graVestone

— Нормальная ж вроде баба, а связалась... — на полуслове оборвала свой продолжительный рассказ Вика, восковой фигурой замирая в дверях, вошедшему следом за ней Никите подставляя спину под удар. — Ауч, — впечатавшись в затылок Герани носом, выдохнул Блохин, качнувшись назад, из-за плеча замершей на месте девушки выглядывая, чтобы узнать о причинах столь неожиданной остановки. Но не успел Никита доползти взглядом до финиша — резко развернувшись на пятках, Грановская глаза другу закрыла своей ладошкой. — Черт, ребята, вы бы хоть прикрылись! — возмутилась Вика, толкая Блохина обратно к двери, на голую задницу спящего на Богдане брата смотря с укором, и, улыбнувшись тут же раздавшемуся в ответ бормотанию сонных любовников, ослепленного одноклассника вытолкала в коридор. Ну, никак не ожидала Грановская, привозя Никиту в дом бабушки далеко после полудня, что Тима с Богданом встретят гостей в неподобающем виде. Конечно, Вика предполагала, что влюбленные не упустят возможности с пользой провести ночь наедине, но, обещая брату вчера прибыть в двенадцать, ожидала, что к их с Никитой приезду те хотя бы оденутся. — Наверное, нужно было все-таки позвонить, — краснея за Кота, оправдывалась перед Блохиным девушка, так и не успевшему оценить обнаженную фигуру Тимофея парню не оставляя сомнений в том, почему гостя так бесцеремонно выставили за дверь. — Пойдем за сумками? — предложила она Никите, кусая губы, на тихое шипение двух всполошенных голосов оборачиваясь с ехидной улыбкой. — Тим, ты пока хоть жопу прикрой! — и, не упустив возможности в очередной раз поддеть брата, потащила рыжего на улицу, чтобы привезенный с собой скарб в несколько ходок перенести в дом. На финише третьего захода к друзьям подоспел на помощь Богдан. К радости Блохина, уже одетый, но такой растрепанный и заспанный, что никаких сомнений не осталось у Никиты в том, что влюбленные эту ночь провели за нехитрым занятием, в очередной раз познавая тела друг друга, предаваясь страсти. — Привет, — смущенно пряча взгляд, поздоровался с вновь прибывшими Романовский, пальцами пытаясь расчесать волосы, чтобы хоть как-то скрыть от любопытных свидетелей следы прошлой ночи. — Привет, — улыбнулся Блохин, смотря на Богдана с пониманием. И немножко с завистью, но в этом Никита другу бы не признался. — Простите, мы поздно легли, — попытался оправдаться Романовский, из рук Герани забирая пару объемных пакетов, чтобы девушке помочь. — Да мы уж поняли, — и, получив от Вики довольно красноречивый взмах бровями, с алыми щеками потопал обратно в дом, где взбудораженный столь неожиданной побудкой и тем, в каком виде их застали друзья, Тимофей, собирал с пола использованные презервативы и другой мусор. — Белье можешь сразу сжечь, — входя в комнату следом за Богданом, усмехнулась Грановская, ползающего перед кроватью на коленях брата ставя в еще более неудобное положение своим комментарием. — Да иди ты, — незло огрызнулся на близняшку Тима, обернувшись. — Трудно было позвонить перед тем, как завалиться? — и, недовольно цокнув языком, спрятал последнюю влажную салфетку с подсохшими следами спермы в пачку из-под кондомов. — Ну, кто ж знал, что вы как кролики тут сутками напролет трахаетесь, — не осталась в долгу перед братом Герань, споткнувшегося на ровном месте Богдана заставляя покраснеть пуще прежнего. — Кто-то мне вчера втирал, что едет на день раньше, чтобы в доме прибраться, — и, припомнив Тимофею о вечернем разговоре по телефону, оценивающим взглядом обвела периметр комнаты. Определенно, Тима с Богданам к уборке даже не приступали. — Если ты, засранец, даже воду не подключил еще, я тебя... — запнулась посреди фразы Грановская, не зная, чем бы пригрозить брату. — Да харэ уже, Вик, я понял, — но и уже разразившейся бури хватило Тимофею, чтобы пожалеть о том, что вообще он решил провести эти каникулы в компании сестры. — Сейчас все сделаем и уберемся, — выпрямляясь с мусором в руках, пробубнил он недовольно, перед притихшими за спиной девушки Богданом и Никитой извиняясь за поведение близняшки взглядом. И, стараясь как можно реже пересекаться с сестрой на довольно небольшой площади дома, активно принялся за уборку и подготовку жилища к пребыванию в нем гостей, покорно исполняющих указания Герани ребят подбадривая редкими комментариями. — Она просто невыносима, — проворчал Тима под нос, жалуясь Богдану, наклоняясь к сосредоточенному на подключении насоса к водопроводным трубам парню, чтобы того поцеловать в макушку. Из-за сестры даже доброго утра Грановский любимому толком не пожелал. — Да ладно тебе, — улыбнулся блондин, обернувшись на Тиму. — Сами виноваты, нужно было будильник поставить, — и, поймав губами губы шатена, мягким поцелуем негодование Грановского унял. Через пятнадцать минут в кране зажурчала вода. — Спасибо, — поблагодарил Богдана за возможность нормально умыться и помыть посуду Грановский поцелуем, и, включив бойлер в сеть, с облегчением вздохнул, в руках своего любимого человека расслабляясь и на секунду забываясь. — Не отвлекаемся, мальчики, — однако, долго радоваться передышке не позволила Вика, свой любопытный носик засовывая в щелочку приоткрытой двери в кладовую, чтобы ребятам дать очередное задание. — Я ее убью когда-нибудь, — оторвавшись от губ Романовского, прорычал Тима, показавшую язык близняшку прожигая взглядом. И, торопясь догнать тут же поспешившую ретироваться Герань, чтобы высказать девушке все, что накипело у него за это утро, не заметил, как изменился в лице Романовский. Богдан, оставшись наедине с тихо урчащим насосом, с грустью посмотрел на свои руки. Татуировки на запястьях вновь зачесались. Ураган с именем Виктория утих лишь к обеду. Довольным взглядом оценив результаты общих усилий, Грановская позволила ребятам расслабиться, продолжительный марш-бросок по уборке и приведению дома бабушки в подобающий вид объявляя законченным. И, попросив Тимофея помочь ей с обедом, Богдана с Никитой отправила в комнату, накрывать на стол. — Так, что у вас там с батей вчера произошло? — примирительно улыбнувшись близнецу, поинтересовалась Вика, сменяя утренний гнев на милость. — Мы с Анжелой только порог переступили, как он ее в Симфу обратно потащил, — пересказала события вчерашнего вечера брату она, несколько кусочков курицы, заботливо приготовленной мамой Богдана, выкладывая на сковороду, чтобы согреть. — Злой был, как собака. — Поругались, — пряча взгляд от сестры, уклончиво ответил Тима, не имея никакого желания вспоминать о состоявшемся вчера разговоре с Аркадием. — Из-за Богдана? — но Вика была бы не Викой, если бы не спросила. Накрывая крышкой курицу, развернулась она к близнецу, ускользающий взгляд Грановского пытаясь поймать. — Да, — честно признался Тима. Но только в этом — больше сестре он ничего не скажет. — Но давай не будем об этом, пожалуйста? — попросил Грановский закрыть тему, зная, что если Вика захочет, ему придется перед ней выложить всё без утайки. — Хорошо, — вздохнула девушка, соглашаясь. Как бы они ни ругались, Грановская очень любила Тиму. И, если брат не хочет говорить о чем-то, заставлять его Вика не станет. — А у вас там с Анжелой как прошло? — однако, на всякий случай, Кот все же решил перевести тему, любопытную сестренку отвлекая от вчерашней ссоры с отцом его моложавой пассией. — Знаешь, к удивлению, очень даже неплохо, — улыбнулась Герань. И, пустившись в пересказ проведенного в компании Анжелы времени, с братом поделилась своими впечатлениями. Нынешняя избранница отца оказалась очень даже милой и дружелюбной девушкой, всего на несколько лет старше близнецов-Грановских, поначалу настороженно общающуюся с ней Вику за проведенное наедине время заставляя изменить о себе мнение. В отличие от двух своих предшественниц, она не производила впечатления охотницы за деньгами, об Аркадии отзываясь с искренним восторгом, удивленной столь неожиданным открытием Вике признаваясь в том, что в мужчину она по-настоящему влюбилась. — Не знаю, что она нашла в нашем папаше, но, кажется, она и правда его любит, — подвела итог своему рассказу Герань, выключая конфорку электрической плитки. — Бедная девочка, еще не знает, с кем связалась... И, сочувственно вздохнув, на своем опыте зная, как может больно ударить по сердцу разочарование в любви, в компании Тимы направилась в комнату, чтобы накормить гостей. За обедом Богдан был молчалив и задумчив. Почти не притронувшись к еде, он ковырялся вилкой в тарелке, разговор остальной троицы пропуская мимо ушей, редкими комментариями, в основном состоявшими из односложных «да» и «нет», сообщая остальным о своем в комнате присутствии. Бросая на любимого взволнованные взгляды, Тима пытался понять, что могло так кардинально изменить настроение его парня, но, прокручивая в голове события прошедшего утра, встретившего его громким голосом сестры и прекрасной сонной улыбкой Романовского, никак не мог найти причин к тому, почему Богдан так заметно сник. К вечеру ситуация не изменилась. Вернувшись от бабы Кати, уговорившей близнецов-Грановских задержаться на чашку чая, Тима с неспокойным сердцем отметил тот факт, что Богдан, в компании Никиты оставленный дожидаться хозяев дома, так и не вернул лицу привычных красок, довольно редко появляющуюся на губах блондина улыбку буквально вымучивая, когда Грановский, желая поднять настроение своему парню, пригласил того прогуляться до потаенного места из детства. Романовский, конечно, согласился, но, следуя по пятам за воодушевленно спешившим навстречу закату Котом, был все также молчалив и скуп на эмоции. Тимофей начинал не на шутку волноваться. Вспоминая просьбу родителей Богдана, он пытался понять, почему вдруг его любимый парень так изменился за несколько часов, после приезда Вики с Никитой почти не разговаривая и усердно пряча глаза, все больше времени проводя наедине с собой за рассматриванием своих татуировок. Поведение Романовского беспокоило Тиму, и кончик языка настойчиво жег вопрос, но, не желая привлекать внимание друга и сестры, Грановский его задал, когда они с Богданом остались наедине, выбираясь на дикий пляж скрытой скалами бухты. — Богдан? — развернувшись к блондину, позвал того Кот, на задумчиво устремившегося взглядом куда-то вдаль Романовского посматривая с волнением. — Все хорошо? — поинтересовался Тима, делая шаг к молодому человеку, чтобы рукой беспрепятственно взять его руку. — Да, — кивнул Богдан, чуть развернув голову. Но в глаза Тимофею он так и не посмотрел. — Ты из-за Вики так... — не смог подобрать нужного слова Грановский, посреди фразы прикусывая язык, позволяя блондину закончить ее самостоятельно. Расстроился? Поник? Закрылся? Тима не знал, как спросить. — Нет, что ты, — но для каждого из возможных вариантов у Романовского был один ответ. — Все хорошо, — проговорил он, выдавливая улыбку. «Врет», — убедился Тим в своих подозрениях, стоило ему поймать взгляд разноцветных глаз. Что-то почти неуловимое увидел Грановский в каре-голубых радужках обращенного не к нему взгляда. Что-то, заставляющее его сердце сжаться, а голову вновь наполниться голосами двух взрослых. «Если ты заметишь, что Богдан ведет себя странно...» — напомнил о себе Степан из воспоминаний вчерашнего дня, и так довольно сильно напрягшегося Тиму вынуждая волноваться сильнее. — Я что-то не так сделал? — стараясь отогнать от себя дурные мысли, предположил Грановский свою причастность к кардинально изменившемуся настроению любимого парня. — Нет, конечно, — хмыкнул Богдан. Но не улыбнулся. Тимофей для себя решил, что Романовский его вновь обманул. — Хей? — разворачивая блондина к себе лицом, заглянул Кот в глаза любимому, прося открыться. — Я же вижу, что что-то не так, — поделился он своими наблюдениями с Богданом, пару каре-голубых глаз заставляя смотреть прямо в свои, чтобы обмануть его Романовскому было сложнее. — Ты хочешь уехать? — начал перечислять он возможные варианты. — Или попросить, чтобы Вика с Никитой уехали? — предложениями своими блондина заметно удивляя. — Нет, — качнул головой Богдан, отзываясь мгновенно. — Все хорошо, Тим, правда, — повторил он вновь, на этот раз не сумев придать голосу нужной уверенности. — Просто... Романовский замолк. Не нашел в себе сил Богдан объясниться — глядя в глаза любимого человека, так искренне переживающего о его эмоциональном состоянии, соврать вновь блондин не смог, ожидающему продолжения Тимофею отвечая довольно уклончиво и размыто: — Просто нет настроения, — в том, что стало причиной к его исчезновению, не имея смелости признаться. И себе самому не хотел Романовский сознаваться, вновь вернувшиеся в голову картинки прошлого усердно отгоняя от себя, не желая позволить очередному маю испортить то, что с такими усилиями едва удалось молодому человеку построить. Им удалось. Глядя на Тиму, растерянно кусающего губы и ищущего в глазах Богдана ответы, блондин лишь громко сглотнул, опуская взгляд на их сцепленные руки, витиеватые «V», выбитые на запястьях, желая расцарапать до крови, чтобы отравляющие душу воспоминания самой большой в жизни ошибки больше никогда не возвращались. Грановский, проследив за взглядом любимого, гулко вздохнул. — Бог... — запнувшись посреди имени, попытался вновь дозваться он до блондина, — ...дан. И не успел больше ничего сказать Кот — Романовский его перебил: — Даня, — поправил он Грановского, неожиданно для шатена озвучивая то имя, что прочитал Тимофей на отцовском «подарке». Кот распахнул глаза, удивившись. — Ты звал меня так сегодня ночью, — от новой фразы Романовского разволновался Тимофей сильнее. Он не знал, что, находясь между сном и реальностью, озвучил то, что весь вечер вчера не давало покоя. — Прости, — поспешил извиниться Грановский, бледнея, о произнесенном неосознанно начиная дико жалеть. — Я не... — Да нет, — улыбнулся Богдан вдруг совершенно иначе, приподнимая уголки губ с искренним желанием. — Все нормально, — успокоил волнения своего парня он, мягко поглаживая подушечкой большого пальца его запястье. — Меня в детстве так называли, — перед взволнованно кусающим губы Тимофеем еще немного приоткрылся блондин. — Мама, папа... Романовский сглотнул, не желая произносить еще что-то. — Так что, если хочешь... — наклоняясь к шатену, позволил Богдан и Грановскому занять место в списке. — Если тебе нравится... — Даня, — выдохнул Тим, ласково улыбнувшись. Ну, конечно, ему нравится! — ...можешь меня так звать, — договорил Романовский, наконец улыбнувшись и глазами. Тимофей закивал, с радостью предложение принимая. Но не спросил Грановский, откуда взялось это имя, и сам Богдан не сказал ему, почему у двухгодовалого ребенка оно изменилось, тяжелую тему разговора оставляя в стороне, чтобы не пришлось рассказывать о том, что произошло с этим мальчиком дальше. Не готов был Богдан пока Тиме во всем признаться. И Грановский о досье отца умолчал. В дом ребята вернулись почти через час. Поужинав, четверо друзей провели остаток вечера за разговорами о планах на будущее, обсуждая возможные перспективы на поступления в ВУЗы и различные варианты профессий. Периодически поглядывая на Богдана, Тима держал его холодную руку в ладони, внимание то и дело отвлекающегося от разговора блондина удерживая нежными прикосновениями пальцев к запястью, все сильнее зудящую татуировку с парой семерок по бокам нежно лаская. Не знал Грановский, что означает этот рисунок на коже, но, шестым чувством ощущая, как нужна сейчас Богдану его поддержка, всеми силами старался отвлечь Романовского от спрятанного под тату шрама. Но руки блондина чесались сильнее. И, ложась спать в общую с Тимой кровать, Богдан не сумел удержаться, коротко стриженными ногтями проходясь по контуру краски, чувствуя, как вновь начинает гореть и щипать старый шрам. Уснуть этой ночью Романовский не смог.

Tbc…