Against The Stream

— Ну Юнги! — взвывает Чонгук, преграждая путь пантере. — Почему я не могу его увидеть? — Потому что. — обойдя его он движется в направлении корпуса истории. — Он через раз отвечает на звонки и смс. — Смотря ему в спину, грустным тоном продолжает. — Я что-то натворил или может, я ему больше не интересен. По-прошествии трех недель он не видел своего олененка. Первые две недели тот гостил у своих родителей, по следующую он был здесь. Все бы ничего, но тот отказывался с ним видеться, то говоря, что заболел, и не хочет его заразить, то ему не когда, ибо навалилось много дел. И на каждую его просьбу, он слышал все более и более нелепые отмазки. — Я ведь знаю, что он мне врёт. По связи нашей чувствую. Слыша грустный голос волка, в котором проскальзывали нотки скуля, Юнги остановился. Каким бы он ни казался холодным, но сердце за друзей болело. Видя, как Чонгук ежедневно сидел под окнами их квартиры, больше не пытаясь пробраться внутрь, лишь ожидая, что Хосок наконец-то смилостивится и покажется ему на глаза, сердце от разворачивающейся драмы невольно ёкало. И с каждым таким днем Юнги убеждался, что его друг не олененок, а самый натуральный олень. — Он меня убьёт, если я тебе расскажу в чем дело. — на его слова, уши волка насторожились, а хвост стал ходить из стороны в сторону. — Айщ. — взлохматив свои волосы, омега развернулся спиной, сменив курс направления в ближайшее кафе. — Чего встал, пошли. — обернувшись, цокнул тот. — Я тебе должен, ещё за тот удар, но с тебя обед. — видя как тот засеменил следом, он прижал уши к своей голове. — Перед своей смертью надо подкрепиться. — последние слова омега пробубнил себе под нос.

***

Стоя возле кровати со сложенными руками на груди, перед Хосоком стоял выбор — белая или черная. Черная. — Кто бы сомневался, — натянув толстовку, оставленную альфой, в их последнею встречу, пробубнил себе под нос омега. Подойдя к зеркалу, Хосок стал поправлять свою вьющуюся челку. После замирая взглядом на своем хохолке. Через несколько недель я смогу выйти на улицу, не боясь показаться Чонгуку. Он не видел своего волчонка уже как три недели, от чего сердце не выносимо болело. Как же он по нему не выносимо скучал. Последний раз, бросив на себя взгляд, он направился на кухню, прихватывая с собой разные снеки. Сегодня заключительная серия его любимого сериала, поэтому нужно быть во всеоружии. Свернувшись клубком на диване, Хосок не отрывал взгляда от телевизора, прижав к груди игрушку, погрузившись в просмотр сериала, не слыша открывшейся двери. Через несколько минут, омега стал слышать яркий запах корицы. Принюхавшись к толстовке, на которой оставались нотки альфы, Хосок присел, нахмурившись, понимая, что далеко не от толстовки исходит запах, от которого внутри начинали порхать бабочки с удвоенной силой. Только если…. — Ну здравствуй. — пробасил рядом с ухом голос. — И долго ты собирался прятаться от меня. — Чонгук?! — чуть было упав с дивана, запутавшись в пледе, вскрикнул Хосок, не отрывая удивленного взгляда. — Как, как ты здесь оказался? — Зашел через дверь. — просто произнес альфа. Его хвост ходил из стороны в сторону, он будто выжидал, что омега сейчас сбежит от него, но тот сидел не подвижно, судорожно поправляя капюшон на голове. — Рассказывай. — Что рассказывать? — Хосок. — смиряет его взглядом волк. — Хотя бы то, почему избегал меня всеми возможными способами? — сев на кресло, которое было напротив дивана, альфа оперся локтями о свои колени. — И не говори мне, что ты был занят. — Я не могу, — тише произносит, опуская взгляд, лишь бы с глазами любимого не встречаться. Он и так из последнего держится, лишь бы не разреветься, понимая, что план его провалился. А оставалось ведь совсем немного. — Ты мне не доверяешь. — с грустью в голосе произносит альфа, откидываясь на спинку кресла, уши его поникли, прижавшись к голове. Хосок резко вздернул головой, словно от удара по щеке. — Не говори так. Не смей так думать. — на щеках стали появляться дорожки от слез, непроизвольно сорвавшиеся с ресниц, словно маленькие хрусталики, которые омега вытирает своими крохотными ладошками. — Так почему же скрывался от меня. — Я болел. — Почему не позволил быть рядом? — Хосок не умеет одну вещь — это врать. Он прячет глаза за челкой, он ерзает, то перекидывает ногу за ногу, то подгибает её под себя. — И не говори, что боялся меня заразить. Чонгук смотрит на него внимательно, читает как открытую книгу, замечая в руке игрушку волка, им же подаренную. И не может сдержать легкой улыбки. Он думал, что будет с ним ругаться. Но на самом деле нет. Он невыносимо по нему скучал. Ему столько хотелось высказать, пока он ехал к нему, столько объяснить и наконец вразумить. Но понимает, что сказать нужно лишь одно и самое главное. Подсев к нему на диван, он берет его за холодную ладонь, проводя большим пальцем по тылу кисти, чувствуя, как тот медленно переплетает их пальцы. — Я люблю тебя. Я буду с тобой всегда. Я не денусь ни куда, пока ты сам меня не прогонишь, и то у тебя этого не выйдет. — усмехнувшись, альфа утыкается лбом в лоб омеги. — Только доверяй мне. Хосок первым сократил расстояние между их губ, мягко прикасаясь к ним. Чонгук отвечает тут же. Поцелуй их был медленным, чувственным, почти без языка, а больше губами и дыханием друг друга, с лёгкими покусываниями. Омега выдохнул дрожаще, наконец-то расслабляясь, зарываясь свободной рукой в черные волосы волка слегка касаясь его ушей, приоткрывая рот, позволяя альфе проникнуть языком. Чонгук мягко схватил омегу за талию, сажая к себе на колени, не отрываясь от губ того, которые были ему жизненно необходимы. Через поцелуй альфа хотел показать ему, как он по нему сходил с ума все эти недели. Омега не отставал от волка, на каждое его касание ластился как кот. Ладони осторожно поползли от талии Хосока к его ягодицам, обтянутым плотной тканью его спортивных штанов, от чего из губ омеги вырвался стон, который затерялся в горле альфы. Он плотнее прижался к волку. Хочется быть ближе, Хосок чувствует что сгорит, если останется между ними хоть малейшее расстояние. «Нужно» быть ближе, кожа к коже. Не задумываясь он сдергивает с альфы ветровку. Альфа помогает ему, снимая с себя футболку, сам бесстыдно зарываясь руками под толстовку омеги, касаясь его голой кожи. Поцелуй в шею — и мурашки прошили позвоночник олененка. Чонгук поцелуями стал спускаться по шее, останавливаясь на ароматической железе, теряясь там. Омега откинул голову назад давая полный доступ альфе, обнажая свое горло. С губ обоих срывались стоны. Как же чертовски хорошо. Хосок неосознанно дернул тазом, от чего по телу обоих прошла искра тока. До звезд перед глазами. Омега вновь двинул тазом, от чего на его действия из груди альфы вырвался рык. Он сильнее сжал его бедра, возобновляя движения. Волк вновь впился в его губы, выцеловывая последние запасы воздуха из легких. — Господи, что за порнография в моем доме?! Хосок резко замер, возвращая себе крупицы сознания. Тэхен, мать его. Омега почувствовал как хватка альфы сильнее сжала его ягодицы, а из горла того вырвался рык, словно кто-то собирался украсть его у него. Не успев сказать и слова, он краем глаза увидел, как медведя хватает кто-то за руку, и выталкивает из квартиры, захлопывая за ними дверь. После слыша отборную ругань из уст последнего. Юнги, храни его господь. Прошло несколько секунд, прежде чем он полностью вернул себе способность ясно мыслить. Волк не ослаблял хватку, уткнувшись головой в его грудь, шумно дыша. — Чонгуки, — омега аккуратно поднял его лицо, ловя затуманенный взгляд альфы. Глаза его были багрового цвета, что пугало и завораживало одновременно. — Дай мне минутку. — Чонгук размеренно дышал, приходя в себя, успокаивая своего волка. Хосок кивнул, прижимаясь носом к щеке альфы. Они оба словно опьянели от близости. Раньше у них были лишь одни короткие, целомудренные поцелуи, а это — не сравнится ни с чем, что было до. Через некоторое время альфа ослабил хватку рук. — Это было, горячо. — шепчет омега ему в ухо, от чего альфа издал смешок, перемещая руку к хохолку омеги, от чего Хосок напрягается всем телом. — Ты серьезно думал, что из-за своей «линьки», я тебя разлюблю? — шепчет хриплым голосом альфа. Не дождавшись ответа, Чонгук поцеловал того в щеку, вздыхая. — Ты видишь, что со мной творишь? Мой волк по тебе с ума сходит. Омега лишь теснее прижался к альфе, скрывая свое смущение в изгибе его шеи. Раз в год у гибрида оленей происходит линька — у них отваливаются рожки. На месте старых, через несколько недель, вырастали новые. Хосок без своих рожек чувствовал себя будто бы лысым. И как таким показывать на глаза альфы, по которому с ума сходит большая часть их универа? Поэтому он решил спрятаться от того, чтобы он не видел его таким. Какой же я все-таки дурак. Сколько ведь времени было потерянно из-за его тараканов в голове, которое он мог посветить своему волчонку. — Я этого безумно стесняюсь. Я хотел быть для тебя лучшим. Рядом с тобой крутится столько разных омег, что я… — он замялся, но продолжил. — Как ты вообще меня смог полюбить, не смотря на нашу истинность… — Я влюбился в тебя, потому что это ты. Не в какой-то определённый образ представляешь? Я влюбился в тебя всего, чувствуешь разницу? Не притворяйся и ничего от меня не прячь из-за страха, что я этого не пойму и не приму. — заглядывая в его шоколадные глаза, в которых затеряны миллиарды звезд, твердо произносит Чонгук. — Я люблю тебя. — целуя того целомудренно в губы, омега отстраняется, смотря со смешинками и слезами радости в глаза альфы. — И еще, с сегодняшнего дня я понял очень важную вещь, хочешь расскажу? — Конечно. — Я теперь всегда буду игнорировать стулья, когда ты будешь рядом. Чонгук молчит, пытаясь понять услышанное, после смотрит настороженно вниз, понимая, что омега до сих пор сидит у него на коленях, вновь поднимая взгляд на Хосока, который заискивающе поигрывает бровями, от чего альфа прыскает и притягивает к себе, обнимая и целуя в кнопку носа. — Я не против.