— Субин, — растягивает слова Тэхен, лениво попивает из бокала вино цвета крови, удобно устроившись на темно-синим бархатном диване. От внимания к себе хозяина, светловолосый альфа среднего возраста, вмиг замолкает от беседы с собеседником, прекращая облизывать взглядом, омегу, танцующего в толпе. — Тебя в детстве не учили как себя можно вести в обществе? На что смотреть можно, а на что нельзя? — по спине вмиг дрожь пробегает, а на лице пот начал проступать, от взгляда направленного на него темного, что радужку глаз не видно, ничего хорошего для него не предвещающего. Знал, запрещал себе смотреть на бестию рыжеволосую, но после нескольких бокалов виски, триггеры слетели. Не удержался. Один разок позволил себе посмотреть на запретное. — Так дела наши с тобой не пойдут.
— Господин, я все объясню. — дрожащим голосом блеет. Тэхен смотрит на него через бокал, цокает, вновь заставляя замолчать мужчину. Поставив бокал на стол, он достает стодолларовую купюру, закручивает в трубочку, наклоняясь к столу, на котором дорожка людского товара синевой переливающаяся от света прожекторов. Вдохнув дорожку, он вновь откидывается на спинку дивана, щелкает пальцами, на кончиках которых мерцают красные огоньки, после чего рядом с ним из воздуха возникают две темные фигуры. — Простите меня, я только первый раз, я никогда, я… — запинаясь, словно маленькое дите от страха тараторит.
— Ты меня утомил. — вновь взяв бокал в руки, он смотрит на своего мальчика, танцующим в толпе. Омега танцует, наслаждается энергией обычных смертных, впитывает ее, наполняет свои истраченные запасы. Он ведет ладонями по телу, бедрами восьмерки вырисовывает, улыбается так сладко, прикусывая пухлую нижнюю губу, что в брюках становиться тесно, до сладкой боли. Рыжеволосый почувствовав демона, глаза светящиеся цвета моря на альфу направляет, ухмыляется сученыш, знает, как действует на него. Тэхен предвкушает окончание сегодняшнего дня, но пока нужно немного потерпеть. Научить манерам.
— Вранье — это грех. Я твои мысли отвратные чую. — осушив бокал, который в одно мгновенье в руках демона расплавляется, приобретая форму клинка, пронзает горло мужчины. Поднявшись, альфа отдергивает манжеты черной рубашки, не обращая внимания на булькающие звуки издаваемые альфой, на кровь стекающую изо рта. — Чего замолкли? — искренне удивляется, беря клубнику из фруктовой нарезки, смотря на разных мастей существ. — Развлекайтесь, — надкусив ее, он идет в танцующую толпу, к своему малышу, параллельно говоря своим теням, чтобы прибрали беспорядок.
Посуда дребезжит. Грузное тело валится на стол, знаменуя окончание жизни.
Хосок чувствует горячие ладони на своей талии, пальцы проворные забирающиеся под шелковую рубашку, щекоча кожу, от чего он слегка дергается, но тут же откидывается назад, тесно прижимается, наслаждается теплом родного тела, плавно потирается об него бедрами, чувствуя ими, нетерпение демона. Они танцуют в собственном ритме, медленно, слегка покачиваясь, Тэхен носом ведет по шее, дуреет от запаха, клыки выпускает, слегка прикусывает бархатную кожу, стон слыша. Не выдерживает, с рыком грубо за подбородок хватает, вкус губ жаждет ощутить. Клубника. Сладкая, сочная, с ноткой терпкости после выпитого алкоголя.
Хосок разворачивается в его руках, поцелуй жгучий углубляя, ладонями обхватывая лицо. Он отдаёт, до последней капли, всего себя без остатка, только так как умеет, только так как заслуживает хозяин его сердца, делится с ним энергией людской, что успел накопить для себя —
него.
«Пора возвращаться»
«Он уже идет»
Омега жмурится, слышит, как зовут, просят вернуться, но он отбрасывает зов, пытается блокировать его от себя, хочет раствориться в моменте со своим демоном. Желание продлить радость встречи с тем, с кем был в разлуке велик до бескрайности. Еще немного. Еще хотя бы один день.
Новый поцелуй в шею — тело простреливает разрядом. Хосок упирается лбом в его плечо, пытается вдохнуть столь необходимый кислород, возвращая себе его взгляд, ныряя в омут янтарных глаз. Альфа смотрит в глаза своей зависимости, теряется на мгновенье, не понимая, почему глаза его мальчика подернутых пеленой возбуждения, в то же время как никогда печальны.
— Что случилось? — пальцами очерчивает скулы, упираясь своим лбом в его. — Что тебя тревожит?
— Ничего, — омега вновь тянется к губам, но альфа не дает себя поцеловать.
— Я задал тебе вопрос. — Тэхен мрачнеет, — Мы договаривались, Хосок. — голос стальными нотами наполняется. Рыжеволосый брови вверх вздергивает.
— Голос по проще демон. — фыркает, руки того от себя убирая. — Иначе испью тебя, ни капли не оставлю.
— С тобой не забалуешь, — целует его в уголок губ. — Сейчас я тебе уступлю, но это не значит, что мы не вернемся к этому разговору. — альфа аккуратно берет его за запястье, — Я хочу свой подарок, — щелкнув пальцами, они растворяются в красной пелене.
***
Темноту комнаты разбавляет свет луны, очерчивая обнаженные, разгоряченные тела любовников, на развороченной постели. После недолгой передышки, демон тянет омегу к себе на колени.
Хосок сдавленно простонал, почти проскулил, когда альфа оказался в нем полностью, прижав парня к своей груди, обжигая влажную кожу горячим дыханием, придвигая его за мягкие бедра к себе ближе, чтобы каждый сантиметр его кожи соприкасался с ним. Омега не знает сколько раз пришел к пику от неземного наслаждения, понимает, что еще чуть-чуть, и потеряется в вечности. От очередного сильного толчка, он впивается ногтями в исполосованную спину, позволяя испить себя до дна. Тэхен зарывается пальцами в волосы Хосока на затылке, потянув вниз, открывая себе вид на его шею, припадая к его коже губами, целуя, облизывая, наслаждаясь его запахом.
«Возвращайся»
Хосок не обращает внимания на болезненный укол в груди. Обняв Тэхена за шею, он не прекращал двигаться на нем, отдаваясь без остатка. Лишь бы забыться.
«Хосок»
— Вернись ко мне, Хосок, — шепчет Тэхен, откидывая влажные волосы рыжеволосого, который далеко не с ним. Растворившись в наслаждении, омега не сразу понял, почему демон остановился, открывает глаза, тут же отводит взгляд, боясь, что альфа прочтет его.
— Я здесь, с тобой, — кладя голову тому на плечо, руку к сердцу прикладывает, Хосок чувствует спокойно бьющееся сердце. — С тобой всегда, — еле слышно проговаривает.
— Ты мой, — в ухо шепчет, — Мы с тобой нитью красной переплетены, — еле касаясь пальцами по спине, осторожно проводит, на лопатках замирает. — Покажи их, — Хосок отстраняется от альфы, смотрит в темные глаза, со страхом. — Не бойся, я выдержу. — омега кивает аккуратно, целует в щеку.
Вспышка яркого, ослепляющего света озаряет темноту комнаты: на скулах омеги, проявляется золотая пыльца, а волосы некогда рыжие становятся белоснежно белыми. За спиной в цвет волосам материализуются крылья, которыми укрыть он может их обоих. На кончиках перьях — такая же золотая пыльца, что рассыпана по его телу.
— Ты безумно красивый, — альфа растворяется в нем полностью без остатка, несколько веков и только с ним и только в нем. Одно дыхание на двоих. Сотни жизней — только с ним. Он чувствует подкрадывающуюся боль, от святого света, не в силах больше терпеть обращается в свое истинное обличье, являя себя — высший демоном подземного мира. Из темных кудрей прорастают черные, увитые рога, а за спиной раскрываются чернильные крылья, по размеру превосходящие ангела. На руках расползается скверна, отравляющая все живое, руша людские жизни, но лишь мальчика своего оберегающая, не причиняющая вреда.
Хосок заворожено смотрит на него, на демона, который позволил себя приручить, которому добровольно отдался. Демону, завладевшим им полностью. Сколько законов верхнего мира он нарушил, чтобы делить с ним эти короткие минуты так жизненно нужных им встреч?
«Он знает, что ты с ним»
— Мне плевать, что будет потом, — прижавшись щекой к его щеке, шепчет омега, — Свой выбор я сделал, еще тогда, на обрыве, когда впервые тебя увидел, — он начал медленно приподниматься и опускаться, двигая бедрами, — Я не жалею ни об одном своем поступке.
— Почему ты мне это говоришь? — Тэхен отстранился, избавившись от его рук и лишив себя наслаждения касаться губами его кожи, — Что все это значит? — демон чувствует, что омега ему не договаривает, что должно что-то произойти, о чем он не ведает.
— Что я тебя люблю. — его щеки очерчивают горячие слезы, срывающиеся с ресниц алмазами. — Пожалуйста, поцелуй меня. — глаза ангела непроизвольно закрылись, вслушиваясь в зарождающееся рычание у демона в горле. Тэхен хочет грубо, до крови изорвать его губы, до боли, чтобы знал, какую боль приносит ему ангел, но в противовес своим мыслям прикасается нежно. Мягкие губы, касающиеся кадыка, нежной кожи на шее и лица, оттеснили последние крупицы здравомыслия ангела.
«Он идет за тобой»
