Тайна Волшебницы Света

      Раннее утро встретило её мелким дождиком и тяжёлым, свинцовым небом. Выйдя из своего шатра, Аэлин взглянула в небеса — день точно соответствовал её настроению, такой же хмурый. Вокруг суетились воины, начиная сворачивать лагерь: они грузили тюки на повозки, разбирали шатры, запрягали лошадей. У костра возилась Тауриэль, помешивая что-то в котелке. Заметив приближающуюся принцессу, она вдруг улыбнулась.        — Доброе утро, ваше высочество!        Аэлин удивило то, что Тауриэль приветствует её, как ни в чем не бывало, но она вежливо склонила голову в ответ. Надо же, как этой эльфийке удается выглядеть такой жизнерадостной, словно ничего не произошло?        — Доброе утро! — Аэлин прошла мимо Тауриэль, намереваясь дойти до берега озера.        — Постойте, госпожа! — окликнула её дева. — Возьмите.        Принцесса обернулась и увидела, что эллет протягивает ей чашку с чем-то горячим.        — Это отвар, — предвосхитила её вопрос Тауриэль. — Придаёт силы. В такое утро — то, что нужно. А через полчаса будет завтрак, так что не уходите далеко.       Аэлин настороженно взглянула на свою вчерашнюю соперницу: с чего это вдруг Тауриэль стала так заботиться о ней? Это выглядело странно и подозрительно. Хоть бывшая возлюбленная Леголаса и объяснила вчера мотивы своего поступка, принцесса не могла вот так просто изменить своё отношение к ней. Что она задумала? Заметив настороженный взгляд Аэлин, эллет улыбнулась.       — Не бойтесь, госпожа, я не собираюсь отравить вас! Король взял меня с собой не просто так, ему известно, что я очень хорошо разбираюсь в травах, могу даже вылечить многие хвори. Так что пейте смело, вы выглядите так, словно не спали всю ночь.       Аэлин смутившись, потупила взор и молча взяла чашку в руки. Тауриэль попала в точку.       Она в правда почти не сомкнула глаз, по крайней мере с того момента, когда Леголас разбудил её. А после очередной глупой ссоры, она… нет, не плакала, она думала. Думала долго и напряженно, пока не заболела голова.       Принцесса так устала от бессмысленных выяснений отношений, бесконечных слез и подозрений, взаимных претензий… Она словно выгорела изнутри. Не слишком ли запутались их отношения с Леголасом, чтобы их было возможно распутать и при этом сохранить доверие и любовь? Эллет глубоко вздохнула и отпила глоток отвара. Он был ещё горячим и кисловатым на вкус, с приятным ароматом трав. Кто знает, может это таинственное питьё и впрямь придаст ей сил?       Услышав, как к ней кто-то приближается, Аэлин невольно напряглась. Ещё даже не обернувшись, она уже знала, кого увидит. И не ошиблась — к ней не спеша шёл муж. Леголас выглядел также, как и она. Его покрасневшие глаза выдавали бессонную ночь, но лицо было серьёзным и каким-то… чужим. Аэлин вдруг испугалась, сама не зная, чего. Дурное предчувствие заставило её сердечко забиться быстрее.       Принц приблизился к ней на расстояние вытянутой руки и учтиво склонил голову. Вежливо и отстраненно, как будто они были при дворе. Он держал дистанцию и от этого Аэлин стало ещё тревожнее. Эллет ответила таким же сдержанным поклоном, внешне оставаясь спокойной, однако чувствуя, как её всё сильнее пробивает мелкая дрожь, которую она не в силах контролировать.       — Я хотел поговорить с тобой, — негромко сказал он. — Я не задержу тебя надолго, не беспокойся. Просто выслушай, прошу тебя.       Что происходит? Его голос звучал странно - отрешенно и как-то безжизненно. Принц выглядел так, словно собирался зачитать ей королевский указ на базарной площади. Почему ей в голову пришло именно это сравнение? Аэлин нервно переплела пальцы рук, надеясь, что так Леголас не заметит, как они дрожат.       Он выглядел чужим... Неужели этот холодный голос шептал ей той ночью в шатре, «любимая»? Страх, бившийся где-то в подсознании, вдруг вырвался наружу, заставляя её дыхание участиться. О, только бы не расплакаться прямо сейчас!       — Я долго думал ночью, — начал Леголас, бросив рассеянный взгляд на водную гладь, — и принял решение расставить всё по местам, Аэлин. Мы с тобой в последнее время только и делаем, что ссоримся, делаем друг другу больно. Я признаю, что я виноват во многом. Ревность ослепила меня и заставила наделать уйму глупостей, и я не знаю, чем оправдать своё поведение. Ты имеешь право злиться на меня. Я даже не уверен, что ты сможешь простить меня. Но… я понял, что так дальше нельзя.       О, Эру... Он говорил так, словно прощался с нею… Аэлин застыла, забыв как дышать. Пауза, повисшая вдруг, показалась ей длиной в вечность.       — Я понял, что мы с тобой совсем не знаем друг друга. Мы встретились и полюбили так внезапно, но узнать тебя я не успел, как и ты меня. Слишком многое стояло между нами — твоя помолвка, война, долг… А теперь, когда мы вместе, наконец, мы никак не можем найти путь к счастью. Поэтому я и подумал — а есть ли он вообще, этот путь? Стоит ли изводить друг друга?       Он снова замолчал, потупив взгляд. По его голосу, глухому и печальному, можно было догадаться о том, чего принцу стоило затеять этот непростой разговор. Аэлин молча ждала его дальнейших слов, будто приговора. Хотя она сама и думала всю ночь о том же, но как же страшно было слушать, как любимый превращает эти мысли в слова!       — Времени до церемонии всё меньше, но у тебя всё ещё есть время отказаться. А поэтому я хочу, чтобы ты хорошо подумала, сможешь ли ты принимать меня таким, какой я есть или нет. Если ты откажешься, я не стану противиться твоему желанию, я обещаю! Я не стану преследовать тебя, уговаривать. Наши дороги просто разойдутся. Может быть, ты сможешь найти своё счастье, а я — своё.       Нет! Он не должен так говорить! При одной мысли, что он прикоснётся к другой, глаза Аэлин предательски наполнились слезами. Она поспешно стерла их со щёк. Она решительно не могла заставить себя воспринимать его слова. «Удержи его! Любыми средствами!» — кричала её душа, охваченная пламенем ревности и страха. Аэлин уже собралась сделать шаг к нему, как вдруг услышала:       — Подумай, Аэлин. У тебя ещё есть время. Если я нужен тебе, моя рука с тобой. Как и сердце. Если же нет... Я пойму.       Чашка выпала из её рук, гулко ударившись о камни и разлетаясь на осколки. Слёзы, которые она уже не пыталась стереть, застилали глаза. Не раздумывая, она шагнула вперед, протягивая к нему руки.       — Леголас… — прошептала она, но осеклась, не зная, что сказать дальше.       Ей вдруг стали безразличны все их ссоры, она забыла о его подозрениях и ревности, о его необдуманных словах и всём остальном. Всё это в одно мгновение стало неважной мелочью по сравнению с тем, что она может потерять его навсегда. Даже то, что она видела его в объятиях Тауриэль, теперь предстало перед ней совсем в другом свете.       Гордость испарилась мгновенно, не оставив о себе и воспоминания. Почему она такая упрямая? Она должна была выслушать его! Любить — значит доверять, верить словам любимого. А теперь она может потерять свою любовь из-за глупого упрямства! Это было выше её сил… Впервые в жизни не мучаясь сомнениями, она, всхлипывая, бросилась ему на шею, заливаясь слезами. Страх расстаться с ним навеки заставил Аэлин отчаянно прижаться к мужу.       Леголас всё ещё хмурился. Его руки медленно, словно нехотя, поднялись и осторожно обняли её за талию. Он терпеливо ждал, когда она немного успокоится. А Аэлин рыдала всё сильнее, не чувствуя в нем вчерашней страсти и теплоты. Он обнимал её, но обнимал также, как это делал его отец, утешая её несколько дней назад.       — Тише, — прошептал Леголас, проведя рукой по её волосам. — Успокойся, прошу тебя! Я вовсе не хотел вызвать столько слёз. Я лишь хочу, чтобы ты хорошо подумала. Ты сделаешь это?       — Я не смогу без тебя! — вдруг пылко выдохнула она, поднимая голову с его плеча и заглядывая ему в глаза.       Леголас осторожно вытер её мокрые щеки ладонью, глядя ей в глаза каким-то обреченным, уставшим взглядом.       — Не плачь! Ты ещё такое дитя, Аэлин… — прошептал он. — Король сейчас начнет задавать вопросы, а мне не хочется что-то объяснять. Идём! Нас уже ждут на завтрак.       И он протянул руку Аэлин, увлекая её за собой к костру, где уже начали рассаживаться воины с мисками похлебки в руках. Трандуил ещё не покинул свой шатер, видимо, решив завтракать там.       Дойдя до костра, муж выпустил её руку и направился к шатру отца. Аэлин беспомощно проводила его глазами. Подошедшая служанка протянула принцессе миску и Аэлин автоматически приняла её, не сводя при этом глаз с королевского шатра. Присев у костра, она уставилась на огонь, даже не пытаясь притронуться к еде. Она так и не поняла, что сейчас произошло. У неё осталось стойкое ощущение, что её только что бросили. Что она не нужна… Никому, в целом свете.       «Успокойся!» — вдруг строго приказал ей рассудок. «Если ты продолжишь рыдать и сдашься, ты потеряешь его окончательно!»       Через некоторое время отец и сын вышли, наконец, из шатра и направились к лошадям. Лагерь уже почти свернули, оставалось лишь убрать шатёр Трандуила. Воины быстро и ловко занялись этим делом, а лошади давно были оседланы. Ещё немного, и процессия продолжит свой путь.       Словно во сне, Аэлин взобралась в седло. Сегодня она была в платье, поэтому пришлось сесть по-дамски. Ехать так долго будет, конечно, неудобно, но это сейчас не волновало её. Неопределенность, вот что поистине сводило девушку с ума.       Каким непостижимым образом всё так перевернулось с ног на голову? Ещё вчера ситуацией владела она, она решала, «казнить» или «миловать» возлюбленного, верить или не верить ему, а сегодня он вдруг поставил её перед страшным выбором — простить или оставить его навсегда. Чтобы сделать второе, ей понадобится вырвать собственное сердце… Но униженно молить его о любви она не сможет, Аэлин хорошо знала себя. Она только что попыталась, но он отверг её. Что же делать?       Процессия медленно тронулась с места, обогнув озеро, и продолжила свой путь на запад, к Гондору. Аэлин подумала о том, что в Минас Тирит её ждут отец и братья, а также Арвен, Арагорн, Гэндальф. Возможно, Владыки Лориэна тоже прибудут на праздник. Ей вдруг нестерпимо захотелось увидеть их лица, услышать голоса, почувствовать, что она им дорога.       Впереди коронация…и свадьба. Великий праздник, великая радость. Неужели же они с Леголасом подойдут к алтарю с этим ужасным чувством… пустоты? О, Великий Единый Создатель! Помоги же им найти выход! Почему все вокруг будут счастливы, кроме них? Кто виноват в этом?       Дождь всё усиливался, скатываясь холодными каплями по её шее и щекам. Он избавил Аэлин от необходимости вытирать слёзы, ибо они смешались с дождем, и она была даже благодарна ему за это. Служанка пыталась уговорить её накинуть на голову капюшон плаща, но, после пары попыток эллет поняла, что принцесса её не слышит, а потому сама аккуратно сделала это, прикрыв голову своей госпожи, уже изрядно вымокшую. Аэлин не ощущала холода.       То, что Аэлин вымокла под дождём, увы не прошло бесследно, ибо она сильно простудилась. В последний раз она болела очень давно и уже успела забыть, насколько это неприятно. Голова нещадно раскалывалась, кашель душил её и днём, и ночью, а горло болело. К тому же, периодически поднимался небольшой жар. Лечила принцессу Тауриэль, разумеется.       Аэлин послушно глотала её горячие отвары, от всей души проклиная свою нежданную болезнь. Ну почему она умудрилась простудиться именно сейчас, всего лишь вымокнув под небольшим дождиком, а не в Эфель Дуат, например, когда ледяной ветер в скалах пробирал её до мозга костей? Принцессе казалось, что её тело отзывалось на состояние души, ослабевая и реагируя на страдания. Значит, угрозу потери любимого Аэлин ставила выше угрозы гибели от яда Шелоб…       Прошла уже почти неделя с их разговора… За это время она почти не говорила с мужем. Она, разумеется, видела его каждый день, но он лишь перекидывался с ней парой ничего не значащих фраз, таких банальных, что Аэлин даже не могла их потом припомнить. Единственной темой их коротких разговоров было состояние здоровья Аэлин и погода. Принцесса была в отчаянии от его поведения — Леголас отдалялся всё дальше и дальше. А свадьба приближалась!       Когда до Минас Тирит оставался лишь день пути, Трандуил, которому, похоже, надоело наблюдать за убитыми лицами сына и его возлюбленной, решил изменить своим принципам и вмешаться.       Отец и сын неторопливо ехали верхом бок о бок, но принц, как обычно, пребывал где-то далеко, в глубинах своих мрачных дум. Король обернулся назад: — Аэлин ехала достаточно далеко, чтобы их услышать и выглядела такой же отрешенной, как и его сын.       — Леголас! — негромко окликнул он наследника. — Я хочу поговорить с тобой.       И, поскольку сын никак не отреагировал, он тронул его за руку. Принц вздрогнул от неожиданности и разом спустился с небес на грешную землю.       — Отец? — пробормотал он. — Прости, я задумался.       — Ты не просто задумался, ты вот уже неделю выглядишь так, словно тебя опоили сонным порошком. Ответь мне, как продвигается твое перемирие с женой? В те три дня, что я отвел тебе на это, ты не уложился. Что ты намереваешься делать?       — Я перепробовал всё, ada, — вздохнул Леголас, — но на неё ничего не действует.       — Она не поверила тебе? — спросил король. — Даже после разговора с Тауриэль?       — Какого разговора? — нахмурился Леголас. — Почему мне об этом ничего не известно?       — Я велел Тауриэль во всём сознаться Аэлин и попросить прощения. И она исполнила мой приказ. — спокойно пояснил Трандуил.       Леголас задумался. Опять что-то произошло без его ведома. Так вот для чего его отцу понадобилось брать с собой Тауриэль!       — Признание Тауриэль всё равно ничего не дало! — вздохнул устало принц. — Я сам снова всё испортил, и мы с Аэлин отдалились ещё сильнее. Не знаю, есть ли у нас путь обратно…       Король помолчал немного, словно обдумывая, что сказать сыну, а затем тоже печально вздохнул. Он никогда не вмешивался в дела Леголаса, ограничиваясь лишь нравоучениями и воспитанием из него настоящего воина и наследника. Но принц вырос без матери, он не помнил материнской ласки, а от отца нежности и вовсе не получал, ибо король не хотел вырастить из сына неженку вместо мужчины.       Он не научился любить, прощать, его некому было этому учить. И за это Трандуил чувствовал свою вину. У его наследника не было перед глазами счастливого примера родителей, не у кого было поучиться беззаветно отдавать всего себя, переступать через свою гордыню…       — Послушай меня, сын мой… — тихо сказал король, — Когда ты был ребенком я не рассказывал тебе сказок, это делали няньки и… твоя мать. Но сейчас я тебе хочу напомнить о том, что говорится в этих сказках. Чтобы получить в награду принцессу, воин вначале должен победить дракона!       Леголас с изумлением смотрел на отца — король никогда прежде не говорил с ним таким печальным голосом и не смотрел таким виноватым взглядом. Почему он вдруг решил провести эту аналогию с детскими сказками?       — Что ты хочешь сказать, отец? — хрипло спросил он. — Что я недостаточно боролся за неё? Что я не заслужил её любви?       — Нет, — покачал головой Владыка. — Я имею ввиду другое: ты должен постараться полностью завоевать её сердце, а для этого нужно набраться терпения. Женщины всегда изводили наши сердца и души, с того самого дня, как их создал Великий Эру. Если Аэлин тебе не верит — это твоя вина. Значит, ты избрал не тот путь.       — О, я перепробовал все пути! — запальчиво возразил принц. — Но она остаётся глуха ко мне, слышит лишь себя, и устраивает истерики по любому, малейшему поводу.       — Ты выбрал себе в жёны слишком юную деву, — заметил Трандуил с улыбкой, — а значит — тебе понадобится терпение вдвойне. Рано или поздно, она повзрослеет. Вам обоим пришлось пережить много несчастий на пути к алтарю, но ты намного старше и мудрее её! Хотя, когда я вижу, как ты себя ведёшь, я склонен усомниться в этом.       - Так что же я должен сделать? — недовольно пробормотал Леголас.       — Почему ты сейчас здесь? — спросил Владыка, не сводя глаз с сына. — Ты должен быть рядом с ней, доказать ей, что она важна для тебя. Если виноват — просить прощения, доказывать, убеждать, настаивать, приводить аргументы своей правоты, а не впадать в ярость. И уж точно не сидеть сложа руки!       — Я уже пытался! — воскликнул принц. — Но это бесполезно. Она снова и снова находит поводы для ссор.       — Пытался ночью забраться в её шатёр? — усмехнулся Трандуил, иронично выгнув бровь. — Думал, что соблазнить её будет достаточно для полного примирения?       — Откуда тебе известно об этом? — смущенно пробормотал принц.       — Неважно! — отрезал король. — Иногда я вынужден прибегать к не совсем привычным способам узнать правду.       — Отец, я много раз просил тебя не использовать на мне телепатию! — сердито нахмурился принц.       — Я прибегаю к этому крайне редко, тебе известно об этом, — возразил Трандуил. — Кстати, должен тебя огорчить, но твоя супруга тоже обладает этим даром. Так что, будь осторожен не только в словах, но и в помыслах, сын мой.       Час от часу не легче! Леголас вздохнул и поморщился. Уж лучше бы отец промолчал о способностях его жены к осанвэ. Не очень-то приятно осознавать, что все твои мысли могут быть без труда прочитаны женой! Чувствуешь себя, словно в капкане.        — Иди! — и Владыка кивком головы указал сыну на Аэлин, ехавшую с опущенной головой и отрешённым лицом. — Неужели ты не видишь, что она ждёт тебя?       Леголас растерялся. Как сейчас приблизиться к ней? Какой найти повод? А вдруг Аэлин приняла решение о расставании? Он всё терзался этими сомнениями и не решался подъехать к жене.       На помощь им обоим неожиданно пришла Грация, лошадь принцессы. Кобыла вдруг захромала, ни с того ни с сего — в копыто попал камешек и натёр большой мозоль. Осмотрев ногу кобылы, конюх заявил, что ехать верхом на ней пока нельзя, необходимо сначала снять подкову и залечить рану.       Аэлин растерялась. Что же теперь делать? Лишние лошади у них имелись, но… если честно, она гораздо больше предпочла бы продолжить путь вместе с мужем. Правда, признаться в этом она не решилась, а потому просто молча смотрела на короля, ожидая его решения. Трандуил ничего не сказал, лишь молча перевел взгляд на сына, но по его губам скользнула едва заметная самодовольная улыбка. «Вот тебе и выход!» — говорил его взгляд.       Принц мысленно поблагодарил судьбу за такое удачное вмешательство, а кобылу — за такую своевременную травму. Он дал руку жене и посадил её на спину своего коня, легко вскочив в седло позади неё.       Сердце Аэлин, казалось, упало куда-то вниз, в район живота, и билось часто-часто, даже болезненно. Руки дрожали, а щёки заливались румянцем, словно она никогда прежде не касалась его рук, словно не лежала в его объятиях…       Её любимый здесь, рядом с нею, она чувствует спиной, как размеренно бьется его сердце, как его твердая, теплая рука помогает ей удерживать равновесие. Ей так хотелось, чтобы он прижал её к себе немного сильнее, чтобы она почувствовала его дыхание на своей шее, чтобы он сказал ей что-нибудь, что угодно, пусть хоть очередную фразу о погоде. Но принц молчал… Даже теперь, когда они оказались так близко, он был холоден и отстранён. Так думала Аэлин.       На самом же деле прошедшая неделя была для него адом. Леголас видел, как она страдает и страдал сам. После разговора с отцом, подействовавшего на него отрезвляюще, он решил, что ни за что не позволит их любви вот так глупо оборваться Осталось подобрать подходящие слова, но с этим как раз были проблемы. Они наговорили друг другу столько ерунды, что сейчас Леголас пытался отыскать правильные слова, которые помогут ему убедить упрямую и обиженную супругу в его искренности. Принц всё думал, с чего начать, а время шло…       Через час Аэлин не выдержала. Всё, с неё хватит! Если она сейчас ничего не сделает, она просто закричит, громко, во весь голос! Она обернулась к мужу и посмотрела в его синие глаза. Солнце запуталось в его ресницах, делая глаза светло-голубыми, словно незабудки, а его волосы отливали серебром под солнечным светом.       О, Эру, зачем он так прекрасен? Чтобы сводить её с ума? Это просто нечестно, в конце концов! Леголас ответил на её взгляд вопросительно поднятой бровью. Может, она уже прочла его мысли и ему не стоит что-то говорить? Это решило бы все проблемы...       — Что-то случилось? — осторожно спросил он. — Ты устала? Хочешь, чтобы мы отдохнули?       Она вглядывалась в его лицо несколько мгновений, словно и впрямь старалась прочесть мысли. Ответ слетел с её губ прежде, чем она успела подумать.       — Я люблю тебя! — тихо сказала Аэлин, не сводя с него глаз.       И замолчала. Она ждала его реакции. Ждала ответа. Леголас смотрел на неё изучающе, словно прикидывал, что стоит за её словами — правда или то, что она сама себе придумала? Но её прелестное лицо так непреодолимо влекло его! Глаза Аэлин были светлы и прозрачны, словно два сверкающих аквамарина, они смотрели на него с тоской и надеждой, а губы, безжалостно искусанные своей владелицей, просили, нет, даже требовали поцелуя.       — Я тоже люблю тебя, — так же тихо ответил он. — Люблю больше всего на свете…       Лицо Аэлин озарилось улыбкой, а глаза закрылись на миг, позволяя слезинкам скользнуть по щекам вниз. О, Эру! Он сказал это…       — Поцелуй меня... — прошептала она. — Пожалуйста!       Разве возможно было не ответить на этот призыв, когда он сам так мучительно желал этого? Его губы осторожно скользнули к её устам, прикасаясь нежно, почти робко, словно в первый раз.       Аэлин закрыла глаза и глухо застонала. Её руки обвились вокруг его шеи. Она молила лишь о том, чтобы этот миг длился вечно… Наконец его руки требовательно прижимают её к себе, она чувствует, что она нужна ему! Значит, его любовь никуда не исчезла!       Сопровождающие изо всех сил делали вид, что не замечают целующуюся парочку и отводили глаза, улыбаясь. А влюбленные забыли, где они находятся… И даже не заметили торжествующего взгляда короля.       Когда они разорвали, наконец, поцелуй, Аэлин прижалась к груди любимого, млея от счастья, а Леголас обнял жену свободной рукой, прижимая к себе.       — Как хорошо! — выдохнула девушка, блаженно закрывая глаза, — Я боялась, что так уже не будет никогда. Мне было так страшно, что ты разлюбил меня…       — Я не смог бы, даже если бы захотел, — ответил он, касаясь губами её виска.       — А если бы я отказалась выходить за тебя? — спросила Аэлин, поднимая голову и с опаской заглядывая ему в глаза. — Что бы ты сделал?       — Уплыл бы к берегам Амана! — рассмеялся Леголас, снова прижимая её к себе.       Аэлин рассмеялась вместе с ним, снова опуская голову на его плечо. Счастливее их двоих сейчас сложно было найти кого-то на свете! Впереди, перед ними расстилалась ровная дорога в Минас Тирит, к венцу, к празднику, к их первой ночи… Только бы не вспугнуть счастье!