Ловушка для каменного сердца

-Ты опоздал. – Хаширама не оторвал взгляд от разложенной на столе карты, когда дверь распахнулась, и на пороге появился Мадара собственной персоной. -Не желаю и минуты лишней пребывать на территории твоего клана. – Буркнул Учиха, прошел в комнату и, опустившись в кресло, вальяжно вытянул ноги. – Скорей выкладывай, что там у тебя и покончим с этим.       Хаширама всячески придавал своему лицу серьезное, сосредоточенное выражение, но через минуту не выдержал, отложил карту, сложил руки в замок и положил на них подбородок. Почти с минуту он смотрел на Мадару не моргая и уголки губ его дрожали, так и норовя расплыться в разные стороны. Словно котенком умилялся, честное слово. Мадара был готов в лицо его вцепиться, чтобы содрать это слащаво-невинное выражение. -Поверить не могу, что мы теперь одна семья. – С придыханием выпалил Сенджу, не удержался и расплылся в улыбке, за что получил самый убийственный взгляд, коих в арсенале Мадары было предостаточно. -Хаширама…черт бы тебя побрал. – Учиха подался вперед, привставая в кресле и гневно сжимая кулаки. – Прошу, избавь меня от этого, иначе я за себя не ручаюсь. -Хватит тебе, Мадара. Неужели не заметил, как стало легче дышать после заключения мира.       Плечи Мадары на глубоком вдохе судорожно поднялись и с усилием опустились, что заметил и Хаширама, наконец, принявший более серьезный вид. -Что ж, к делу. – Заявил он, понимая, что должно пройти намного больше времени, чтобы Учиха принял и разделил его взгляды. – Что тебе известно про клан Чиноике?       Мадара поморщился, словно вспомнил что-то для себя неприятное. -Я еще был ребенком, когда наших людей нанял даймё страны Молний дабы изгнать этот клан с земель. – Через некоторое время ответил Учиха, глядя прямо перед собой. – После этого люди Чиноике вознамерились портить нам жизнь. Скажу тебе, это иногда у них получалось. -Я слышал про их доудзюцу, которое по силе идет наравне шаринганом.       Мадара вновь фыркнул, вложив в этот звук все презрение. -Им далеко до наших глаз. -Так или иначе, пора убрать этот клан с западных земель, не ровен час, они развяжут войну. -Мы и сами можем устранить эту проблему. -Я и не сомневаюсь, поэтому предлагаю послать твоего брата с отрядом к западным окраинам. Я провел уже несколько тренировок и видел таланты Изуны, уверен, он сможет повести людей за собой.       Мадара иронично приподнял бровь. -Твоих он тоже поведет? -Звучит неплохо. Это будет отличная проверка на способность работать вместе. -Это будет отличный способ пойти на верную гибель. Твои люди никогда не будут слушаться Изуну, что приведет и их, и моего брата к смерти. Ты этого хочешь? Так решил от нас избавляться? -О чем ты говоришь? – Хаширама нахмурился, ему совсем не нравился идущий не по плану разговор. Не этого он хотел добиться. В конце концов, что, как не общее дело может сплотить людей, пусть даже и таких разных. – Ты сам видел на тренировках, что наши люди не настроены друг против друга. -Потому что на тренировках присутствовали мы – главы кланов. – Мадара всплеснул руками, в очередной раз поражаясь детской наивностью Сенджу. – Прости, Хаширама, что пытаюсь растоптать твои сладкие грезы, но вести Учиха и Сенджу вместе, когда прошло так мало времени с нашего объединения - редкостная глупость. Да дело даже не в том, сколько тренировок было проведено. Путь к единству лежит во взаимном доверии. А мы его пока не достигли. -И что же ты предлагаешь? – Сдался Хаширама, знавший заранее, что Мадара вознамерится оспаривать его слова. Для этого он и позвал его – посоветоваться и прийти к общему решению, устроившему обоих. -Ты займешься своими врагами, обступившими тебя с юга и востока. - Мадара ткнул пальцем в лежащую поодаль карту. - А я – своими. – Он бескомпромиссно сложил на груди руки и откинулся на спинку кресла. – Так мы добьемся больших успехов. Пойми, Хаширама, для реализации твоей мечты прошло недостаточно времени. Люди моего клана никогда не прикроют твоих людей, и наоборот. Друг другу они будут только мешать. Пусть вместе тренируются, согласен, для них это что-то новое, а значит и повод совершенствоваться и учиться друг у друга. Но в совместный бой плечом к плечу идти им еще рано. -Возможно, ты и прав. – Через некоторое время подал голос Сенджу, задумчиво постукивающий указательным пальцем по губам. Мадара не противился общим тренировкам, что уже, по истечению одной только недели, не могло не радовать. -Пошлешь своего братца со вторым отрядом? – Хмыкнул Мадара, разглядывая собственные руки. Честно говоря, его это мало волновало, однако удивляло то, что с первым отрядом Хаширама решил послать Изуну, а не его самого. Возможно, у Сенджу несколько другие планы на него, о чем Учиха непременно хотел узнать. -Пожалуй, здесь у него имеются дела поважнее. – Лицо Хаширамы приняло страдальческое выражение. – Пусть лучше своими личными делами займется. Мадара поджал губы, но уже через мгновение усмехнулся и обреченно покачал головой. -Чего ты ждешь от этого союза? – Учиха взглянул на Сенджу исподлобья, следя за его реакцией. – Не думаешь ли ты, что брак по принуждению, к тому же между людьми из враждующих кланов, может иметь благоприятный исход? Неужели и правда веришь, что, проснувшись в один прекрасный день, мы забудем и простим друг другу все грехи. -Нет, но я очень надеюсь на благоразумие Тобирамы. – Хаширама с полной серьезностью посмотрел на Мадару, от чего тому на один короткий миг подумалось, что из-за призрачной мечты, лелеянной многие годы, глава клана Сенджу все же ополоумел. -Твой брат упрям, словно осел, злопамятен и непредсказуем, да и вообще очень своеобразный субъект, но, пережив столько войн и оставшись в целости и невредимости, черт бы его побрал… - Мадара стоически выдержал недовольный взгляд Хаширамы. -…он либо везуч, словно душу дьяволу продал, либо изворотлив и не глуп.       Сенджу склонил голову на бок, постукивая пальцами по деревянной столешнице и явно ожидая от Мадары более подробного объяснения. -Он не идиот, Хаширама. – Учиха постучал указательным пальцем по виску, невольно повышая голос. Порой, разговаривая с Хаширамой, Мадаре казалось, что втолковывал он истины не взрослому мужчине, главе могущественного клана, а малому ребенку, только научившемуся говорить. – Он не подпустит к себе Хану… - Мадара скривился, словно имя это причиняло ему физическую боль. - … и сам к ней не притронется, что делает ему честь, я бы поступил так же, подложи вы мне девку Сенджу. -Как ты можешь, она же твоя сестра? – Хаширама неодобрительно покачал головой. -Лишь двоюродная, хотя я был бы больше доволен, если бы не знал ее вовсе. -Почему ты с ней так жесток? Я видел тревогу в ее глазах, когда она смотрела на тебя. Ты вселяешь в нее если не ужас, то наверняка страх. -Так и должно быть, Хаширама. Она всего лишь женщина, слабая и не заслуживающая особого внимания. Ни моего, ни моего брата. -Но мне казалось, Изуна совсем иначе относится к девушке. Оберегает, как родную сестру.       Мадара скрипнул зубами и резко поднялся на ноги. Разговор можно было считать оконченным. -Если у тебя все, то я пойду. – Не дожидаясь ответа, Мадара поправил ворот одежды и направился к выходу.       Хаширама не стал его останавливать, устало прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Он и не рассчитывал на разговорчивость Мадары, тот был скрытен и сварлив, совсем уже не как в детстве. Много лет тому назад, сидя на берегу реки и кидая в прозрачную воду камешки, они делились самым сокровенным, мечтали о мирном будущем, строили общие планы. Как бы Хаширама хотел вернуться в то время. В те дни, когда они еще не знали, кем являлись друг другу.       Со дня свадьбы прошла неделя, за которую Хаширама и Мадара успели провести две тренировки с шиноби обоих кланов. Хаширама еще помнил напряжение, витавшее в воздухе, когда Сенджу и Учиха встретились лицом к лицу на полигоне. Помнил, с какой опаской следили друг за другом, не упуская из виду ни единого движения, сжимали рукояти катан, готовые в любой момент пустить оружие в дело. Для наглядности ему и Мадаре пришлось провести показательный бой. Несмотря на взаимные более-менее доверительные отношения, каждый пытался перетянуть победу на себя. Оба сразу осознали свою ошибку, когда в спаррингах между шиноби почуяли приближение очередного побоища. Ни Учиха, ни Сенджу не хотели упасть в грязь лицом перед своими Лидерами. В ход шло все: начиная с холодного оружия и заканчивая обманными техниками. Не жалея ни сил, ни здоровья, шиноби, словно дикие звери, кидались друг на друга, выплескивая на противника накопленные за многие годы гнев и ненависть. Даже юные шиноби, те, которым не выпало шанса встретиться с врагом на поле боя, сейчас считали великой удачей выпавшую возможность расквитаться. Каждому из присутствующих не сложно было найти повод для мести. И их можно было понять. Но не для этого кланы объединились. Нужно было найти повод для примирения, что было задачей не из легких. Скорее под лежачий камень затечет вода, чем Учиха и Сенджу добровольно пожмут друг другу руки.       Тобирама показательно не явился ни на одну тренировку, всячески избегал старшего брата после их последней не самой удачной встречи. Пытаясь примирить всех и вся, Хаширама с завидной скоростью портил отношения с собственным братом. Жизнь в дружбе и мире построить оказалось не просто, но старший Сенджу не терял надежды, решительно намеренный исполнить свою детскую мечту.       В этот раз Тобирама тоже не спешил отвечать на приглашение старшего брата. Дабы не терять времени в утомительных ожиданиях, Хаширама углубился в изучение карты.       После присоединения клана Учиха, границы расширились, но помимо больших территорий, прибавились и враги. Теперь нужно было решать проблемы не только касающиеся клана Сенджу, но и Учиха. Хашираме не терпелось увидеть оба клана, сражающихся плечом к плечу, но разум его еще не затуманили заоблачные мечты, и со словами Мадары глава клана не мог не согласиться. Еще слишком рано им стоять в одном ряду. Однако, дожидаться более подходящего времени враг навряд ли будет, поэтому подточить его острые зубы, так и норовящие откусить лакомый кусок чужих земель, нужно было незамедлительно. Чем скорее отряд Изуны выдвинется, тем лучше.       Если с врагом у южных земель было более-менее все ясно, то западные границы вызывали у Хаширамы сомнения. Клыкастый клан Инузука, образовавшийся немногим позже самих Сенджу, беспокойства не вызывал. На чужую территорию не лез, активности никакой не проявлял, но и на контакт не шел. Несмотря на достаточно долгое и близкое соседствование, о клане, кроме его знаменитых нинкенов-волкодавов, ничего не было известно. И если раньше не было сил и времени вести деловые отношения с близлежайшими селениями, то теперь Хаширама был решительно намерен заключать союзы, и чем больше, тем лучше.       Тобирама, лучше всех подходящий на роль разведчика благодаря своим сенсорным способностям, не должен был покидать территорию клана. Хаширама не раз подумывал, что младшему брату, возможно, нужно немного развеяться, остудить свой пыл, поразмыслить и, наконец, понять, что расклад вещей, сложившийся не в его пользу, упрямство и заносчивость не исправят. Иногда следовало не плыть против течения, а поддаться его силе и посмотреть, что будет за следующим изгибом реки. Природная циничность, коей обладал Тобирама в полной мере, не раз мешала ему видеть вещи глазами других. Для него не существовало многогранности. То, какой была суть того или иного объекта для него, непременно должна была находить тот же отклик и у другого. Что для одного могло иметь высокую важность, Тобирамой могло с легкостью обесцениться. Эта черта помогала ему в бою: сквозь напускную шелуху он мог видеть истинные намерения противника, анализировал ситуацию без мешающихся субъективных аспектов. Но при этом Тобирама оставался тяжелым, временами невыносимым человеком. Даже Хаширама, казалось бы привыкший к нелегкому характеру младшего брата, избегал разговоров, учуяв нотки недовольства или раздражения в его поведении. Иногда, даже после короткого незначительного спора, старший Сенджу чувствовал внутреннюю опустошенность. Тобирама умел давить, умел навязывать, и, с каким-то отчаянным упорством, совершенно не желал учиться понимать и идти на компромисс.       Тобирама с детства был таким: упрямым, несговорчивым и жестким моралистом. Но сердце его превратилось в камень многим позже. Хаширама хорошо помнил, когда это произошло. Это не был долгий процесс, не имеющий определенного начала. Последний раз Тобирама проливал слезы на похоронах Итамы, а после, утерев рукавом рубахи мокрое лицо, взглянул на Хашираму совсем другим взглядом. С того дня он больше никогда не плакал. Даже стоя над телом отца, не изменился в лице. Люди устроены просто: они во что-то верят, во что-то нет. Тобирама наслушался много сказок и теперь он верил только себе. К брату лишь прислушивался и из чувства любви и уважения, стараясь не обижать единственного родного человека, следовал его указам.       Хаширама это чувствовал. Поэтому и старался хоть сколько-то отдалиться от младшего брата, дать ему больше свободы, чтобы не обременять. Он не хотел, чтобы Тобирама против воли что-то делал. Даже для него, даже, если это необходимо.       Но сейчас была ситуация несколько иной. Сейчас личные интересы стояли на втором плане. На кону был клан, целиком и полностью доверявший своему Лидеру. Хаширама не мог подвести его, даже, если придется пожертвовать отношениями с горячо любимым братом, готов был это сделать во имя благополучия своих людей.       Тобирама, будто почувствовав, что о нем думают, появился на пороге кабинета неслышно, словно привидение, и тут же отвернулся от Хаширамы, создавая вид полной заинтересованности, разглядывая искусно вырезанные деревянные статуэтки, любовно расставленные старшим братом на высоких стеллажах. И будто не видел их раньше: брал по одной, подносил к глазам, крутил в руках и аккуратно водружал на полку, переходя к следующему экспонату. Хаширама догадывался, делал это его упрямый отото не от жгучего любопытства, а от нежелания встречаться с ним взглядом. Все то время, что они молчали, старшего Сенджу не покидало ощущение, что не по его приказу явился сюда Тобирама, а гуляя, решил заскочить на пару минут и провести обзорную экскурсию по кабинету. -Когда ты спал последний раз, отото? – Первым тягучую тишину, вколачивающуюся в кору головного мозга сотнями молоточков, не выдержал Хаширама. Как бы Тобирама ни увиливал, от проницательного взгляда старшего брата не скрылась болезненная бледность лица и тяжелые мешки под глазами. -Не надо, Хаширама. – Тобирама спешно мотнул головой, решительно отвергая заботу брата.       Он больше не злился на него и не обижался, но что-то внутри от слов аники болезненно кольнуло, от чего на душе стало гадко. Раньше они всегда заботились друг о друге, не прося что-либо взамен, делились и болью, и радостью. Первой, к сожалению, было в разы больше, но они были сильнее, их было двое, и ничто не могло омрачить жизнь, пока они были друг у друга. А что теперь? Сначала Хашираму украл у него Мадара, встреча с которым изменила брата до неузнаваемости, после - Мито, брак с которой способствовал союзу с могущественным кланом Узумаки, но еще больше отдалил братьев друг от друга. А теперь клан, легший на плечи тяжелым бременем. В Хашираме было много тепла и света, но растрачивая на других, их критически не хватало на родного брата, тонущего во тьме и холоде.       Тобираме не хватало своего аники. Своего и ничьего больше. Не хватало посиделок у берега реки, разговоров обо всем и ни о чем до рассвета, дружественных спарингов и теплых братских объятий. Тобирама невыносимо скучал по старшему брату, по тем временам, когда между ними никто не стоял, но Хашираме об этом знать было необязательно. Все это прозвучало бы по-детски глупо, ведь они уже взрослые люди и у каждого из них своя жизнь, а гордость Тобирамы не выдержала бы жалости. Тобирама осознавал, что, быть может, поделись он своими переживаниями с Хаширамой, тот понял бы его, но младшему Сенджу невыносимо хотелось, чтобы старший брат сам увидел его душевную боль, без лишних слов и пояснений. Ведь наверняка же испытывал схожие чувства. А если нет… Что ж, именно этого Тобирама и боялся. Боялся, что Хаширама больше в нем не нуждается, ведь теперь не только он его семья. Теперь он не единственный, способный развеять его одиночество и грусть. -У южных границ назревает конфликт, я послал туда Изуну с отрядом. – Понимая, что Тобирама не настроен на душевные разговоры, чувствуя его внутреннюю напряженность, нарастающую с каждой минутой, Хаширама решил приступить к делу. Пусть они уже и не столь близки, как прежде, старший брат все еще ощущал малейшее изменение в своем отото.       Тобираме потребовалось несколько мгновений, чтобы осмыслить услышанное, так глубоко он погрузился в свои думы. Он быстро коротко кивнул, надеясь, что не слишком затянул с этим. -К западным границам я намерен отправить Току. – Эта идея только что пришла в голову Хашираме, и, посчитав ее наиболее удачной, решил огласить немедля. Он знал, что в этот момент сжег еще один мост между собой и братом, но тут же напомнил самому себе, что делалось это во благо клана. Будучи ответственным за жизни стольких людей, он не имел права ставить личные чувства и связи выше долга. -Почему сам не решил отправиться или меня послать? – Тобирама бросал слова равнодушно, словно нисколько его это не волновало, но от Хаширамы не утаилось, как на последнем слове младший брат почти перешел на шипение сквозь сжатые зубы. Его это действительно не волновало. Его это дико злило. -Мы с Мадарой, как главы кланов, должны оставаться со своими людьми. Что насчет тебя… - Хаширама знал, что Тобирама задаст вполне логичный вопрос, но оказался морально не готовым ответить на него. Голос предательски сорвался, и оставшуюся часть реплики говорил он так, словно в каждом его слове содержалась львиная доля извинений. – Ты сам знаешь причину, по которой я не поручу тебе это дело. -Ты ведь понимаешь, брат… - Последнее слово Тобирама выделил особой интонацией, не давая Хашираме и минуты сомневаться в том, что он недоволен его решением. – Твое ослиное упрямство имеет обратный эффект. Оно приводит к тому, что я начинаю ненавидеть девчонку все больше. -Ты даже не попытался с ней сблизиться. Все что ты делал – унижал Хану перед людьми клана, потакал грязным словам, а теперь, словно жалкий трус, избегаешь и меня, и ее, потому что понимаешь, что был не прав. -Не смей называть меня трусом. – Рыкнул Тобирама, смутно осознавая, что вел он себя очень похоже на таковое сравнение. Что, как не трусость заставляла его прятаться от осуждающего взгляда брата. Хаширама был единственным человеком, чье недовольство могло ранить младшего Сенджу. И сейчас слова Хаширамы больно царапали его изнутри, цепляли уязвленное самолюбие. -Тогда пойди и извинись перед Ханой за свои слова. – Хаширама стиснул кулаки на столе. – Знаешь, даже у Тоши хватило смелости принести ей свои извинения. -Уже слишком поздно извиняться. – Неохотно протянул Тобирама, наконец, поворачиваясь к брату. Те, кто знали его достаточно, прекрасно понимали, что до извинений младший Сенджу не опускался. -Для извинений нет слова "поздно", есть лишь "никогда". -Аники. – Тобирама прошел к креслу, поморщился, учуяв отголоски чакры Мадары, впитавшиеся в обивку мебели, но все же опустился и позволил себе немного расслабиться. – Не могу я так, понимаешь? Не умею подстраиваться под обстоятельства так, как ты. Знаешь же, как я не люблю перемены. Да что там, я боюсь перемен, а то, что случилось - это какой-то ураган: я и глазом моргнуть не успел, как все переменилось. Глупо просить у тебя время, думаю, вечности не хватит, чтобы мы с Учиха сблизились. Ты просто не дави на меня, не заставляй делать то, чего я не желаю, не запирай, как племенного жеребца в стойле. Я постараюсь быть с ней более сдержанным, но льстить и лукавить не проси.       Хаширама некоторое время молчал, бегая внимательным взглядом по лицу младшего брата, подмечая усталость в каждой родной черте. Тобираме нелегко было первым прийти к нему, еще сложнее – признаться. Но он сделал это. Совершил первый шаг навстречу, и теперь дело только за ним, Хаширамой. -Знаешь же, что я сам не люблю тебя к чему-либо принуждать. К тому же знаю, какое это кропотливое, а порой и бесполезное занятие. – Старший Сенджу примирительно улыбнулся, с облегчением замечая, как дрогнули уголки губ Тобирамы. -Тогда я могу собираться к западным границам? – В глазах младшего Сенджу мелькнула тень надежды, но заметив хмурый взгляд, брошенный в его сторону старшим братом, вновь поник. -Для начала прояви терпение и появись на тренировке. – Хаширама поджал губы и, склонив голову на бок, посмотрел во вновь помрачневшее лицо брата. – Поверь, мне самому не хочется тебя к чему-либо принуждать, поэтому я лишь взываю к твоему благоразумию. Тобирама, ты проницательнее меня, ты видишь людей насквозь, но мешает тебе быть рассудительным твоя собственная гордыня. Она не позволяет тебе довериться кому-то кроме себя. -Доверять всем могут лишь глупцы. – Отозвался Тобирама. – Никому – безумцы. А с Учиха мне нужны более весомые гарантии, чем сомнительный договор о перемирии и девчонка в придачу. -Надо было отправить тебя на их территорию. – Насмешливо бросил Хаширама, откидываясь на мягкую спинку стула. -Да я быстрее сделал бы себе харакири, чем ты успел бы произнести слово «Учиха». – Запальчиво ответил Тобирама, строя кислую мину.       Повисла тишина. Тобирама побарабанил пальцами по столешнице, поерзал на месте, пытаясь устроиться поудобней и отвлечься от навязчивой чакры Мадары, протяжно вздохнул. Тишина давила, находиться в ней оказалось невыносимой пыткой. -Когда же мы так изменились, аники? – Через некоторое время протянул младший Сенджу, с глубокой непостижимой печалью глядя на Хашираму. -Мы не изменились, отото. – Старший Сенджу задумчиво отвел взгляд, обращая его к распахнутым створкам, за которыми кипела простая жизнь. – Мы выросли. И теперь проблемы, которые раньше решали за нас взрослые, легли на наши плечи.