Тайна Волшебницы Света

      — Да уж, для счастливой невесты ты слишком бледная, девочка! — сокрушенно пробормотала Нэя, оглядывая стоящую перед зеркалом принцессу. — Может быть, за время путешествия солнечный свет успеет это исправить? А не то, будешь бледнее собственного свадебного платья!       Аэлин улыбнулась и похлопала верную служанку по руке в знак благодарности за беспокойство. Добрая женщина была вынуждена терпеть её мрачное настроение уже три дня, и терпение у неё явно было железное. Все эти дни девушка то истерически рыдала, то принималась яростно обзывать мужа (хвала Эру, что багаж знакомых ей ругательств был невелик), обвиняя его во всех мыслимых и немыслимых грехах, то вдруг замыкалась в себе и замолкала, то отказывалась от еды, то не могла уснуть и ходила по комнате кругами, словно зверь в клетке… И постоянно терпеливая служанка была рядом, успокаивая, утешая, а иногда и осаждая неосторожные порывы принцессы, вроде безумных идей бежать из замка под покровом ночи.       В это утро Аэлин выглядела странно — спокойной, словно за эти дни она выплеснула огромный запас энергии, и для его пополнения ей нужно было время. Она смотрела на себя в зеркало как-то рассеянно. Для удобства путешествия верхом Аэлин надела мужской костюм, категорически отказавшись от платья. Камзол и штаны из мягкой замши были темно-коричневого цвета и самого простого покроя, а бархатный плащ дополнял ансамбль, к тому же, скрывая от посторонних взглядов её фигуру, обтянутую неподобающим для эллет нарядом.       Нэя не одобряла приверженности своей подопечной к мужской одежде, считая это не совсем приличным. Что ж, Владыка Келеборн вполне мог бы разделить мнение доброй женщины, переступи он сейчас порог этой комнаты. Он всегда, с ранней юности внучки, хмурил брови, заставая её в лесу в форме лучника. Ох, и доставалось же им с Халдиром за это! Печальная улыбка тронула губы принцессы при воспоминании о Халдире… Но это была какая-то другая печаль, светлая… Храни его Создатель в Чертогах Мандоса!       Итак, пора было выходить во двор, лошади уже наверняка оседланы, и Аэлин вовсе не хотелось нарваться на недовольный взгляд короля из-за того, что она заставила себя ждать. Ступая по длинному, извилистому коридору, девушка думала о том, что сейчас ей придётся столкнуться лицом к лицу с мужем. Сердце билось всё чаще с каждым шагом.       Леголас так и не смог пробить её оборону за три дня. Они не перекинулись ни единым словом. Что он намерен делать сейчас? Снова будет пытаться поговорить с ней? Или не станет устраивать сцен на глазах короля и свиты? Скорее, второе, ведь Леголас — истинный сын своего отца и никогда не опустится до публичного разбирательства. В отличие от Аэлин. Несдержанность была всегда её главным недостатком. Плебейская черта, как говорил ей Трандуил.       Кстати, она вовсе не злилась на короля, напротив, в последнее время сблизилась с ним даже больше, чем с его сыном. По крайней мере, он всегда был честен с нею. Если она заслуживала того — бранил, а когда нуждалась в утешении — подставлял своё плечо. А Леголас… Он преследовал какие-то, ему одному ведомые цели, и когда он был искренним, Аэлин не понимала. А ведь совсем недавно думала, что разгадала его душу… Но, увы!       Выйдя, наконец, из лабиринта коридоров и каменных лестниц наружу, Аэлин увидела, что её уже ожидают. Процессия была полностью готова к выезду. Свита лесного Владыки состояла из пятидесяти воинов, не меньше. Несколько знатных советников также сопровождали своего короля — ведь это был официальный визит в дружественное королевство, да ещё и на коронацию нового правителя Гондора, не говоря уже о двойной свадьбе!       Процессия состояла не только из всадников, в её состав входило также несколько груженых повозок с разнообразной поклажей: от съестных припасов в дорогу до подарков королю Элессару и его невесте. Охрана была вооружена так, словно собиралась отражать атаки сотен орков в пути, хотя дороги теперь были безопасны. Тьма пала, настало время света и радости! И все действительно радовались. Солнцу, свежему ветерку, птичьим голосам, весне…       Аэлин почувствовала, как её сердце наполняет та же радость, что она увидела в глазах сопровождающих короля эльфов. Весна действовала и на неё, вызывая немой восторг от того, как украсился и преобразился Эрин Ласгален с того дня, как мерзость из Мордора стала отступать. Девушка глубоко вздохнула, наслаждаясь запахом цветов и трав. Она всё ещё способна радоваться! Это был хороший знак.       Леголас уже был в седле, как и его отец. Они негромко переговаривались о чем-то, когда увидели, что принцесса показалась из дворца. Синий взгляд мужа скользнул по ней почти безразлично, он лишь коротко кивнул в знак приветствия. Аэлин, честно говоря, не ожидала такой без эмоциональной реакции на своё появление.       Стало даже немного обидно. Но потом, она рассерженно пожала плечами, сердясь сама на себя. А чего она, собственно, ждала? Что он бросится перед ней на колени и будет умолять простить его, да ещё на глазах придворных? Глупая, наивная…гусыня! Она ведь знала, что принц никогда не опустится до этого! Он скорее отрежет себе язык Трандуил поприветствовал будущую жену своего наследника более радушно, он даже улыбнулся ей.       — Доброе утро! — величественно склонил голову Владыка. — Спасибо, что не заставила нас ждать долго.       — Доброе утро! — смущенно улыбнулась девушка в ответ на его иронию. — Прошу меня простить, Владыка.       К ней уже подошёл главный королевский конюх, ведя под уздцы молодую серую кобылу, выбранную для Аэлин самим королём. Животное отличалось покладистым и спокойным нравом, за что, собственно, и было отдано Аэлин. Трандуилу не нужны были сюрпризы в пути. Его расчет был прост: если вдруг влюбленные начнут выяснять отношения в дороге и поссорятся (а король считал это неизбежным), Аэлин вполне может прийти в голову попытаться сбежать, а догнать её на этой лошадке будет довольно простой задачей.       Помощь конюха ей не понадобилась: Аэлин легко взлетела в седло, поскольку мужской наряд не сковывал её движений. К тому же, она была неплохой наездницей и очень любила лошадей.       — Это Грация, госпожа! Так зовут вашу кобылу, — склонился в поклоне конюх. — Она смирная и не доставит хлопот в дороге. Только не слишком балуйте её сластями!       — Непременно! — улыбнулась принцесса, натягивая поводья.       Итак, процессия медленно двинулась вперед, выезжая на подъездной мост, ведущий из крепости лесного Владыки. Им предстояло десять дней пути, учитывая большую свиту и поклажу, да и привалы они будут делать каждую ночь. Аэлин с огромным удовольствием снова села в седло: она так соскучилась по верховой езде, по солнечным денькам. Она поймала себя на том, что ей хочется смеяться, просто так, без всякого повода!       Правда, сделай она так, и Трандуил подумает, что она сошла с ума, и прикажет её связать, чего доброго! Она улыбнулась своим мыслям. Как же хорошо! Прямо петь хочется! И вдруг, словно в ответ на её мысли, где-то в начале колонны раздалась песня. Такая красивая, нежная! О любви… То была песнь эльфов-нандор, Аэлин прежде не слышала её, но голос, напевавший незнакомую мелодию, был нежным и мелодичным. И… женским!       Как, в свите короля есть женщины? Аэлин была очень удивлена. Она считала себя единственной девушкой здесь, не считая молоденькой эллет, которую Трандуил выделил ей в служанки. Теперь это юное создание, имени которого Аэлин даже не запомнила, следовало за своей госпожой верхом на лошади, и молчало, словно рыба.       Чуть ускорившись, принцесса решила проехать вперед, чтобы узнать, кто так красиво поёт. Далеко ехать не пришлось, и вскоре её любопытство было удовлетворено. Увидев таинственную исполнительницу, Аэлин даже отпустила поводья от неожиданности. Эльфийка пела, закрыв глаза, полностью отдаваясь песне, на её лице было блаженное выражение. Тауриэль?! А она что здесь делает? Аэлин чуть не задохнулась от негодования!       — Это я велел ей присоединиться к свите, — послышался сзади голос Трандуила. — Надеюсь, что ты не слишком огорчилась?       Огорчилась? Его Величество, наверное, шутить изволит? Да она готова придушить эту рыжую… девицу собственными руками! Но перечить королю, да ещё на глазах подданных, Аэлин не посмела. Пришлось ей отложить кровожадные помыслы и учтиво пробормотать:       — Воля ваша, мой король! Разве я смею быть против?       — Ты поймешь позже, — загадочно пообещал Владыка, улыбаясь.       Что-то эти тайны ей не нравятся! Аэлин встревоженно нахмурилась. От Трандуила, конечно, всего можно ожидать, но он никогда не делает ничего необдуманного. Так для чего же тогда ему понадобилось тащить с собой в Гондор это живое напоминание о супружеской измене его сына? А Аэлин так надеялась, что ей ещё долго не придётся лицезреть самодовольное лицо соперницы! Неужели поездка безнадёжно испорчена?       — Может, поговорим? — раздался вдруг негромкий голос Леголаса справа от неё.       Аэлин даже подпрыгнула от неожиданности. Сумасшедший! Кто так пугает?       — Не стоит так подкрадываться! Если не хотите получить в ответ непредсказуемую реакцию, — недовольно отвечала девушка.       — Какую же? Ты снова убежишь от меня? Или влепишь пощёчину? — осведомился принц.       О, хорошая мысль! Почему она не пришла ей в голову раньше? Жаль, что после драки кулаками не машут!       — Ну, что вы, мой принц! Я слишком хорошо воспитана для того, чтобы публично наносить увечья Вашему Высочеству, — холодно улыбнулась принцесса.       — А мы разве снова на «вы»? Или это способ показать дистанцию? — спросил он упавшим голосом. — Если ты хотела сделать мне больно, у тебя получилось.       — В таком случае, мы квиты. Хотя мне едва ли удастся превзойти ваше искусство причинять боль, aranen! — парировала девушка, начиная закипать внутри.       — Аэлин, не будь ребёнком, прекрати паясничать! — сердито воззвал к ней муж. — Мы будем в пути не меньше десяти дней, будем рядом. Ты не сможешь избегать меня, даже если очень захочешь. Давай обсудим всё, прошу тебя!       — Я не желаю обсуждать то, что очевидно! — отрезала Аэлин. — Тем более, что ваша «любовь» по-прежнему с вами, даже сейчас вы не решились оставить её дома Предупреждаю на будущее: не вводите её в круг моих фрейлин, ибо я могу невзначай вспомнить, каким заклятиям научилась в Лориэне, и тогда вашей красавице-Тауриэль не поможет даже её виртуозное владение мечом!       Глаза Аэлин засверкали воинственным светом и жаждой мести. Она напоминала зверька, загнанного в угол, готового драться до последней капли крови. Леголас печально вздохнул.       — Моя единственная любовь — это ты… — тихо ответил он. — Я тоскую по тебе!       Аэлин вздрогнула от боли в его голосе. Запрещенный приём, принц! Так нечестно! Она ожидала взаимных обвинений и его лживых оправданий, а не этого взгляда «раненого менестреля», который бросил на неё муж. Похоже, что путешествие обещает стать несколько тяжелее, чем предполагала принцесса. Надо держаться любой ценой и придерживаться намеченного плана.       Они остановились на привал, когда сумерки уже спустились на лес. Охрана разбила небольшой лагерь: разводила костры и устанавливала походные шатры для короля и свиты.       Аэлин очень захотелось размять ноги после целого дня в пути. Её палатка была поставлена одной из первых, и служанка уже начала готовить в ней всё для ночлега. Принцесса была в шоке, когда узнала, что в её багаже, оказывается, присутствует большая лохань для купания. А поскольку их лагерь расположился на берегу небольшого озера, у принцессы появилась возможность принять горячую ванну перед сном. О, это будет просто чудесно, её мышцы так затекли от скачки!       Ожидая, пока горничная согреет воду над огнём костра, Аэлин решила прогуляться немного по берегу и размять ноги. Берег был пологим и каменистым, а вода в озере — прозрачной, как слеза. Аэлин осторожно перепрыгивала с камня на камень, словно резвящееся дитя, заодно разминая ноги.       Вечер был тихим и таким… романтичным! Как прекрасно, должно быть, таким вечером сидеть на берегу с любимым, обниматься и смотреть на лунную дорожку на зеркальной водной глади! Вспомнив свое недавнее любовное приключение в лесу, Аэлин вздохнула. Почему у неё всё так… сложно? Может, она просто полюбила не того мужчину? Должно же быть какое-то объяснение тому, что её любовь имеет столь тернистый путь? Что это — злой рок? Или проклятие?       Услышав осторожные шаги у себя за спиной, Аэлин оглянулась. Она думала, что это горничная пришла, чтобы позвать её в палатку, но вдруг увидела стоявшую за ней Тауриэль! От такой наглости Аэлин даже поперхнулась. Да как она смеет приближаться к ней?       — Нам нужно поговорить, госпожа, — решительно заявила эллет. — Я не отниму у вас много времени.       — Я не желаю разговаривать с тобой! — холодно оборвала её Аэлин, гордо вскинув голову.       — Значит, мне придётся заставить вас, — спокойно заявила Тауриэль и, схватив потрясенную такой выходкой принцессу, потащила её за собой ближе к лесу, где никто не смог бы помешать их разговору.       Аэлин упиралась, словно норовистая лошадь, однако кричать не посмела, не желая привлекать лишнего внимания. Не посмеет же эта девица причинить ей вред под самым носом у своего Владыки!       — Отпусти меня немедленно! — вскрикнула принцесса, пытаясь вырвать свою руку, но Тауриэль вдруг сама послушалась, увидев, что они нашли укромное место для разговора.       — Что ты себе позволяешь? — яростно выкрикнула Аэлин. — Я же сказала, что говорить с тобой не собираюсь!       — И напрасно! — ответила Тауриэль. — Но выслушать вам придётся, ибо я не позволю Вам двинуться с места, пока не скажу того, что должна.       Аэлин сердито сложила руки на груди и уставилась в лицо соперницы гневным взглядом.       — Я даю тебе пять минут! — высокомерно бросила она.       — Я хотела сказать вам, что Леголас не виновен в том, что произошло в его спальне три дня назад. Я сама подстроила это, я хотела, чтобы вы сомневались в нём, чтобы вы подумали, что мы с ним — любовники.       Повисла тишина. Аэлин уже давно догадалась, что записка, которую она получила, была написана именно Тауриэль, так что услышанное не стало для неё новостью.       — Я прекрасно это поняла! — холодно сказала принцесса. — Для чего ты говоришь об этом сейчас? Смакуешь свой триумф?       — Нет, — покачала головой Тауриэль. — Триумфа нет. Он выбрал вас. Я проиграла и хочу… попросить прощения.       Глаза Аэлин расширились от изумления. Она не ослышалась?       — Да, я хочу попросить прощения, — опустила голову Тауриэль. — Я поддалась гордыне и одиночеству, и сделала неверные выводы. Мне, правда, очень стыдно.       — И ты хочешь, чтобы я в это поверила? — подозрительно спросила принцесса. — Зачем тебе всё это понадобилось вообще? Не слишком ли быстрое раскаяние?       — Скажем так… я послушалась мудрого совета, — уклончиво ответила эллет. — Я взглянула на ситуацию другими глазами и поняла, что мои чувства к Леголасу не были тем, за что я их приняла. Это было чувство собственника, гордыня и эгоизм, но не любовь. Единственный мужчина, который зажег моё сердце, уже давно мертв. Увы, никому не по силам заменить его.       Она говорит о своём гноме? Странно, какая-то слишком быстрая перемена. Аэлин недоверчиво смотрела на Тауриэль, а та стояла, опустив голову, хмуро глядя себе под ноги. Похоже, что её тоска по этому гному была искренней. Но, зачем тогда ей понадобилось разрушать союз Аэлин и Леголаса?       — Леголас всегда был со мной, сколько себя помню… — пробормотала Тауриэль, словно угадав немой вопрос Аэлин. — Я выросла в Эрин Гален, часто крутилась вокруг принца и его воинов. Он учил меня стрелять, ездить верхом, обращаться с мечом и кинжалом. Был, как брат, даже ближе. Я привыкла к тому, что он всегда рядом. Он был свидетелем моих первых успехов, как стража, а после — как капитана. А потом… я почувствовала перемену в его отношении ко мне. Это было так странно… я вовсе этого не хотела, напротив — мне была нужна его дружба, как раньше, без недомолвок и этих необычных взглядов украдкой. Я винила во всём себя, мне было стыдно, что я не могу ответить ему тем же. Но он и не настаивал. А потом… я встретила Кили. И сразу поняла, что вот она — любовь.       Аэлин внимательно слушала её, а слышала…себя! Словно это она сама говорила …о себе и Халдире! О, Эру! Всё точно также! Тауриэль будто описывала чувства Аэлин, а не свои. Те же угрызения совести от того, что она не могла любить жениха так, как он того хотел, то же смущение и шок от его признания в любви, та же боль потери. Как ни странно, Аэлин понимала стоявшую перед ней Тауриэль, как никто другой. В ней вдруг шевельнулось сочувствие. Она знала, каково жить с чувством вины.       — Я потеряла Кили и отчаялась, — продолжала эллет. — Мне было так одиноко и пусто! И я совершила глупость, большую глупость. Сейчас я не поступила бы так, но тогда этот поступок казался мне выходом.       — И что ты сделала? — тихо спросила Аэлин, смутно догадываясь о её ответе.       — Я отдалась принцу... — глухо ответила Тауриэль и взглянула в глаза Аэлин. — Это было неправильно, но в то время спасло меня от отчаяния, а поэтому, я не жалею об этом!       Аэлин молчала, пытаясь осознать то, что услышала. Значит, она была права в своих подозрениях? Они были любовниками? Кровь отхлынула от лица принцессы.       — Это было лишь раз. Семьдесят лет назад! — сказала Тауриэль. — Вас тогда ещё не было на свете, и вы не можете обвинять его в измене. Больше это не повторялось, я клянусь!       — Я не верю! — выкрикнула Аэлин, поспешно вытирая непрошенные слезы. — Я видела тебя в его объятиях своими глазами!       — Это было подстроено. Я действительно хотела, чтобы вы увидели это, но я знала, что принц меня оттолкнёт.       — О, да! Я заметила, как он отчаянно защищался, — горестно возразила принцесса. — Это было так очевидно!       — Забудьте об этом! — Тауриэль подошла ближе и вдруг взяла принцессу за руки. — Он любит только вас! Он страдает. Не отталкивайте его.       Вот от кого Аэлин не ожидала услышать такие слова, так это от Тауриэль. Соперница утешает её! Непостижимо! Но если уж сомнения закрались в упрямую голову принцессы Лориэна, для их искоренения нужно было нечто большее, чем раскаяние вчерашней соперницы. А вдруг Тауриэль делает это по приказу короля? Трандуил умел «убеждать», а его мнением эллет дорожила уж точно, не говоря уже о приказах.       — Я не верю тебе, — прошептала Аэлин, высвобождая свои руки из рук эллет. — Я думаю, что он всё ещё любит тебя. Недаром он так тебя защищал перед отцом! Это ли не доказательство?       — Это доказывает его дружбу, — заметила дева, — но не любовь. Неужели вы не видите разницы? Или не хотите видеть?       Да, она не видела. Она очень боялась поверить в то, что сказала Тауриэль. Боялась снова обмануться.       — Я вижу, как он тянется к тебе, переживает за твою судьбу! — упрямо возразила принцесса. — Его поступки говорят сами за себя. К тому же, почему он не попросил тебя одеться, когда ты пришла в его комнату ночью? Если он сам не хотел… тебя, он мог просто выставить тебя вон!       Тауриэль растерялась, не зная, что возразить. Аэлин попала в точку. Точнее, в ловушку, которую расставила Тауриэль, и о которой она теперь сожалела. Ведь именно этого она и добивалась — сомнений Аэлин в верности мужа. Вот и пожинает теперь плоды…       — Вы имеете право сомневаться, но попробуйте хотя бы выслушать мужа! — вздохнула устало дева. — На него смотреть страшно, он в отчаянии, разве вы не видите? Или вам нравится изводить его?       — Это тебя не касается! — нахмурилась Аэлин. — Благодарю за откровенность, я сохраню твою… тайну.       И с этими словами Аэлин развернулась и отправилась в сторону лагеря, где уже вовсю горели костры, и чувствовался запах готовящегося ужина. Худенькая фигурка горничной сновала по лагерю в поисках своей госпожи, ища её глазами. Аэлин поняла, что ещё немного — и её станут разыскивать. Вовремя она успела закончить разговор!       Через несколько минут, наскоро проглотив горячий ужин, Аэлин с блаженным вздохом опустилась в горячую воду с легким, едва уловимым запахом лаванды. Хвала небесам, она не забыла положить в дорожную сумку маленький флакончик с эссенцией! Она расслабилась в воде пока служанка, намылив тряпку, растирала её уставшее тело. Аэлин неудержимо клонило в сон… Неудивительно, что она уснула почти сразу же, как вышла из ванны.       Складная кровать, предназначенная как раз для таких случаев, была заботливо застелена служанкой свежими простынями, а мягкая подушка так и манила. Аэлин провалилась в сон…       Глубокой ночью она вдруг проснулась, подсознательно уловив чьё-то присутствие. Она в страхе открыла глаза и увидела лишь темноту. Но рядом точно кто-то был! Ещё немного, и Аэлин закричала бы, но в тот же миг её рот был зажат рукой Леголаса. Она испуганно забилась в руках мужа, пытаясь вырваться, но он лишь крепче сжал её, придавливая своим телом к матрацу.       — Тише, — прошептал он. — Не кричи, это всего лишь я.       Аэлин, конечно, испугалась вначале, но сейчас разозлилась, и очень сильно! Что он себе позволяет, Моргот его забери?       — Я уберу руку, если ты пообещаешь не кричать, — шепнул принц. — Обещаешь?       Аэлин пришлось кивнуть, ибо она уже начала задыхаться и краснеть от нехватки воздуха. Как только муж убрал свою ладонь с её лица, она тут же глубоко и судорожно вдохнула, переводя дух. А затем гневно взглянула на Леголаса, лицо которого едва могла различить в темноте.       — Что ты здесь делаешь? — прошипела она, в гневе снова обращаясь к нему на «ты».       — Я хочу лишь поговорить с тобой, — тихо ответил он.       — А я этого не желаю! — отрезала девушка. — И куда ты дел мою служанку? Она должна была спать здесь.       — Я отправил её спать к Тауриэль. Не волнуйся, она никому не расскажет, что я был здесь. К тому же, я твой муж, а значит, твоей репутации ничто не угрожает.       — Чего ты хочешь от меня? — сердито прошептала Аэлин. — Не боишься, что я закричу?       — Кричи! — спокойно ответил он. — Ты только облегчишь мне задачу. И опозоришься заодно.       — Говори, что тебе нужно и уходи! — насупилась девушка.       Нахождение мужа так близко нервировало её, заставляя дрожать мелкой дрожью, и вовсе не от холода. Её бил озноб от волнения и чего-то ещё…непонятного. Лучше бы он быстрее ушёл.       — Мне нужно лишь одно, — нежно прошептал Леголас, всё ещё прижимая Аэлин к кровати. — Чтобы ты поверила в мою невиновность. И в мою любовь!       И прежде чем Аэлин успела открыть рот, чтобы вылить ему на голову кучу гневных возражений, Леголас вдруг припал к её губам. Поцелуй был жестким, даже грубоватым, и Аэлин беспомощно замычала что-то, силясь вырваться, но юноша был настойчив. Увы, он не учёл, что Аэлин явно не была настроена на романтику, разбуженная так внезапно посреди ночи. Она отчаянно сопротивлялась, и Леголасу пришлось разорвать поцелуй.       — Почему ты противишься? — обиженно выдохнул он. — Я же вижу, что ты тоже хочешь этого!       — Я так похожа на доступную девку из людских селений? — яростно зашипела Аэлин, словно змея. — К ним ты тоже приходил под покровом ночи? И также исчезал потом, взяв то, что тебе было нужно?       — Аэлин, ты говоришь с мужем! — ошарашенно шепнул принц. — Ты обвиняешь меня, словно нахального хлыща, влезшего ночью в твоё окно!       — Вот именно! Могу я узнать, с чего это ты решил вдруг так ускорить нашу первую брачную ночь? И почему я должна танцевать от радости, что эта замечательная идея посетила твою голову?       — Я хотел доказать, что люблю тебя… — он снова склонился к её лицу, обдавая жаром своего дыхания. — Любимая… не отталкивай меня, прошу…       — Нет! — она уперлась руками в его грудь. — Я не признаю подобных доказательств. Уходи или я буду кричать!       — Кричи! — выдохнул он и снова припал к её губам, принуждая их раскрыться навстречу его языку.       Аэлин снова попыталась высвободиться, но её тело безжалостно восстало против неё самой. Она замерла на несколько мгновений, но сопротивляться перестала. Вначале робко, а затем всё смелее, она отвечала на его поцелуи, обнимая мужа за плечи, притягивая к себе. Она уже не помнила, что обещала самой себе отвергать его. Сейчас они хотели одного и того же — любви. И мир отошёл на второй план.       Аэлин даже не заметила, как Леголас освободился от одежды и скользнул к ней на постель, под мягкое покрывало. Она чувствовала, что он полностью обнажен, как и она сама. Ей не было страшно, она полностью доверилась ему, прекрасно понимая, что сейчас произойдет… Она этого желала…       Юноша нежно, но настойчиво привлёк её к себе, осыпая поцелуями лицо, шею, грудь… Аэлин казалось, что постель начала медленно вращаться, у неё немного закружилась голова. Она возвращала ему поцелуи, выгибаясь навстречу его ласкам, издавая судорожные вздохи. Внезапно посторонний звук на улице заставил их обоих вздрогнуть от неожиданности. Послышался лязг оружия.       — Наверное, это караул, — прошептал Леголас, снова целуя жену. — Не бойся!       — Уже не боюсь, — прошептала она. — Скажи, что любишь меня!       — Люблю, melamin, я безумно люблю тебя! — простонал он, накрывая губами её уста. — Не сомневайся в этом ни на миг!       — Я не сомневаюсь, — шепнула она, целуя мужа в шею. — Я хотела тебе сказать… Мне теперь известно…       Аэлин запнулась, не зная, стоит ли рассказывать о том, что ей поведала Тауриэль? Она ведь дала слово молчать. Но она должна признаться, что ей известно о его связи с эльфийкой в далеком прошлом. Она хотела, чтобы тайн меж ними не осталось.       Леголас молча ждал дальнейших слов. Что она хотела сказать? К сожалению, он неверно истолковал её замешательство. Неужели она всё же решила признаться ему в том, что потеряла невинность с Халдиром? Хвала Эру, что она решилась! Значит, она действительно любит его. Он поспешил успокоить жену.       — Не волнуйся, любовь моя, я знаю, в чём ты хочешь мне признаться! Для меня неважно, что у тебя было раньше, главное то, что у нас с тобой это произойдет впервые. Я никогда не упрекну тебя за то, что у тебя было с Халдиром. Ты была его невестой, и вы оба имели право разделить ложе до свадьбы.       Аэлин ожидала услышать что угодно, даже весть о новом воплощении Саурона, но только не это!       — Что? — пораженно прошептала она. — Так ты до сих пор верил в то, что я и Халдир…       Леголас понял, что с его губ сорвалась глупость. Не просто глупость, а настоящая катастрофа. В один миг, едва увидев её реакцию, он понял, что ошибался. И пришёл в ужас…       — Аэлин… — прошептал он, пытаясь обнять её. — Прости, я думал…       — Нет! — она резко выбросила руки вперед, отталкивая его. — Что ты думал? Что я потеряла невинность давным–давно и собиралась сделать тебе сюрприз на брачном ложе? Так? И что же натолкнуло тебя на такую мысль?       Он молчал, отчаянно пытаясь придумать что-нибудь в своё оправдание. Только сейчас он понял, какие глупые сомнения его одолевали! Он оскорбил её своими подозрениями, оскорбил и унизил. Как он теперь взглянет в её глаза?       Аэлин внезапно вспомнила: Лориэн! Ну конечно, тот разговор между Халдиром и Орофином! Халдир сказал тогда брату, что Аэлин вполне доказала ему свою невинность. Леголас слышал это и подумал самое плохое. Она пыталась ему тогда объяснить, но гордость помешала принцу её выслушать!       — Вот оно что! — горестно усмехнулась она. — И ты до сих пор мучился этими подозрениями вместо того, чтобы просто спросить меня? Хотя мой ответ ничего бы не изменил, ибо ты всё равно не поверил бы мне…       — Неправда! — попытался было оправдаться Леголас. — Я ревновал, как безумный! Халдир сказал тогда, что ты…       — Да, это так! — гордо вздернула голову Аэлин. — Хочешь знать всю правду? Я действительно приходила к нему в комнату и хотела доказать, что не предавала его. А сделать это я могла лишь одним способом!       Леголас молчал, не зная, хочет ли он услышать продолжение. Но Аэлин, чуть помедлив, продолжила.       — Но Халдир не принял моей жертвы! Он поверил мне на слово и отослал меня обратно, в мою комнату, потому, что действительно любил! В отличие от тебя!       — Но я действительно люблю тебя! — горячо возразил Леголас. — Ты должна мне верить.       — Ложь! — выкрикнула Аэлин, уже не заботясь о том, что её услышит караул, сидевший у костра. — Какая странная у тебя любовь — с определенными условиями. Правда в том, что твоя королевская гордость воспротивилась тому, что тебе достанется вещь, потерявшая товарный вид!       — Замолчи! — Леголас снова закрыл ей рот рукой, приглушая крик. — Не говори так! Это неправда, я никогда не относился к тебе, как к вещи. Ты снова всё перевернула, я лишь хотел, чтобы ты призналась сама в том, что совершила. Мне было безразлично, была ты с Халдиром или нет!       — Снова ложь! — крикнула Аэлин, резко высвободившись из его рук. — Если бы тебе было все равно, мы не говорили бы сейчас об этом! Ты посчитал меня обычной легкодоступной девицей, как раз такой, с которыми ты и привык иметь дело! Ты лжец! Лжец и двуличный болван!       — Хватит меня оскорблять! — глаза Леголаса гневно сверкнули, он сердито встряхнул жену за плечи. — Ты снова унижаешь меня. Я предупреждал, что не потерплю этого!       — Ты только что унизил меня, уравняв с блудницей! — воскликнула она, словно раненое животное.       — Наоборот, я лишь сказал, что могу понять такой поступок! Ты ведь любила его и вполне могла поддаться страсти. Ты тоже живая, из плоти и крови, а потому…       Звук пощечины прервал речь Леголаса. Он растерянно схватился за щеку и потрясенно уставился на жену. Это была первая пощечина в его жизни! Аэлин сама не помнила, как её рука взметнулась и со всего размаху влепила ему эту пощечину. Это случилось словно не по её воле. Видимо, оскорбленная гордость сделала это за неё. В полумраке она слышала, как Леголас молча поднялся с постели и быстро оделся. Не проронив ни звука, он исчез, мелькнув в лунном свете при выходе из палатки.       Вот и всё… Ей снова померещилось, что счастье где-то близко. Аэлин бессильно повалилась лицом в подушку. А Леголас стоял тем временем на берегу озера и отчаянно ловил ртом холодный ночной воздух. Ему казалось, что его тело объято пламенем. Что это было за пламя — ярость, обида, неутоленная страсть или, может, совесть? Он не знал. Ему нужно было срочно выплеснуть куда-то это пламя, загасить его чем угодно!       Отойдя подальше от лагеря, он вдруг начал поспешно раздеваться. Не прошло и минуты, как он ступил в тихие воды лесного озера. Вода обожгла его кожу холодом, загасив пламя только в теле, но не в душе. В голове его крутилась одна и та же мысль — неужели это конец?