Тайна Волшебницы Света

      Стайка прелестных молодых эллет в одинаковых белых платьях исполняла нежный, чувственный танец у королевского помоста, на котором стоял высокий трон Владыки и два кресла поменьше — для принца и его супруги. Трандуил благосклонно поглядывал на прекрасных танцовщиц и небрежно улыбался. В своем роскошном наряде из золотой парчи, с высокой короной, усыпанной жемчугом, на голове, он выглядел величественно и торжественно, как и подобает Владыке. Он небрежно держал своими тонкими, унизанными кольцами, пальцами золотой кубок с вином, неторопливо потягивая напиток, а позади него дежурил виночерпий, периодически наполнявший кубок своего короля.       Леголас сидел по правую руку от отца, а далее, за ним — Аэлин. Принц выбрал для праздника светло-зеленый камзол простого покроя, он не любил вычурности и излишней роскоши, на голове у него блестел серебряный венец. Он с большим удовольствием обошёлся бы без этого атрибута, но положение сына короля обязывало носить корону. Сегодня ночью этот венец казался ему свинцовым, настолько сильно он сжимал его виски. А, может, это были угрызения совести и чувство вины? С момента безобразной ссоры с женой, сын короля не находил себе места, обзывая себя всеми известными ему грязными ругательствами на всех языках Арды, какие только удалось вспомнить.       Леголас не винил Аэлин за её гневную вспышку. Увы, ему слишком поздно открылись причины, по которым она противилась их союзу. О, как он казнил себя за своё недостойное поведение! И не только по отношению к жене, но и к Тауриэль. Зачем только ему понадобилось просить её руки? Теперь Леголасу предстояло непростое объяснение с ней, и он даже не представлял, как ему удастся оправдаться.       Тауриэль, безусловно, должна была удивиться его письму, поскольку за долгие годы он ни разу не просил её стать его женой, и вдруг так внезапно сделал это! Что она подумала? Злится она на него или всё поняла? Пока принц ещё не успел поговорить с ней. Хвала Эру, отец обещал подумать над восстановлением эллет в гвардии. Это самое малое, что Леголас мог сделать для неё.       При мысли о том, что почувствовала Аэлин, когда ей стало известно об этом проклятом письме, у Леголаса заходилось сердце. Юная девушка, которую выдают замуж за мужчину, который сделал предложение другой! Как должна была пострадать её гордость, когда она поняла, что у неё нет выбора?       Принц верил, что Аэлин любит его также сильно, как и он её, и вполне представлял, как она страдала от обиды и ревности. А всему виной его проклятая гордыня! Ревность к Халдиру давно оставила его, сейчас ему даже стыдно было признаться самому себе, что он всерьёз ревновал Аэлин к погибшему жениху. Ещё один его промах — он отдалился от возлюбленной в тот момент, когда был нужен ей сильнее всего. Арагорн как в воду глядел, когда сказал, что друг горько пожалеет о своей глупости.       Словом, несчастный юноша жестоко казнил себя, украдкой бросая осторожные взгляды в сторону жены. Она старалась не глядеть в его сторону, и это давало Леголасу возможность наблюдать за нею без опаски быть застигнутым врасплох.       Каждое движение жены завораживало его: вот она пытается улыбаться, когда вспоминает, что на неё все смотрят, но уголки губ подрагивают, выдавая вымученность улыбки, вот опускает свои длинные ресницы, пряча глаза, нервно теребит шелковый платок, зажатый в тонких руках, вот глубокий вздох срывается с её губ, заставляя нежную грудь высоко подниматься…        Принц поспешно отвел взгляд, чувствуя, как медленно начинает сходить с ума. Как было бы прекрасно просто подхватить её сейчас на руки и унести отсюда в спальню, и тогда слова были бы уже не нужны! Эру, он столько ждал этого! А почему бы, собственно, не попробовать? Иногда поцелуи говорят гораздо красноречивее самых горячих клятв! Принцу оставалось надеяться на то, что силы его любви хватит, чтобы вымолить прощение у Аэлин.       Леголас, разумеется, заблуждался, считая, что Аэлин не обращает на него внимания. Правда, она всё делала, чтобы он так подумал. Муж находился так близко, на расстоянии прикосновения, и она была совсем не в восторге от этого. Его расчётливое, показное притворство приводило её в бешенство. Неужели он во всём такой?       Принцесса вынуждена была улыбаться веселящейся толпе, как того требовал этикет, но вместо улыбки у неё получалась лишь жалкая пародия. На самом деле всё, чего она хотела: повернуться и бежать отсюда без оглядки, не разбирая дороги. До самого Мордора, или что там от него осталось? Или до Валинора! Но она прекрасно понимала - стоит ей только попытаться встать со своего места до окончания официальной части праздника, как твердая рука мужа тут же вернёт её обратно.       О, ada , как ты мог бездумно отдать свою бедную дочь на растерзание этим двум безжалостным монстрам? Аэлин тяжело вздохнула, опуская голову. И тут же над ухом послышался тихий, но твердый голос принца.       — Улыбайся! Не то все подумают, что у тебя мигрень. Подданные должны лицезреть счастливую принцессу!       О, да! Она безумно счастлива! Счастливее и быть не может! Неужели не видно?Скрипнув зубами, девушка поспешно постаралась изобразить на лице некое подобие улыбки. Стараясь отвлечься, она стала разглядывать толпу. Нынче вечером эльфы-нандор надели свои лучшие наряды и украшения, особенно женщины. У них так давно не было настоящего веселья!       Взгляд Аэлин вдруг выхватил из толпы смеющуюся Тауриэль, танцующую в паре с каким-то молодым темноволосым лучником. Она была так весела и довольна, что Аэлин показалось, эллет делает это специально, чтобы вызвать ревность у Леголаса. Осторожно взглянув на мужа, Аэлин поняла, что он не заметил попытки Тауриэль привлечь его внимание. Так ей и надо!       Прошло пару часов, и официальная часть праздника окончилась торжественной речью короля. Трандуил говорил недолго, но очень красочно и торжественно. Он поздравил свой народ с окончанием эпохи тьмы и выразил надежду на прекрасное, светлое будущее в их общем доме — Эрин Ласгален.       Веселая толпа разделилась на отдельные группы. Эльфы водили хороводы, пели песни и пили вино, а влюбленные парочки искали уединения в лесу. Теперь они будут веселиться до рассвета, и Аэлин посчитала, что настала пора ей тихонько удалиться. Она неважно себя чувствовала: голова раскалывалась, диадему так и хотелось снять, ибо она нещадно сжимала виски, а руки стали холоднее льда, в то время как щеки горели лихорадочным румянцем.       Трандуил и Леголас покинули свои места на помосте и стояли неподалёку, беседуя с советниками короля, нарядившимися в роскошные мантии специально для праздника. Воспользовавшись ослаблением их внимания, Аэлин осторожно поднялась со своего кресла и спустилась по ступенькам помоста. Нэи нигде не было видно, но она вполне сможет самостоятельно найти дорогу в свою комнату. Однако, едва успев сделать несколько шагов в сторону дворца, девушка была резко перехвачена чьей-то властной рукой. Она вскрикнула от неожиданности и, даже не оборачиваясь поняла, что это Трандуил. Силу его железной хватки невозможно было не узнать. Вот уж истинный деспот!       — Я не давал тебе разрешения удалиться, Аэлин! — голос короля звучал строго, но на лице застыла благодушная улыбка.       Маска, выбранная им на этот вечер. Сколько их у него в арсенале, интересно? Аэлин вдруг стало интересно, когда король бывает настоящим? Наверное, когда измывается над кем-нибудь? Неужели и он когда-то любил? Глядя на него, в это было невозможно поверить! И сына своего он сотворил подобным себе.       — Я запрещаю тебе покидать поляну, по крайней мере, до полуночи. Скоро грядут фейерверки! — его рука всё ещё удерживала её запястье, и как раз то, на котором оставил отметину его сын.       У Аэлин непроизвольно вырвался стон от боли, когда король сжал пострадавшую руку. Заметив её реакцию, Трандуил поднёс маленькую ладонь ближе к глазам и осторожно осмотрел синяк.       — Мой сын сделал это? — удивленно спросил он. — Но за что?       «За то, что я швырнула в него кольцом!» — хотела бы ответить девушка, но лишь опустила взгляд, стараясь осторожно отнять свою руку. Но король не позволил ей этого, напротив, он мягко накрыл её ладонь другой своей рукой.       — Недостойный шаг для мужчины… — пробормотал он, качая головой. — Я хочу, чтобы ты осталась. Идём!       И Трандуил взял её за руку, увлекая за собой. Неужели он действительно сожалеет о поступке своего сына, или Аэлин просто показалось? Разве в его сердце есть место таким эмоциям, как раскаяние? Стоя подле короля, Аэлин вдруг заметила, что Леголас исчез куда-то. Первая мысль, что пришла в её воспаленный ревностью мозг, была: он уединился где-нибудь в укромном уголке с Тауриэль и обсуждает с ней план, как избавиться от неугодной жены. Или просто предается всяким непотребствам со своей рыжей красоткой! Жестокое воображение, одну за одной, подсовывало Аэлин красочные картинки, изображающие её мужа и его любовницу в весьма пикантных сценах.       Она отчаянно переводила взгляд от одной группы эльфов к другой, пытаясь отыскать Леголаса или Тауриэль, но увы… их не было на поляне. Прошло ещё полчаса, которые стоили принцессе тяжелых душевных терзаний. Если бы ни рука короля Трандуила, крепко удерживающая её ладонь, она давно была бы уже в своей спальне… и рыдала бы, наверное.       В небо взлетели разноцветные огни первого фейерверка. Аэлин наблюдала за этой невероятной красотой, желая выразить свою покорность воле Владыки, но не более. Ничто не трогало её сегодня. Она была опустошенной.       — Он любит тебя! — вдруг раздался вкрадчивый, тихий голос короля прямо у неё в голове. — Не позволяй гневу овладеть тобой! Гнев убивает любовь.       Вначале Аэлин показалось, что она сошла с ума и начала слышать голоса. Но потом она вдруг догадалась — это телепатия! До сих пор только леди Галадриэль и Аннатар общались с ней через осанвэ. Она не ожидала, что лесной король владеет этим даром.       — Я не верю в это! — также мысленно ответила она Трандуилу. — Он любит Тауриэль! Он отказался от меня.       — Это не так. Не отвергай его любовь и он докажет, что достоин тебя! — тихо произнес Владыка и вдруг повернулся к Аэлин, глядя ей прямо в глаза.       Она несмело ответила на его взгляд и робко улыбнулась, благодарная Трандуилу за столь неожиданную поддержку. Неужели дракон вдруг обратился добрым волшебником? А король-то, оказывается, полон сюрпризов!       Внезапно, позади них послышался стук копыт. Обернувшись, Аэлин увидела, что к ним приближается Леголас, верхом на белоснежном скакуне. «Принц на белом коне!» — невольно мелькнула в её голове мысль, вызвав нежданную улыбку. Интересно, куда это он собрался в разгар праздника? Приблизившись, он протянул руку Аэлин.       — Я хотел кое-что тебе показать. Поедешь со мной? — спросил он.       Аэлин замешкалась, не зная, что ответить. Боль и ревность всё ещё не отпускали, рана была слишком свежа. К тому же, где он пропадал целый час? Уж не с Тауриэль ли? Она, прищурившись, поглядела в лицо мужа, будто пытаясь обнаружить на его губах следы поцелуев соперницы. Трандуил заметил её смятение, рука короля слегка сжала её пальцы и потянула немного вперед, как бы подталкивая Аэлин к мужу. «Иди!» — словно пытался сказать ей Владыка. И девушка, вздохнув, покорно протянула руку своему избраннику.       Леголас осторожно усадил её перед собой, нежно обвивая рукой за талию, и тело Аэлин сразу пронзила легкая дрожь. Это было несправедливо, что она так пылко реагировала на его прикосновения после такой ужасной ссоры, близкой к полному разрыву! А Леголас, похоже, не особо и огорчился? А может, и вовсе позабыл о том, что она не хочет его больше видеть?       Принц направил лошадь вглубь леса, и они неторопливо стали удаляться от необузданного веселья толпы. Подданные провожали молодую супружескую пару улыбками и понимающими взглядами. Аэлин очень нравилось ездить в седле впереди всадника. До сих пор она ездила так с братьями, отцом, Глорфинделом и, конечно, с Халдиром, своим женихом… Ей невольно пришли в голову воспоминания, как они с ним целовались, неспешно катаясь ночами по лесам Лориэна… Халдир действительно любил её, в отличие от Леголаса.       Ночная тишина, накрывшая лес, обволакивала, словно обнимая Аэлин за плечи. Апрельская ночь была ещё прохладной, и девушка непроизвольно поежилась в своем легком платье. Леголас, почувствовав это, робко притянул её ближе к себе, и осторожно обернул полами своего плаща. Первой реакцией Аэлин было немедленно отстраниться, но принц повторил свою попытку и снова привлек жену к себе, уже настойчивее.       И Аэлин, неожиданно для себя, сдалась: она откинулась ему на плечо и закрыла глаза, наслаждаясь этим нечаянным моментом близости. Яростная ревность осталась где-то позади, сейчас она лишь наслаждалась тем, что слышит стук его сердца, чувствует тепло его руки на своей талии, ощущает его горячее дыхание у своего виска. Неужели это и есть счастье?       Леголас молчал, мучительно не зная, с чего начать разговор, как вымолить у неё прощение за свой неистовый гнев? Как доказать свою любовь? Поверит ли она? Сейчас в кармане его камзола лежало обручальное кольцо Аэлин, которое она в ярости бросила ему в лицо, и он безумно хотел вернуть его ей, снова надеть на её палец. Но только так, чтобы она не противилась!       Принц тоже наслаждался покоем этого момента. Как же прекрасно просто вдыхать запах её волос, чувствовать волнующее тепло её тела, держать её в своих объятиях! Правда, находиться столь близко и не сметь проявить свои чувства, было сладкой, но жестокой пыткой… Но он не смеет. Пока… Он причинил ей слишком много боли. Нужно немного подождать.       А сама Аэлин, тем временем, мысленно уже молила его о поцелуе, забыв весь тот бред, что они наговорили друг другу. Если бы только он сейчас произнёс «я люблю тебя», она моментально забыла бы обо всём плохом. Она поверит ему! Но, увы, принц не обладал способностью к телепатии, в отличие от своего отца. Лошадь принца вдруг остановилась и Аэлин открыла глаза. Где это они?       — Смотри! — тихо сказал Леголас, склоняясь к её щеке. — Это моё любимое место. Здесь небо совсем близко и можно достать руками до звёзд!       Аэлин увидела, что они остановились на краю крутого обрыва, внизу простиралась долина, скрытая темнотой ночи. А прямо перед ними открывалось бескрайнее небо, усыпанное мириадами сверкающих звёзд, безграничное, как сама Эа… Казалось, стоит раскинуть руки, и можно взлететь высоко, прямо навстречу звездам… Навстречу вечности! Зрелище настолько завораживало, что у Аэлин перехватило дыхание.       — О, как здесь красиво... — прошептала она, вглядываясь в звездное небо. — Я понимаю, почему это место стало любимым для тебя.       — Смотри! — указал он. — Видишь эти яркие звезды справа? Это –Вильварин, бабочка. Похоже, правда? А вон там, с другой стороны, видишь — три звезды? Это Анаррима, пламенный венец. Эти звезды создала сама Эльберет из росы Телпериона. Мы можем любоваться на её творения так близко!       — Ты так проникновенно рассказываешь! — прошептала Аэлин, прислоняясь к нему. — Хочется слушать всю ночь, до рассвета.       — Я часто приходил сюда ночами… и думал о тебе, глядя на эти звезды… — тихо ответил он. — Я любил мечтать здесь о нашем будущем.       Леголас робко взял её руку и поднес к губам, но вдруг остановился, заметив синяк.       — О, Эру! Прости меня, melamin, прошу тебя… — горестно прошептал он и нежно коснулся губами пострадавшего места. — Я такой болван…       Melamin… он снова назвал её так! Сердце её встрепенулось, не веря своему счастью. Неужели он все- таки любит её? Его горячие губы доставляли Аэлин столь острое блаженство, что она готова была простить ему что угодно. Она закрыла глаза, утопая в этом чувстве, словно в теплых водах моря.       Леголас аккуратно отвел тяжелую волну её волос в сторону, и прижался губами к маленькой ямке на её шее, его губы были нежны, словно крылья той самой бабочки, о которой он только что рассказывал Аэлин. В ответ с её губ слетел тихий стон , а дыхание её стало прерывистым и частым, распаляя жар в груди. Руки мужа всё крепче притягивали её к себе, а горячее дыхание обжигало шею, вдруг он осторожно скользнул рукой за лиф её платья, нежно сжимая упругую плоть. Аэлин вздрогнула от смущения.       — Что ты делаешь? — испуганно прошептала она, пытаясь обернуться к нему.       — Тише, melamin… — страстно выдохнул он. — Это лишь ласка, не бойся… Мне так тяжело сдерживать свои желания, когда ты рядом…       Аэлин, наконец, удалось обернуться к нему, и Леголас тут же отчаянно припал к её податливым губам. Так страстно они в последний раз целовались в Лориэне, и Аэлин уже стала забывать вкус его губ. Забывая обо всём на свете, она раскрыла губы навстречу любимому, обвивая руками его шею, запуская пальцы в его золотые волосы.       Всё, что происходило потом, она с трудом могла бы вспомнить. Леголас спешился и спустил её с коня, затем расстелил свой плащ на траве и увлек свою юную супругу на это импровизированное ложе. Они самозабвенно целовались, лежа в объятиях друг друга, забыв о том, что на свете есть другие живые существа, забыв о самом течении времени. Лиф её платья был расстегнут до самой талии, оставляя грудь обнаженной, но она даже не почувствовала холода, ибо горячее дыхание мужа, его жадные поцелуи и теплые руки, не давали ей мерзнуть. Она никогда прежде не испытывала подобных ощущений! С её губ слетали то судорожные вздохи, то негромкие, нежные стоны, сводящие принца с ума, заставляющие его всё сильнее поддаваться страсти.       Он чувствовал, что Аэлин готова отдаться ему прямо сейчас, и он сам жаждал этого всем своим существом, но здравый смысл безжалостно заявлял, что холодная апрельская ночь в лесу — не лучшее время и место для первой брачной ночи. К тому же, клятвы перед лицом свидетелей их брака ещё не произнесены. Им придётся подождать…       — Любимая, мы должны остановиться! — с трудом переводя дыхание, сказал Леголас.       — Почему? — прошептала она, не понимая, что происходит.       — Потому, что ты замерзнешь до полусмерти, а я никогда не прощу себе этого! — ответил он, снова целуя её в губы. — Нам пора возвращаться.       Принц встал в земли и протянул руку жене, помогая ей подняться на ноги. Аэлин принялась поспешно застегивать платье, смущенно повернувшись к нему спиной. Леголас тихо рассмеялся такому нежданному проявлению стыдливости, и обнял её сзади.       — Ты всё ещё стыдишься меня, Аэлин? — жарко шепнул он. – Совсем скоро я отучу тебя от этой вредной привычки!       Аэлин покраснела от его намека, но улыбнулась, прижимая его руки к себе. Никогда она ещё не была счастливее, чем сейчас!       Они медленно ехали обратно во дворец, прижавшись друг к другу и периодически обмениваясь поцелуями, не в силах поверить в своё счастье. Когда впереди показались огни костров, Леголас вдруг остановил коня. Он вытащил из кармана кольцо и взял Аэлин за руку.       — Ты ведь не всерьёз вернула мне его? Ты всё ещё хочешь стать моей? — тихо спросил он.       Аэлин покраснела, вспомнив, как она швырнула в него кольцом, и молча протянула руку мужу, позволив ему надеть кольцо ей на палец. Сделав это, он поднёс её ладонь к губам и нежно поцеловал.       — Я никогда не смогу отказаться от тебя, Аэлин, — прошептал он. - Я люблю тебя...       — Я тоже люблю тебя… — ответила она.       И губы их снова слились, скрепляя признания поцелуем. А в это время за безмятежно целующимися влюбленными наблюдала притаившаяся за деревом Тауриэль. Её зеленые глаза пылали гневом. Жажда мести горела в её сердце: как он мог, тот, чья любовь принадлежала ей столько лет? Как он мог променять её на эту сумасшедшую девчонку? Они же всегда были вместе, словно пальцы на одной руке.       О, почему она не ответила принцу взаимностью раньше? У неё было столько шансов! Он пошёл бы на всё ради её любви, Тауриэль не сомневалась. Он даже посмел угрожать отцу, когда тот направил оружие в её сторону! Так неужели его чувства вот так просто испарились? Нет, не может этого быть!       Она должна напомнить Леголасу о том, как он любил её! В конце концов, терять ей нечего. Проводя злым взглядом удалявшуюся пару новобрачных, Тауриэль мрачно улыбнулась своим мыслям. Нет, напрасно эта наивная дурочка решила, что победила! Она, Тауриэль, ещё не выбыла из игры! И дева с самодовольной улыбкой исчезла во дворце, стараясь не привлекать постороннего внимания.       Леголас проводил жену до дверей её комнаты. Правда, путь занял несколько больше времени, чем было необходимо, ибо они постоянно останавливались и целовались. Наконец, пожелав любимой доброй ночи, он отправился к себе. Его комната находилась в конце того же коридора, что и покои Аэлин.       По пути принц свернул в сторону купален. После такого волнующего романтического приключения, ему просто необходимо было окунуться в горячую воду, поскольку всё его тело до сих пор ныло от неутоленного желания. Быстро сбросив одежду, он шагнул в купель и с наслаждением погрузился в воду с головой.       О, как хорошо! Его разгоряченное тело расслабилось в воде. Он довольно улыбнулся. Хвала Эру, у него получилось убедить свою упрямую принцессу в том, что она для него единственная в мире… Они снова вместе! Теперь осталось потерпеть каких-то две недели, и Аэлин будет принадлежать лишь ему.       И вдруг, на фоне такого абсолютного счастья, в его голову непрошено вернулось давнее сомнение, и принялось медленно подтачивать уверенность в любви его молодой жены. Леголасу так и не удалось забыть то, в чем Халдир как-то признался своему брату: Аэлин подарила ему свою невинность… Принц нахмурился. Неужели это правда? Неужели Аэлин действительно разделила ложе с женихом?       Тогда почему она не призналась ему в этом? Возможно, она боится… Или хочет его одурачить, женщины часто поступают таким образом. Но к чему молчать, когда он слышал признание Халдира, и сама Аэлин присутствовала при этом? Разве муж и жена не должны быть честны друг перед другом? Сам он, конечно, уже давно испытал радости плотских утех, но ведь он — мужчина. А долг девушки — хранить свою честь лишь для мужа.       Леголас понимал, что иногда жених и невеста могли и не дождаться свадьбы, неосторожно отдаваясь своей страсти, но, в конечном итоге, это лишь ускоряло венчание. Это не считалось зазорным. И вроде бы, Аэлин имела право так поступить, ведь она не предполагала, что Халдир погибнет, но… Было бы лучше, если бы она сама призналась ему до первой брачной ночи. Леголаса не столько смущало то, что его жена может оказаться вовсе не невинной, а то, что она не решается в этом сознаться!       Обуреваемый этими мыслями, принц вернулся в свои покои. В комнате было темно, и только свет от горящих дров в камине освещал её. Леголас медленно расстегнул камзол и небрежно бросил его на постель, а затем подошёл и опустился в кресло, задумчиво глядя на языки пламени. Он весь погрузился в свои переживания, как вдруг почувствовал чье-то постороннее присутствие, чье-то сдерживаемое дыхание за спиной.       Он резко обернулся. Позади него стояла Тауриэль. Она глядела ему прямо в глаза и медленно спускала с плеч своё изумрудно-зеленое шелковое платье…