Against The Stream

— Хосок, глянь какая цыпа. — дергая друга за плечо, зачарованно выдыхает Чимин. — Ага, — не поднимая взгляда, Чон подливает себе выпить. — Ну иди приударь за ней. — Тебе совсем не интересно? — как-то обиженно пробубнил Пак. — Что ты к нему пристал, Чимин. — плюхаясь рядом с ребятами, из ниоткуда появляется Тэхен. — Капитану наконец-то сняли гипс и он может с нами отметить победу. — И? — Ничего, иди к ней, и как ты там умеешь, — энергично махая рукой Ким пытался сплавить донсена, — Ну, оприходуй ее. Короче, все в твоих руках. Дождавшись, пока Чимин направился к своей цели под улюлюканье друзей, Хосок устало откинулся на кресло, потирая ладонью уголки глаз. Лучше бы сейчас остался дома, досмотрел бы последний сезон американской семейки, обжимался бы с хеном, на их старом диване, под голос эмоциональной Глории. Но они поругались, из-за того, что он хотел познакомить его со своими друзьями (хотя те прекрасно знали его как преподователя их вуза), хотел представить его как своего парня, как человека, с которым готов прожить всю свою жизнь, но если все-таки углубиться в зачаток их ссоры, то все началось с приступа ревности, когда младший увидел, как к его парню подкатывает студент, и он отрезал не успевшим только начаться флирт со стороны обожателя. Естественно дома Юнги высказал ему о том, что нельзя действовать так опрометчиво, потому что их могли раскрыть. Хосок взбесился. Почему ты бесишся?! Этот вопрос от Юнги — словно бензин, который подлили в костер, чтобы лучше горело, сильнее, мощнее. Напоследок перед тем как захлопнуть перед ним дверь, Мин крикнул о том, если что-то не нравится может проваливать. Они наговорили друг другу много обидных слов, после которых на сердце остался осадок… Для него что, последние полтора года отношений ничего не значут? Хосок прекрасно понимает, что тот боится, что разнесутся слухи о том, что преподаватель встречается со студентом, (совратил подростка, хотя они прекрасно знают кто был инициатором) и это дойдет до начальства, но ему же осталось учиться всего лишь какой-то жалкий месяц! — Ты меня слышишь? — Что? Ай! — получив болезненный щипок в руку, Хосок стал тереть место сжения. — За что?! — Заебал! Ты пришел веселиться или что? Единственный раз, за сто лет, когда мы собрались, ты все равно не с нами. — надув щеки, Ким потянулся к бутылке соджу. — Серьезно, ни выпить с нами, ни поговорить. Я не стал затевать этот разговор при Паке, потому что этот вынес бы тебе мозг, хотя почему я не дал ему этой возможности? Пень. Почувствовав укол совести, Хосок приблизился к Тэхену, обвиваясь словно плющ вокруг его руки. Тот был прав, с того момента, как в его жизни появился 'историк', он отдалился от друзей. Не потому что он не хотел с ними общаться, а ему попросту не хватало времени, а если появлялась возможность провести ее с объектом своего обожания, то он эту возможность использовал. Ему казалось, что времени проведенное вместе на занудных лекциях (кроме истории) и совместных тренировках вполне достаточно. Но видя поникший взгляд друга, он понял, что ошибался, ему самому не хватало их непринужденного общения, разговоров обо всем и в то же время ни о чем. — Прости-и-и. — Отвали! — Ну Тэхени-и! — Мне жарко, отпусти меня! — Только если ты не будешь злиться на Хена. — Ну тогда я потерплю жару. — сделав невозмутимым лицо, он оглядел столик с алькоголем, не став церемониться с коктейлем, он протянул к себе бутылку, удобно устроившись на диване (Если можно было бы назвать 'удобно устроиться ' с огромной коалой на руке). — Не треснет, в одно то горло пить? — О, это вы ко мне обращаетесь 'мистер мне некогда, давай в другой раз? ' — сделав глоток обжигающего напитка, он поморщился, потянувшись, за лимоном, который ему подал Чон. — Признайся что у тебя кто-то появился. — С чего ты так решил? — отпустив друга, он принял из его рук бутылку, делая глоток. — Факты указывают на это. И давай без твоих жалких оправданий. — видя как друг переминился в лице, он сунул в рот тому дольку лимона. — Просто последний раз чтобы ты так улыбался и глаза твои так сияли, я видел только когда ты встречался с Чонгуком. — Знаешь, я должен идти. Мне, мне нужно. Прости… — подскачив со своего места, он пробирается к выходу из клуба. Он срочно должен поговорить с Хеном. Сказать как сильно он его любит, плевать если тот не хочет говорить ни кому об их отношениях. Он понимает, что не сможет без него и дня прожить. Хосок чувствует срочную необходимость сказать ему именно сейчас о том как он его любит. Но вот уверенность в этом рушится спустя несколько часов, а вдруг Юнги его не любит? Хосок бродит по округе, вспоминая все то время проведенное вместе с Мином, и в голове всплывают слова Тэхена. 'И Боже, я просто боюсь, вдруг для него это все не по-настоящему…' Поднимаясь на седьмой этаж квартиры Мина, проигнорировав наличие лифта, он оттягивает момент встречи с хеном, боясь, что тот его не простит. Он первым же делом извинится за все, что успел сказать, за свое поведение, за свою слепую ревность. Открыв аккуратно дверь, Хосок прошел на кухню, где горел тусклый свет. Никого. Время перевалило за полночь, скорей всего Мин уже спит. На столе под крышкой, был ужин, сверху которого был стикер с надписью — разогрей меня, а рядом стакан с водой и таблеткой обезболивающего. Какой же ты все-таки идиот Чон Хосок. Зайдя в спальню, сердце сжимается: его любовь лежит прижимает во сне его подушку, в его футболке со снупом, в которой младший обычно спит. От этого Чону хочется плакать, от увиденного парня накрывает такой нежностью, которой он должен поделиться иначе вот-вот и потонет. Скинув с себя куртку, он садиться на край кровати. Будить его совершенно не хочется, но смотря в лицо Юнги, его опухшие веки, он понимает что тот плакал. За это хочется ударить себя. — Юнги-я, — мягко касаясь его плеча, он видет, как тот с трудом открывает сонные глаза. — Иди сюда. — тихо зовет его Чон. Откинув подушку, Мин устраивается под его боком, утыкаясь тому в шею. — Не говори больше так…нужно потерпеть всего лишь месяц. — хрипло, говорит старший, — Всего лишь жалкий месяц и мы сможем не скрываться… — Хоть месяц, хоть год, мне все равно. Я люблю тебя. — целуя того в макушку, шепчет Хосок, чувствуя, как после его слов Юнги расслабляться в его объятьях, крепче обнимая его за талию. Хосоку становится все равно, когда окружающие узнают об их отношениях. Ему важно лишь то, что они без остатка принадлежат друг другу, а остальное не важно.