Ох, как болела голова у Вики утром в субботу.
Проклиная себя и бутылку мартини, присвоенную себе вчера из общака, Грановская лежала в кровати и тихо стонала, раз за разом прокручивая в голове разговор, ставший причиной столь неосторожного обращения с алкоголем.
Ожидаемого эффекта своим представлением Вика добилась — Виктор наживку заглотил глубоко — но вместо того, чтобы отпустить бывшую любовницу с миром, новоиспеченный отец поднял скандал.
Чего только не говорил Васнецов, сжимая хрупкие плечи девчонки, обвиняя Грановскую в легкомысленном поведении и едва не называя шлюхой. А ведь Вика просто хотела показать ему, что больше о нем не страдает, добродушного Богдана уговаривая ей подыграть и покончить с этой грязной историей.
Из последних сил сдерживая слезы, ученица 11А пожелала мужчине семейного счастья и, заглянув в женский туалет, в котором девчонки при ней прятали мартини для увеселительного коктейля, бутылку забрала себе.
В тот момент Вике было нужнее.
А теперь так чертовски болела голова.
Хвала небесам, отец домой не приехал, как обычно забывая об обещании детям хоть один уикенд провести в семейном кругу. Тому, что по полу босыми ногами шлепал лишь Тимофей, Грановская была искренне рада, и, хриплым голосом позвав проходившего мимо ее комнаты брата, попросила принести воды.
Кот захватил с собой и пару таблеток аспирина, на жадно глотающую воду сестренку смотря со снисходительной улыбкой. А чуть позже рассказал о том, как вчера она танцевала на сцене, лишь благодаря вовремя успевшему найти его Никитке, избежав максимального позора неожиданным стриптизом.
Этого Вика уже не помнила, но Блохину была искренне благодарна.
А еще ей было очень интересно, куда вдруг исчез брат посреди праздника, прихватив с собой ее «парня».
— А ты куда делся? — рассказав Тиме о том, почему вчера она решила так надраться, поинтересовалась Грановская, постепенно приходя в себя благодаря лекарству.
Почему-то братишка замялся.
Пряча глаза от близняшки, Тима кусал губы и смотрел на свои пальцы, любопытство сестры лишь подогревая такой реакцией и заставляя еще раз спросить.
— Вы с Богданом куда-то свалили, — вспомнила она последний раз, когда видела их на дискотеке, порозовевшие щеки Грановского отмечая с заметным интересом.
— В классе сидели, — пробубнил себе под нос Кот и, встав с постели сестры, поспешил сбежать из комнаты, пока Вика не начала задавать новые вопросы.
Через час Грановская сама пришла к нему, желая продолжить оборвавшийся разговор.
Приняв душ и освежившись, Вика залезла с ногами на кровать брата, пристальным взглядом своих карих глаз следя за тем, как Тим выполняет упражнения на шведской стенке.
— Так, о чем вы там говорили? — не желая так просто сдаваться, поинтересовалась Герань у считающего подъемы ног брата.
— Ни о чем, — однако тот делиться с сестрой не спешил.
Дойдя до пятидесяти, Тима спрыгнул на пол, разворачиваясь к лестнице лицом и, уцепившись руками за перекладину, начал подтягиваться.
Вика все поняла.
Обычно близнец так усердно занимался, когда в его жизни что-то случалось. Желая отвлечься, он до изнеможения мог выполнять упражнения на стенке, переполненную мыслями голову забивая порядковым счетом.
— Тим, что-то вчера случилось? — продолжила настаивать на своем Вика, сбивая Грановского на «двадцати».
И, рвано вдохнув при очередном подъеме, Тима ответил.
— А ты не помнишь?
Вика, и правда, не помнила ничего с того момента, как вернулась в холл после второго перерыва на выпить.
— Не-а, — честно призналась она брату, смотря, как дрожат на перекладине его пальцы. — Давай, расскажи, — попросила она, обнимая подушку.
Спрыгнув на пол, Тима сглотнул.
— Вчера, когда мы с Богданом запихивали тебя в машину, ты кое-что сказала, — кажется, боясь самостоятельно что-то озвучить, попытался помочь сестре вспомнить Кот.
— Что? — но к обозначенному Грановским времени мозг его пьяной сестры уже был отключен.
— Про Богдана, — вторым подходом намекнув Герани о ее словах, с надеждой во взгляде посмотрел на девушку Тима.
Но Вика вспомнить никак не могла.
— Да скажи ты уже нормально! — теряя терпение, потребовала она у брата найти в своих шортах пару яиц.
И, шагнув ближе к кровати, Грановский напомнил:
— Ты сказала, что Богдан в меня влюблен, — улыбнувшейся воспоминанию вчерашнего вечера сестре во всем признаваясь.
Правда? Вика такое говорила?
Не планировала девушка так быстро раскрывать глаза брату, о давно подмеченной симпатии их общего друга к нему умалчивая и проверяя, испытывает ли Тима взаимное притяжение к Романовскому.
В том, что близнец злился на Вику за то, что она начала «встречаться» с Богданом, в отличие от него самого, Герань сразу распознала ревность, и, сделав выводы об интересе Кота к блондину, осознанно мучала его этими показушными отношениями.
Ей очень хотелось, чтобы Тима сам понял, что его тянет к Романовскому не только, как к другу, но брат, злясь на все и всех вокруг, никак соображать не хотел.
И даже так удачно подвернувшееся расставание с Кристиной не подтолкнуло Грановского к пониманию очевидного, не раз делившегося с сестрой своими сомнениями по поводу дел сердечных Тиму оставляя в неведении о происходящем.
Видимо, вчера Вика для ускорения обоим дала пинка.
— Это правда? — краснея, спросил Кот.
Так вот, почему теперь брат так яростно забивает мышцы у своей стенки.
Глядя в глаза близнеца, зеркально отражающие ее собственные, Вика тому улыбнулась, подходившему все ближе Тиме кивая.
— Это сложно не заметить, братишка, — подтвердила она движение головы словами. — Ты же видишь, как он на тебя смотрит, — и, желая расставить все точки над «i», продолжила говорить.
— Как? — но Тима, кажется, ничего вокруг себя не замечал.
— Как будто ты — лучшее, что он видел в своей жизни, — попыталась объяснить подслеповатому брату Вика.
И севший рядом Тимофей притих.
Опуская голову на плечо близнеца, с радостью отметив тот факт, что она не гудит уже так сильно, Вика взяла его за руку, и, вспомнив о данном когда-то обещании, тихо проговорила:
— Я знаю, что не должна лезть в твою личную жизнь, но ты, как слепой котенок, и титьки мамкиной рядом не увидишь.
Грановский улыбнулся.
Кажется, на сестру он не злился и, задумавшись о чем-то своем, руки ее со своей не убрал, позволяя близняшке погладить горячую ладонь и поддержать его в момент прихода к пониманию.
— Но, Вик, — спустя минуту молчания заговорил Тима. — Я ведь не
такой, — обрадовавшейся было сестре открывая свои мысли.
Герань аж чуть воздухом не подавилась.
И, едва сдержавшись, чтобы не ударить глупого брата по голове, спросила:
— Не какой?
Тим ответил молчанием — разглядывая их спаянные вместе руки, Грановский о чем-то задумался, выжидательно притихшей девушке уверенно заявляя:
— Мне не нравятся парни.
К такому ответу Вика была готова.
— А мы говорим про других парней, что ли? — поинтересовалась она о предмете разговора. — Или о ком-то конкретном? — желая подтолкнуть брата к пониманию его чувств к другу, уточнила она. — Кажется, речь идет о Богдане, — и, ткнув Кота носом в нужное имя, Грановская сжала его ладонь.
Однако, ситуации это не изменило — освободившись от руки близняшки, Тима с кровати поднялся, делая большой шаг в направлении двери.
— Мне не нравится Богдан в
этом смысле, — бросил Грановский через плечо и, выйдя из комнаты, скрылся в ванной, заканчивая разговор.
Вика печально вздохнула — брат соврал сам себе.
***
В воскресенье проще Тиме не стало.
Раз за разом прокручивая в голове то состоявшийся вчера разговор с сестренкой, то события последнего месяца, подарившего Грановским нового друга, и произошедшее в пятницу, Кот пытался понять, что со всем этим делать. Но, путаясь мыслями где-то на подступах к воспоминанию пробежавшей по всему телу волны мурашек, стоило Тиме коснуться руки Богдана, Грановский до финишной ленточки добраться никак не мог.
Неожиданное открытие, сделанное не без помощи Вики, молодого человека поставило в тупик.
Да, в компании Романовского Тиме было очень легко и комфортно, а сам Богдан вызывал у Грановского огромный интерес, но за все время общения с одноклассником Кот ни разу не замечал, что смотрит на него Богдан как-то иначе, нежели друг. Да и сам Тима никогда не смотрел. Конечно, его к Романовскому сильно тянуло, но столь повышенное внимание свое к новичку Тима объяснял тем, что в Богдане было слишком много загадок, и после того, как парень раскрывал другу секрет одной из них, вопросов становилось в два раза больше.
Тот факт, что Богдан был геем, как уверяла брата Вика, особого влияния на их дружбу не оказал, все сильнее привязывающемуся к блондину Тиме никак не мешая проводить с тем все больше времени наедине. И Грановский и дальше не обращал бы внимания на эту маленькую деталь в личности друга, если бы пьяный язык близняшки не решил вмешаться в их с Романовским отношения.
Смотря в разноцветные глаза Богдана и, пожалуй, впервые отчетливо все
видя, Кот нашел в тех подтверждение словам сестры. Но ответить взаимностью Романовскому не смог.
Потому за резко сорвавшимся с места и исчезнувшим в темноте парнем Тимофей не побежал, продолжая стоять на месте и бездумно смотреть ему вслед.
А ведь все складывалось так удачно — только-только Богдан признался Коту, что с его сестрой он не встречался, какую-то непонятную обиду и ревность в груди Грановского заглушая, позволяя Тимофею вновь вернуть себе друга и в компании того провести прекрасный вечер.
Почему-то открыться Романовскому для Тимы оказалось намного проще, чем даже родной сестре, и, выворачивая свою душу и мысли наизнанку перед Богданом, Кот ощущал, как на сердце становится легче. За всего месяц их с блондином дружбы Тима научился тому доверять, позволяя Романовскому прикоснуться к потайному, а себе самому — дотронуться до него.
С самого рождения находясь в обществе близняшки, Тима привык к телесному контакту, не раз во время задушевных разговоров с той чувствуя потребность взять девушку за руку или обнять. И потому, сидя в темном классе и разговаривая о сокровенном с Богданом, Грановскому захотелось взять за руку и его.
Вот только Тима никак не ожидал, что это прикосновение вызовет столь бурную реакцию в его теле.
Подобно крохотным разрядам статического электричества что-то защекотало подушечки пальцев, стоило Тиме дотронуться до холодной ладони Романовского, рождая приятного рода дрожь в теле и желание площадь прикосновения увеличить. Грановский своим желаниям поддался и, осторожно коснувшись мягкой кожи руки Богдана, погладил ту большим пальцем.
Как будто кусочек льда плавит в руках — думал Тима, грея холодную ладонь своими пальцами, медленно нарастающую волну удовольствия от этого небольшого контакта гостеприимно встречая и желая бо́льшего.
Однако, интимный момент близости разрушил Никитка, заставляя Тиму одернуть руку и мчаться к сестре, о случившемся в темном помещении класса позволяя вспомнить только сейчас.
Глядя на свою руку и буквально ощущая, как пальцы начинают зудеть от одних только воспоминаний, Грановский размышлял, почему его тело так реагировало на это простое прикосновение, и, не находя ничего необычного и нового в бороздках и линиях отпечатков, Кот соскальзывал к мысли, которую от себя он упорно гнал со вчерашнего дня.
Нет, абсолютно точно, Тима не гей.
Никогда Грановского не интересовали парни, и даже сомнений в определенности своей ориентации у него не возникало. На протяжении четырех лет он посещал общий душ с ребятами раз в неделю, даже под влиянием всеобщего любопытства и соревновательного духа не кося взгляд в направлении чужих гениталий.
Однако, стоит заметить, и к тому, что хранили трусики Кристины, большого интереса Кот почему-то не испытывал.
Вот только никогда свое равнодушие к женским прелестям Тима не расценивал в качестве намека на нетрадиционность ориентации, терпеливо ожидая момента, когда внутри него проснется желание, а в штанах, наконец, станет тесно не только с утра. Но ничего не происходило. Шли дни и месяцы, поцелуев с девушкой становилось больше, и руки парня скользили все дальше, но тело Кота на предварительные ласки и продолжительный петтинг реагировать отказывалось.
Грановский думал, что, возможно, еще не пришло нужное время, да и постоянное давление со стороны давно лишившихся девственности друзей мешало молодому человеку расслабиться и с головой нырнуть в пучину сексуальных отношений. Но даже когда Кот перестал общаться с ребятами, ситуация не изменилась.
И тогда Тима задумался, что Кристина просто не та.
О том, что, возможно,
не тот, Грановский даже мысли не допускал.
И что делать с неожиданным признанием Богдана, озвученным не им, но подтвержденным Романовского глазами, не предполагал.
Да, Тимофей знал, что нравится многим девчонкам из школы, не раз ловя на себе заинтересованные взгляды и улыбки желающих подвинуть Кристину конкуренток, но ни с одной из них Грановский не был в столь близких отношениях, нежели с Богданом.
Да и Романовский был парнем!
Тима вконец запутался.
Упав на кровать и закрыв лицо подушкой, Грановский гулко простонал, признавая полную капитуляцию и невозможность разобраться в этом рое гудевших в сознании мыслей.
Богдан. Кристина.
Руки. Мурашки. Вика.
Снова Богдан.
Разноцветные глаза, что смотрят так доверчиво и открыто.
Холодные пальцы.
Влюблен?
Белые волосы, вымазанные кровью.
Татуировки и шрамы.
Снова руки.
Глаза.
Богдан в него влюблен.
И что со всем этим теперь делать Тиме?
Слишком холодные руки.
И такие красивые разноцветные глаза.
Черт, а завтра ведь в школу.
Там будет
он.
Tbc..
