Загадка

      Размеренность дней и ночей, наполнена четко обозначенными ритуалами. Каждый день, шаг на пути самосовершенствования, был спокоен, предсказуем, просчитан заранее...был. Весь его миропорядок был в момент разрушен его появлением. Утро уже не дарило ту сосредоточенность сердцу и мыслям. Осколками рассыпалось спокойствие, стоило лишь увидеть, услышать его. Начало положила ночь. Ничего не предвещало. Возвращение с задания в обитель и окатившее холодом, а затем и жаром поражение от происходящего на его глазах. Невиданная наглость, неуважение и мастерство ведения защиты. Это злило и увлекало. В какой-то миг мысли смешались, было лишь изредка еле слышное дыхание, сходящихся вместе двух сердец. Он сражался на равных с ним. Однако стоило чуть отвлечься, отбивая выпад, и он исчез. Волна непонятной злости затопила и, вернувшись в свои покои он, сжимая кулаки, перед тем как лечь спать пообещал себе найти наглеца и наказать.       Утро. Растерянный взгляд, как награда. Пристальный взгляд, как испытание. Линии, сложившиеся в запретное. Обожгло осознанием, что это интересно. Охладило понимание, что так нельзя. Волнение, едва его не стало поблизости. Волной недоумения, что не так?       Что ни день испытание нервов на прочность. Куда бы ни привела его судьба в этот день, везде он находил его. Куда бы он ни бежал прочь от непонятного наваждения, по крупицам с каждым вздохом, вблизи него, захватывающего его сердце, везде был он. Стоило только остаться в одиночестве и привычная тишина давила. Сосредоточиться получалось с большим трудом над вполне обычными делами.       Как кара прозвучало указание проследить месяц за ним и выполнением задания. До назначенного времени оставалось немногим больше суток, а у него уже от мысли о месяце в непосредственной близи от него тело охватывала непонятная дрожь. Непонятная и сладостная. Он не знал, с которого мига злость вдруг переросла в сладко томительное ожидание встречи, мимолетной улыбки, прикосновения, будоражащего тепла от звука его голоса, произносящего его имя.       Щекочущее теплом и уходящее вглубь, чтобы вернуться волной чего-то более жаркого и мучительно сладостного, его имя. Звук его голоса. Спокойствие тает и, испугавшись себя, использовать первое пришедшее на ум заклинание.       Нем ты, а мое сердце горит. Нем ты, обижен, а наказанным ощущаю себя я.       Стоило мне на час отлучиться, и ты уснул, забыв выполнение своего задания. Но, что заставило замереть на входе, так это то, как ты лежал, обняв мою подушку.       Как? Покои закрыты же были, когда я брал сменную одежду после омовения в холодном источнике. Неужели он проследил за мной? Нет, быть такого не может. Или же может?       Медленно прислонится к стене и нервно сглотнуть. Неужели он проследил за ним, а затем забрался в покои и…       Мысли прервал тихий вздох спящего, который крепче обнял его подушку и носом зарылся в нее, сонно пробормотав.       – Ты такой красивый…особенно, когда обнажен…       Вздох был заглушен рукой, все-таки осевшего на пол от огромнейшего смущения с полыхающими ушами, заклинателя.