let me be together forever

      это не было секретом: на обедах мидория стеснительно берет по паре дораяки или моти, и иида непременно делает замечание всякий раз, потому что «герои должны следить за рационом, не позволяя лишнему проникать в организм» — и это заставляет изуку краснеть, но в ответ он неизменно бормочет:       — думаю, из-за причуды мой метаболизм ускорился.       — хочешь, — голос тодороки выбивает из колеи. мидория вздрагивает и оборачивается, краснея ещё больше: кончики ушей начинают гореть так, словно впридачу ко всему прочему всемогущий передал ему и огненную причуду. — я отдам тебе свой тайяки? всё равно не люблю сладкое.       сердце делаем бам! и ещё бух! и вообще бьётся так быстро, что у изуку возникают подозрения о тахикардии, но разве это возможно? может, надо сходить к исцеляющей девочке? вряд ли она сделает что-то с его глупым сердцем, но хотя бы может утешить или дать направление к тому, кто поможет, да и вообще…       — ты шепчешь под нос, — тодороки выводит его из размышлений, которые хоть как-то помогали отвлечься от прилившей к щекам крови.       — прости! — тут же отзывается мидория, ощущая, как внутри всё крутит от волнения. и лишь теперь он замечает: урарака и иида не подавали голос с тех пор, как рядом сел тодороки. это… смущающе. — я, эм…       — всё хорошо.       да не то чтобы, думает изуку, кажется, у меня проблемы с сердцем и кровообращением. может, это смертельно.       он старательно игнорирует тот факт, что проблемы появляются вместе с тодороки.       тайяки оказывается на подносе мидории, и он благодарно кивает, не желая говорить вслух, потому что есть риск снова начать заикаться, что неизбежно приведёт к ещё большей неловкости, а её в жизни изуку предостаточно, да, спасибо.       и что дальше?       изуку сглатывает.       он не знает, что дальше.       очки ииды поблёскивают любопытством, а пытливый взгляд урараки говорит сам за себя, но мидория игнорирует их немые вопросы, схватившись за тайяки, как за последнюю надежду, и делая первый укус — в попытке согнать неловкость. тодороки, сидящий рядом, кажется, даже не замечает ни застывших ииду с ураракой, ни покрасневших щёк мидории: он спокойно прикрывает глаза, поднося к губам чай.       непяльсянепяльсянепялься…       — у тебя шоколад на щеке, мидория, — подаёт голос урарака, будто специально ставя эксперимент в желании выяснить, что произойдёт дальше.       да на фестивале было не так страшно!       изуку спешно кивает и трёт кожу с той стороны, куда указала урарака, но она снова качает головой, и иида тоже подключается, пытаясь показать на себе. примерно в тот же момент щёки мидории касается тёплая рука.       — вот здесь, — поясняет он и мажет пальцем.       — с-спасибо, тод-дороки-кун, я-я…       в то же место, где секунду назад была рука, прилетает поцелуй — лёгкий, невинный и поверхностный, но от этого у мидории ёкает не только сердце. он ёкает весь. в смысле. о боже.       заикаясь, он пытается спросить, что это было и кому тодороки успел проиграть спор, когда его опережает простой ответ:       — ты мне нравишься.       пора записывать время смерти.       ох.       почему именно сейчас? в столовой? среди людей?       мидория бросает робкий взгляд, желая определить, говорит тодороки правду или это действительно какой-то глупый розыгрыш, над которым он должен посмеяться прямо сейчас. лицо абсолютно непробиваемое, безэмоциональное и холодное, зато щёки! они горят!       — тодороки! — испуганно вскрикивает изуку, подрываясь со своего места и принимаясь хлопать по всполохам на чужом лице. вокруг тут же собирается толпа, пока тодороки всё с таким же спокойным видом сам тушит… себя?       их одноклассники беспокойно щебечут, спрашивают, что случилось, и среди этой толкучки мидорию вытягивают цепкие пальчики урараки, которая с широкой улыбкой хватает его за щёки. иида рядом поправляет очки.       — почему ты молчал?       — о чем? — недоумённо бормочет мидория, желая одного: снова оказаться рядом с тодороки.       — о том, что вы с тодороки встречаетесь, конечно же, — спокойно говорит за урараку иида.       — но мы не! — изуку оборачивается. толпа разошлась, а тодороки остался на своём месте; его лицо уже не горело (слава всемогущему!), но менее смутившимся от этого он не выглядел. — хм. не возражаешь, если мы с тодороки отойдем пока что?       урарака отпускает его и кивает с радостными глазами.       наконец-то мидория оказывается рядом с тодороки, но на этот раз не садится рядом, а склоняется, чтобы неловко попросить выйти в коридор, и тодороки согласно хмыкает, позволяя увести себя туда, где не будет лишних глаз, ушей, хвостов, крыльев… с какими там причудами ещё были ученики юэй? неважно.       о боже, ну и докатились: мидории плевать на чужие причуды.       — почему ты… решил сделать это в столовой, тодороки-кун? — спрашивает мидория первое, что приходит в голову.       — я не очень хорош в этом всём, — отвечает тодороки, пожимая плечами и пряча руки в карманы школьных брюк, — прости, если смутил тебя. не стоило делать этого на публике. конечно, я знаю, что мои чувства невзаимны, но я лишь хотел, чтобы ты знал.       изуку хмурится.       — с чего ты решил, что не нравишься мне?       тодороки отводит взгляд.       — ну, ты… ты собираешь вокруг себя столько людей, а я просто. просто тодороки шото, у которого проблемы с отцом. ничего особенного.       — тодороки!       хочется сказать: ты дурак!       хочется сказать: почему же я тогда так старался на фестивале спасти тебя!       хочется сказать…       мидория осторожно касается своими губами губ тодороки — вместо тысячи слов.       — только не загорись снова, — шепчет изуку, стремительно заливаясь краской.       но тодороки загорается.