— Ну что малыш? — Сехун перепугано жмется к матери, которая не перестает рыдать. Мужчина садится на корточки перед ним и мальчик закрывает глаза. — Если не хочешь закончить так же, как твой папаша, никогда никому не будь должен. Он поднимается и осматривает полностью разгромленную квартиру, затем другой паренек отдает ему какие-то документы и тот расплывается в ужасающей улыбке. — Мда, здесь скудненько. Всё ребята, уходим. Остальная кучка вываливается из квартиры, а главный останавливается возле сидящего на коленях отца: — В следующий раз мы зайдем, чтобы оставить тебе метку.
— Ча, он самый смышленый из всех, которых я знаю, — хихикает Тон. — А поскольку вы самая большая компания …., то доверяю тебе именно его. — Это же сын того нарика, которого мы последним прихлопнули из района ххх? — мужчина оценивающе рассматривал парня, а Сехун старался принять более убедительный равнодушный вид. — Эх, давно мы туда не заходили. Наверное, после этого случая все вовремя платят, да? Ха-ха-ха. — Некоторые даже раньше срока приносят, — подхватывает Тон. — Ну что малец, пойдем, — мужчина отодвигает стул ногой. Все остальные начинают двигаться к выходу, оставляя лишь местных в комнате. О направляется за теперешним боссом, когда Тан стреляет в него глазами. — Прошу, пожалуйста, не нужно, — заросший бородой мужчина средних годов, падает на колени, хватаясь за высокие кожаные ботинки Ча. — Хватит, Гаыль, — он отталкивает его и двое прислуживающих псин подхватывают мужчину под руки, усаживая на стул. По обе стороны его запястья крепко сжимают, а на ноги давят ступни другого громилы. Связывать им некогда. — Мы дали тебе уже достаточно времени, но ты снова не успел. Сегодня последнее предупреждение. Ча достает из футляра нож, лезвие которого блестит и ранит от одного только вида. Пленник начинает дергаться и кричать, но молодой парень засовывает ему в рот тряпку и теперь он способен лишь на жалостливое мычание. — Малыш, ты же помнишь как выглядит вьетнамский лотос? — ухмыляется тот, пока О сглатывает вязкую слюну. Конечно он знал, видел его на своем отце. Это означало, что ты почти мертвец и остальные, замечая такое клеймо, старались сбежать подальше как можно скорее. Вьетнамский лотос — это цветок утопленный в крови. Тяжелая рука падает на сехуновское плечо и он вздрагивает. Рукоятка ножа оказывается прямо перед глазами и Ча подталкивает парня вперед. О с поддельной уверенностью хватает орудие и подходит к пленнику, затем разворачивается и выжидающе смотрит на главного. — Левая сторона груди. Сехун заглядывает в испуганные глаза, которые кричат, надрывая горло, слова о пощаде. Но и у самого парня нет выхода, а люди все эгоисты. Единственное, чем может сейчас помочь О, это сделать все быстро. Он протыкает тонкую кожу ножом, когда мужчина начинает вырываться. Затем резко дергает вниз, выводя лепестки. Кровь начинает вытекать, заляпывая чужие руки, а затем горячие слезы бегут вниз по шее. О исполосывает бледную кожу, кромсает, вырисовывая отчетливую картинку. Затем отрывается и смотрит на Гаыля. У него закатываются глаза и кажется, что он сейчас потеряет сознание. Ча подходит к парню и забирает нож из его рук. — Ого, да ты у нас талантище. Нарисовал лучше меня, — Се переводит взгляд на окровавленную грудь и видит как еще свежая жидкость льется из ран. Босс снова начинает говорить что-то пленнику, но О не слушает, а рассматривает собственные руки, которые утонули в крови так же, как и адский лотос. Он начинает ненавидеть себя, когда замечает проклинающий взгляд Гаыля. У мужчины из глаз льются слезы, а Сехун может лишь отвернуться. Все те, кого приводили к ним на базу, всегда смотрели на О с надеждой в глазах. Итак было понятно, что он не такой как они и эти душераздирающие взгляды не давали спокойно спать по ночам, будто всех их он убил собственноручно.Но в реальность он лишь обычный трус, который цепляется за любую возможности спастись из пучины этих страданий. Несколько громких звонков подряд и Пак гневно швыряет чертеж. Банни начинает лаять, прыгая возле двери. Чан закатывает глаза и устало вздыхает, понимая, что это мелкий засранец. Не успевает мужчина и толком открыть дверь, как внутрь залетает О, толкая его к стене. Чанёль не осознать происходящее до конца, как мягкие губы касаются его, с напором нажимая. Пак хватает его за горло и разворачивает, толкает на свое место так, что парень больно ударяется спиной. — Ты что творишь, придурок? — Чан озлобленно рассматривает глаза, молящие о помощи и немного расслабляет руку, но не убирает. — Ты можешь меня трахнуть? — выпаливает О, обжигая чужое лицо рассеянным горячим дыханием. Раньше у Сехуна не было куда идти, а теперь есть. — Что ты мелешь? — у Пака глаза становятся ещё больше обычного и он пытается понять, где здесь насмешка, а где реальность. А ещё он злится и хочет прибить парня прямо на месте. — Ты можешь показать мне любовь? — кривится Се, боясь отказа. Он хватается пальцами за домашнюю футболку мужчины, пытаясь хотя бы так удержать его. — Что же с тобой случилось… — тихо шепчет Пак, рассматривая острые черты лица. — Просто помоги мне, — О касается горячей руки, что так долго сжимала шею и тянется вперед. Чанёль рассматривает искусанные губы и колеблется меж двух миров. — Я не буду этого делать, — Пак отпихивает парня и отходит в сторону, взъерошивая волосы. — Ты ещё мелкий и совсем головой своей не думаешь. Захотелось чего-то нового попробовать? Это не ко мне. — Так и знал, что все люди тупые и не замечают очевидную истину, — фыркает Сехун, растирая шею. — Дело не в том, что я младше тебя, ты просто боишься. — Нет…не делай этого, — Чан отворачивается к нему спиной, стискивая зубы. С каждым шагом, который делает Се, огромная дамба, что разделяла здравый смысл и зов сердца дает трещину. — Меня никогда не любили, а тебя да, — выкрикивает О. — Неужели я прошу слишком много? Я лишь хочу почувствовать это, пусть и не по-настоящему. Чанёль оборачивается, всматриваясь в темные глаза в глубине которых скрывается невесть что, ведь понять, что чувствует О практически невозможно. Постоянно выставляет шипы, что-то скрывает и подделывает. А в другой момент становится слабым и незащищенным, после чего желание задушить его в объятиях возникает ещё больше. — Твою мать, — шипит Чан, налетая на парня и отталкивая его обратно. Хватает за челюсть, сжимая нижнюю губу, а затем переходит к верхней и проталкивает язык, заставляя его приоткрыть рот. Сехун пугается и пытается перенять инициативу на себя, но Пак лишь сильнее вжимает парня в стену, не давая и шанса что-либо предпринять. Мужчина, кажется, злится и младший тоже. Он не привык к такому отношению к себе. О кусает его нижнюю губу и тот шикает, отрывается от парня и прижимает палец к ране из которой сочится кровь. Пак смотрит Сехуну в глаза и понимает, что напугал его. Ёль злился, непонятно из-за чего. Хотя нет, видимо из-за того, что он не знал практически ничего об этом парне, а неизвестность пугает больше всего. И то что он противился, и не рассказывал ничего, раздражало. Тогда Чанёль понимает, он выбрал неверную тактику и вместо того, чтобы вымещать свою злость сейчас, нужно было обеспечить О уют, тогда он сам бы захотел рассказать. Пак сжимает его лицо двумя руками, снова прикасается к искусанным губам, но теперь легко, растягивая момент соприкосновения. Се цепляется за край его футболки, когда старший убирает руки, плавно обхватывая ими узкую талию. Прижимая к себе он делает шаг вперед, заставляя парня тоже двигаться. Пак не перестает целовать его всю дорогу до спальни, а уже там отталкивает на кровать. Сехун отползает немного в сторону, а Чанёль мостится меж его ног. Поддевает свитер и тянет на верх, при этом растрепав прическу О. Младшему жарко, на щеках проступает еле заметный румянец, а по припухшим губам то и дело скользит язык. Волосы хаотично расположились на лице, а некоторые пряди сбились на макушке. Теперь и Чанёлю нечем дышать, слишком обворожительно. Пак касается чужого подбородка и задирает его вверх, открывая отличный обзор на белоснежную кожу и острый кадык. Зарывается носом в яремную впадину, а затем идёт вверх и обводит языком адамово яблоко. Целует немного сбоку, обхватывая тонкую кожу губами, но старается не оставлять после себя меток. Сехун сжимает пальцы на ногах и царапает чужие плечи через неплотную ткань футболки. Ёль снимает и её, а затем целует просвечивающиеся ребра. Касается живота, когда младший с силой втягивает его, потому что очень приятно. А затем Чан хватается за кромку джинсов и тянет их вниз, открывая вид на худые длинные ноги. О, кажется, впервые так смущается и чувствует себя неопытным малолеткой. Хотя, может так и есть. Ведь каждый раз он воспринимал это как возможность получить экстаз, но почему-то все всегда заканчивалось его резкими толчками, ведь Сехуну было все равно. Но именно сейчас чужие прикосновения приятно обжигали кожу, заставляли зарождаться непонятному теплу изнутри, а ресницы мелко подрагивать от мягких ощущений. Се прячет лицо в сгибе локтя, когда мужчина тянет с него и боксеры, не давая младшему больше возможности отступить. — Нужно почаще тебя раздевать, чтобы видеть твое смущение, — хихикает Чан и младший поднимает ногу, чтобы врезать, но тот перехватывает острую ступню и подтягивает к себе, затем хватает другую и закидывает к себе на плечи так, что икры касаются голой спины. Нежно проводит кончиком языка по головке, а потом облизывает немного больше. Вскоре и вовсе заглатывает полностью. О мелко дрожит и обрывисто дышит, то и дело хмурясь. Затем Пак отрывается на несколько секунд и слюнявит палец, целует чуть ниже пупка и проталкивает его во внутрь. Парень шикает, но старший снова играется языком с головкой, начинает осторожно двигать ими внутри. На самом деле, горячий минет действительно отвлекает от неприятных ощущений и даже когда Чан вставляет второй, Сехун не обращает на это особого внимания. Мужчина интенсивнее двигает головой, разводя пальцы изнутри и младший понимает, что повторил бы это снова. Он случайно надавливает на простату и Хун что-то выкрикивает, обрывая голос. Чанёлю и самому больше невмоготу терпеть, слишком много вздохов он услышал и ему было не менее приятно осознавать, что Сехун сдался. Пак осторожно сталкивает чужие ноги и наблюдает за тем, как бешено вздымается белоснежная грудь. Он скидывает с себя остальные предметы одежды и подходит к прикроватной тумбочке, достает пачку контрацептива. О удивленно его рассматривает, пока Чан раскатывает презерватив по члену. — Стоп, ты же меня порвешь… — выкрикивает младший, скрещивая ноги. — А ты думал у меня там мальчик-с-пальчик? — фыркает Чан, хватая руками острые коленки. О начинает упираться, но мужчина с силой нажимает на них. — Мне уже 28 и я уже давно не парень, не то что ты, шмакодявка. Сехун начинает краснеть то ли потому что в комнате очень жарко (и тот, кто нависает над ним тоже горячий), то ли от того, что слишком долго рассматривал накаченное тело. А ещё О выглядит немного испуганным, ведь для него это все было игрой и он не до конца понимал, что по итогу это может сыграть с ним злую шутку. Пак наклоняется ниже и ведёт губами по ребрам, а затем хаотично рассеивает поцелуи по животу. Подставляет головку ко входу и начинает медленно входить. Чанёль старается делать как меньше ненужных движений, чтобы лишний раз не доставлять дискомфорт, но из-за того что парень никак не может расслабить мышцы, Паку и вовсе становится сложно войти. — Больно…больно…больно… — словно капризный ребенок, пищит Сехун. — Потерпи, — шепчет Чан, нажимая сильнее и подаваясь вперед бедрами. — …поцелуй… — тихо бурчит тот и Ёль наклоняется вперед, сжимая мягкие податливые губы своими. Старается как можно больше отвлекать его, обращая все внимание к нежному поцелую. А когда младший попускает оборону, Чан резко дергается и входит полностью. Сехун вскрикивает, но старший перехватывает звук своими губами, когда чувствует, как по щекам текут слезы. Пак больше не упирается на чужие колени, а обхватывает худое лицо руками, гладит скулы и вытирает тонкие ручейки. — Тише…тише, я больше так не буду, — Чанёль покрывает поцелуями его щеки, проводя пальцами по мягким волосам. — Вдруг так больно стало, — не переставая плакать, шипит Се, цепляясь пальцами за большие руки. — Я знаю, знаю… прости, — мужчина прижимает младшего к себе, заключая в крепкие объятия. — Давай уже разгоняйся, а то твой Биг Бен сейчас упадет, — улыбается О, чувствуя, как кожу на лице неприятно стягивает от засохших слез. — Если тебе больно, то я могу… — Да давай уже, я же сам попросил, — фыркает Се. Чанёль неуверенно рассматривает чужое лицо ещё немного, а затем возвращается в исходное положение, снова нажимая на костлявые колени. Плавно начинает работать бедрами, двигаясь внутри. Он внимательно продолжает наблюдать за любыми изменениями выражения лица младшего, но Сехун кажется более спокойным. А еще Чанёлю не нравится то, что парень продолжает быть таким тихим, он хочет слышать крики. Когда член скользит внутри немного свободней, Пак переходит на более резкие и отрывистые движения, так что худощавое тело под ним начинает ездить по простыне. Теплые руки касаются сехуновского пресса, используя его как опору, а сам мужчина клонится ниже. Чанёль начинает набирать темп, интенсивнее подмахивая. Затем все-таки приподнимает чужие бедра и входит под другим углом. Се жмурится и громко отрывисто дышит, незаметно пытается сжать простынь, но Пак все замечает и снова старается попасть по простате. Чан рассматривает прекрасное лицо, что сейчас выглядит так невинно и смущенно, что новая волна наслаждения захлестывает его и он дергает парня за руки, жадно целуя. Ведёт языком по губам и играется с чужим, немного шершавым, языком. Сехун откидывается назад, поворачивая голову в бок. Чёрные волосы падают на глаза, закрывая их и единственное, что может лицезреть мужчина это раскрытые пухлые губы. Чанёль снова наращивает темп и О впервые издаёт стон, что зависает в вязкой тишине. Пак хочет слышать ещё и старается повторить предыдущее движение. Ещё одинЕщё один
Лёгкий, пронзающий влажный кислород, крик
СтонОтрывистый выдох
Тёплый воздух в лёгкие Чанёль хотел бы слушать и видеть это вечно. Чуть дольше вечности. Сехун цепляется пальцами за кисти Пака, но руки соскальзывают, а ногти царапают кожу. Мужчина переносит весь вес на руки, упираясь по обе стороны от головы младшего. Продолжает двигаться, не сбавляя темпа и сам не замечает, как начинает рычать. Внутри мокро и узко, что заставляет ещё больше хотеть Сехуна, а тот наивно закусывает пухлую губу, смотря на голый торс Ёля через полуприкрытые веки. — Перестань выглядеть так соблазнительно, — шепчет Чан на выдохе. Сильный толчок и младший прогибается, опрокидывая голову назад. Открывает вид на молочную шею с выпирающим кадыком. Пак закусывает часть прямо под адамовым яблоком, оттягивая и обхватывая губами. Затем отпускает и ведет языком вниз, к яремной впадине так и не останавливаясь. О вонзает пальцы в паковские плечи, пытаясь хотя бы так держаться на плаву, но когда старший обхватывает его член и делает несколько движений вверх-вниз, Сехун окончательно теряет голову и, громко выкрикивая чужое имя, изливается в ладонь. Чанёль морщится, когда младший сжимает его изнутри и продолжает двигаться, но делает это более плавно. Правда, когда чувствует приближение пика, переходит на резкие и отрывистые толчки, выбивая из парня последние силы. О мелко дрожит, а старший выходит из обмякшего тела и кончает на белый живот. Валится на кровать, пытаясь отдышаться. — Румянец тебе к лицу, — Чанёль проводит по растрепанным волосам Сехуна, а затем ведет по щеке. — Это потому что мне жарко, — фыркает О, поворачивая голову вбок. — Может открыть окно? — выдыхает Пак, лениво приподнимаясь, но тот хватает его за запястье и мужчина возвращается в исходное положение. Но перед этим накидывает на оголенное тело младшего одеяло. — Тебе нужно чаще улыбаться, я всегда хотел себе ямочки, — Сехун поворачивается обратно, тыкает в небольшую складочку на щеке мужчины. Чанёль хватает тонкую кисть, сжимая в своей ладони и опускает на подушку, так и оставив их в этом положении. Сам закрывает глаза, думая о том, чтобы эта ночь длилась вечно. Потому что сейчас все другое: воздух другой, город другой, мягкая постель другая и, самое главное, Сехун другой.— Я хочу знать твой секрет. — Тогда ты расскажи мне свой.