пленников и как отчаянно хотелось пропустить через унижение четвертого. Подавить чужую волю, целиком и полностью навязав свою. Предоставить выбор, которого на самом деле нет. В действительности, каджитка была таким же инструментом для удовлетворения ее эго, как и эти трое, разве что ей была уготована несколько иная роль. Асмантус подняла на нее свои бирюзовые глаза, наверное, впервые за все время чувствуя, как в ее душе зарождается ненависть. Не мимолетная неприязнь, но что-то совсем иное; огромное и сильное, оно будет копиться внутри подобно снежной лавине, а в один прекрасный день сойдёт, в единый миг уничтожая все, что окажется на пути.
Кинжал беззвучно возник из ножен. Она вновь повернулась к первому пленному. Больше никаких сомнений, никаких колебаний. Удар — и жертва опрокидывается назад. Кровь из перерезанного горла разлетается брызгами, но Асмантус больше не смотрит на него. Если одна смерть — ее плата за то, чтобы выйти отсюда, плата за умершую от ее руки хозяйку приюта, почему тогда вторая приговоренная — женщина, так поносившая ее при допросе, тоже захлебывается кровью и проклятиями? Нет, Асмантус точно не желает ее смерти, но в этот момент ее руку снова направляет чужая воля. …Каджит в роскошной одежде, стоящий перед ней на коленях, все-таки сжимается, когда настает его черед, но удара так и не происходит, и Асмантус в очередной раз испытывает смятение. Разве бессмысленные смерти это не то, чего все от нее так хотят?
— Что теперь?
— Великолепно. Я действительно не ошиблась в тебе. Какая ярость… Трусливый воин и склочная домохозяйка? Интересный выбор. Скорее всего, заказали действительно кого-то из них.
— Так ты не знаешь?!
— Нет, вся информация о заказе хранится в убежище. В любом случае, так куда интереснее, не находишь?
***
Она чувствует себя сломленной, когда наконец выходит из хижины. Если бы не чей-то оклик, она бы даже по сторонам не посмотрела.
— Ну, как всё прошло?
Девушка вздрогнула. У входа стоял, привалившись к стене, могучий, почти на две головы выше нее, мужчина с длинными белыми волосами и такой же серебристой бородой. Бросив один только взгляд на черно-красную броню с короткими рукавами, Асмантус отметила про себя, что ее догадки оказались не так уж далеки от истины.
— Что, пощадила другого блохастого? Так побежал, что только пятки засверкали, — усмехнулся мужчина. Заметив ее растерянность, он прибавил: — Ты же не поверила, что моя жёнушка действительно собирается тебя убивать, верно?
После всего, что произошло в хижине, нервы Асмантус были на пределе. Непохоже, чтобы ее собирались задерживать, но она отовсюду ждала подвоха, до последнего не веря, что все закончилось.
— Уж не знаю, что в тебе нашла Астрид, но ей, конечно, виднее. Раз она хочет, чтобы ты была в наших рядах, так тому и быть. Но как по мне, ты просто цыпленок, который не стоит того, чтобы с ним так возиться.
— Да что ты можешь знать про то, чего я стою?! — внезапно заорала, потеряв самообладание, Асмантус, но здоровяк лишь расхохотался при виде ее злости. Он наклонился ближе к ее лицу, и его глаза задорно сверкнули.
— Поверь, уж я-то знаю. Или, думаешь, я не успел тебя как следует пощупать, пока сюда нес?
Она застыла, не поверив собственным ушам. Все, что уже готово было сорваться с языка, так и осталось внутри. Асмантус только испуганно вглядывалась в его довольную физиономию и не могла придумать ни слова в ответ. А затем опомнилась, отступила на пару шагов и бросилась прочь. Поверхность земли скрывал туман, и под ногами хлюпала вода. Вскоре деревья расступились, и сквозь пелену тумана она увидела вдалеке гигантскую арку с возвышающимся на ней Синим дворцом. Ну, по крайней мере, не Предел.
Поскальзываясь на мокрой траве и по щиколотку проваливаясь в болото, каджитка отдалилась на достаточное расстояние от хижины, когда ее всё-таки настиг отдаленный крик:
— И не забудь пароль, который тебе говорила А-астри-и-ид!
***
— Что с тобой? Выглядишь грустной.
Асмантус подняла глаза от кружки. Над ней стоял Сорекс Виний — сын владельца «Смеющейся крысы» - кабака, в котором она прямо сейчас и топила свою печаль. Ну, можно сказать, он ей еще польстил, тактично назвав всего лишь грустной и опустив детали. Асмантус знала, что выглядит паршиво — вся ее одежда была покрыта засохшей грязью, словно она преодолевала вброд все болота, что встречались на пути. Длинная шерсть на хвосте свалялась в тонкие сосульки, а сапоги и вовсе можно было выбросить. Хотя народ здесь бывал самый разный, и не у всех хватало септимов для комфортного путешествия, даже другие посетители бросали на нее косые взгляды.
— Ничего, — она опустила взгляд обратно в кружку, — просто тяжёлый день.
— В прошлый раз ты точно была веселее, — сын трактирщика развернул к себе задом наперед свободный стул и присел к ней за столик, облокотившись на спинку. — Ну давай, рассказывай. Вдруг я сумею помочь.
Прошлый раз был несколько месяцев назад, когда Асмантус впервые посетила Солитьюд. Тогда она перекинулась с ним буквально парой слов и помогла доставить какую-то мелочь вроде бутылки вина. Удивительно, что молодой имперец запомнил ее среди такого количества разношёрстных путешественников, ежедневно проходивших через главную и единственную таверну Солитьюда. Впрочем, каджитов в этих местах, как и повсюду в Скайриме, всегда было немного. Не судьба ей затеряться в толпе.
— Спасибо, но мне правда ничего не нужно, — должно быть, в ее взгляде промелькнула паника; Асмантус отчаянно не хотела его обидеть, но сейчас была готова на все, лишь бы ее оставили в покое.
— Ну, как знаешь, — разочарованно и почему-то с обидой произнес Сорекс, вставая. — Если что-то понадобится — просто скажи.
Асмантус снова осталась одна.
Торопиться было некуда, да и не особо хотелось, и она налила себе ещё вина. Вечер был ранний, и жизнь вокруг била ключом. Люди приходили и уходили, пили согревающее пряное вино, смеялись. На первый взгляд все было точно таким же, как и везде, но Асмантус смотрела на них и думала о том, что ей всё-таки нравится Солитьюд. Здесь не чувствовалось той напыщенности, которая буквально пропитала город воров. Там разница между бедными и богатыми слишком заметна, люди смотрят друг на друга свысока, а здесь все как будто бы проще. Давным-давно в какой-то книге Асмантус прочитала, что Солитьюд отражает архитектурный стиль старого Имперского города. Возможно, когда-нибудь и она захочет своими глазами увидеть Башню Белого Золота, но пока ей будет достаточно просто купить здесь дом. Да, именно так она и сделает.
— Придет Довакин, — оповестил всех чей-то звонкий голос, бесцеремонно вторгаясь в ее мысли.
Услышав это слово, звероженщина вздрогнула и невольно поморщилась. Уже понимая, что сейчас будет, она оглянулась и в самом деле увидела молоденькую девушку-барда, кое-как державшую в руках лютню и готовую вот-вот запеть. Через мгновение пространство таверны прорезал тонкий и на редкость противный голос. Каджитка сморщилась, чувствуя, как фальшивые ноты ржавыми гвоздями царапают ее нежный слух. Большинство посетителей отреагировало примерно также, если не хуже, только несколько совсем уж поддатых гуляк поддержали певицу. Когда песня закончилась, юная бардесса взяла в руки флейту. С этим дела у нее обстояли получше, но ненамного.
Посидев ещё некоторое время, Асмантус прихватила целую бутылку вина, закуски и поднялась в комнату. Уровень «Смеющейся крысы» был на порядок выше, чем во всех прочих тавернах, где ей доводилось ночевать. По сравнению с этими покоями даже комнаты в «Пчеле и жале» кажутся ночлежкой для бедных, хотя стоит ли ожидать другого от столицы всей провинции?
Нагретая вода подостыла — всё-таки Асмантус слишком задержалась в зале. Скинув грязную броню и сапоги в угол, она приступила к делу. Мыться было неудобно, но деваться некуда. В ее распоряжении были лишь глубокий таз и небольшой ковшик — не сравнить с той огромной просторной бочкой, которую для нее выкатили в Виндхельме. Зато полотенце и простыня здесь были действительно чистые. Но самым любопытным оказался тот факт, что, по словам трактирщика, в Солитьюде как раз строили общественные купальни, и уже через две-три недели все должно быть готово.
Одежду проще было выбросить, чем привести в порядок. Когда Асмантус нашла эту броню в каком-то разбойничьем схроне, своего дома у нее не было, а все сбережения составляли едва ли одну пятую от того, чем она владела сейчас. Тем не менее, выкидывать старый доспех было действительно жалко, потому что она потратила кучу времени и сил, подгоняя его под свои размеры, и даже улучшила при этом свои кузнечные навыки. Но если раньше эта броня и казалась неплохой, то «испытания» в «Крысиной норе» доказали обратное. Пришла пора подыскать что-то новое.
Асмантус распахнула платяной шкаф и потянулась к приготовленной для нее одежде. В руках оказались длинная льняная сорочка и ярко-зеленая шерстяная накидка, обшитая по воротнику мехом и без меры забитая вышивкой. Это было не совсем то, к чему она привыкла, и совсем не то, что ей нравилось, но, по крайней мере, теперь она была одета прилично даже по меркам Солитьюда.
Спать не хотелось. Звероженщина лениво протянула руку и взяла с полки первую попавшуюся книгу. Кое-как дочитав до третьей страницы, она отбросила ее прочь и молниеносно сунула руку во внутренний карман. Жидкость булькнула под темным стеклом, когда Асмантус несколько раз перевернула флакон вверх дном. Выдернув пробку, она одним махом влила в себя все до капли и сразу же сунула пустую склянку обратно в карман — нельзя было и помыслить о том, чтобы кто-то заподозрил ее в чем-то дурном. При себе у нее уже совсем мало, а до Вайтрана ой как далеко. Каджитского каравана поблизости нет, а в этом городе она не знает никого, кто мог бы разрешить ее маленькое затруднение. Нужно начинать разбираться с этим вопросом как можно скорее, а лучше всего прямо завтра.
Она вытянулась на постели и, откупорив вино, сделала большой глоток прямо из бутылки, а потом закрыла глаза и погрузилась в мир своих любимых грез.
