Ловушка для каменного сердца

      Тобирама в десятый раз вспомнил имя Хаширамы в самых сквернословных словосочетаниях, какие только знал, пока забивал гвоздь в деревянную балку. Молодой Учиха, именовавший себя Кэзуки, подперев кулаком подбородок, другой рукой придерживал деревянный пласт, с самым скучающим выражением лица наблюдая за процессом. Больше всего Тобираме хотелось заехать по длинному пальцу черноглазого, так соблазнительно покоящемуся совсем рядом с забиваемым гвоздем, но что-то в последний миг его останавливало. –Мы так и до утра не управимся. – Печально протянул Учиха, только сейчас заметил, что палец его находился в опасной близости от молотка напарника, и перехватил доску в другом месте. От греха подальше.       Тобирама вздохнул. Эх, упустил момент. А ведь можно было сослаться на случайность. Нытье мальца порядком доставало. –Может, сам попробуешь, умник? – Процедил сквозь зубы Сенджу. Откуда-то сверху донесся оглушительный грохот, и следом - смачные чертыхания. Да их дуэт еще неплохо спелся, по крайней мере, пока обошлось без насилия и травм.       Прекрасная и, как всегда, гениальная идея Хаширамы – сплотить людей посредством совместного строительства полигона, превращалась в очередное побоище. Только теперь оружием служили молотки и пилы. И никаких техник. Один раз Тобирама наблюдал чудную картину – убегающего вдаль Учиха, преследуемого взбесившимся Сенджу на перевес со стремянкой. И где такое еще увидишь?       Кэзуки прислушался к ругани, уголок его губ взметнулся вверх. –Кажись, твоих бьют. – Проворковал паренек, кидая ехидный взгляд на напарника. –Ты бы лучше доску ровнее держал. – Тобирама окинул хмурым взглядом работу: доска кривила на один сун левее. Такую погрешность, пожалуй, могли заметить только шаринган Учиха да придирчивый ко всему Тобирама. – Переделываем. –Серьезно? – Учиха недоверчиво прищурился, но, увидев решительность в лице Сенджу, ощетинился. – Да провались оно все пропадом! Тебе все не так да не эдак. Мы уже два раза переделывали, хочешь одну доску весь день прибивать? Да, пожалуйста. Но я в этом театре абсурдов участвовать не буду, даже не проси. –Учиха, а вы оказывается нытики. – Выдал язвительно Тобирама, прищелкнув языком для пущего эффекта. – Столкнулись с трудностями, и тут же на попятную? –Ты кого нытиком назвал? – Вскинулся Кэзуки, нависая коршуном на Сенджу. – Или слова свои бери обратно или … –Или что? – Надменно кинул Тобирама, ступая на опасную дорожку, которая, однако, вела в тупик. Здесь каждый мог ругаться и угрожать, но рукоприкладства не допустили бы главы кланов. Сенджу уже представлял Кэзуки, прибитого за ухо к позорному столбу. Хорошо, что глава Сенджу – Хаширама. Тобирама хоть и не жаловал Учиха, но поучительные методы наказания Мадары не одобрял. Кэзуки видно тоже об этом вовремя припомнил, запал его мало помалу сошел на нет. Что-то буркнув себе под нос, Учиха достал гвоздодер и остервенело принялся выдергивать гвозди. –Последний раз, понял? – Ворчал Кэзуки. – Я больше не притронусь к этой чертовой доске.       Тобирама усмехнулся, но кивнул. Учиха уже доставал последний гвоздь, когда снизу донеслись громкие голоса и звук шагов, стекающий в одно место. По мере того, как шум нарастал, возрастало и любопытством. –Что там, как думаешь? – Не удержался Кэзуки, поднимая на Тобираму пытливый взгляд. –Не знаю, но думаю без нас разберутся. – Ответил Тобирама, но местность просканировал. Мешанина чакр Сенджу и Учиха пульсировала и искрилась. Такое бывало лишь на тренировочной площадке, когда стояли они друг напротив друга, предвкушая бой. Сейчас в густой массе чакр Сенджу чувствовал еще одну, не такую обжигающую, но совсем не блеклую. Здесь была Мито. –Тобирама. – Будто в подтверждение его рассуждений совсем рядом раздался голос Узумаки. Что-то в нем насторожило Тобираму, и мужчина поспешил спрыгнуть с лесов. Позади, словно его тень, мягко приземлился Кэзуки.       Узумаки раскраснелась, видно, долго бежала, и выглядела обеспокоенной. Тобирама в два больших шага пересек разделявшее их расстояние и обхватил Мито за плечи. -Что случилось? –Разведчик вернулся. – Сбивчиво заговорила она, переводя тяжелое дыхание. – Хаширама без тебя и Мадары запретил начинать, поэтому стоит поторопиться. –Я с вами. – Кэзуки стойко выдержал холодный взгляд Тобирамы, всем своим видом напоминая, что он не просто мальчишка, а воин, участвовавший, пусть и не в стольких боях, как Сенджу, в силу своего возраста, но познавший уже вкус крови и слез. – Это и моего клана касается. –Тогда не медлим. – Пресекла дальнейший спор Мито и двинулась в сторону селения.       В кабинет Хаширамы набилось по меньшей мере три десятка людей, пришлось немало потолкаться, чтобы пробиться к главе Сенджу, соседствующему рядом с Мадарой, чей хмурый вид остужал распаленную обстановку в помещении. Разведчик – загнанный, осунувшийся мужчина, припадал губами к чаше с бульоном, словно жаждущий в пустыне к фляге с водой, блуждал по лицам присутствующих отстраненным взглядом, и то и дело приваливался к плечу сидящего по правую руку Хаширамы. Тобирама сразу приметил, что шиноби этот был не из числа разведчиков, посланных неделей ранее.       Когда гул голосов затих, чему поспособствовал громкий предостерегающий окрик Хаширамы, разведчик дрожащими руками отставил чашку в сторону, прочистил горло и начал свой рассказ.       Говорил он сбито, запинался, долго переводил дыхание, но доложил все по порядку и в подробностях.       Отряд под командованием Токи, двинувшийся в сторону южных границ, был встречен людьми клана Инузука на подходе к их землям. Народ, известный в стране Огня, как дикий и непокорный, выслушав предложение о заключении союза, запросил время на раздумье. Инузука с Сенджу никогда не враждовали, но и дружбой не славились. Между ними скорее был нейтралитет и негласная договоренность о неприкосновенности. Клыкастый народ привык к уединенной жизни, но не раз уже подумывал об объединении с другими кланами, дабы заручиться мощной поддержкой. Сенджу они не рассматривали как компаньонов по одной просто причине – Учиха. Это весомое дополнение совсем не прельщало Инузука, проливать кровь за чужое дело никому не хотелось. К перемирию между сильнейшими кланами отнеслись скептически. Как и внутри некогда враждующих кланов, так и у клыкастого народа зародились сомнения по поводу надежности союза. Не будет ли проблем у них, если у Учиха и Сенджу появятся разногласия? Не придется ли принимать чью-то сторону, если вновь вспыхнет война? Убеждали их почти три дня, после чего договор все же был подписан на том основании, что глава клана сам лично навестит Хашираму дабы убедиться в благородстве его намерений. На том и порешили, после чего отряд Сенджу без промедления двинулся обратно. Решено было идти через западные земли, сопровождать отряд взялись сыновья главы клана Инузука и еще несколько шиноби со своими напарниками волкодавами-нинкенами. Разговор шел больше об охоте – излюбленном занятии Инузука, в их густых лесах водилось много разной живности. Договорившись о скорой встрече и на границе кланы распрощались.       Почти сутки Сенджу потратили на пересечение пустынной бесплодной местности, отделявшей кланы Инузука и Чиноике, и первое, что увидели - залитую кровью землю. Как позже выяснилось, вражеский клан ждал Учиха, от засады удалось уклониться лишь благодаря кеккей генкайю. Однако битвы избежать не удалось. Клан Чиноике был немногочислен, еще больше поредел в налетах на Учиха и не представлял большой угрозы. Неожиданностью стало большое количество сбежавших преступников из соседних кланов, присоединившихся к Чиноике. Застав Учиха врасплох, вражеские шиноби сразу же перешли в атаку, но Изуна, вместо отпора, выбрал тактическое отступление, понеся при этом незначительные потери. Затаившись в лесах, шиноби сошлись во мнении, что самым лучшим выходом из ситуации будет повернуть обратно, слишком большой перевес был на стороне врага, однако, предупредительные Чиноике перекрыли все пути к отступлению. Так или иначе, но Учиха отпускать живыми не собирались. Выбора не оставалось, кроме как принять неравный бой. Опыта в боевых техниках и владении оружием у Учиха было многим больше, и все же потери были сокрушительными. Несколько раз Изуна отправлял гонца с посланием о готовности сдаться, младший Учиха готов был пойти на крайне унизительные меры дабы спасти своих людей, но каждый раз получал отрицательный ответ. Пленные были не нужны, их хотели уничтожить всех до единого.       Отряд Сенджу появился на рассвете, когда всякие надежды на спасение были похоронены. Ни мгновения не раздумывая, ринулся в бой, даруя возможность союзникам перевести дыхание. Как и мечтал некогда Хаширама, оба клана сражались плечом к плечу за общую цель, против общего врага. Только позже стало понятно, что врага двумя небольшими отрядами одолеть не получится. Огромными потерями они пробили дорогу одному единственному шиноби, тому самому, что сейчас сидел перед людьми обоих кланов и просил помощи. –Мы должны немедля послать подмогу. – Пылко выкрикнул шиноби, из последних сил хватаясь за остатки сознания. – Тока и Изуна-сан нуждаются в вашей помощи.       Было странно слышать подобные речи от Сенджу, но что действительно происходило на поле боя, могли представить все присутствующие. Война и не таких сплачивала. –Я пойду собирать своих людей. – Первым вскочил Мадара и, грубо расталкивая столпившихся у прохода людей, выскочил из кабинета.       Тобирама поймал молчаливый взгляд Хаширамы и коротко кивнул. У него уже давно все было готово, отсчитывались лишь дни до похода. И благо все разрешилось так скоро. Находиться в бесплодных ожиданиях было хуже всего.       Кэзуки, сидящий все это время рядом с Тобирамой, с протяжным вздохом поднялся на ноги и, не глядя на Сенджу, подал руку. Тобирама с удивлением глянул на протянутую ладонь, узкую, с длинными "музыкальными" пальцами, но с застаревшими мозолями от эфеса катаны, закатил глаза, однако, артачиться не стал и руку принял. Молча, без единого слова. Да и не нужны здесь были слова - все понятно было и без них. -Когда все это закончится, научу тебя гвозди заколачивать. – Учиха усмехнулся, совсем не надменно, а как-то даже беспечно и по-дружески, на что Тобирама на удивление самому себе не разозлился. Пожалуй, в плане строительства Учиха превосходили Сенджу во много раз. Не у всех же имелся Хаширама с его древесными техниками. -Не зазнавайся, Учиха. – Фыркнул Тобирама, но улыбка, хоть и кривая, на лице промелькнула.       Не смотря на накал ситуации, в воздухе витала некая легкость. Перед лицом общего врага кланы отбросили многовековую вражду и сейчас собирались на войну все вместе, как одно целое.       Время на дорогу Тобирама решил не тратить, перенес себя Хирайшином к дому и сразу же направился в кухонное помещение. В комнатах стояла тишина, масляные лампы чадили, крохотный огонек на конце фитиля дрожал, так и норовя погаснуть. Время перевалило давно за полночь.       В чуть теплом котелке покоился хероган, аккуратно слепленные пилюли, похожие на онигири, без запаха. Тобирама надкусил одну, пожевал, пробуя на вкус. Горечь трав была успешно перебита сладостью меда, и не оставляла прогорклого послевкусия. Сунув в походную сумку с десяток пилюль, Тобирама хотел было перенестись Хирайшином обратно к Хашираме, когда что-то привлекло его внимание. Это что-то не давало шиноби пошевелиться несколько минут. Тобирама прислушивался, принюхивался, сканировал местность, но никак не мог определить причин своего беспокойства. Чакры посторонней не ощущалось, в доме ярко чувствовались только Сенджу. Тобирама в тот же миг встрепенулся. Только Сенджу.       Поддавшись неожиданному порыву, Тобирама вмиг взлетел по лестнице, размашистым шагом пересек коридор и застыл у порога комнаты, в которую не ступал уже более двух недель. Близость была достаточной, чтобы учуять отголоски чакры Учиха, слабой, тлеющей, будто фитиль в лампе. Сенджу замер, прислушался, ладонь для верности на седзи положил, чтобы лучше чувствовать. Даже его сенсорных способностей было недостаточно, чтобы определить причину такой слабой, едва уловимой чакры.       Вопреки своему желанию Тобирама сдвинул седзи и заглянул внутрь. В комнате было темно и душно, внимание Сенджу привлекло тяжелое, надрывно дыхание со стороны спального места, словно за каждый глоток воздуха велась нешуточная борьба. Бесшумно передвигаясь в темноте, Тобирама чувствовал себя домушником - двигался осторожно, по памяти, ориентируясь на звук дыхания, и уже через несколько мгновений стоял возле футона, на котором спала Хана. Немного помедлив, опустился на одно колено и нащупал лоб девушки. Кожа под ладонью горела, волосы на висках взмокли от холодного пота.       Сенджу опустился на пол рядом с футоном, провел жестко пальцами по волосам, словно стимулируя мысли в голове и резко вскочил на ноги. –Хобо. – Позвал он прислугу с лестничного пролета. Пришлось повторить ее имя несколько раз, прежде чем заспанное лицо женщины, освещенное светом лампы в руках, появилось в поле его зрения. – Мне нужна марля и таз холодной воды. Принеси все в комнату.       Хобо растерянно хлопала глазами, еще не отошедшая ото сна, приказ выполнять не спешила. –Живо. – Прикрикнул на нее Тобирама, что подействовало более эффективно, вернулся в комнату и зажег фитиль в лампе.       Хану лихорадило, щеки ее пылали, но лицо оставалось белым. Каждый вздох казался надрывным криком о помощи, грудная клетка ходила ходуном, словно у раненной пичужки. В сознание девушка не приходила, голова ее металась из стороны в сторону, ища избавления от мучений.       Хобо пришла через несколько бесконечно долгих минут, уже вполне бодрая и несколько встревоженная. Завидев мечащуюся по подушке Хану, женщина оттолкнула Тобираму, сама присела рядом и принялась прикладывать примочки к взмокшему лбу. –Это она из-за вас простуду-то подцепила. – Причитала Хобо, отжимая лоскут и обтирая им руки Ханы. – Весь вечер прождала вас на холоде, а вы снова надежд ее не оправдали.       За всеми произошедшими событиями Тобирама и позабыл о том, что обещал Хане прийти. Казалось, их последний разговор произошел неделями ранее, но никак не вчерашним днем. Он помнил о своем обещании ровно до того момента, пока не пришла с новостью Мито. А после мог думать только о своей миссии и людях, нуждающихся в его помощи. –Вы погубите девочку, Тобирама-сан. – Хобо обратила к притихшему мужчине взор. Не гневный и не осуждающий, а печальный. – Не словом и делом, а своим равнодушием. Девичья красота недолговечна, когда живет девица без нежности, заботы и любви.       Тобирама и сам это видел, чувствовал, как что-то внутри Ханы угасало, отражаясь в обсидиановых глазах безразличием и скукой. Своей ледяной водой он тушил ее пламя. Раньше она горела азартом, принимала бой на равных, отстаивая свои права и честь своего клана. Сейчас же все чаще смотрела на него так, как смотрят на человека от которого смертельно устали. Своим недоверием и маниакальной подозрительностью он ее в конец измучил.       Раньше бы он плюнул на это незначительное обстоятельство. Экое дело, пытаться заслужить расположение Учиха. Но сейчас Тобирама отчего-то не желал ее ненависти. Может быть дружбы, а уж тем более любви им не построить, но за уважение и доверие он еще поборется. Так или иначе, кланы решили дальше не искать лазеек в мирном договоре, а, значит, брак их разорвать без взаимного уничижения не получится. -Хобо, побудь с ней. – Тобирама развернулся на пятках и под укоряющий взгляд женщины вышел из комнаты.