Ловушка для каменного сердца

      Предрассветный туман стелился по земле серой дымкой, воздух, насыщенный свежестью и тревогой, щекотал ноздри. Острый месяц еще горел одиноко на темном небе, но близился час, когда ему суждено было передать бразды правления горячему солнцу. Возле конюшни толпились люди, шумно переговаривались, проверяли снаряжение, в стороне шиноби и куноичи прощались с родными. Никто не мог предугадать исход боя, как и в прежние времена, когда война велась против Учиха.       Отряд Тобирамы встречал своего командующего в полной готовности. Оснащенные холодным оружием и взрывными печатями, на мускулистых жеребцах аборигенных пород, подаренных клану сегуном за верную службу, шиноби представляли собой устрашающий вид. Лошади были гордостью и достоянием клана. На континенте водились непригодные для верховой езды, малорослые лошадки с крупными головами, густыми гривами и хвостами, скакунов чистых кровей могли позволить себе лишь императорский двор и высшие сословия. Для любого клана большая честь – получить в дар от правителя скрещенных с западными породами жеребцов. И пусть не обладали эти лошади превосходными внешними данными и благородными кровями, но отличались выносливостью и удивительной способностью выживать в самых экстремальных условиях.       Разведение лошадей – занятие не дешевое, требующее определенных навыков и техник. Из-за малочисленности скакунов верховая езда не имела популярности среди шиноби и не входила в список боевых дисциплин, потому пешие войска оставались в приоритете.* –Тобирама-сан, все готово, можно выдвигаться. – Выкрикнул шиноби из отряда, удерживающий двух норовистых жеребцов за удила.       Сенджу кивнул, жестом показал, что ему нужна минута и двинулся в противоположную часть конюшни, взяв за ориентир ощутимую в воздухе чакру брата. –Я пойду с отрядом. – Донесся до Тобирамы пылкий голос Мито. – Не пытайся возражать, Хаширама, после тебя я единственный ирьенин с достаточным количеством чакры, чтобы исцелить отряд. Моя помощь там нужна. –Что ты удумала, Мито? – Возмущался Хаширама, сварливо прицокивая языком. – Ты отправляешь целый взвод ирьенинов, думаешь, они без тебя не справятся?       Тобирама завернул за угол конюшни как раз в тот момент, когда Хаширама обвил ноги пегой лошади, на которой восседала Мито, древесными лозами. Подперев кулаками бока, он взирал на жену снизу вверх неодобрительно, чем отвечала ему и она. –Слезай немедленно. – Голосом некомпетентного родителя приказывал Хаширама. Со стороны это выглядело комично, Мито это тоже понимала, на лице ее отражалась целая гамма эмоций от недовольства до умиления.       Узумаки много раз бывала на поле боя, лечила раненных, несколько раз и сама принимала участие в баталиях, но всегда под неустанным надзором Хаширамы. Как удавалось старшему Сенджу приглядывать за непокорной женой и противостоять Мадаре, оставалось загадкой, но тот факт, что Мито ни разу не была серьезно ранена, говорил о его таланте преуспевать как минимум в двух делах одновременно.       Тобирама понимал чувства Хаширамы: отпустить жену одну, хоть и с собственным братом и целым отрядом опытных шиноби, было не просто. Старший Сенджу пусть и был на первый взгляд простаком, держал все под своим тщательным контролем.       Тобирама вздохнул, до конца утверждаясь в принятом решении, и шагнул вперед. –Хаширама, Мито права, она должна ехать. – Спор на мгновение прервался, две пары глаз вопросительно уставились на младшего Сенджу. –Ты в своем уме, Тобирама? – Отойдя от первого ошеломления, Хаширама тут же залился краской возмущения. – Ты теперь во всем будешь идти против меня? –Ты ошибаешься, я как раз на твоей стороне. Поэтому и говорю – Мито должна ехать, она одна стоит с десяток ирьенинов. А ты должен ехать вместе с ней. Ведь от исхода этой битвы многое зависит.       На мгновение Хаширама потерял дар речи. Лозы, обвивавшие мощные ноги лошади вернулись в недра земли, и животное, почувствовав свободу, нетерпеливо застучало копытом. –Почему ты изменил свое решение? – Старший Сенджу вскинул руку, предотвращая побег Мито под шумок. –Потому что там вы будете нужнее. К тому же, согласись, у тебя больше шансов сплотиться с Мадарой в бою, чем у меня. Наверняка по окончании миссии кого-то из нас ты бы недосчитался. – Тобирама невесело хохотнул, что выглядело совсем неуместно и отвел взгляд. – А мне лучше остаться здесь.       Хаширама смотрел вопросительно, ответ его, если и удовлетворил, то не до конца. –Хана заболела. – Раньше Тобираме думалось, что в жизни его нет места для стыда, но в эту самую минуту он ощущал себя так, будто сознавался в чем-то постыдном. – Ты был прав, Хаширама, я несу ответственность за нее, хочу того или нет. Неправильно перекладывать на тебя свои обязанности. –Заболела? – Хаширама, наконец, выпустил Мито из-под своего надзора, но Узумаки и не подумала воспользоваться моментом и улизнуть. Она так же обратилась в слух, как и ее муж. – Что-то серьезное? –У нее жар. Думаю, простуда. –Сообщи отряду, что возглавлять поход буду я. – Хаширама получил утвердительный кивок от жены и обернулся к Тобираме. – Перенеси нас Хирайшином, сам лично хочу убедиться, что ничего серьезного.       Хобо встречала братьев Сенджу на пороге комнаты с лоскутами ткани и тазиком воды. Завидев Хашираму, она чуть заметно улыбнулась и распахнула седзи, пропуская его вперед. Тобирама замыкал молчаливое шествие, окунаясь последним в полумрак комнаты. –Температура у девочки очень высокая. – Причитала Хобо, наблюдая, как Хаширама опускался на колени и нежно, с отцовской любовью, прикладывал ладонь к взмокшему лбу Ханы. – И дышит она очень тяжело, с надрывом, будто что-то в груди мешает.       В этот момент девушка попыталась сделать глоток воздуха, из горла донесся надрывный стон, похожий на плач, черные, горящие болезненным блеском, глаза распахнулись. По спине Тобирамы пробежал колкий морозец, когда взгляд остановился на его лице. Не отдавая отчета собственным действиям, младший Сенджу опустился рядом с братом. –Ты можешь чем-то помочь? – Севшим голосом спросил Тобирама, вглядываясь в сосредоточенное лицо Хаширамы. Старший Сенджу мотнул головой, мол, не мешай. Широкая смуглая ладонь перекочевала на грудь, в место между ключицами. Из-под нее просочилось зеленое свечение. Долгое время стояла тишина, Тобирама даже дышал с задержками, вздыхал только, когда воздух почти полностью покидал легкие. Хаширама не двигался, из-под ладони, не прерываясь, текла теплая лечебная чакра. –Положи свою ладонь на мою руку. – Сказал Хаширама севшим голосом, не отрывая взгляда от лица Ханы. Тобирама несколько секунд помедлил, после чего послушно выполнил просьбу брата. – Чувствуешь?       Младший Сенджу слабо представлял, что подразумевал под этим словом брат. Тобирама всегда что-то чувствовал, такова уж судьба сенсора. Он ощущал поток чакры, слабо бегущий по венам и замирающий как раз в том месте, где лежали их ладони. Неспокойное биение сердца, заходящееся в трепете, когда потрескавшиеся губы девушки приоткрывались, и воздух пытался пробить себе дорогу в легкие. И мерное постукивание внутри грудной клетки, когда вздох сопровождала болезненная мука, искажавшая белое, словно мел, лицо. –Что это? – Выдохнул Тобирама, понимая, что такого происходить не должно. Хаширама одобрительно кивнул. –То, что мешает Хане дышать, а кругу чакры замыкаться. – Ответил Хаширама, склоняясь к лицу девушки и прислушиваясь к ее дыханию. –С чем это связано? – Взволнованно вопрошал Тобирама, инстинктивно нажимая на руку брата сильнее, словно пытался физически заглушить размеренное постукивание. Знал он не понаслышке, что бывает, если круг чакры долго не замыкается. Концентрация накапливалась в пазухах, ведомая давлением, и не находя выхода, разрывала каналы чакр. Чаще всего исход летален, так как на первых стадиях выявить проблему сложно, потом уже поздно. – Какая-то техника? –Яд.       Тобирама содрогнулся. Внутренности сковал липкий страх. –Думаешь кто-то из наших пытался отравить Хану? – Прошептал младший Сенджу, словно даже вслух об этом говорить страшился.       Хаширама не ответил, убрал ладонь, но руку Тобирамы удержал. –Ты чувствуешь вибрацию?       Тобирама кивнул: под ладонью монотонно пульсировало. –Это скопившаяся чакра. Чем больше ее будет собираться в одном месте, тем сложнее будет Хане дышать.       Тобирама нервно сглотнул. –Попытайся надавить на сгусток. – Почувствовав, что младший брат принялся давить сильнее, Хаширама крепко сжал запястье. – Чакрой.       Тобирама кинул растерянный взгляд на брата, но поняв, что тот не шутит, сконцентрировался на мерном постукивании. Ему прежде не приходилось использовать медицинские техники. К этому талантов у него не было, да и Хаширамы с лихвой хватало, но, когда из-под ладони просочилось зеленое мерцание, удивился мало. Отец всегда говорил, что схватывает он все на лету. Это ли тому не подтверждение? –Каждый раз, когда Хана будет задыхаться, используй эту технику. – Хаширама еще раз прикоснулся ко лбу девушки, нежно опустился по горящей щеке до шеи и неохотно оторвал ладонь. – Температура скоро спадет, но приступы еще вернутся, поэтому лучше будет, если эту ночь ты все же проведешь с Ханой.       Хаширама не смотрел на брата, но в голосе звучали приказные нотки. Тобирама и без этого понял, что сегодня ему предстоит переступить через себя. –Хобо, я продиктую вам травы, из которых нужно будет готовить настой и поить им Хану каждый день. Это поможет каналам чакры прочиститься.       Хаширама поднялся на ноги, Тобирама оставался сидеть на месте и руку не убирал. Дыхание Ханы выровнялось, но в груди все еще трепетал невидимый глазу сгусток, хоть большая часть чакры и разошлась по каналам. Хаширама возвышался над ним, молчал, но Тобирама чувствовал, что брат хочет что-то сказать. –Хобо, оставьте нас, пожалуйста. – Наконец раздался голос Хаширамы, а следом быстрые шаги и шум открываемых и закрываемых седзи. На некоторое время повисла тишина, нарушаемая лишь сиплым дыханием девушки. – Если бы мы пришли чуть позже, Хану, возможно, уже не спасли. –Ты думаешь, я хотел бы такого исхода? – Процедил сквозь зубы Тобирама, чувствуя неодобрение и недовольство, исходившие от старшего брата. -О, Ками, нет, конечно! – С тихим восклицанием Хаширама вновь опустился на колени напротив Тобирамы и бережно взял руку Ханы в свою. Между соприкасающейся кожей заискрилась лечебная чакра. Некоторое время братья молча смотрели на спящую девушку. Было в ее болезни что-то трогательное и в тоже время страшное. – Тот, кто сделал это, возможно, попытается провернуть это снова. –Я не допущу этого. –Тебе нужно быть начеку. Пока Хана не окрепла, ты должен оставаться с ней рядом. –Если бы я не знал, как серьезно обстоят дела, подумал бы, что это твоя уловка. – Тобирама хмыкнул и убрал руку, Хана дышала ровно, без перебоев. Теплая чакра с обеих сторон согрела и убаюкала. –Я рад, что ты сам захотел остаться. – Хаширама осторожно уложил руку Ханы на футон и поправил одеяло. – Я бы места себе не находил, пока Мито подвергала бы себя опасности. –Ты любишь ее? – Тобирама раньше не задумывался о том, что судьбы их с братом очень схожи. Его брак с Мито был так же спланирован отцом и утвержден кланом. Пусть и не были они врагами, но в дом вошли чужими друг другу людьми. И сейчас Тобираму волновали чувства, что испытывал Хаширама, когда судьбой его сыграли в рулетку. –Между нами безграничное доверие и трепетная забота. – Ответ вышел скорым, словно заготовленным заранее. Хаширама поднялся на ноги и посмотрел на брата сверху вниз. –Это нельзя оставлять безнаказанным. –Я знаю, брат. И предприму все меры, чтобы отыскать виновных.