Кровь

      Какие только мысли не проскакивали в голове в тот момент. Мой отец преступник? Но… За что его судили? Что он сотворил? Неужели, нет, он — мой родитель, а значит всё равно, что он сделал! — Не думал вновь увидеть тебя, — его голос такой знакомый, словно я его где-то уже слышала. Такой хриплый, из каждого слова сочился яд, обжигающий старые, ещё не зажившие раны, — Живой. — Локи! Если он — мой отец, значит, Тор — дядя? А Один — дедушка? Чёрт, явно не этого я ожидала услышать от громовержца, когда он меня сюда забирал. Но всё-таки почему они от меня отказались? — Хм, — Лофт нахмурил чёрные брови, сжимая губы в тонкую линию, — Я ожидал, что ты будешь похожа на свою мать. Тор угрожающе сжал свой молот в руке, из-за чего на пол посыпались снопы маленьких разрядов молний. Брюнет, глядя на это зрелище, только коварно ухмыльнулся, будто реакция брата его веселила. В глазах больно защипало от горячих слёз, а в горле застрял неприятный ком, мешающий дышать. Бог Обмана брезгливо скривил нос и отвернулся от меня, как от ненужного хлама. «Мерзкое создание!» Что за?! Значит, вот какого он обо мне мнения… Понятно, пусть один мой родитель и жив, но для него я — последний кусок дерьма, с которым он и знаться не хочет. — В тебе есть магия, ты знала? — неожиданно задал он вопрос, щуря зелёные глаза, — Хотя, чего я спрашиваю? Ты ведь уже успела её использовать на этих несчастных детишках! — Брат, не испытывай судьбу, — блондин отвёл меня за плечо на несколько шагов назад, пытаясь отгородить от дальнейшего, — Ты ведь сам прекрасно знаешь, что она ни в чём не виновата! Виновата. Это ведь я их убила. Гнев вышел из-под контроля и обернулся полной катастрофой. Всё из-за меня… Это лишь моя вина… Моя вина. Он пытается тем самым найти больное место в душе, надавить на него, заставить страдать. Как же это по-трикстерски. — Я тебя предупреждал, что не стану терпеть это отродье рядом с собой?! — его голос постепенно срывался на крик, а руки, закованные в наручи, сжались до белых костяшек, — Увези её обратно в Мидгард, мне противно дышать с ней одним воздухом. — Хватит! Сын мой, что это дитя сделало тебе, раз ты так о ней отзываешься?! Я еле сдерживала непрошеные слёзы, которые так и пытались стечь по щеке серой дорожкой. Дыхание вконец сбилось, превращаясь в какой-то невзрачный дрожащий стон. Ногти до крови впились в ладони, оставляя на них бордовые порезы; зубы прокусили нижнюю губу, от чего она в скором времени сильно опухла. Но тем не менее, физическая боль не затмит душевную, особенно сейчас. — Прошу меня простить, Всеотец… Я быстрым шагом направилась к выходу, выслушивая то, как громовержец начинает кричать на младшего принца. В зале слышна жуткая ругань. Мне не хотелось её слушать. Всё это ошибка, сплошная ошибка. — Госпожа, вы в порядке? — служанка быстро подбежала ко мне, заглядывая в мокрые от выступающей солёной влаги глаза, — Ваше Величество… Женщина посмотрела на ту, что стояла за моей спиной. Высокая, статная, рыжеволосая царица Асгарда, супруга Одина и мать царевичей сейчас мягко улыбалась мне, словно видела не того монстра, как все, а милое безобидное дитя. — Ступай, я сама провожу её, — Фригга взмахнула рукой, говоря этим жестом прислуге уйти. Её ладонь легко коснулась моей щеки, а нежные пальцы начали поглаживать волосы у висков. От этих прикосновений хотелось прикрыть глаза и уткнуться носом в ее плечо, чтобы выпустить наружу все эмоции, скопившиеся за последние несколько дней. Она, как мама, успокаивала, ласкала… — Спасибо, — пробурчала я, наслаждаясь моментом. Её глаза светились подобно звёздам, так искренне и сочувственно. Казалось, больше так никто не может смотреть на меня. Только злоба и отвращение читались на лицах иных Асов, включая того же Локи. Наверное, я не смогу когда-либо назвать его «папой». — Не думай, что тебя ненавидят, Джинни, — прошептала… Бабушка, прерывая свои манипуляции, — Тут ты всегда будешь желанной гостьей, несмотря ни на какие невзгоды. Её руки обвили мою спину, прижимая к себе, как последнее сокровище. Больше слёз я не могла сдерживать. Она нужна мне, её поддержка именно сейчас нужна… Может, Фригга единственная, кто рада мне, как человеку.